Почему я не стал Генералом! - 6 глава - 16

      
          Глава 16
             
    Китель мой уже давно был перелицован и ждал меня уже почти месяц. Забрал я его,   и отправился домой  в Старый Каргасок.
    Вот стала  понемногу мне изменять память и  кое - что стал забывать,  а особенно фамилии,  имена и названия.
   Это плохо ,  надо спешить писать и вспоминать,  многое вспоминать,  что прожитое и пережито.
   Так вот я забыл помянуть,  что с Валентином - механиком парохода,  вот черт - ти что!  Забыл его название.
    Я   еще до наступления конца навигации виделся один раз,  это было что - то в конце сентября или в начале октября месяца 1942 года.
    Иду я мимо входа на пристань,  а тут раздается гудок парохода,  длинный такой – привальный и  я  заинтересовался, что это за пароход?
  Гудок вроде знакомый, так как каждый пароход гудел по своему,  и неповторимо,   по гудку можно было узнать какой идет пароход.
   Так,  вот захожу в пристанские ворота,  слышу шлепанье плиц - колес парохода, команду вахтенного помощника капитана:
 -  Отдать носовую, среднею, - и  все это в рупор - мегафон, без микрофонов и усилителей, так как их тогда еще и не было на транспорте.
   Одним из первых,  когда выбросили трап на берег и сошли на берег,  первые пассажиры,  вошел на пароход я,  и сразу - же прошел в каюту механика.
   Кстати она и находилась рядом с одним из пролетов на пароходе,  через которые происходили: погрузки и разгрузки грузов и пассажиров.
 - Привет коллегам!
 -  Привет!
   Мы поздоровались, он спросил, как мои дела?
   - Да,  ничего, все вроде в порядке, - ответил я.
  - А, у тебя?  Между обменом приветствия и  я обратил внимание, что он вроде чем – то расстроен, чем – то озабочен и тут он подтвердил мое предположение.
  -  Да  неважные мои дела, - и он махнул рукой сверху вниз.
   -  Что случилось? Дома, что? Или на работе?
    - И не дома и не на работе, так ерунда какая - то,  а дело мое, пахнет керосином!
  - Да,  в чем? Что такое случилось? 

А!...И он опять махнул рукой и слегка поморщился.         
        - Да, понимаешь, тут такое дело:  есть у нас на пароходе официантка второго класса,  здоровая такая деваха,  по виду лет 20,  а фактически, как оказалось позднее ей чуть, чуть не хватает до 18.
    В общим она особой целомудренностью не обладает.
    Вот, однажды сижу я у себя в каюте, да еще немного подпитый,  а она вдруг приносит в каюту ужин,  я и ей чуток в стопку налил,  ну одним словом осталась она у меня ночевать.
  Все бы ничего ей - то не в первый раз,  да забыл я каюту свою на ключ закрыть.
  А,  рано утром хватились ее,  а в ее каюте нет,  а кто - то видел, что она ко мне  в каюту пошла с ужином.
   Ну  и заведующий буфетом ко мне,  дверь открыта,  а мы на пару лежим.
Он,  кстати оказался ее дядей,  но тут шума не поднял,  а только как - то криво усмехнулся и ушел, а за ним и она умотала
     А  тут как  на грех,  я с капитаном не могу ужиться,  уж очень «твердолобый» паразит,  хотя в прошлом наш бывший студент.
   А, он с заведующим буфетом в дружбе.   Вот, как видно решили они меня сжить с парохода, так как ко мне следователь из  ревтрибунала пожаловал.
  (А во время войны на водном транспорте работала своя военная прокуратура и был свой ревтрибунал, в каждом пароходстве)
   Пришел ко мне и предъявил мне обвинения,  как изнасилование несовершеннолетней,  а какой черт изнасилование,  когда ее на пароходе по всем каютам таскали и днем и ночью.
   Но   ее заявление говорило,  что я ее изнасиловал.  Ну  и конечно стал он меня допрашивать,  да все так вроде с ухмылкой,    да с подковырками.
  Я  конечно ему сказал,  что она мол,  того,  без меня уже давно не та,  за кого ее принимают,  а он свое ей 17 лет,  так , что жди теперь плохого.
   Следователь ушел, сказав,  что обратным рейсом он ко мне еще придет, кое - что уточнить.
   Я  конечно,  после его ухода,  пришел в этой стерве  и стал спрашивать, как это так,  я ее изнасиловал.
  А  она мне заявила,  что ей дядя сказал,  чтобы она написала на меня такое заявление,  говорит, что   тебе обеспечу на всю зиму,  потом,  продуктами питания, вот я, и написала.
  Вот стерва!  Что теперь будет,  даже не знаю!
  -  Да брось ты, - сказал я.  Ведь у тебя же есть свидетели, что она потаскушка?
  -  Вот, в том – то и дело, что все дрейфят и помалкивают,  боятся капитана с буфетчиком,  они ведь друзья.
   Запросто вместо работы можешь оказаться на 5 - 10 лет с заменой фронтом ( в период войны, кто на кого был злой или как говорится, «имел зуб», всегда начальник мог снять бронь, а отсюда отправка на фронт, а то и придирались к чему – либо, судили и тут - же отсидку заменяли отправкой на фронт в штрафные части, а там 99%, что уже покойник).
  Я  его старался всячески успокоить,  да и казалось мне,  что все это ерунда и не могут его посадить за такую сучку.
  Однако все произошло,  как он и предполагал, по прибытию в обратном рейсе в Томск,  его прямо на судне судили открытым судом ревтрибунала.
    Присудили к расстрелу, затем расстрел заменили 10 годам тюрьмы, а тюрьму замену фронтом.
   Прошел где - то год,  я по работе был в командировке в Новосибирске,  а там увидел Сашу Макарова,  спросил его,  не знает ли он где Валентин, а он ответил:
  -  Был слух, что на Фронт он не попал, а был направлен в Ташкент, и работал там где то на Военном заводе.
 
