Из личной жизни торговца рынка

18+
Предисловие.
Описание некоторых обстоятельств жизни человека переживающего крутой перелом судьбы. Он уже переквалифицировался из «командира производства» в торговца на рынке, а перемены в жизни продолжаются.
Все совпадения с реальными людьми и ситуациями случайны.
1
С некоторых пор я стал бояться и ненавидеть выходные дни. Чаще всего я провожу их, как и сегодня, лежа в зале на диване, лицом к стене, не в силах оторваться от него, чтобы заставить себя хоть что-то сделать. Может быть, это началось в то время, когда мы перестали понимать друг друга с семьёй своей, Татьяной, женой моей и Андреем сыном моим?
Вот они усаживаются на кухне обедать. У жены отпуск, сын идет на работу в ночь, а я, дома, потому что на моем рабочем месте, на рынке, санитарный день. Представив как они глядели на   меня проходя мимо я заставляю себя подняться и сажусь к компьютеру. Жду его загрузки отрешенно глядя на монитор. Совершенно бездумно, набираю в поисковике какие-то запросы, открываю сайты, но ничего не вижу, глаза мои застилают слезы, а на душе боль. Меня давно уже не зовут к столу, и в обычном разговоре некогда самых дорогих для меня на свете людей я даже слова не имею права вставить.
– Не обращай внимания, – говорит Татьяна, не помня уже похоже мое авторство основной идеи фразы, – им надо - пускай пьют, а ты сам по себе. Будущий руководитель, должен быть со всеми и в то же время держаться достаточно автономно, по другому, не стать им, никогда.
Андрей только что рассказал матери как он в очередной раз отказался участвовать в пьянке, с родным коллективом, после работы, и как из–за таких отказов увеличивается у него отчуждение в отношениях с товарищами по работе, и как ему тяжело и одиноко от этого.
– Отец-то больше ничего не нашел куда пристроить сына после института, самую тяжелую, самую грязную, самую не престижную работу, во всем городе нашел для тебя. На ней только неудачники, алкаши да дебилы и задерживаются. – Несколько меняет направленность разговора Татьяна.
Она наверное права, я уже несколько лет как не работаю на том производстве, о котором идет речь. Но беспрерывный шум работающего оборудования, резкий запах выжигаемой из руды серы, тяжёлый воздух, наполненный мельчайшей пылью железорудного концентрата, мгновенно въедающегося в кожу, и глаза, мешающего нормально дышать, отчетливо помню, да уже и не забуду, наверное, до конца дней своих.
Виноват я! Не в счет, что я изо всех сил настаивал на продолжении учебы сыном после школы на профессию юриста или врача, он бы запросто поступил в институт на эти специальности, с его способностями все схватывать на лету во время учебы в школе, и получил отличный аттестат по окончанию её. Но в нашем рабочем городе, где лишь добывали и обогащали железную руду, не было таких учебных заведений. Перспектива же ехать поступать в другой город, где пришлось бы жить в общежитии или снимать квартиру, страшила как сына, так и мою жену. Так уж повелось, что по жизни сына, мы водили буквально за руку. В детстве он был болезненным, и из-за этого мы прощали все капризы, да и любые мои попытки воспитывать самостоятельного, отвечающего за свои поступки человека встречали яростное сопротивление со стороны моей благоверной, а потом и самого сына. Любое решение принималось им лишь после совета с матерью, а той казалось лучшим выходом, если сын будет учиться в родном городе, жить с родителями, питаться нормальной пищей, и избегать не желательных контактов и эксцессов. К тому-же, Татьяна, много лет работала заведующей институтской библиотекой и не без оснований рассчитывала, что находясь неподалеку от дитятки, сможет полностью контролировать его жизнь, поможет в учебе, если потребуется, а то и убережет от бед.
Собственно все так и случилось…
Да, сын наш поступил в институт в городе где жил, выбрав из инженерных специальностей   строителя, электрика, компьютерщика и механика имеющихся в нем, последнюю. Я уже к тому времени, смирился с решением родных о предпочтительности продолжения образования Андрея в родном городе. А сын убедил нас, что его призвание различные машины и механизмы хотя ничего из этой сферы он не знал, кроме игрушечных машинок, которые он нещадно ломал, да нескольких велосипедов покупаемых нами ему на вырост, которые ремонтировать приходилось мне, подал документы на специальность подъемно транспортные машины и оборудование.
  Да, с горем пополам и помощью матери он защитился по специальности, а с моей помощью, попал в группу из десятка счастливчиков, которых забрали по городским производствам. Чего это мне стоило, отдельная история. А вот горькая правда, в том что ничего из прошедших лет, включая последнее время не пошло нашему сыну на пользу. Он не ладил ни с кем в группе, у него не было и до сих пор нет девушки. Ему не нравилась учеба, а теперешнюю свою работу, он просто люто ненавидит.
Парень живет с ощущением бессмысленности жизни, а начать жить по другому ему не приходит в голову, он ничего не может решать, им руководит мама.
Между тем, закончив  завтракать Андрей закрылся в ванной комнате, а Татьяна, начав было мыть посуду,  но что–то там нафантазировав выскочила из кухни не закрыв воду и не сняв фартука, встала сбоку от меня подперев бока руками и сверля меня гневным взглядом спросила: 
– И что ты весь день тут торчать собрался?  Почему на работу не идешь, опять депрессия?
– Ни какой депрессии у меня нет, – постарался ответить я спокойным голосом, – на рынке сегодня санитарный день…
– Вот так у тебя всегда, как только у Андрея выходной, у папеньки санитарный день и он торчит весь день у компьютера, а Андрей хотел побыть дома, посидеть в Интернете, отдохнуть…
– Пускай садится, – сказал я, – я книгу почитаю.
– Думаешь, с тобой он сможет отдохнуть?
– А почему нет? – удивился.
– А потому что ты всех нас бесишь…
Я уже еле сдерживаюсь:
– Это уже ваши проблемы, я нахожусь у себя дома и никого не трогаю.
– Нет, – все больше заводится Татьяна, – здесь давно нет твоего дома, ты сам это решил.
Я молчу, надеясь, может, отстанет от меня, наконец, эта разгневанная женщина, но куда там!
– Ты же купил себе квартиру, вот и переезжай туда, не чего здесь нам нервы мотать!
– Мы же договорились, – говорю я, – как только в ней сделают ремонт, я сразу же съеду.
– Я уже не верю, что его когда-нибудь вообще сделают!
– Строители уверяют что за пару недель управятся, ремонт очень простой я затеял чтобы тебе угодить.
– Все это лишь слова, сходи лучше, поторопи строителей.
– Что людей будоражить, пусть спокойно работают, я вчера там был! – Говорю я. – До конца этого месяца точно сделают! – В этот момент щелкает защелка в ванной мимо нас проходит Андрей, направляясь в свою комнату, и я говорю ему вслед:
– Иди, садись, я ухожу.
Андрей, не отвечая и не закрывая за собой дверь, чтобы видимо я мог видеть как он страдает,     демонстративно укладывается на свою заправленную кровать и смотрит в потолок, прямо живой укор да и только. Татьяна уходит на кухню, а я одевшись, выхожу из дома.
2
Путь мой лежит в соседний дом, такую же блочную пятиэтажку, проекта начала шестидесятых годов, как и та из которой я только что вышел. Принятое сейчас в литературе и журналистике название, «хрущевка», относится к панельным, кирпичным и блочным домам, строительство которых массово началось в Москве и во многих городах Советского Союза в конце 50-х начале 60 годов. Они отличались лишь материалом изготовления стен, а планировкой квартир и лестничных клеток были совершенно идентичны. Самыми теплыми и звуконепроницаемыми из них были, безусловно, дома, где основным материалом для стен был выбран кирпич, на втором месте располагались дома из блочных конструкций, а самыми никудышными,  конечно же, были панельные дома. В них чаще всего бывало холодно, из–за некачественной заделки межпанельных швов, а межквартирные панели, особенно в домах первых серий, были настолько тонки, что в каждой квартире жильцы отчетливо слышали разговоры своих соседей, ведущиеся совершенно обычным голосом.
В нашем городе основным материалом для строительства таких домов, были выбраны крупные стеновые блоки. Три половинки их и один полный небольшой блок создавали наружную стену любой комнаты с окном в таком доме. При качественном строительстве такие дома были теплыми и удобными для проживания, хотя и выглядели несколько тяжеловато, просто одинаковой высоты большие коробки разной длины. Ими преимущественно был застроен наш город и из одной из них я вышел, а в другую вошел, чтобы посмотреть, как работают нанятые мною строители, ремонтируя квартиру в которой я намеревался жить дальше один.
В подъезде, куда я вошел, недавно сделали ремонт. Стены внизу, полосой высотой чуть больше метра  покрасили  в салатовый цвет, а вверху побелили, как и потолки образованные  нижними частями наклонных бетонных лестниц и перекрытий лестничных площадок. Поручни перил были также покрашены в тот же цвет что и низ стен, а металлические опоры их наоборот в белый. Это сочетание преобладающих салатового и белого цветов вместе с непривычной чистотой бетонных полов, чаще всего-то они бывают в любых подъездах заплеванные и замусорены, вызывали ощущение праздничности, и я в очередной раз порадовался, что выбрал удобный и симпатичный дом и подъезд в нем.
Зато в квартире на третьем этаже, куда я вошел, в незакрытую дверь, мой оптимизм очень скоро улетучился. В гостиной на небольшом кухонном столе служащим в этом случае строительными козлами,  стоящая женщина выглядела испуганной и у неё явно что-то не получалось. Как я понял, вглядевшись, она отрывала, уже наклеенные на потолок панельки из пенопласта и отшвыривала их на пол. Было понятно, что повторно их использовать не собирались, и из-та такого небрежного к ним отношения, валялись они на пыльном и грязном полу, да и большинство было повреждены от того что срывали их не заморачиваясь чтобы сохранить.
– Повело их что–то! – не дожидаясь ответа, пояснила женщина.
– Да вы основание, не готовили совсем! – возмутился, я, поняв, в чем дело, – потолок–то выравнивать, предварительно не пробовали?
Горе строители пытались наклеивать панели, на неровный потолок, подкладывая в ямы на нем, кусочки пенопласта.
– Вы же просили быстрее, делать, вот я и решила так попробовать! – Стала оправдываться женщина. Собственно у неё было имя, и я его знал: – Вера Петровна, якобы бригадир комплексной бригады в строительном управлении, занимающейся всем видом отделочных работ при сдаче жилых домов в советское время. По её же версии, в новые времена, когда массовое строительство полностью прекратилось, а предприятия этой сферы попросту разваливались, её бригада переключилась на ремонты личного жилья и коммерческой недвижимости, делала это много лет и, причем успешно.
– Теперь и панелей не хватит! – Сказал я почему–то совершенно спокойно, видимо все ещё надеясь в глубине души, что происшедшее просто досадная случайность.
– Да, надо будет подкупить ещё, – ответила мне Вера Петровна, и что-то заметив в моём взгляде, добавила, – они копейки стоят.
Сразу при моем появлении из кухни вышел пожилой помощник Веры Семеновны, которого все звали просто Аркаша, наверное, за добродушную внешность, по которой, тем не менее, сразу становилось ясно, что с алкогольными напитками у него дружба, давняя и крепкая. Он стоял все время, слушая наши разговор и, явно, что-то имел сказать. Он, похоже, даже не понимал о чем идет речь, более неподходящего момента, для своей просьбы, которую он выпалил, наконец, воспользовавшись возникшей паузой, нельзя было придумать.
