Смысл в бессмысленном?

- Борода тебе зачем? Или вы все такие?
  Молодой человек усмехнулся.
- Сказал бы я тебе, про ваши бороды…, - добавил он.
  Сергей провел по лицу рукой. Потом посмотрел собеседнику в глаза и спросил:
- Что тебя смущает? Моя борода или мое отношение к жизни?
- Твое отношение к жизни по фанатичному религиозное. Вы, православные, говорите одно, а делаете другое. Ведь так?
- Не могу не согласиться, - Сергей вздохнул и немного поморщился.
  Как же он не любил все эти разговоры. С одной стороны, по-христиански не хотелось втягиваться в спор. С другой, большое смущение по причине неумения отвечать таким нападкам, потом вызывало чувство стыда за самого себя.
- Ты чего молчишь? – старый знакомый улыбнулся.
- Сказать нечего.
- Во!  - Юрий поднял палец к небу. – Сказать нечего!
  Сергей вздохнул.
- Я тебя позвал, - произнес он, - просто увидеться. А ты меня в спор втягиваешь.
- Да ладно тебе. Втягиваю я его. Ты всегда со своим Богом всех доставал. С самой школы. А теперь, вон, бороду отрастил. Вид приобрел…, как там у вас? Благочестивый…
- Борода мне всегда нравилась, - постарался оправдаться Сергей.
- Ну, ну… а эволюция тебе не нравилась?
- Нет.
- Почему? В библии о ней не написано?
- Трудно сказать, - Сергей пожал плечами.
- Что ж так? Как-то уклончиво отвечаешь?
- Я не думаю об этом. Раньше думал, скрывать не буду. А сейчас нет. Ни к чему. Какой смысл?
- Как какой? А истина, «о которой так много говорили большевики»? Она же тебя всегда волновала?
- Истину каждый выбирает для себя сам. А вот будет ли этот выбор правильным, о том мы узнаем после смерти.
- О как! Выкрутился. Значит ты сомневаешься в своей вере?
- Нет, я не сомневаюсь. Просто говорю о неизбежном.
- Да, да, «неизбежном»… Смерть – это часть мира. Её нужно просто принять, а вы, христиане, сделали из неё пугало. Навыдумали всякие «раи», «ады»… Народ сбиваете с толку. Нет, чтобы делом заняться. Вот ты мне скажи.
  Юрий наклонился к товарищу.
- Почему ваши попы на мерседесах разъезжают, да на вертолетах летают. Они же должны быть примером добродетелей, а получается, наоборот?
- Это тебя смущает?
- О! Еще как смущает. Бабки всякие, да прочий люд им деньги несут, руки зачем-то целуют. А они, пуза наели, кадилом помахали и поехали к себе за город на дачу. Христиане…
  Сергей внимательно посмотрел на товарища.
- Почему тебя так это волнует? – спросил он. – Это нас, христиан, должно беспокоить. Хотя, не скрою, беспокоит. Поэтому и есть у нас в России не только официальная церковь Московского Патриархата. Есть представители Зарубежной Церкви, различные осколки катакомбной… Там не летают на вертолетах.
  Юрий засмеялся.
- Вот, ты сам указываешь на проблему, - сказал он. – Вы раздробились, как сектанты на разные организации, других обвиняете, а сами ненавидите друг, друга.  Вон, протестанты стремятся к единству, дружбе, а вы? Такие важные, православные, друг в друга тычете пальцем и указываете на прегрешения. Какие вы христиане?
- Самые обыкновенные. Грешные, со своими слабостями и ошибками, но стремящиеся сохранить ту истину, которую хранит церковь.
- Во! – Юрий от возбуждения подскочил вверх. – Вот ты и заговорил об «истине». Да еще церковь приплел. Вы все «кто в лес, кто по дрова», какая там церковь?
- Самая обыкновенная. Состоящая из простых людей, соблюдающих каноны и исповедующая веру согласно догматам.
