Экскурсия в архив - окончание

   
     Но вернемся к «АКТу». В частности, к тому месту в нем, в котором составители этого безграмотного документа утверждают о «распоряжении немецкого коменданта... о предлоге созыва на работу ... » и т. д.

     О какой работе может идти речь, если к месту сбора – колхозным полям, как свидетельствуют списки узников 978-ти Мурованно-Куриловецких и 1336 безыменных «прибывших из других мест» евреев, нацисты и их пособники гнали беззащитных людей целыми семьями: женщин с грудными малышами на руках в сопровождении своих старших детей и старых, немощных родиелей!

     В «АКТе», как бы, между прочим, пишется о местах расстрелов, называя их « ... заранее выкопанными ямами». Эти сведения наводят на мысль, что места расстрелов заранее намечались хорошо осведомленными лицами, знающими близлежащую к районному центру местность, удовлетворявшую главным запросам нацистских палачей наличием готовых ям и непосредственную близость их, как к местечку Мурованные-Куриловцы, так и между ними.   

     Такой информацией располагала местная гражданская администрация и услужливо предоставила ее палачам. Правда, вопрос о степени участия и мере ответственности местных гражданских властей в злодеяниях немецко-фашистских убийц в «АКТе» вообще не отражен, но это вовсе не значит, что он по «горячим следам» не расследовался советской контрразведкой органами «СМЕРШ», позднее – органами государственной безопасности.

     Мемориалу Яд ва-Шем довелось более полвека ждать получение «АКТа» и прилагаемых к нему списков убитых узников Мурованно-Куриловецкого гетто!

     Очевидно, пройдет еще не одна половина сотни, а может быть, и несколько сот лет, когда еврейский народ, наконец, сможет получить исчерпывающую информацию о своих сыновьях и дочерях, проживавших в европейской части бывшего Советского Союза, в годы второй мировой войны оккупированной немецко-фашистскими и союзными им румынскими войсками, под покровительством которых учинялся разгул массовых убийств.

     Места расстрелов узников Мурованно-Куриловецкого гетто и «прибывших сюда из других мест евреев», расположены в 2-3 километрах от местечка Мурованные-Куриловцы. До сего дня, благодаря памяти и средствам родных и близких, они сохранились и упорядочены.

     Какое из двух мест было первым – неизвестно. Мне, да и вряд ли кому-либо другому удастся установить, в каком месте были расстреляны 980 узников Мурованно-Куриловецкого гетто, чьи фамилии, имена названы в прилагаемых к «АКТу» списках, а в каком месте расстреляны остальные 1336 узников Снитковского и Вербовецкого гетто, значащиеся в «АКТе» «прибывшими из других мест»?

      Первое место расстрела, назову его так, было в поле Мурованно-Куриловецкого колхоза на опушке леса у дороги, ведущей к селу Галайковцы. В этом месте лес граничит с дорогой несколькими десятками деревьев, но тут же обрывается, образовывая небольшую поляну.

      Затем, но уже плотным массивом, лес уходит куда-то в глубину. Еще задолго до войны здесь были выкопаны силосные ямы.

      Вторым местом расстрелов была окраина села Попова (ныне Раздоловка). Здесь овраги и неугодные участки колхозной земли из года в год также использовались под силосные ямы.

    До войны через село Попова проходило шоссе, связывающее центр района с ближайшей железнодорожной станцией Котюжаны. После войны шоссе стали выпрямлять, и по проекту дорожного строительства оно должно было проходить именно по окраине села, что угрожало прокладкой дороги по непосредственному месту захоронения.

    Однако этого не произошло. Мне неизвестно, кто отстоял положительное разрешение этого сложного вопроса. Дорогу пролжили рядом, вплотную с местом захоронения и теперь, но уже не в пределах села.

    Что собой представляли силосные ямы?

     С давних лет и в колхозные времена на полях района выращивалась сахарная свекла. Осенью, в сентябре-октябре, при массовом сборе свеклы, образовывались огромные копны свекольной ботвы. Она тут же собиралась и увозилась к силосным ямам, сваливалась, затем плотно утрамбовывалась и укрывалась тонким слоем земли.