– Начальник, – сказал он, – аванс пора давать, есть уже не чего!
Волна возмущения захлестнула меня:
– За что, – каюсь, несколько театрально сказал я, обводя комнату рукой, я еще не упомянул о других  грехах горе строителей, – вот за эту порнографию?
– Да исправим мы! – Пробормотала Вера Семеновна, – Сегодня, за день исправим.
– Ну допустим, здесь вы ошиблись,– с досадой махнул рукой я в сторону потолка, – но пол можно было вымести и помыть? Так ведь это обычно делается перед чистовыми работами!
С пола, комнаты, после того как были содраны старые обои и расковыряны все трещины в штукатурке убрали лишь крупный сор,  а мелкие обрывки старых обоев во множестве валялись кругом вперемежку со строительной пылью.
– Сегодня думала подмести! – Ответила мне Вера Семеновна.
– Да разве так делается? – Снова возмутился я, это что же за потолки будут в такой грязище? Черные и страшные?
– Ничего страшного, – постаралась успокоить меня Вера Семеновна, – Они же тоже будут белиться!
 – Да вы что выдумываете, – я уже почти орал, – эти панели не белятся, они и так белее снега.
Тут до меня дошло, что на стенах с содранными обоями совершенно не видно следов, каких либо строительных манипуляций. Не трещины, не поврежденные места штукатурки, не были замазаны, и при рассматривании стен внимательно  обнаруживались даже небольшие остатки старых обоев.
– Вы начали делать потолок, не подготовив стен? – Задал я вопрос скорее удивленный обнаруженным обстоятельством, чем возмущенный.
– Мы же делаем косметический ремонт, – постаралась придать своему голосу уверенность, ответила мне Вера Семеновна, – а для него стены вполне пригодны.
В этот момент, я увидел за окном, на балконе, несколько мешков с торчащими из них клочками старых обоев.
– Вы и мусор не вынесли? – Только и сказал я, забыв на миг все старые замеченные мною грехи моих работников.
– Да говорю я вам, сегодня мы наметили делать уборку, сейчас Петро придет и займемся.
– А где он? – Спросил я.
– Что–то задерживается…– Немного помявшись, сказала Вера Семеновна.
Долго проработав с людьми, я научился сдерживать эмоции, чтобы не превращать конфликтную ситуацию в банальный бытовой скандал, и старался придерживаться правила, порицать необходимо проступок, а не личность совершившую его. Поэтому, я сдерживаюсь, изо всех сил.
Аркаша, же почему-то решает, что пора напомнить о своей просьбе. 
– Как там, насчет аванса? – Спрашивает он.
– Аванс надо заработать! – Говорю я как мудрый учитель и, отодвигая плечом закрывающего мне дорогу Аркашу, прохожу в кухню.
В ней, как и гостиной, уборка сделана, крайне неряшливо, но я уже молчу о том, всматриваясь в ряды настенной плитки, которой выложены части стен, у которых будет мойка, кухонный стол и газовая плита. Плитку эту, я привез из областного центра, потому что очень долго ничего не мог подобрать стоящего, и она мне очень нравится, её поверхность имитирует поверхность какого-то неведомого мне нежно зеленоватого  минерала.
Ею выложено уже примерно половина намеченной для этого поверхности стен, на первый взгляд все выглядит ровненько и достойно. Смущает меня лишь две, три чересчур замазанные, в отличие от других чистеньких и красивых соседок, плитки.
 Я совершенно бездумно тру по одной из них пальцем и натыкаюсь на острые края трещины, то же самое я нахожу на двух других замазанных строительным раствором плитках.
– И что это? – Я опять поражен, гнева пока нет.
– Да блин повело, потом, раствора видно мало подложил, вот и лопнули. – Оправдывается Аркадий глядя на меня испуганно.
– И ты решил спрятать?
– Да хотел заменить потом… – бормочет Аркадий.
– А что же дальше то кладешь? – Спрашиваю я, замечая несколько крайних плиток с еще не застывшим до конца раствором. – Здесь же перекладывать надо, из середины этот брак не выковырять.
– Мы хотели с вами посоветоваться, – вступила в разговор Вера Семеновна, здесь в принципе не так заметно, вот на этих двух плитках трещины закроет, ваш кухонный стол. – При этих словах, женщина, показывает рукой как все будет выглядеть, – а на этой плитке скол почти не заметен, легче оставит чем переделывать. 
В этот момент раздался, звук открываемой входной двери и перед нами предстает третий член бригады «Ух!», Василий Петрович, как он всегда представляется. В руках у него довольно большой пакет. Ему где-нибудь под сорок лет, я уже знаю, живет он у своей теперешней бригадирши, а в родной семье у него происходит драма развода.
– Да моя, попросила к сыну в школу зайти! – Ничуть не смущаясь, объясняет он свое отсутствие. – Подрался с одноклассником, вызвали, а она не может оператор на фабрике, её смена сегодня. 
– В общем, получается, – говорю я, – что за три дня вы нечего не сделали! Я вам доверился, как взрослым людям, как профессионалам, а вы… Мне же жить скоро негде будет.
– Мы все сделаем! – Решительным тоном говорит Вера Семеновна, сейчас, быстро убираемся, я   с потолком разбираюсь, Василий Петрович на подхвате, через десять дней можно будет заселяться.
Я стою в раздумье. Что–то слабо верится, что эти обещания выполнятся, но меня завораживает уверенность бригадирши, а вдруг все это действительно возможно?
– Звучит красиво… – Все  еще сомневаюсь я. – А реально, только потолок равнять будете дня два!
– Вовсе нет, сейчас позову подругу, она тут не далеко живет, с ней мы, до ночи управимся пусть подсохнет, а завтра уже под вечер начнем клеить панели. Потом два дня обои, день линолеум, и можно заезжать.
– А эта плитка? Оставим что ли? – Я показываю рукой на керамическую плитку в кухне.
– Смотрите сами, – говорит Вера Семеновна, - мы можем и переделать, но время то поджимает.
– Ладно! – Говорю я. – Поверю вам, один раз, давайте замените плитку, которую видно, будет, и дальше аккуратно работайте.
Мои строители, поняв что прощены, дружно уверяют, что все будет хорошо, но на их беду я, совсем уже собираясь уходить, вдруг, слышу звук, который пугает меня с поры работы мастером на производстве, как набат тревоги. Зазвенели, соприкасаясь несколько стеклянных бутылок, причем явно не пустых. Те звенят совсем иначе. Значит алкоголь, народ собирается пьянствовать.   
Точно, Василий Петрович, в кухне озирается в тревоге. Только что, у него не получилось, бесшумно поставить на пол у стеночки принесенный пакет.
Я  заглядываю в него, и вижу, три семисотграммовые бутылки водки, пару банок рыбных консервов, булку хлеба и три свежих огурца. Моему терпению приходит конец:
– Собирайтесь, и уе…е немедленно из моей квартиры!
– Ну, Андрей , – канючит Вера Семеновна.
– Немедленно! – Остаюсь я, непреклонен.
3
Весь оставшийся день, я посвятил поискам новых строителей. Для этого мне пришлось несколько часов изучать объявления по теме в интернете и городской периодике последних дней, скупленной мною во всех окрестных точках торговли печатной продукцией. Нужных мне предложений хватало, но во время телефонных переговоров, строители, или их представители, практически все, хоть и соглашались взяться за мой ремонт, но позже, весь летний период они были уже задействованы.
Следующим утром на рынке было не много народа, такие дни бывают не редко, и я был рад, когда ко мне подошел молодой мужчина со смешливым взглядом, которого до этого, я не когда не видел ранее. Он негромко поздоровался со мной и стал с интересом рассматривать товар, разложенный за стеклянной витриной принадлежавшего мне киоска, на столе стоящем слева от него, а также развешанного в металлическом шкафу и его отрытой дверце справа от киоска. Была видна его заинтересованность, но просмотр длился не долго, он обратился ко мне с просьбой:
-А вон ту мойку покажи, пожалуйста! – Это обращение на – «ты»,  не понравилось мне, я был лет на десять минимум, старше его, но бизнес, прежде всего, я сдержался,  снял  с дверцы белую, эмалированную мойку и положил её на прилавок перед потенциальным покупателем.
Тот повертел её, придирчиво разглядывая со всех сторон, и наконец, сказал:
– Сколько скинешь?
– Да побойся бога, – стараясь быть спокойным, но в душе все больше раздражаясь, ответил я – иди, посмотри, сколько такая мойка в магазине, стоит!
– Сколько, в магазине что стоит я знаю, – не замечая моей горячности сказал потенциальный покупатель, – но я на рынок  для того и иду чтобы потратить меньше денег.
– Ну а если знаешь, что просишь тогда? Бери за эту цену!
– Скинь немного, – настаивает мой посетитель, – я, если будешь уступать, много чего буду покупать.
– Да я этих обещаний, ради сотни другой, скидки, с утра до вечера слышу, а уступишь и все больше не слуху, не духу от такого «постоянного покупателя».
– Нет, нет, - уверил меня мой собеседник, – мы семьей делаем ремонты квартир, и беремся сразу за все работы, поэтому у тебя мы могли много что покупать. Вон и шурупы, и сантехнику, провода те же, да и лампочки… Часто клиенты деньги имеют, а времени нет, бери, что надо сам говорят, ну а при таком подходе интереснее купить подешевле. Ты ведь не откажешься, в чеке чуть дороже цену указать, если что?
Я, игнорируя последний вопрос, задаю свой:
– Это что у тебя за семья такая, – мне приходится на миг замолчать, чтобы прикинуть возраст моего потенциального покупателя – в твои тридцать лет, не больше, что прямо весь ремонт можете сделать?
– Да, – подтверждает, он мое предположение, – мне 29 лет, и большинство работ я делаю сам. И сантехнику заменю, и проводку. Пол чем клиент пожелает застелю, досками, линолеумом, ламинатом. А обои переклеить или там потолок выровнять да побелить, жену зову с тещей. Зять, тоже мастер на все руки, не справляемся сами, его зовем.
– Что–то я тебя здесь не видел ни разу? – Все еще сомневаюсь я.
– Да, мы  и пришли сюда первый раз, дом тут недалеко купили, на вот кстати визитку, в ней и адрес и телефон указаны, может кому расскажешь о нас при случае. Мы на  центральном рынке в основном покупали что требуется, да далеко теперь до него стало добираться, вот пришли этот рынок изучать.
В этот момент к моему собеседнику подошла миловидная молодая женщина, мимолетно стрельнув глазками в мою сторону. Взяла его за руку, на миг, положила на его плечо, свою прекрасную головку с льняными волосами и спросила: 
– Как дела любимый?   
– Прекрасно милая! – Ответил покупатель. – Ведем переговоры о цене. А ты нашла краску?
– Да, дешевле даже чем на оптовке, можно взять, я баночку белой купила…
– Это куда? – Строго посмотрел на супругу покупатель мойки.
– Дима, – в голосе женщины, послышалась очень мягкая укоризна, – мы же обсуждали с тобой.… Снизу шкаф над входной дверью легче просто покрасить, чем краску сдирать, чтобы обои поклеить.
– Да, да дорогая, прости.
Муж и жена одновременно переключились на продавца, то есть меня, который в этот момент продавал бронзовый кран, сантехнику ближайшего ЖКУ.