  А вот так это или нет, навсегда осталось неизвестным.  Шла война, беспрерывно шли похоронки с фронта и из госпиталей,  люди голодали, страдали,  многие были буквально убиты горем - потерей своих близких, родных,  а то порой и единственных кормильцев - опорой в семьях.
   Шла без прерывная мобилизация и тех кто еще не был,    на этой человеческой бойне и тех кто был ранен,  отпущен на поправку и через месяц,  два вновь призван в армию.
  И не беда,  что у тебя не хватает пол пятки и нога стала короче на 2 - 3 сантиметра,  все равно местная медкомиссия - кричит: « годен к строевой»,  у  них свой план, больше мяса фронту.
 А  я был,  как заколдованный и бронь на меня не распространялась,  и в армию не брали,  так как действительно тогда хоть училище закрывай.
  Вел я занятие в пяти группах разных специальностей и был занят в день по 8 - 10 уроков,  конечно в соответствии с этим и получал я зарплату больше всех из преподавательского состава.
   Ну, да что деньги?  Я  ими надо тебе честно признаться,  никогда не дорожил,  и не копил,  а тратил при первом удобном случае.
   Там, в Каргаске  больше всего на вино,  которое достать было не так - то просто,  только по  знакомству или,  как тогда говорили по блату.
  А так как я никогда сдачи не брал,  то такой блат у продавщиц в магазинах у меня был,  а отсюда и хорошее вино у меня всегда было.
   Я  особо им не увлекался,  стаканчик,  второй вечерком пропускал,  через свой желудок,  в том случае если не уходил в тайгу на охоту,  что было зимой редко, так как холода мешали – одежонка - то так себе - рядно, да и быстро темнело.

  Я   уже поминал,  что жил я совместно с преподавателем - мастером группы судоводителей Михаилом,  фамилия уже не помню,  Бог простит. 
   Михаил пристрастился ходить в районный дом культуры,  при котором  была создана театральная труппа из артистов с разных сторон.
    Кстати руководителем и режиссером этого театра, который получил название « Нарымского театра» был артист Меркурьев.
   Говорили,  что он является народным артистом республики,  но я в это не верил,  так как уж очень он все роли играл однообразно,  с постоянными ужимками,  гримасами лица и разговорной речью в какой - бы он роли не изображал себя, все однообразно, и даже раздражало.
   Это, собственно говоря, мое мнение.  Но, вот однажды проводил я очередную репетицию одной из пьес и тут заходит наша замполит с директрисой,  а с ними этот Меркурьев.
  Меня  конечно представили ему они и сказали,  может быть он послушает репетицию и кое - что  подскажет.
  – А,  Вы продолжайте, продолжайте,  я послушаю и где надо подскажу Вам, как это преподнести на сцене лучше,  - несколько свысока, покровительственно сказал он.
   Меня это покоробило. Репетиция продолжалась,  артисты мои, как и следовало,  продолжали свои монологи.
  Но, вот Меркурьев прервал, одного из моих ведущих доморощенных актеров и стал подсказывать,  как по его соображению надо было говорить.    

   Руководство наше директриса и парторг – молчали, делая глубокомысленные выражения лица. 
   Но по их переглядыванию друг, на друга я заметил,  что они сомневаются в правильности его указаний,  а я лично сам сразу понял,  что он плетет, что - то не то и даже довольно грубо прервал его высказывание и сказал:
  - Я  считаю ваше указание неверным, это совсем трактуется не так,  как Вы нам предлагаете, и так далее.
  Он оскорбился как - же ему такому великому,  и  вдруг какой - то молодняк, да еще и так просто, любитель будет подсказывать.
   Он развел руками и сказал:
   - Ну - с делайте, как хотите,  -  и важно зашагал с репетиции,  вместе с ним и удалилась наше начальство, а я заявил своим ребятам:
   - Все…, продолжаем дальше, Алгин, давай, действуй по своей роли.
  Я, не верил в Меркурьева,  что он народный артист,  так как игра его мне совершенно не нравилась,  ты, наверное, видел его в ролях – профессора в кинокартине  «Верные друзья».
  Летчика - в кинофильме, где он поет- первым делом, первым делом самолеты, потому, что мы пилоты и так далее.
 Во всех ролях все однообразно.  Правда потом,   много лет спустя я убедился, что он был народный артист,  но я лично ему этого звания не дал бы никогда,  может быть я и не прав,  может быть…..  Хотя,  может просто его подчерк, но  это же не писанина……

Продолжение следует - http://www.proza.ru/2016/06/10/1113