    С наступлением зимы, когда исчезал подножный корм и скот переводился в помещения, для его кормления помимо других кормов использовался один из лучших его компонентов – силос из свекольной ботвы

      К августу 1942 года силосные ямы в указанных местах пустовали. Однако, как уже говорилось выше, о существовании их были осведомлена сотрудничавшая с оккупантами гражданская администрация.

      Вернемся еще раз к «АКТу», к тому месту, где составители этого документа говорят о 978-ми и мирных советских гражданах Мурованно-Куриловецкого района, расстрелянных и живыми зарытых на колхозных полях, фамилии, имена и отчества которых известны, и в доказательство этого факта, ссылаются на прилагаемые списки.

      В архиве мне предоставили возможность, не только познакомится с этими списками, но и скопировать их. В качестве примера привожу лишь первый лист «Показаний ... » Адели Израилевной Литвак (см."ПРИЛОЖЕНИЕ" к данной статье".
 
      Всего в этой папке хранятся копии десяти документов, датированных 12-17 апреля 1945 года. Девять из них названы «Пояснением». Подлинники этих документов собственноручно написаны уроженцами и жителями районного центра Мурованные-Куриловцы, Винницкой области.

      Каждый из документов содержит в себе краткую преамбулу, за которой следует список имен узников Мурованно-Куриловецкого гетто, расстрелянных 21 августа 1942 года. 

      Содержание и формулировка преамбул в документах изложена в одной и той же редакции, что косвенно свидетельствует о преднамеренной заинтересованности в этом Комиссии по установлению причиненных злодеяний над гражданами СССР немецко-фашистскими преступниками по Мурованно-Куриловецкому району.

      Из содержания «АКТа» указанной Комиссии видно, что деятельность ее ограничилась сбором девяти «Показаний» и одного «Пояснения», и что она не стала себя утруждать надлежащим техническим оформлением документов для такого далеко не простого исторического события, каким было массовое убийство мирных советских граждан на территории Мурованно-Куриловецкого района.

      Как уже отмечалось, в папке «Материалы о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками над советскими мирными гражданами в Мурованно-Куриловецком районицкой области», хранится десять пронумерованных документов под последовательными номерами от 1-го до 10-го.

      Копии документов получены из Государственного архива Российской Федерации, хотя злодеяния нацистов были совершены на Украине.

      Перечислим эти документы:

     1. ПОКАЗАНИЯ № 1, датированы 15 апреля 1945 г. Автор Гельман М. Х., жительница районного центра Мурованные-Куриловцы. Она назвала 58 имен.

     2. ПОЯСНЕНИЕ. № 2, датировано 14 апреля 1945 г. Автор Столяр Рива Абрамовна, уроженка и жительница районного центра Мурованные-Куриловцы. Она назвала 112 имен.

     3. ПОКАЗАНИЯ № 3, датированы 13 апреля 1945 г. Автор Литвак Аделя Израилевна, жительница районного центра Мурованные-Куриловцы. Она назвала 74 имени.

     4. ПОКАЗАНИЯ  № 4, датированы 13 апреля 1945 г. Автор Вейцман Янкель Миронович, житель районного центра Мурованнывцы. Он указал место расстрела в такой редакции:

     « ... поле, которое находится на территории Мурованно-Куриловецкого колхоза имени Тимошенко, и там были приготовлены ямы и там окружили немецкие войска и шуцманерия заставили живых раздеться и ложиться в могилы друг на друга вплотную и из ручного пулемета расстреливали ... ». Он назвал 264 имени.

     5. ПОКАЗАНИЯ № 5, датировано 14 апреля 1945 г. Автор Зильберман Рая Рувеновна, уроженка и жительница районного центра Мурованные-Куриловцы. Она назвала 24 имени.

     6. ПОКАЗАНИЯ  № 6, датированы 13 апреля 1945 г. Автор Теллерман Михаил Захарович, житель районного центра Мурованные-Куриловцы в 1941-45 гг. Он назвал
3 имениэ
 
     7. ПОКАЗАНИЯ  № 7, датированы 13 апреля 1945 г. Автор Топровер Моисей Волькович, житель районного центра Мурованные-Куриловцы. Он назвал 65 имен.

     8. ПОКАЗАНИЯ  № 8, датированы 17 апреля 1945 г. Автор Эншй¬ницкая Полина Моисеевна, жительница районного центра Мурованные-Куриловцы. Она назвала 220 имен.