Я встретился взглядом с зелеными глазами красотки и внутренне вздрогнул, женщина показалась мне невероятно привлекательной, и она, заметно смутилась от такого внимания, потупив взгляд. 
Мне вдруг захотелось, иметь в своей жизни, эту женщину, неважно кем, достаточно если она будет просто где-то неподалеку.
Именно благодаря этой, вдруг возникшей  новой потребности, у меня связались правильно в голове совсем разные проблемы, покупатель уже рассчитался со мной и пошел прочь, а я сказал:
– Дмитрий, Лариса, а сделайте ремонт и мне!
Супруги какое-то время смотрели на меня молча и внимательно. Дима даже прервал начатую фразу, в которой он собирался продолжать убеждать меня в выгоде сотрудничества с ним.
– Нет, не получится, у нас уже есть работа! – Наконец ответил он.
– Не спеши отказываться! – Тут же вмешалась в разговор Лариса. – Пока у нас есть только заявка, и мы её рассматриваем. Мне не нравятся там люди, с ними такими точно будут беспрерывные проблемы. Они сейчас уже разговаривают, с нами как с прислугой, а что будет после нашего согласия?
–  Но за них меня просят очень крутые чуваки! – Сказал Дима. – Им отказать, лишних неприятностей нажить.
– Давай расспросим вначале человека, если нам понравится вариант, там я все разрулю, претензий не будет.
Я подробно рассказал о своей ситуации в семье, проблемах с предыдущими строителями, а затем непосредственно о своём видении ремонта в квартире. Причем по ходу дела я все изменил, теперь я вел речь о полноценном и большом ремонте, а не косметическом, как планировал ранее. Его пришлось выбирать лишь из-за давления супруги, требующей съезжать быстрее из нашей общей квартиры.
Главной причиной, изменения моих запросов, конечно, служила моя боязнь, не привлекательности косметического ремонта, для новых моих знакомых. Они считали себя, как я понял, высококлассными специалистами, которые работают с дорогими материалами, выполняют сложные работы, за которые берут соответствующие деньги. Но не только. Мне, хотелось иметь свое уютное гнездышко, где можно прятаться от жестокого мира. Именно уютного. Годы раздоров в семье, превратил мой быт в кошмар. Еда быстрого приготовления. Обшарпанная квартира, в ней последний раз, ремонт делался лет десять назад. Вонючие ванная и туалетные комнаты со старой сантехникой, забитый всевозможным хламом, заливаемый дождем, засыпаемый снегом и палимый беспощадным летним солнцем балкон. Татьяна позволяла мне лишь устранять аварийные ситуации с сантехникой, входными дверями и замками, ну и электричеством.
Теперь, я решился, невзирая на давление супруги, сделать полный и хороший ремонт своей новой квартиры.
– Ладно, давай вечером мы свернем к тебе и посмотрим что к чему. – Дима, наконец, начинает  соглашаться. – Мы посмотрим, ты цену услышишь, если все сложится, возьмёмся за ремонт.
Когда мы возвращаемся к сегодняшним заботам, я становлюсь значительнее сговорчивее,  Дима с Ларисой уходят заметно довольные,  унося купленную мойку. Я же смотрю вслед им, но вижу только ладную фигурку Ларисы.
Весь день после этого, я чувствовал себя другим человеком. Куда девалась тоска и ощущение безысходности последних дней, месяцев, даже лет? В них я, бесконечно искал виноватых среди   близких, анализировал собственное поведение, казнил себя за ошибки. Я, искал, но не находил себе оправданий,  вновь и вновь признавал себя виноватым в том ужасе, в который превратилась моя жизнь, и придумывал себе наказания за то, что разрушил любовь и счастливую жизнь своими поступками и словами.
У меня появлялось, несколько раз – беспокойство, из-за того, что мне хорошо, не от мазохистской  сладости  собственной боли и разрушения, а от ожидания счастья и сильного чувства.  Я гнал его снова и снова, радуясь замечая как оно все быстрее уходит, когда я вызывал на помощь в свое сознание мерцающие таинственным светом глаза Ларисы. Ко мне возвращалась вера – жизнь, не только боль, в ней еще очень много чего хорошего имеется.
– Блин, не фига себе! – Говорил я время от времени себе, замирая от забытых чувств и радуясь понимая - мое перерождение или выздоровление, возможно. И  оно зависит сейчас лишь от одного человека, неведомой мне до сего  дня женщины - Ларисы. Странное дело, но обстоятельство что она замужем, как помеха, мне ни разу не пришло в голову.
Мои соседи-продавцы по торговле, да и  некоторые постоянные покупатели, свернувшие к моей торговой точке, на рынке в тот день,  отметили  перемены во мне:
– Да ты прямо весь светишься! – Было сказано мне разными людьми до вечера, несколько раз, правда не всегда именно этими словами.
Мое настроение не смог изменить даже неожиданный визит моей супруги, случившийся во второй половине дня.
 – И этот человек, говорит что переживает? – Вместо приветствия сказала она мне.
– О чем это ты? – Спросил и я в свою очередь.
– Да ты посмотри на свою довольную физиономию! Радуешься, что из семьи уходишь?
– Выдумываешь ты все! – Не стал я углубляться в тему.
Татьяна какое–то время смотрела на меня испытывающим взглядом, а потом сказала:
– И про переезд, скорый ты мне врешь!
На эти слова я ответил теперь с учетом своего нового решения,– делать один раз и сразу хороший ремонт:
– Теперь уже не важно, на неделю или месяц раньше или позже, важно, что я все-таки рано или поздно съеду от вас! – Первый раз, и в мыслях и на словах я разделил себя и свою семью, что не осталось не замеченным:
–– Вас? – Удивилась Татьяна, но возмущение все пересилило. – Теперь уже не важно? Вот это да! О каких сроках ты мне вчера говорил? А теперь уже о месяце речь ведешь? Завтра скажешь что за полгода, тебе ремонт сделают, а послезавтра за год?
Отбиваться от жены мне пришлось долго, и с этого дня ежедневно.
4         
Только через две недели супруги начали делать обещанный ремонт. Вначале, завершали текущие дела, а последние три дня отдыхали совместно. Об этом они сами рассказали мне когда свернули в конце последнего из них ко мне на рабочее место, с руками забитыми покупками сделанными как видно на нашем рынке. 
Я по-хорошему позавидовал своим новым знакомым, глядя на стоящих передо мной высоких, и стройных молодых людей, одетых в легкую, светлую одежду, со свежими, улыбчивыми, счастливыми лицами. Не от того-ли ни вместе идут по жизни, вместе работают, вместе отдыхают.
– Завидую! – сказал я после приветствия. – Поработали, отдохнули. Домашние дела подтянули.
– Никаких домашних дел, обедаем и ужинаем в кафе, да ресторанах, а в остальное время по магазинам ходим да рынкам, как сейчас, деньги тратим,  причем на себя, а не на работу… – Похвастался Дима, а Лариса неожиданно сказала:
– А еще мы область ездили, в Драмтеатр сходили…
Почему-то, Диме не понравилась последняя фраза жены, он как-то по особенному глянул на нее и та осеклась, от чего на лице мужчины появилось явное удовлетворение:
– В кинотеатре новом побывали. – Сказал он. – Мне давно хотелось посмотреть фильм на большом экране. А какие залы теперь в них маленькие, и несколько штук, вместо одного как при советской власти. В каждом, одновременно разные фильмы показывают. 
– Здорово! – Сказал я, решив про себя что мне просто показалось недовольство Димы.
В конце концов, я отдал супругам ключи от своей квартиры. Основные мои пожелания я уже высказал им, детали решили обговаривать по ходу ремонта.
– Часов в девять начнем, готовить поверхности! До завтра! – Сказал Дима, на прощание.
Он умудрился собрать все свои пакеты с покупками в одну руку, а освободившей обнял супругу за тонкую талию и они пошли прочь переговариваясь. Я наблюдал за ними пока их не поглотила людская сутолока.  Мне, хотелось жить и во что бы то не стало иметь рядом уходящую сейчас с другим мужчиной женщину.
  На следующий день, я еле сдержался, чтобы не свернуть перед началом своей работы, в квартиру, проверить приступили ли к работам супруги. Но решил, не омрачать людей излишним контролем.
Ближе к обеду, я, оставив практически без присмотра, все свое хозяйство, на рынке, ближайшие соседи, как и многие рыночные продавцы, не вышли на работу. Сегодня понедельник потому что. Самое удобное время отдыхать нашему брату, покупателей в этот день всегда очень мало.
Бежал по двору, оглядывался, искал «Жигуль», Димыча, и не нашел. Закрытые створки, на своем балконе, все кроме одной маленькой, а на кухне даже форточка в окне закрыта, так оставил все я вчера, уходя. Побоялся сильного  ветра, поднявшегося неожиданно на улице, запросто поразбивает открытые окна. Строители, обдирающие стены непременно задохнулись бы уже в запертых помещениях от пыли и жары.
Но я, конечно, поднялся в квартиру. Ни каких следов посещения её другими людьми не просматривалось.
– Да что же это такое! – Сказал я, вслух представив различные варианты не благоприятного развития событий. В них всех одинаково выглядело лишь  моё общение с супругой, и её крики, обвинения, угрозы. 
С другой стороны, часто в жизни происходят события от нас независящие, к примеру, приехали близкие родственники к моим строителям, или по дороге на работу в «Жигулях» их заглох двигатель. Но нет, не тот случай, прошло уже несколько часов после обговоренного времени, за это время весь наш город можно пройти пешком, от одного края до другого минимум два раза и супруги меня уже оповестили бы о происшествии случившимся с ними. Случилось что-то более серьезное.
Сотовые телефоны в те времена, уже внедрялись в быт, но пока где-то там, в столицах. В нашем городе их пока не было. И позвонить на домашний телефон супругов ремонтников я зашел в квартиру, ставшую мне совершенно чужой, но где я еще как-то умудрялся жить.
Пока я в прихожей набирал номер и ожидал ответа, Татьяна стояла в небольшом отдалении  с гневным  лицом и, похоже, буксовала в подборе новых обвинений в мой адрес. За телефон я платил, ботинки не оставляли следов на полу, по причине отсутствие дождя на улице, да и стоял я возле самой входной двери, у нас там стоит телефон на небольшой тумбочке. А все более серьезные обвинения, как-то: – «Ты мне жизнь сломал!» или вопросы типа: – «Когда ты, наконец, съедешь от нас?», уже прозвучали несколько часов назад, когда я собирался на работу. Когда я наконец открыл дверь уходя, она не отпустила меня молча, и задала вопрос в спину:
– Ты можешь не шляться беспрерывно?  – На что я не ответил, попросту закрыв дверь, за собой.
Кстати, на мои звонки никто не ответил и я оставаясь в неведении причины отсутствия строителей, вновь заглянул в свой новый двор и опять не обнаружил в нем машины Димыча. Затем поспешил на рынок, ко мне обещал приехать за большим количеством товара мой постоянный покупатель. На ремонт и надо зарабатывать деньги. То, что он начнется, я все-таки не сомневался.
При входе на рынок мы повстречались с Ларисой. Такой серьезной и озабоченной я её ещё не видел.
– А я тебя ищу, и в квартиру зашла и на рынок вот. Хотела еще раз посмотреть может, приехал муж…– Пробормотала она, даже не здороваясь.
– Доброе утро! – Сказал я в ответ, и, дождавшись ответа, спросил. – Что случилось? Почему вы не начинаете работать?