- Закостенелые положения, сочиненные боле тысячи лет назад. Помню, помню. Это анахронизм какой-то. Все движется вперед, нужно меняться, а вы все застряли в прошлом. Хотя, - Юрий немного помолчал, - ваш патриарх пытается это исправить. С президентом заигрывает, живет не по монашески…
- Поведение патриарха, тема отдельная, - возразил Сергей. – Надо сказать, вряд ли его вообще можно назвать православным …
- Это почему? – удивился Юрий. – Как раз, он ведет себя, как православный. Весь такой благообразный, умный …
- И еретичествующий…
  Сергей замолчал. На душе стало скверно. Осуждать никого не хотелось, но тут же чувствовалось, что спор стал его потихоньку увлекать.
- И в чем его ересь? – поинтересовался товарищ.
- В мировоззрении, которое воплощается в поведении.
- Это как?
- Думаю, это тебя мало волнует.
- Э, брат! – Юрий приподнял руку кверху. – Ты не можешь знать, что меня волнует, а что нет. Но вот послушать твое мнение, было бы весьма интересно. Так что, сказал «ф», говори и «б». Так в чем проблема?
- В экуменизме и выстраивании структуры церкви по католическому образцу.
- Ух! Интересно, продолжай.
- К этому можно добавить учение, которое можно сравнить с учением протестантов об индивидуальном спасении.
- Это кто написал?
- Никто, я просто делюсь своими мыслями и наблюдениями. Показываю тебе, что в церкви тоже не все так гладко.
-  Совсем меня запутал. Так ты выступаешь против патриарха или как?
- Я лишь отмечаю проблемы.
- То есть, обвиняя патриарха в ереси, ты просто отмечаешь проблему?
- Я лишь указываю на условия в каких сейчас живут православные, только и всего. Ты же обвиняешь нас в закостенелости?
- Да. И не просто обвиняю, я говорю прямою.
- А я пытаюсь тебе обрисовать условия, в которых мы живем. Вот ты указал на нашу раздробленность и неспособность к объединению.
- Да. Именно так. И ты мне на это ничего не сказал. Так, чего вы все раздроблены? Почему не объединитесь «из христианской любви»?
- Я думаю, из-за гордыни и разного понимания сохранения веры.
  Юрий поморщился и махнул рукой в сторону.
- Это вялый ответ. Такой, какой-то обычный. Вы всегда говорите о гордыне и всем прочем. А дело все в деньгах и власти…
- Но, разве деньги и власть, не результат проявления гордыни?
- Возможно, - нехотя согласился Юрий. – Но это ничего не меняет. Это лишь указывает на ваше лукавство. На проповедях говорите одно, а сами все в гордыне… Значит, всё ложь!!!
- Возможно, в каких-то случаях. А может заблуждение…
- Опять общие оправдательные фразы. Оправдываетесь разными словами, а попы на мерседесах ездят.
- Ездят, согласен. Скажу даже больше. Они не молятся и некоторые из них нетрадиционной ориентации.
- И после этого, он мне говорит о каком-то православии…, - усмехнулся Юрий.
- А это и не православие.
- А что? Опять гордыня, заблуждение, а может нечаянная ошибка заблудшего батюшки?
- Это результат нехристианской жизни. Уход от внутреннего сохранения христианства к «внешнему благочестию». Это нельзя оправдать, нельзя с этим согласиться. От этого нужно бежать.
- Вот люди от вас и бегут. Кто куда. Одни в протестантизм, другие в атеизм…
- А третьи в раскол и сектантство.
- Точно! Сам сказал, не я.
- Только вот, православие от этого хуже не становится. И духовный путь христиан не меняется.
- Ага, фанатизм остается на том же уровне. Бейте лбы о церковный пол и молите о прощении. Пока ваши батюшки и патриарх развлекается и смеется над вами.
  Сергей ответил не сразу.
- Тебе не кажется, что такое отношение слишком упрощено? – спросил он наконец товарища.
- Оно конкретно, - возразил тот. – И, согласись, возразить на это нечего.
