Шлагбаум

Было это эдак в году 85-86-ом прошлого столетия.

Митя Писарчук – маленький, толстенький как колобок прапорщик был в части незаменимым. Кем он только не был – и инструктором по вождению, и начальником столовой и т. д. и т. п. Но не это главное. Многочисленные, периодически меняющиеся вожди части (т. е. – командиры), доверяли Мите решение своих наиболее щекотливых и шкурных вопросов. Таким доверием Митя был горд и всегда молчал о них как рыба об лёд. Но вообще-то, Митя Писарчук был мужиком компанейским и выпить не дурак, особенно если не за свои. В оправдание своей такой слабости он, в кругу дошедших до нужной кондиции сослуживцев, любил рассказать про себя пару – тройку интересных историй, которых у него в запасе было превеликое множество. По началу, пока я был лейтенантом, все эти небылицы мне казались банальным враньём, но, послужив с Митей я понял, что глубоко ошибался. Всё что он рассказывал, действительно с ним случалось. Он действительно «любил» попадать в интересные истории, а они любили вляпывать его в себя.

Несмотря на свой, уже далеко не молодёжный возраст, Митя страстно увлекался мотоциклами. Каких только марок у него не перебывало. Он гонял на них с ранней весны до поздней осени и нежно нянчился с ними, когда они ломались.

Ещё одним Митиным бзиком была его лысина. Он страшно её стеснялся и постоянно маскировал специально отрощенным у левого виска шлейфом жиденьких волос. Шлейф этот всё время сползал, потел, пачкался, слипался, но Митя упорно поправлял его, не желая мириться с утратой когда-то пышной шевелюры.

Но всё же, самым главным достоинством Мити было умение рассказывать. Рассказчиком он был великолепным. Без «бляков» и других матов, без «короче» и других слов паразитов, без перебивов и переспросов, он мог держать в напряжении аудиторию от начала до конца своего длинного повествования.

Одна история, главным героем которой естественно был сам Митя, мне особенно запомнилась, потому что там фигурировал мотоцикл, но, как это ни странно, не Митин.

Часть наша была расположена в пригороде Керчи на восток от города, поэтому утром, во время езды на службу, солнце всегда слепило глаза. Вечером всё повторялось с точностью до наоборот. Для водителей, такая фигня была, крайне неудобной.

А ещё дорогу в часть пересекало три железнодорожных переезда. И хотя два из них, использовались редко, это всё равно нервировало. Но дело было не в этом. Дело было в том, что один из этих переездов считался у водителей самым коварным, потому что световая и звуковая сигнализация включались на нём одновременно, в момент опускания шлагбаума. Наверное, именно поэтому этот шлагбаум чаще других подвергался нападению автомобилей – вовремя затормозить успевали не все. Всё это происходило с завидной регулярностью. Со временем, рядом с будкой Начальника Переезда выросла целая охапка дров из поломанных шлагбаумов, хранимых, наверное, в качестве ЗИПа.

Так вот, в тот день у Мити как назло сломался мотоцикл. Но Митя, как настоящий байкер, не мог допустить возможности приехать в часть на городском транспорте.
Поэтому Митя поехал в часть со своим сослуживцем, пассажиром на его Чизете.

В в/ч ехали быстро, так как из-за поломки Митиного мотоцикла пришлось немного повозиться на старте. И вот, подъезжая к злополучному переезду, тот прапорщик, что сидел за рулём, с ужасом увидел, что шлагбаум неожиданно заработал и стал опускаться.

Гасить скорость и останавливаться было уже поздно...

Столкновение было неизбежным...

В доли секунды было принято единственно правильное решение...

В общем, тот прапорщик, что был за рулём, прибавил газу и повернув в бок голову прокричал Мите:

- Пригнись!

- Что? – переспросил Митя...

...

Теперь дадим слово самому Мите:

- Он что-то мне прокричал, а я из-за ветра не расслышал, и тут меня потряс страшный удар, всё стало темно – и я ничего не помню...

...

Митина морда со всего маху въехала в шлагбаум и напрочь его снесла...

...

Митю привезли в часть вовремя. К разводу он успел, но сразу же был отправлен в санчасть. Мозги, зубы и всё остальное, что есть бьющегося на лице, у него оказалось целым – шлем этому поспособствовал. А вот Митина спина представляла собой жалкое зрелище. Дело в том, что, ехали в одних рубашках (на дворе было лето), и когда Витю снесло шлагбаумом, он упал спиной на асфальт и прочесал по нему метров десять, не меньше. Как по наждаку.

Командир части от такой дурости и бестолковой спешки, устроенной прапорами на дороге, обозвал их идиотами, психанул и наказал Митю постельным режимом в медпункте до полного выздоровления.

К вечеру Митя более-менее оклемался. Узнав от начмеда, что несколько дней ему придётся пробыть в санчасти, Митя стал хорохориться, мол я жив – здоров, у меня ничего не болит, и отпустите меня домой...

Когда вечером командир части с замами разъехались по домам, Митя выторговал у начмеда за бутылку самоволку до утра.

Начмед наш, майор Новиков, душа человек, в гражданской жизни – был патологоанатомом. Он всегда шёл навстречу людям. И в этот раз – тоже пошёл. А вот делать это ему было никак нельзя.

Домой Митя приехал поздно. Что и говорить, после всего случившегося спина у него болела нещадно. Тихонько открыв дверь, Митя, чтобы никого не разбудить, прокрался на кухню и влез в холодильник – очень хотелось есть, и выпить, естественно, тоже.

Теперь вновь предоставим слово самому Мите.

- Неожиданно у меня за спиной послышался шорох и с воплем: «А-а-а, явился алканавт паршивый, где шлялся кобель ты этакий», на мою спину обрушился страшный удар. Все стало темно, и я снова ничего не помню...

...

Как впоследствии выяснилось, это Митина жена, посчитав, что её муженёк пришёл домой на косаре, решила проучить его скалкой по спине. То, что эта самая спина до самой Витиной шеи была обмотана бинтами, она естественно не знала, ведь на Вите сверху была рубашка...

...

Кое-как Митя пришёл в себя. От всего пережитого за этот день он был в трансе. Его жена, от ужаса содеянного ею – тоже. За время пребывания Мити в «нирване» на холодном кухонном полу, она передумала всё что угодно, от тяжёлого ранения мужа во время свершения особо сложного, ответственного задания, до нападения на него подростков – хулиганов. На Митину жену накатила волна любви и жалости к мужу. И когда он пришёл в себя, он был обласкан и зацелован с головы до ног.

На следующий день, прихватив с собой обещанную доброму патологоанатому бутылку водки, с «охами» и «ахами» Митя приехал в часть.

И там он уже пребывал до полного своего выздоровления, никуда не дёргаясь и не отлучаясь.

Вот такая была история.