Лариса не сразу нашлась что ответить, отвела взгляд и как девочка подросток в неприятной для себя ситуации стала чертить носком туфля закорючки на асфальте, с интересом наблюдая за процессом. В какой-то момент она подняла голову и взглянула мне в глаза.
– Дима не заходил разве? – Спросила, тихим голоском.
¬– Боже мой, что же происходит в твоей душе милая девочка, если так дрожат твои ресницы, и испуганы потухшие глазки. – Не спросил я, а потом не обнял за плечи эту чем-то очень расстроенную женщину, не погрузил свое лицо в её шелковистые каштановые волосы, не погладил ладонью бережно и нежно её головку и напряженную спинку. После небольшой паузы, я лишь ответил просто.– До этой минуты, нет!
– Может он в квартире? Пойду, посмотрю.
– Нет его там, я вот только оттуда.
– Он должен вот, вот подъехать! – Лариса не изменила своего решения и направляется по направлению моего двора. Правда она все же приостанавливается, и говорит мне. – Я вернусь еще!
Но не вернулась. Да и Дима так и не появился. Я нервничал, бегал смотреть, несколько раз, за день, не приехали ли мои строители, опять звонил им. Безрезультатно. 
Вечером, многократно набирая уже засевший в голове телефонный номер, я каждый раз слышал в трубке, как и при всех дневных попытках, лишь длинные гудки вызова.
Татьяну, моё состояние близкое к бешенству, совершенно не трогало, она скорее даже намеренно его усугубляла. Вывести меня из равновесия, и обоснованно вызвать полицию, будет на пользу ей в дальнейшей борьбе со мной.
– Ни чего не меняется, – Сказала она вначале. Всю жизнь ты умудрялся находить одних мошенников, если нам требовались помощники, и вот то же самое, и для себя найти нормальных строителей не можешь….
– Ты прекрасно знаешь, – парировал я, – не у кого ни один ремонт, ни один заказ изготовления мебели не проходит без скандалов, нервов, переделов. Ни у кого.
– Нет, нет, – пыталась развивать скандал Татьяна, – это у тебя особый дар, найти самых отмороженных, самых дебильных людей во всем городе, для любого дела! Может потому что сам такой?
Я отмалчиваюсь и тогда чуть погодя, она заявила:
– Вот так вот нагло врать, что сделаешь ремонт? Да ты просто боишься жить один, и изо всех сил держишься за нас.
И подобные высказывания с самыми невероятными обвинениями и обидными, по мнению моей пассии, следовали до самого того момента пока я не выключил свет в зале и не отвернулся к стене,  на своем диване. Я не сорвался, но чего мне это стоило, знают только на небесах.
– Если, завтра не начнется ремонт, – решил я, обдумывая как поступать мне в этой ситуации, – пойду домой к Диме и Ларисе.
5
Назавтра, я вышел из дома пораньше, чем делал обычно идя на работу. Пошел посмотреть как там мой ремонт? Уже, лишь войдя во двор увидел стоящую у подъезда машину Димы, открытую форточку в кухне и створки на остеклении балкона.
В квартире кипела работа,, супруги припорошенные известковой пылью не прервали свою работу когда я вошел. Лариса одетая в рабочий комбинезон, и легкую футболку с коротким рукавом светло зеленого цвета, в повязанной на голове легкой косынке, стояла на столе и шпателем обдирала известковую покраску с потолка. Она выглядела очень эффектно и я невольно залюбовался ею. Этой женщине любая одежда подчеркивала достоинства фигуры: широкие бедра, треугольное углубление пониже живота и напротив округлое возвышение  ниже спины, тонкую талию, поднимающие тонкую ткань двумя конусами, между лямок комбинезона груди.
Сосредоточенное личико в защитных очках, красивые руки в перчатках.
- Ладная, настоящая женщина, - с завистью подумал я, наблюдая за ней.
Дима сдирал со стен обои.  Он то поднимался на стремянку, то спускался с нее, орудуя широким скребком. Изображать невозмутимость его хватило не надолго.  Думаю мое внимание к его жене не понравилось ему, он сам подошел ко мне.
- Здорово! – Сказал он снимая перчатку и протягивая ладонь.
- Привет! – Поздоровался и я. – Что вчера не начали работать, обещали же? Со мной жена переругалась, твоя супруга волнуется, что случилось?
- Забухал я! – Приближаясь ко мне вплотную, заговорщицким тоном ответил Дима. – Знаешь как у мужиков бывает?
Лариса, при этих словах мужа вмиг оказалась возле нас.
- Здрасте! – Поздоровалась она со мной и напустилась на мужа. – Любимый, ты что такое выдумываешь? И что наговаривает на себя? – Теперь она обращалась ко мне. – Живот у него схватило, не смог работать.
Она встала сбоку от мужа и обняла его за плечи.
- Считает что про живот неудобно говорить, - сказала она – а вот про запой нормально. Глупый, мы же не алкаши какие чтобы обещание не выполнять!
Дима, потупившись, смотрел в пол как провинившийся школьник, вчера я видел его супругу в очень похожей позе. Мне очень захотелось напомнить Ларисе этот момент. И вообще начать расследование, напомнить еще Ларисе о вчерашней ее растерянности и потерянности, задавать вопросы, ловить на противоречиях, но зачем?
- Ну, ладно! – Только и сказал я. – Теперь все в порядке?
Никто не ответил на мой вопрос, пока Лариса не окликнула мужа:
- Дима!
- Да, да, любимая, что ты хотела?
- Александр спрашивает, все у нас в порядке, будем ли мы работать!
- Задумался что-то, - смущенно улыбнулся Дима, - конечно работаем! Работаем по полной программе!
6
Через несколько дней, Дима опять удивил меня. Рано утром, я как обычно выгнав из своего гаража машину вылез из нее чтобы закрыть ворота и очень удивился увидев автомобиль Димы проезжающий мимо меня со стороны въездных ворот. Его я ни разу не видел в нашем гаражном кооперативе, но это было не главным. Дима, сидящий за рулем с высунутой  головой из открытого окна и осматриваясь по сторонам, он явно что-то искал, испугался, заметив меня, убрал голову и отвернулся.
- Дима, - простодушно закричал я, крайне удивленный таким поведением своего строителя. Автомобиль, практически миновавший меня, затормозил и из него выскочил Дима. Он очень бодро подбежал ко мне и затараторил:
- О привет, у тебя тоже здесь гараж? А я по объявлению, приехал, хочу в вашем обществе в аренду гараж взять, договорились по телефону, да вот что-то найти не могу! – Он протянул мне листок, с написанными на нем номерами аллеи и гаража, которые Дима уже давно проскочил, не заметив нужный поворот.
- Поехали за мной! – Сказал я. – Давай разворачивайся, я подожду.
Дима уселся за руль, а я нагнулся, глядя через окошко на соседку Димы,  чтобы поздороваться, как я считал с его женой. На мое удивление, сидящая рядом с водителем женщина, отворачивалась от меня, не желая показывать мне свое лицо. Но я уже успел рассмотреть ¬¬¬– без всяких сомнений эта женщина не была женой Димы, Ларисой. Совершенно другой типаж, длинная шея, маленькая головка с короткой прической из волос льняного цвета. Да и не женщина это вовсе, а девчонка, лет двадцати, худые плечи, тонкие руки. Даже не видя ее лица возраст примерно угадывался. Дима, видя мой недоуменный взгляд, поманил меня пальцем, а когда я нагнулся поближе сказал почти шепотом:
- Знакомая одна моя, ты моей не говори что видел нас, на придумывает всякой ерунды, знаешь же баб?
- Ну, ладно! – Сказал я. - Мое то, какое дело?
Не покидая машины я показал Диме гараж что он искал. И повел дальше свою машину, повторяя  слова супругов слышанные мною не так давно:
- Любимый!
- Любимая!
 Все встречи с Ларисой вспомнились мне, их пока было совсем не много.
Вот Лариса, какой я ее увидел первый раз, ее лучистые глаза, мои чувства после ее ухода, ведь именно тогда я отчетливо понял: - «На этом свете есть для чего жить!». 
Или та прекрасная Лариса в светлой одежде, счастливая и радостная, в день когда она с мужем зашли ко мне на рынок по приезду из областного центра 
А вот, серьезная и озабоченная, и очень красивая, женщина ищущая своего мужа. Или ладная, хозяйственная и работящая Лариса, стоящая передо мной на столе словно постаменте.
Она научилась показывать себя такой окружающим, счастливой любящей и любимой женщиной идущей уверено по жизни. Но я, с некоторых пор вижу, каждый раз при встречах с ней, в глубинах зеленых глаз, тщательно скрываемую боль и неблагополучие.
Бедная, бедная девочка, как этот урод может изменять тебе? – Вновь и вновь, с горечью, задаю я себе вопрос в конце концов, и не нахожу ответа.
7
Дима, впрочем знает свое дело, и я не зря плачу ему деньги. Летят дни, и квартира меняется до неузнаваемости. Появляется новая сантехника и новая  плитка в ванной и кухне.
Потолки становится идеально ровными и белоснежными, в зале, кухне, коридоре. Новые светильники радуют меня на них стеклом, металлом, и деревом. Обои покрывают стены кухни и зала.
На этом этапе я узнаю о жизни супругов работающих у меня такие подробности, которые серьезно озадачили меня, и окончательно укрепили мое отношение к Ларисе. 
Пару дней я у меня не было никаких известий о своих строителях. Я не заходил к ним, они ко мне, не звонили тоже друг другу.
На второй день я закрылся немного пораньше чем обычно, и не из-за того что хотел зайти посмотреть как там дела с ремонтом, просто людей на рынке совершенно не было, такое случается иногда, слава богу не часто в нашей работе.
Во дворе, уже на ставшем привычным месте, стояла машина Димы. Окна  моей квартиры все закрыты – это потому что недавно наклеили обои и им надо дать высохнуть. Дверь закрыта, я открываю ее своим ключом, чтобы не отрывать людей от дела, и захожу в квартиру. Здесь, по-моему, не услышали моего прихода. Супруги ругаются, хотя можно ли назвать руганью то, что я услышал, замерев на несколько минут в прихожей.
– Я твой муж, тварь, а ты моя жена! – кричал Дима, – Ты должна, слышишь, должна, исполнять свои супружеские обязанности!
– Перестань пить, – услышал я тихий голосок Ларисы, – перестань уже пить!
– Ты одно, с другим не смешивай! – Вновь раздался крик Димы, и это, несомненно, кричал не трезвый человек. – Дай то, что я у тебя прошу второй день!
– Ты что делаешь это, не смей!
– Снимай уже на хрен эти тряпки!
Из комнаты явно доносились звуки борьбы, я не знал, как мне поступить и склонялся уже к тому, чтобы лучше всего покинуть квартиру незамеченным. Ведь недаром придумана пословица: – «Милые бранятся, только тешатся!» Меня, конечно, смущал чрезмерный накал страстей, но я уже повидал на своем веку и не такие разборки супругов, после которых те и миловались и в любви клялись друг другу.
Я осторожно открыл дверь и вышел на лестничную площадку.
«Приду позже!» – Решил я, аккуратно прикрывая дверь. И в последний момент, перед тем как она закрылась, я услышал полный ярости выкрик Димы: – «Ах ты, сука!», хлопок, и короткий женский вскрик.
Я не успел нажать на кнопку звонка, что тут же намеревался сделать. Щелкнул замок, дверь распахнулась, и мимо меня пробежал Дима, яростно захлопнув за собой дверь.
Он как будто не заметил меня, хотя это было просто невозможно, мы даже задели друг друга плечами.