- Возразить атеисту всегда нечего, - проговорил Сергей. – И не потому, что нет слов, а потому, что бессмысленно. Однако, на твои слова можно ответить следующим: в церковном предании есть святые, которых называют страстотерпцами, не мучениками, а страстотерпцами. То есть людьми, которые страдали от своих же собратьев. Вообще, если почитать жития святых, то многие из них страдали не от язычников или кого-то еще, а именно от своих близких, священников, монахов, епископов… Их притесняли, гнали, били, а они оставались христианами. Показывая своей жизнью, как нужно жить, и кто такие христиане. Кстати, монашество появилось, как реакция на обмерщвление церкви. Первые отшельники уж слишком критиковали обычаи мирской жизни.
- И что? Церковь-то не изменилась в лучшую сторону. Она так и осталась, мирским институтом.
- Да. Она так и осталась в какой-то степени «мирским институтом». Но, только согласно православному учению, сохранность церкви определяется не только степенью её «обмерщвления», а степенью хранения ею истины, заключенной в догматах. И мы, христиане, верим, что пока соблюдаются догматы, при всей греховности членов «мирского института», церковь остается святой.
- А попы могут грешить направо и на лево…
- Нет, попы не могут грешить так, как мы говорили.
- Но они грешат.
- Грешат.
- И в чем логика?
- В степени «обмерщвления».
- Так, - Юрий замотал головой. – Ты совсем мне мозг затуманил. То ты говоришь о догматах, то об «обмерщвлении». Ты определись, что важнее?
- Важнее, сохранение догматов.
- А «обмерщвление» и мерседесы попов?
- Это результат нарушения догматов и их искажение.
- Да ладно тебе, - Юрий усмехнулся. – Причем тут сохранение догматов? Вон, ваш патриарх весь такой важный. Везде ездит. Вещает с экрана телевизора…
- Только догматы при этом не сохраняются.
- Это почему?
- Да потому что догматы сохраняются личной христианской жизнью, а не разговорами.
- Это как?
- Мало говорить, важно делать. Вера проявляется в делах, а дела в вере. Это то, о чем ты говоришь, но не всегда улавливаешь. Это та связь, которая скрыто присутствовала в церкви и её жизни. Если ты православный, значит ты должен жить по-христиански. Упал, поднимись, оступился, постарайся встать. Жизнь результат сохранения веры, а вера, результат сохранения христианской жизни. Если ты исповедуешь веру правильно, то и жизнь твоя, при всей её греховности, останется христианской. Если же ты не исповедуешь правильно веру, то и жизнь твоя станет не праведной. И рано или поздно, это проявится. В том числе и в мерседесах и вертолетах.
- Ты сам-то понял, что сейчас сказал? – с сомнением спросил Юрий. – «Вера», «христианская жизнь» … история показывает, все ложь. Вы говорите одно, а делаете другое. Всё это поповская болтовня для бабушек и глупых людей.
- Спорить здесь, я с тобой не буду. Скажу лишь, мы, православные, видим мир несколько иначе, чем остальные люди. И эту инаковость, я постарался тебе показать.
-  Вы просто пудрите людям мозги. Вот и все. Человек должен жить по справедливости, а не соблюдая ваши мертвые каноны. Церковь – это зло.
  Сергей пожал плечами.
- А ваше православие пережиток прошлого. Причем самого темного прошлого.
  Сергей кивнул головой. На душе стало скверно.
- В любом случае, я рад был тебя видеть, - произнес он искренне.
  Юрий тепло улыбнулся.
- Да, хорошо поговорили, - согласился он. – Как в старые добрые времена. Ты опять меня стал нагружать всякими религиозными штучками, а я тебе парировал. Мне понравилось.
- Я рад.
  Сергей пожал протянутую руку.
- До встречи, надеюсь, увидимся снова.
- Обязательно, - Юрий тряхнул руку приятеля. – Еще поспорим.
  Он повернулся и дойдя до входной двери вышел в подъезд. Сергей же, постояв немного вернулся к себе в комнату. В голове вертелся всего лишь один вопрос: «и зачем он начал говорить об этом?»