– Что случилось Дима? – Крикнул я вслед сбегающему по ступеням мужчине. – Что с Ларисой!
– Иди е.и ее, пока голая! – Ответил он зло, не оборачиваясь, и скрылся из поля моего зрения повернув очередной раз на лестнице .
Я открыл квартиру и бегом пробежал в зал. Там на полу, лежала полуголая женщина, супруга Димы. Она, похоже, была без сознания.
Несмотря на остроту момента, я мгновенно, будто сфотографировал лежащую на спине молодую женщину с головкой повернутой безвольно в сторону и кротким выражением лица. По пояс на ней ничего уже не было одето, футболка с разорванным воротом валялась неподалеку на полу, а не расстегнутый лифчик находился почти на уровне пояса женщины, развернутый почти полностью обратной стороной ко мне. Его, как и комбинезон с расстегнутыми лямками пытались снимать, стягивая вниз с тела. Скомканный он находился на уровне колен, чуть выше его на ногах висели веревочкой трусики светло зеленого цвета, похоже зеленый цвет был любимым у Ларисы. Их находящаяся в обмороке женщина продолжала держать крепко правой рукой.
Узкие плечи, с крепкими руками, делающие физическую работу   регулярно, большие груди зрелой женщины с небольшими сосками вершинами темно-красного цвета, широкие бедра, волнующее углубление внизу животика, ничего не упустил мой взгляд и ту картину я навсегда сохранил в своей памяти.
Но я не останавливался не на секунду, а кинулся на кухню, поняв, что лучше места, на которое можно было бы перенести женщину, попросту нет, и не стоит тратить время на его поиски. На   пластиковом подоконнике я сразу же заметил пару бутылок водки, одна их них закрытая еще, стояла чуть в сторонке от импровизированного накрытого стола почти окне брав в кружку, стоящую всегда на подоконнике воды я вернулся к женщине и ничего не смог придумать лучшего, чем набирать полный рот воды и, склонившись над женщиной, обрызгивать ее лицо. Тряпки, разной степени чистоты я отверг в качестве подручного средства для оказания помощи ей. В какой-то момент,  я заметил тонкую струйку крови стекающей по щеке из нижней ноздри женщины.
- Бедная, бедная девочка! – Только и сказал я и положил на мгновенье  ладонь на лоб Ларисы, а потом несколько раз погладил ее по головке, жалея.  Шелковистые волосы под своей ладонью я
тоже с тех пор могу ощутить как реальность в любой момент.
Лариса как будто слегка вздрогнула и повернула головку в мою сторону, уже с открытыми глазами.
- Саша! – Удивленно спросила она, и в тот де момент щелкнул замок во входной двери и через мгновение возле нас присел на колени Дима. Он каким-то образом, смог значительно измениться внешне. Теперь следы выпивки, едва, едва угадывались на его лице. Оно было сосредоточенное и серьезное.
- Любимая, – произнес Дима, склоняясь над женой, – тебе стало лучше? – У Ларисы, на миг расширились глаза от ужаса, но она тут же закрыла их и вновь повернула головку набок. При этом она руками попыталась максимально закрыть свою оголенную грудь.
Ваткой смоченной нашатырем, в своей руке, Дима стал пытаться вытереть кровь с лица  жены, хотя ему это делать было не просто. От резкого запаха исходящего от ватки или страха, женщина трясла головой и пыталась уклониться от руки мужа.
- Что-то плохо стало с женой! – Произнес Дима, когда, наконец, ему удалось это сделать задуманное - я вот сбегал за лекарствами в машину!
Он взял в руку коробочку из кожзаменителя стоящую рядом с нами на полу с красным крестом по верху. Я и не заметил, в какой момент он ее туда поставил.
Лариса, открыв глаза, стала, не моргая смотреть на мужа с непонятным мне выражением муки или отчаяния. Я тоже некоторое время смотрел на него с нескрываемым изумлением.
¬- Иди, Александр, ¬- совершенно обыденным тоном сказал Дима, обратив свой взор на меня, - теперь все будет хорошо!
Я продолжал рассматривать сидящего рядом мужчину, но теперь я думал, как мне поступать дальше.
– Иди, иди Александр! – Более настойчивым тоном произнес, Дима. – Сейчас мы приведем себя в порядок, поедем домой, а завтра, как обычно продолжим ремонт! Правда, любимая?
Лариса, ничего не ответила, но мне показалось, что глаза ее наполнились ужасом.
- Лариса, – спросил я, – мне уйти или остаться?
– Останься!  – Не задумываясь, ответила женщина.
Дима несколько минут со странной улыбкой смотрел то на меня, то на жену, пока
в коридоре не раздался звонок требовательный и длинный.
На правах хозяина квартиры я подошел к двери и взглянул в глазок, перед дверью стояли родители Ларисы.
Я вернулся в зал и почти шепотом сообщил супругам о гостях. Лариса в тот момент уже стояла на корточках, собирая разбросанную вокруг свою одежду.
- Подожди минуту! – Сказала она, вскочив и устремляясь в ванную, при этом она даже не пыталась закрывать от меня запретные для посторонних взглядов части тела. Комбинезон она, правда, уже надела до пояса, и придерживала его рукой, лямки его волочились по полу. Но другую руку с собранной одеждой она держала внизу и в стороне, и я мог любоваться красивыми несмотря не на что, колыхающими от движения грудями женщины.
– Ты хоть прикройся! – Прошипел Дима, вслед жене, он тоже пытался наводить какой-то порядок. Успел принести из кухни обе замеченные мною бутылки водки, и пустую и не допитую и засунуть их в рюкзак, с которым он не расставался никогда.  Собирал с пола разбросанные видимо при борьбе рулоны обоев и кисти.
Лариса же, проигнорировав его замечание, зашла в ванную комнату и, не закрывая двери, у меня на глазах сняла с себя остатки одежды, забрала и ту, что принесла с собой и, выйдя из ванны, для чего мне пришлось посторониться, открыла дверь в кладовку в конце прихожей, сбоку от входа в зал.  Она затолкала все что принесла, на верхнюю узенькую полочку во всю кладовку, а с вешалок внизу нахватала предметы своей не рабочей одежды, и вернулась в ванную комнату. Прикрывая дверь, она пристально посмотрела на меня, от чего удушливая, жаркая волна прошла по моему телу и сказала;
– Открывай!
Не знаю, сколько времени длилось это действо, помню только отчетливо, что оно сопровождалось  почти беспрерывными звонками в дверной звонок. Я распахнул дверь и прошел мимо мужчины и женщины средних лет, уступающих мне дорогу со словами:
– Здрасьте! Дима и Лариса там проходите!
Дима уже встречал их у меня за спиной, со словами:
– О-о-о, кто нам в гости пожаловал, ну заходите, заходите!
– А что так долго не открывали то? – Слышал я еще вопрос сбега вниз по лестнице, но ответа уже не услышал, дверь захлопнулась.
В конце того же дня, позвонил Дима и даже не пытаясь что-то выдумывать просто сообщил мне что они с женой берут длинные выходные и тут же положил трубку. На мои звонки супруги не отвечали три дня. Столько же никто из них не появлялся ни в ремонтируемой квартире не на рынке.
Я ждал, с трудом подавляя огромное желание найти строителей и закатить им, грандиозный скандал. 
Оставалось облагородить балкон, да встроенную еще при строительстве дома крошечную кладовки в прихожей,  и я решил не мотать себе еще больше нервы.   
На четвертый день я застал в своей квартире тихого и кроткого Диму, который как ни в чем не бывало крепил к бетонной стене балкона деревянные рейки обрешетки, и оторвался лишь на короткий миг протянув мне руку для рукопожатия. Не дождавшись никаких пояснений я только и спросил:
- Ну и какие у нас перспективы?
- Еще дня три, четыре и можно заселяться! – Ответил  мне Дима. Больше ни о чем другом  мы и не говорили. Зачем?
8
 Все же тревога жила во мне, да и Татьяна терроризировала меня с нарастающей силой, требуя съезжать из квартиры,  поэтому я стал заходить в ремонтируемую квартиру по два раза за день.  По пути на рынок я сворачивал в нее и после работы тоже.
Дима каждый раз уже был на месте да и по делам было видно что и трудился как надо. Казалось все, человек сдержит свое слово о сроках завершения работ. Но утром дня, могущего стать последним в строительной эпопее, я  не застал своего мастера на месте.
 Я не поленился дойти до телефона в квартиру где еще жил с семьей, и попытался дозвониться до супругов, бесполезно, трубку никто не взял. Я вернулся в ремонтируемую квартиру и еще какое-то время ждал нервно перебегая из ее кухоньки в зал, затем на балкон и в обратном порядке. Никто не появлялся.
 На рынке, же куда я все-таки пришел хоть с опозданием, по сравнению с обычными днями, меня уже ждала Лариса.
Она выглядела очень строгой и печальной. Лицо без всякой косметики. Волосы собранные в пучок на затылке. Трикотажная красная кофточка, белое платье, по колено, оголенные ноги.
Ничего казалось бы примечательного, но как сильно забилось мое сердце при виде ее.
И как внимательно мы смотрим в глаза друг другу. Молчим.
Но вот прямо сейчас, загораются зеленые глаза изумрудным свечением, нет я ничего не выдумываю, они начинают жить.
- Все в порядке? – Спрашиваю я.
- Теперь, да! – Отвечает женщина.
С нею мне не хочется говорить не о ремонте ни о ее муже, я просто смотрю в ее глаза.
- Ты можешь зайти в свою квартиру через полчаса? – Спрашивает Лариса и я не уточняя для чего просто говорю: 
- Да, приду!
- Только не раньше и не позже! – Строго говорит Лариса и бросив последний, пытливый взгляд в глубину моей души, идет прочь.
В этот раз, я попал свою квартиру, как делал это всегда, просто открыл своим ключом и вошел, В ванной явственно шумела вода включенного душа. Дверь, запертая изнутри, не поддалась, от  моей машинальной попытки  открыть её.
В кухне и зале – никого. Я вышел на балкон, отметив про себя его чрезмерную захламленность сопутствующими любому ремонту вещами и предметами. Еще не до конца наполненный мусором мешок из пластиковых нитей, начатые банки с краской, мастикой, клеем и еще чем-то,  длинное алюминиевое правило для выравнивания стен, подпирающее дальний от меня угол, под ним у стенки стопочка оставшейся не использованной плитки, это далеко не весь перечень  находящегося здесь добра.
Но меня больше интересовал двор в этот раз. Я внимательно изучил его взором, но машины Димыча так и не увидел. Вряд ли он оставил её где-то за его пределами, большинство мест для парковки, внизу были свободны. Получается, что в квартире мы лишь вдвоем с Ларисой? От такого предположения у меня сладко защемило в груди, и я покинул балкон. В тот же момент послышался щелчок защелки в ванной комнате, зашелестела открывающая дверь, и я скорее угадал, чем услышал, как человек, вышедший из ванны и невидимый мне, проскользнул к входной двери. Звук щелчка на замке её, он хорошо знаком мне, теперь его невозможно открыть ключом снаружи, и следом за ним в дверном проеме в прихожую появляется Лариса. 
Вначале я вижу всю стоящую передо мной женщину. Она не намного ниже меня, и имеет великолепную фигуру, с широкими бедрами, осиной талией и узкими плечами. На них, а также спину и грудь спадают распущенные влажные волосы каштанового цвета. Цветастый халатик, с преобладанием нежных зеленых цветов, одет, но не застегнут, к тому же очень короток и без рукавов. От того большая часть тела стоящей передо мной женщины обнажено. Дальше мое внимание выхватывает детали.
Темное углубление в нижней части слегка выпирающего животика, сверху оно в виде треугольника, и от нижней вершины его опускается черта по дну каньона, с округлыми бортами бедрами.  Они заканчиваются круглыми холмами коленками, устремляясь наружными сторонами в разные стороны круто вверх, смело распахивая снизу полы халатика как занавес на сцене театра перед началом волнующей пьесы. Но начнется ли она для меня, единственного зрителя?
Оголенные руки, согнуты в локтях, а кисти их, лежащие одна на другой, закрывают часть тела между грудями. Я обращаю внимание, что на безымянном пальце левой руки, оказавшейся сверху, отсутствует обручальное кольцо.
Под материей покрывающей большие холмики по обе стороны ладоней, угадывается упругая плоть, заканчивающая явно обозначенными округлыми вершинами. 
Над ладонями, белая и нежная кожа верхней части груди, слегка выпирающие ключицы над материей халатика,  высокая шея и милое личико…
На нем, первыми я вижу зеленые  глаза, их мерцающая глубина , манит, завораживает, волнует.
А потом пухлые губы, наверное, именно такие называют в книгах чувственными. Дозволит ли эта прекрасная женщина когда-нибудь целовать их мне? 
Где-то в подъезде хлопает дверь, слышны шоркающие шаги спускающего по лестнице человека, и я начинаю замечать и все остальное, длинные ресницы, тонкие черные брови, маленький носик, покрытый веснушками.  А главное, ощущаю волнение, ожидание и желание безотрывно глядящей на меня женщины.
Теперь мы смотрим лишь в глаза друг друга. При этом я будто вижу и всю её сразу, и во мне нарастает страстное желание подчинить женщину своей воле, сорвать халатик с её тела, тискать его руками и впиваться поцелуями.
Она тоже видит смену моих ощущений, растерянность, любопытство, восхищение и вот теперь желание обладать.
– Я душ приняла, – говорит Лариса.
– Да я вижу! – Отвечаю я, и делаю шаг к женщине.
– А ты не хочешь?
Эти слова действуют на меня словно струя холодной воды.
– К черту! – Говорю я. – Я час назад вылез из душа.
Я обхватываю женщину гораздо ниже спины, поднимаю и заношу в комнату.
……………………………………………………………………………………………………
9
 После этого дня Лариса пропала. Она просто избегала меня, похоже. Отремонтированную квартиру сдавал мне Дима. С ним я и расплатился, когда он устранил за пару дней, последние мои замечания, по ремонту. Они незначительные были. На стене в кухне под обоями образовался пузырек, на самом видном месте, плинтуса на полу в зале по всему периметру практически неплотно прилегали к стене, да один светильник в навесном потолке ванной при проверке потух и не хотел больше зажигаться.
Дима как водится, отдохнул несколько дней и вновь стал приходить, ко мне за товарами для новых своих ремонтов,  вначале один, а с некоторых пор с высоким молодым человеком со странным выражением лица. На нем читалось явное психическое нездоровье. Тем не менее, он помогал Диме, тот нагружал его купленным товаром,  и он безропотно следовал за ним.
– Он олигофрен, – пояснил Дима, заметив моё удивление и не дожидаясь наводящих вопросов, при первом же появлении с этим молодым человеком возле моего киоска на рынке, – мой новый напарник, в дальних родственниках обнаружился.
– Не смог отказаться? – Посочувствовал я, – а теперь обрабатываешь?
– Нет, нет, – возразил Дима, – я, и правда сомневался, вначале брать его или нет. А сейчас не за какие деньги не отдам. Да, работает не быстро, но очень аккуратно и старательно, причем, если все есть, для дела, будет весь день ковыряться, без перекуров и туалетов, на обед его каждый день с трудом отрываю. 
– И какие же работы он делает? – Недоверчиво спросил я.
– Практически любые. Начиная от подготовки квартиры к ремонту, ободрать, там поддолбить, оторвать, ошкурить. До непосредственно ремонтных работ, оштукатурить,  покрасить, обои наклеить, плитку положить. Думаю, если показать и с линолеумом справится, и панели на стену прибьет, по крайней мере, пока со всеми работами справлялся, что я ему поручал делать.
– А что Лариса, отошла от ваших дел? – Стараясь не показать волнение, спросил я.
– Ты не чего не знаешь? – Удивился Дима. – Её бывшие коллеги по торговле пригласили к себе. Она сейчас директор магазина. – Он назвал магазин, о котором я знал, только, что где-то на противоположной окраине города находится. – Дела неважно там шли раньше, сейчас Лариса пытается изменить ситуацию, с утра до вечера на работе пропадает.
В тот же вечер, после работы я поехал к магазину, в котором трудилась Лариса, предварительно узнав в Интернете, график его работы и точный адрес.
Хоть Дима и сказал мне, что на своем ремонте торчит до темна, машину свою я поставил во дворе по соседству с магазином, не хотелось здесь светиться. И сам он может неожиданно заехать к жене, и общие знакомые увидеть. Я начинал познавать все «прелести» положения любовника женатой женщины.
Затем я сделал круг вокруг здания и обнаружил во дворе, как и предполагал, второй вход в магазин, что мне крайне не понравилось.
Время до закрытия оставалось всего ничего, мне его едва хватило зайти в магазин и понять, что ничего особенного в нем нет, обычный универмаг, с полным набором продуктов и наиболее востребованными товарами промышленной группы. Народа было довольно много, работало две кассы. Как только я вышел из него, охранник, закрыл за мной дверь и открывал ее, только выпуская людей из магазина.
Ларисы я не увидел внутри, спросить у продавцов или охранников в магазине ли она не решился, как и свернуть в дверь, на которой было написано: – «Служебные помещения». Поэтому, с трудом выбрав удобную позицию, с которой просматривались оба входа, я стал ждать появление Ларисы.
Минут через десять после того как магазин покинул последний покупатель, к главному входу
подъехал легковой автомобиль, с табличкой на крыше, «Такси Пегас». Во мне что-то сработало, и я буквально бегом кинулся к нему, сбавив, правда, скорость приблизившись.
– Добрый вечер! – Поприветствовал я водителя, открывая дверцу со стороны пассажира:
– На Звездова? – Спросил, стараясь говорить уверенно и твердо.
– Ну да, садитесь!
Машина, тронулась, и я попросил водителя:
– Давай, вон в тот двор заедем! – А поймав вопросительный взгляд его, добавил, – Да, да, при расчете, все учтем. Какая там основная сумма?
– Диспетчер, не сказала что ли? – Пробурчал водитель и не дожидаясь моего ответа сказал. –Двести десять рублей.
До моей машины, доехали за пару минут. Я, порывшись в барсетке,  протянул водителю двести пятьдесят рублей.
– Спасибо, дружище, я, пожалуй, останусь, всё-таки, должен я завести движок у этой колымаги!
–  Давай вот так. – Водитель взял у меня две сотни, но что-то его мучало все-таки. – Я сюда, пилил минут двадцать, а отсюда хрен, когда пассажира найдешь попутного.
– Да все справедливо! – Поспешил успокоить я его. – Даже не заморачивайся.
– Может помочь?
– Нет, нет,  езжай, справлюсь!
– Ну, счастливо!
Мне некогда было ждать, пока мой водитель развернет, свою машину и уедет, я сразу же завел двигатель, и стал маневрировать, чтобы направить машину в ту сторону,  откуда только что приехал на такси.
– Лихо, ты с ней справился! – Прокричал мне таксист, высунувшись из открытого окна машины попавшейся мне навстречу. Я, в ответ, только помахал ему рукой.
Я едва успел поставить машину, на том самом месте, где несколько минут назад стояло такси, как увидел выходящую из стеклянной двери магазина Ларису. Она попрощалась с охранником, открывшим ей дверь, и сделала несколько шагов по направлению к моей машине. Других просто не было поблизости.
Я во все глаза смотрел на приближавшуюся к моему автомобилю усталую и озабоченную женщину.  Мне хотелось выскочить, обнять её, наговорить много ласковых слов, открыть перед ней дверцу. Но таксисты в нашем городе, так не поступают, а на вопрос захочет ли ехать эта женщина с этим мужчиной в одном автомобиле я не знал ответа, а рисковать  не хотел, мне, во что бы то ни стало, требовалось поговорить с нею.  Я сидел в темном салоне, отодвинув голову от света с улицы и ждал.
Нисколько не сомневаясь, Лариса открыла дверцу, поздоровалась и, не говоря ничего села в машину.
– Поехали!
Пока машина маневрировала, выезжая на улицу, пошел первый дождь наступившей осени, она вступала в свои права. Через несколько минут он превратился в настоящий ливень. Эту картину я тоже теперь  буду помнить всегда, расплывчатые и зыбкие огни уличных фонарей, окон домов, фары встречных и красные огоньки впереди идущих автомобилей, через потоки воды, льющиеся по всем стеклам, затемненного салона,  работающие дворники, на лобовом стекле. Беспрерывный рев нарастающий и затухающий от работающих двигателей авто попадающихся навстречу. Красивая едва угадываемая мелодия из динамиков, светящаяся панель управления с маленьким пульсирующим зеленым цветом прямоугольником на радиоприемнике, и силуэт сидящей рядом женщины с опущенной головой, в беспрерывном чередовании света и теней. Она поглощена своими мыслями, не видя ни ночного города утопающего в потоках воды ни водителя рядом.   
 – Лариса! – Тихо говорю, я и… Мне кажется, но нет… Она улыбается, едва, едва, но явно улыбается.  На меня же Лариса не смотрит, она зябко поводит плечами и вновь замирает.
Я, понимаю, в чем дело, она считает про звучащее имя, сказанное моим голосом просто  игрой своего усталого сознания, всего лишь галлюцинацией. Ей не приходит в голову о реальности моего присутствия здесь, рядом с ней, но она улыбнулась, вспомнив меня, и волна нежности захлестывает меня. Но я, конечно, не кричу от радости и счастья, я уже давно знаю как быстро и непредсказуемо, может измениться всё при общении людей. Боясь нарушить какие-то свои понятия и правила, мы часто говорим друг другу не то, что чувствуем и думаем. Обвиняем, разоблачаем, унижаем.
– Лариса! – Повторяю я теперь громким голосом, и Лариса, слегка вздрагивает, и пристально всматривается в меня.
– Андрей? – Теперь она безмерно удивлена. – Ты что здесь делаешь? Ты что таксуешь?
– Нет, конечно, я так устроил, чтобы поговорить с тобой!
Лариса озадачена и не сразу выбирает линию поведения. Но она не кричит, не истерит, что удивляет меня, все женщины, которых я знал до этого, поступали бы именно так в подобной ситуации. Обвинения, обидные слова, требования. Она же сморщив лобик, смотрит пристально на меня несколько мгновений и наконец решается.
– Давай поговорим! – Говорит она. – Но ситуация, согласись, достаточно двусмысленная…
– Несколько дней назад ты не боялась при обстоятельствах еще более прозрачных .
– Тогда я не боялась, потому что считала, что поступаю честно. А теперь я считаю себя просто падшей женщиной.
– Лариса, дорогая я ничего не понимаю! Скажи что изменилось? Я ничего, ничего не понимаю.
– Я ничего не могу говорить, да я  и не хочу говорить.
– Ты поняла, как сильно любишь мужа? – Спросил я.
Лариса взглянула на меня как мне показалось с болью, я продолжая вести машину среди ночи и дождя, тем не менее, в затемненном салоне не упускал ни одного нюанса в поведении любимой женщины.
– Нет, к сожалению, я его совершенно не люблю!
– Так в чем же дело? Он скажешь, тебя безумно любит?
– Нет, он подонок, он мне постоянно изменяет.
Изумлению моему не было придела, она все знает, о чем я не хотел ей говорить?
– Так в чем дело, Лариса? – Почти простонал я. – скажи, в чем причина, я все сделаю, чтобы все вернулось, что было между нами.
– Я сейчас, была очень откровенна с тобой, но ты даже не понимаешь, о чем я говорю.  Больше я не буду такой никогда. Дай я выйду здесь, я не хочу, чтобы Дима видел нас вместе.
– Но ты только что …
– Пока он мой муж, я не буду больше его предавать! – Твердо сказала Лариса, – Останови, пожалуйста, машину!
Дождь не переставал, пожалуй, он стал еще сильнее.
– Даже не выдумывай! – Не менее твердо сказал я. – До вашего дома еще очень далеко, ты воспаление легких получишь, если пойдешь отсюда пешком.
Я уже повернул в переулок, и Лариса всматривалась с тревогой в темноту, понимая, что я везу её куда-то не туда. И опять я подивился выдержке Ларисы.
Татьяна, бывшая моя супруга сейчас бы орала ором, выдавая предположения о своем похищении и обещая мне всяческих кар.
– Я тебя со стороны пустыря подвезу, – пояснил я, – там нормальные люди не ездят, и никто нас не увидит. А тебе идти всего ничего!
Лариса не стала возражать и даже взяла у меня и надела тут же в машине тонкий дождевик из   целлофана.
 10
Дима, вскоре вновь понадобился мне в качестве мастера строителя. И вот для чего.
Дела мои в бизнесе шли неплохо и за каких-то полгода я смог почти полностью обставить свою новую квартиру. Спал я теперь, на отличном пружинном диване, который за несколько минут, при желании легко превращался в двуспальную кровать, что мне впрочем, пока еще не раз не пригодилось. Я никого кроме Ларисы теперь не мог представить рядом с собой.
Лежа на нем, я засыпал под бормотанье огромного телевизора самой последней модели, причем с названием одной из ведущих западных фирм производителей. Стоял он в специально предусмотренной нише, мебельной стенки, занимающей всю самую длинную стену зала. В ней имелись на все случаи жизни, шкафы, ящики и полки. Стол, на котором стоял мой старенький  компьютер, являлся тоже частью стенки и располагался у самого окна. 
В прихожую, мастера мебельщики, по моему заказу сделали отличный гарнитур, с ящиками для обуви и вешалками для верхней одежды и головных уборов.
Они же и кухню превратили в произведение искусства, по моему проекту конечно. Вся необходимая для жизни бытовая  и санитарная техника, органично соседствовала или являлась составляющей  частью, сделанных ими  столов, шкафов и пеналов. Внушительных размеров холодильник,  газовая плита, вытяжка, нержавеющая мойка все уже заняло свои места, не хватало только засунуть в стол между газовой плитой и мойкой стиральную машину автомат. Её я смог приобрести, самой последней из необходимых для новой квартиры вещей что я запланировал иметь обязательно, лишь в середине весны. Место именно для этой модели мастера мебельщики в кухонном гарнитуре предусмотрели, и Дима должен был установить её в нужном месте и произвести все необходимые подключения.
Предварительный договор у нас с ним был, но пока он закончил свой очередной ремонт, да традиционно отдохнул  после него несколько дней, наступил апрель.
Лишь в середине его он, наконец, за пару дней сделал все необходимые дела, и по завершению зашел ко мне на рынок.  До конца моего рабочего дня оставалось еще пару часов, когда он подошел и отдал мне имеющийся у него ключ от моей квартиры:
– Все сделал! – Сказал он как всегда нарочито бесцветным голосом.
– Все в порядке?– Спросил я. – Рассчитаться?
– Да все проверил, должно работать как надо. Когда стирать будешь?
– Хотел завтра, рынок не работает - санитарный день, и тряпок у меня грязных поднакопилось.
– Вот и замечательно, я завтра вечером заеду. Если что вылезет, устраню, инструмент пускай у тебя будет пока. А сейчас дай половину денег, могут понадобиться сейчас.
– Да без разговора!
Я вынес требуемую сумму, взяв её в кассе. Мы пожали друг другу руки, и все… Назавтра он не появился. Скажу больше, живого Диму, я уже никогда не видел.
Я так и не похвалил его за великолепно работавшую машинку, установленную им в столешнице, и не дал денег, больше обговоренной суммы, в благодарность, как решил для себя. 
На следующее утро, уже выезжая из гаражей, с необходимым товаром для восполнения проданного вчера я увидал вдали одной из боковых улиц нашего гаражного общества машину скорой помощи, милицейский «Газик», людей в серой форме и белых халатах, да и видать по всему просто любопытствующего люда там хватало. Я не любитель рассматривать места всяческих происшествий, будь то пожары, авария на автостраде, или место преступления с жертвами,  но в этот раз я повернул к такому месту. До меня вдруг дошло, дело происходит именно, у того гаража, который  Дима собирался брать в аренду.
Я не ошибся. Именно у него были распахнуты настежь ворота, а за ними в тесном пространстве узкого помещения из хорошо знакомой мне красной машинки, стоящей носом к выходу,  несколько милиционеров доставали человека. Сделать  им это удалось не сразу. Человек сидел за рулем, положив на него локти рук, а на них голову, ноги при этом, максимально выдвинув вперед, широко раздвинув, и вдруг по неведомой причине умер. Теперь тело успело закоченеть, и с ним пришлось повозиться. Когда, наконец, его вытащили из машины и уложили на расстеленный, на земле, большой прямоугольный кусок брезента, я непроизвольно отвел  взгляд, уж очень неестественной и страшной показалась мне поза мертвого человека. А когда взглянул снова, узнал в нем Диму.
– Ничего себе!– Только и сказал я не к кому, не обращаясь. На Диме была та же самая одежда, в которой он приходил ко мне на рынок позавчера. Вылинявшая от долгой носки и многочисленных стирок до почти белого цвета, в котором присутствовал все же бледно красный оттенок, хлопчатобумажная футболка, заправленная в легкие джинсы, когда-то видимо синие, а сейчас ставшими почти белыми с вставленным в пояс серым кожаным ремнем. 
Между тем, из машины доставали второе тело, принадлежащее молодой женщине. В процессе этого дела, все присутствующие успели увидеть оголенными (открытыми) все места, прикрываемые  обычно женщинами какой-либо одеждой. На этой кроме легкого ситцевого платьица с мелкими цветочками на голубом фоне ничего не было.
Труп женщины уложили на тот же брезент. Его поза тоже была далека от естественной. Смерть застала женщину лежащей лицом вниз на сиденье автомобиля, ноги при этом оставались стоящими на полу, а руки поджаты под головой в районе груди. В реальности, скорее всего женщина лежала на сиденье рядом водительским местом а руки и голова её покоились на коленях Димы.
Машину стали обследовать несколько человек в штатском. Вначале один из них сделал несколько снимков фотоаппаратом со вспышкой салона через все четыре открытые дверцы машины, и содержимое открытого багажника. А затем сразу два человека стали одновременно обследовать салон автомобиля, а третий рылся в багажнике.
Они передавали заинтересовавшие их вещи крутящимся вокруг милиционерам в форме и те укладывали их все на тот же брезент. Я обратил внимание, что все участвующие в этом процессе люди, работали в белых матерчатых перчатках. 
Когда оперативники закончили с осмотром на брезенте, рядом с двумя трупами находились уже следующие вещи. Пустая бутылка из-под коньяка, пара пластиковых одноразовых стаканчиков,  наполовину опорожненная бумажная коробка с апельсиновым соком, две целые плитки горького шоколада известной московской фабрики, и одна обертка с одним нетронутым рядом шоколадных квадратиков той же самой марки шоколада, открытая пачка сигарет с фильтром, зажигалка, легкие женские трикотажные трусики,  светло зеленого цвета, такого же цвета бюстгальтер не больше, наверное, первого размера по итальянской сетке градации этой части одежды.
Фотограф сделал несколько снимков с разных сторон всего, что находилось на брезенте.
После этого люди в штатском принялись за трупы. Они, прощупали всю одежду одетую и лежащую рядом.  Ничего обнаружено не было, в том числе и в карманах джинсов. Затем оперативники стали осматривать тела, впрочем, весьма поверхностно, ворочали их, при каждом новом повороте фотографировали, но одежду не снимали.
Я, же, наконец, нашел, кому задать вопрос, что здесь случилось. Председателю нашего гаражного кооператива. Его, наконец, оставили в покое, и он отошел от последнего человека задающего ему вопросы, офицера в прокурорской форме. До этого с ним  долго беседовал человек в штатском, исписывая по ходу разговора большие листы, на желтом кожаном портфеле который он держал на весу.
– Да, похоже, задохнулась  молодежь просто, выпили, любовью занялись, уснули, а двигатель не заглушен, холодно, наверное, прошлой ночью все это было. Ну и угарный газ набрался, хоть дверь, я сам видел, не закрыта в гараже была. – Охотно пояснил мне председатель.
– Бедная девчонка! – Вырвалось у меня, помимо моей воли, и имел ввиду я не эту женщину труп, а жену Дима, это какие же унижения и испытания ей теперь предстоит пройти?  Я вспомнил её статную фигуру, с высокой грудью и широкими бедрами и моё недоумение выразилось следующими словами. – Любовью! –У Димы жена, красавица не то, что эта девочка подросток не бедер не грудей…
– Не сиськи, ни п….и и жопа с кулачок! – Про жиденькие волосы неопределенного цвета я не успел сказать меня перебил, вставив свой комментарий, прислушивающийся к нашему разговору высокий седой мужчина, стоящий неподалеку я знал о нем только то, что у него гараж в нашем же кооперативе, да марку и цвет машины, бежевая «Волжана», еще та «Газ 21».
– Не скажи, не скажи Иваныч, – возразил ему, председатель, – очень даже интересная девица! – Была бы! – тут же поправился он, и счел нужным добавить, – а к примеру в древнем Египте, у женщин ценились набольшие упругие груди, а большие да обвисшие считались показателем простого происхождения.
– Да и я не из князьев то, однако! Всю жизнь на экскаваторе проработал в отличие от тебя, ты то Петрович ничего тяжелее авторучки не поднимал в своей жизни…
– Ну, понесло, пролетариат! – с досадой сказал Петрович, – отстань уже Иваныч, мы сейчас у Ветрова показания снимать будем. – Больше не обращая внимания, на продолжающего что-то говорить бывшего экскаваторщика, он обратился к человеку, с которым только что разговаривал. –  Товарищ следователь, вот этот парень знал покойника.
Товарищ следователь, разговаривал в этот момент с ночным сторожем и внимательно вглядевшись в меня, погрозил указательным пальцем, нахмурил брови, показал растопыренных пять пальцев, а затем постучал ногтем по циферблату. Все вместе я это понял так: – «Подожди пять минут, не вздумай уйти!».
– Я-то совершенно не знаю, кто эти люди, а менты угрожают из–этого, притон, мол, тут устроили. – Стал объясняться Петрович кивнув на трупы, – А мне откуда знать? Хозяин гаража этого, пустит арендатора, а через месяц плату поднимает, они и уходят, он новых ведет, машин то много у людей, стало, а гараж не каждому по карману. 
– Ну и пусть сам хозяин расхлебывает кашу! – Сказал я, мне совершенно не нравилось хоть как то участвовать в этом деле.
– Да на севере он сейчас! – Сказал с досадой Петрович. – А ты скажешь, что знаешь, и менты отстанут от нас, как ясность наступит!
– Ну, молодец Петрович!  Ловко стрелки перевел. – Только успел подумать я, с досадой, ко мне уже подходил следователь прокуратуры, доставая из папки своей, чистый лист бумаги.
Адрес проживания, домашний телефон супругов, как и теперешнюю работу Ларисы я конечно назвал. Но  многие подробности, известные мне упустил, по моей версии он был просто моим активным покупателем, и чем он занимается, я толком и не знал. Про ремонт, который они с женой сделали в моей квартире, не упомянул вовсе, Опасался и не договаривал я по простой причине, супруги занимались своей деятельностью неофициально, не регистрируясь в качестве индивидуальных предпринимателей, в налоговых органах, и если об этом узнает прокуратура, она просто обязана проинформировать заинтересованную организацию, налоговую инспекцию. И хоть главного нарушителя нет в живых, неизвестно какими неприятностями обернутся открытые обстоятельства для Ларисы. В первую очередь я думал о ней, конечно. 
– Ну вот, – счел нужным пооткровенничать со мной следователь, заканчивая разговор, и дав расписаться мне в конце почти полностью заполненного листа, он оформил наш разговор в виде протокола, – кое-что проясняется, девица эта известная нам, проститутка-индивидуалистка.  Похоже, криминала нет, в этой истории.
– Если хотите, – сказал следователь на прощание, – можете сообщить жене вашего клиента, у нас когда еще руки дойдут, а та переживает, наверное. Похоже, эта парочка уже две ночи здесь отдыхает…
– Вы знаете, что делали с посыльными, приносящими плохие вести? – Спросил я в ответ, и тот еще раз хмыкнув сказал:
– Не хотите, как хотите! Постараемся сами быстрее сообщить.…  А что касается вот этого протокола! – Вдруг добавил следователь, – если в этой истории будет все, так как вырисовывается сейчас, то есть смерть двух и более лиц, наступила по неосторожности…, этот протокол нигде не будет фигурировать. Можете спать спокойно!
11
Лариса под вечер пришла сама, и пока я обслуживал покупателя, постояла в сторонке. Подошла, только раз пытливо взглянула в глаза мне, когда сказала: - «Привет!», и дальше.. весь разговор смотрела в сторону.
- Ты знаешь про Диму? – Спросила.
- Да, слышал! – Только и ответил я, хотя ему очень хотелось завести ее, к себе в киоск, прочь от любопытных глаз, обнять и шептать слова сочувствия, утешения и любви. Но кто он ей? Нужны ли будут ей те слова?
- Когда у тебя можно забрать его инструмент? – Задала еще вопрос.
- Да в любое время, когда я дома! Вечером после шести и утром до пол девятого.
- Сегодня в семь с папой приедем, нормально будет?
- Да, хорошо? Буду ждать!
С папой. И все? После больше никогда, никогда, не видать ему этой женщины с лучистыми изумрудными глазами. Нет, это неправильно? Так не должно быть.
- Лариса,  - в голове рождаются и погибают слова, предложения, речи, которые должны  остановить любимую женщину, изменить ее отношение ко мне, вернуть ту Ларису, что шептала мне что-то, задыхаясь от счастья, вот еще несколько дней тому назад. Все не то, я не знаю почему изменилось вдруг она уже в тот первый их день, и оттого не могу найти те единственно верные сейчас слова.
Она смотрит на меня, ждет. Усталый взгляд, под глазами тени,  ей очень тяжело, она просто
 терпит, когда закончится этот ужас.
- А давай я сейчас, очень быстро, соберусь, заберем инструмент, и я отвезу тебя, с ним, у меня машина вон на стоянке стоит, в двух шагах отсюда! – Придумываю наконец я предлог оставить еще на какое-то время эту женщину возле себя. За него необходимо сделать так, чтобы она оставалась рядом навсегда.
- Папа, себе его заберет, мне он не нужен.
- Отвезем, куда скажешь отвезем! – Говорю я, и начинаю лихорадочно собираться, поскольку возражений не последовало, зато появился страх, что вот сейчас Лариса передумает, не захочет ждать меня, просто уйдет.
Я так тороплюсь, что отказываюсь продать кусок кабеля, своему постоянному и преданному покупателю, и он отходит от меня с изумленным видом.  Товар я просто распихиваю куда поближе, бухты с проводами в киоск, сантехнику, в ящик для проводов, столы из-за чего едва, едва удается затолкать  поверх их.
И Лариса дожидается меня, мы садится в машину, подъезжаем к моему дому, удачно паркуемся возле самого подъезда, и тут Лариса наотрез отказывается подниматься.
- Принеси сам, пожалуйста! – Говорит она. – Я не пойду туда.
- Пошли, пошли, - говорю я совершенно беззаботным тоном, хотя во мне все дрожит и стонет, я уже давно знаю как хрупки человеческие отношения, как сложно они налаживаются и просто разрушаются, - посмотришь хоть, как я обустроил квартиру после вашего ремонта. 
- Нет, нет, Андрей, может когда в другой раз…
Нет, нет, нет, - и я говорю себе, во мне все вновь бунтует. Я должен понять что случилось и вернуть Ларису.
- Чаем тебя напою!  - Придумываю я еще одну причину, хотя понимаю изначально как неубедительна она.
- Спасибо! Не хочется совершенно!
- Ну зайди, инструмент хоть свой узнаешь, там и Димин, и мой и у друзей брал, поможешь мне выбрать ваш.
Ларисе очень не хочется подниматься в квартиру, но она не знает как возразить и бредет за мной вверх, до самой площадки между моим и вторым этажом? Здесь она останавливается и говорит с видимым облегчением:
- А что толку мне идти туда? Я даже примерно не помню как выглядел инструмент тот и сколько его вообще было. Давай, мы с папой попозже заедем как договаривались, он весь инструмент Димкин знает.
- Почти дошли и не зайдешь? – Мне все труднее изображать безразличие, но я пытаюсь изо всех сил.
- Извини, Андрей, - тихо отвечает мне Лариса, - мне очень трудно туда зайти, я не хочу вспоминать того что там было.
Теперь бесполезно, что-либо говорить и искать аргументы, но Ларису мне надо удержать любым путем.
- Да меня тоже что-то клинит сегодня, ваш инструмент в прихожей стоит, я все перепутал, сейчас, подожди минуту возьму и вместе пойдем.
Очень быстро я преодолеваю оставшиеся до двери метры, открываю замок. Распахиваю дверь и двумя прыжками возвращаюсь к не успевшей что-либо понять женщине. Не слова не говоря подхватываю ее руки и несу к своей квартире. Как только я ступаю на площадку, дверь напротив моей квартире распахивается, в ней виден силуэт моей бдительной соседки. Она подсматривала за происходящим в глазок и вот сейчас посчитала что пора вмешиваться.
- Все в порядке, баба Груня, - говорю я, боком протискиваясь в узкую дверь. Хорошо что Лариса не каких действий не производит. Она даже, сразу-же как я оторвал ее от пола, обхватила меня одной рукой за голову, держась.
Оказавшись внутри квартиры, я ставлю женщину на пол, поворачиваюсь, захлопываю и дверь и закрываю на защелку и замок.
Вновь поворачиваюсь к своей пленнице и шепчу ей:
- Девочка моя? Скажи что случилось, я тебе очень, очень, люблю, я не могу переносить твоих страданий, я не могу переносить твоего отношения ко мне, скажи пожалуйста почему ты так вдруг изменилась?
Я не дотрагивался до женщины, здесь внутри своей квартире, боясь напугать ее окончательно. Когда я начал говорить, Лариса понуро стояла передо мной с низко опущенной головкой. Но теперь она выпрямилась и смотрела прямо в лицо  мне, и я готов был поклясться что тем же лучистым взглядом. 
- Ты же говорила мне тогда, что любишь меня, что изменилось тогда, за каких-то несколько минут, у меня мозги набекрень уже от дум?
- Я говорила, а ты не сказал! – Лариса во все глаза смотрела на меня, даже не моргала. – Ты только сейчас это сказал… Но правда ли это?
- Вот я идиот! – Досады моей не было предела. – Глупенькая, я тебя полюбил в тот самый первый раз когда увидел тебя, помнишь? 
Лариса положила мне руку на плечо, а я свою, очень аккуратно на ее талию.
- Да, - сказала она вплотную приблизившись ко мне и телом и лицом, - говори еще.
- Я уже тогда, будто родился заново, я день и ночь мечтал о твоих глазах, твоем теле, твоей любви. А в тот день, когда мы любили здесь друг друга, знаешь, как я был счастлив?
- Как?
- Как ни с кем и никогда.
- Правда?
- Лариса, мне ничего от этой жизни не надо, вот так стоял бы с тобой до конца своих дней и все.
- А я бы сейчас душ приняла, мне так хочется смыть всю эту грязь с себя. Я так устала за эти дни… Ты мне поможешь?
Я поцеловал в губы прижавшуюся ко мне женщину и она ответила горячо и доверчиво.
- Конечно, маленькая моя девочка!
- И не оставишь меня?
- Ни за что и  никогда!
В дверь позвонили, долго и требовательно. Мы разжали свои объятия, Лариса юркнула в ванну, а я не спрашивая: - «Кто?», просто распахнул дверь.
Передо мной стоял мой сосед, Сашка,  в футболке неопределенного цвета, от многочисленных стирок, классических треньках с растянутыми коленками и тапках на босу ногу. При всем своем домашнем виде лицо моего соседа, по службе, старшего лейтенанта полиции, выражало крайние степени строгости и озабоченности.
Из-за плеча его выглядывало с явной опаской личико бабы Груни.
Тем не менее, судя по всему, сосед не вызвал подкрепления, а сам не спешил врываться в мою квартиру, что обнадеживало:
- Добрый день! – спокойно сказал он и после моего ответа, пояснил, - баба Груня тут активничает, страсти рассказывает, насилие над девушкой, похищение.… Проясни ситуацию, пожалуйста!
- Фантазерка, вы, баба Груня! – После только что состоявшегося разговора с Ларисой, у меня стало совершенно благодушное настроение, - Если взрослый, к тому же свободный человек занес на руках к себе в квартиру свою будущую жену, никого это обстоятельство не должно напрягать.
- Пусть девушку покажет! – Подала голос баба Груня, - я не могла ошибиться тащил он бедняжку к себе вопреки воли ее.
Я не успел ничего сказать, потому что в ванной открылась дверь, из-за нее показалась головка Ларисы с распущенными волосами.
- Милый, я тебя заждалась, пошли уже! Спинку мне потрешь! – Произнесла головка на одном дыхании, затем деланно ойкнула и скрылась.
- Извини сосед! – Сказал сосед-полицейский и повернулся к бдительной соседке, - что же вы Агрофена Степановна хорошим людям жизнь отравляете?
Последнюю фразу я услышал уже из-за закрытой двери, а ответ соседки меня совершенно не интересовал, меня ожидали увлекательные занятия и душевные разговоры.
               Республика Казахстан, город Рудный. 2003 год.
               Российская Федерация, город Омск.   2016 год.