     9. ПОКАЗАНИЯ  № 9, датированы 17 апреля 1945 г. Автор Зильберман Хая Вольковна, уроженка и жительница районного центра Мурованные-Куриловцы. Она назвала 50 имен.

     10. ПОКАЗАНИЯ  № 10, датированы 12. 04 1945 г. Автор Фельдман Маня Моисеевна, уроженка и жительница районного центра Мурованные-Куриловцы. Она назвала 110 имен.

      Всего по приведенным выше данным названо 980 имен.
 
     В «АКТе» же указано, что известны имена расстрелянных числом 978, т.е. на 2 меньше. Это объясняется отдельными ошибками в порядковой нумерации списков.
   
     Копии «Показаний… » в формате бумаги А-4 помещены в разделе книги –  «ПРИЛОЖЕНИЕ» и на прилагаемом к ней диске CD-ROM.
 
     Несколько слов о фамилиях, именах и отчествах, перечисленных в показаниях лиц.
      
     В отношении написании фамилий. В отдельных случаях допущены ошибки в правильности их написания, что же касается имен и отчеств, то в большинстве случаев они написаны так, как они произносились на языке идиш и запомнившиеся мне до настоящего времени.

     Удивляться этому не приходится. Авторы «Показаний…», уроженцы и жители юго-западной части Украины с детства в своей семье общались на языке идиш и при написании 980 имен ничего не изменяли.

     Хотя в некоторых случаях они допустили погрешности, но в основном донесли до нашего времени тот язык, который был пронесен нашими предками в веках гонений и преследований, но всегда вселявший в них дух надежды на избавление…

     Дважды, а в некоторых случаях – трижды, в «Показаниях ... » повторяются одни и те же фамилии с одними и теми же именами жертвы, без каких либо особых пометок. Если это воспринимать поверхностно, то такой подход неизбежно приводит к мысли, что авторы «Показаний ... » повторяются, дублируют один другого.

     В действительности такое восприятие ошибочно. Достаточно беглого обзора свидетельских листов на Базе данных Мемориала Яд ва-Шем, чтобы убедиться в подобной информации.

     О чем это свидетельствует? Это свидетельствует о том, что еврейская традиция увековечивания памяти своих предков настолько укоренилась, что порой в одной семье было несколько лиц с одинаковыми именами, и различали их только по возрасту.

     Конечно, могли быть отдельные ошибки, но это уже вина «Комиссии ... », допустившей грубейший элементарный, к тому еще непоправимый, подход к исполнению прямой ее обязанности, наконец, человеческого долга к порученному ей делу.

     Объединенные данные «Показаний ... » с тщательной их проверкой фамилий и имен жертв нацистских злодеяний так и не были составлены. Возможно, тщательно изучив, сопоставив и обобщив сведения из «Показаний ... » с имеющимися данными в свидетельских листах на Базе данных Мемориала удалось бы установить более значительное число имен жертв, чем указано в «АКТе», но в данное время осуществить столь громоздкую операцию мне не под силу. 

     Как ни парадоксально, но препятствием к разрешению такой задачи не является отсутствие необходимых, имеющихся на Базе данных Мемориала Яд ва-Шем таких сведений. Техническое ограничение в доступе к данным Базы Мемориала, не позволяют осуществить такую задачу. Но это уже чисто технические вопро¬сы, в которые углубляться здесь нет смысла.

     Здесь я позволю себе сделать еще одно небольшое отступление.

     После публикации очерка «ЛИЗА», я получил несколько писем читателей. Одно из них, как мне кажется, следует привести здесь.

     Вот тогда – 25 лет тому назад – у меня была возможность, встретится с Аделей Израилевной Литвак, одной из десяти авторов печальных «Показаний…», о существовании которых, я не только не знал, но и не мог даже подозревать.

    Если бы такая встреча с Аделей Израилевной состоялась, она, несомненно, рассказала бы о том многом, что осталось за кадром ее участия в составлении «Показаний…». Но так уж случилось, не помню, по какой причине встреча не состоялась, и мне остается лишь глубоко сожалеть об этом.

    В настоящее время (2011 г.), с надеждой, что с Аделью Израилевной все в порядке, мои усилия разыскать ее ни к чему не привели. Имя мужа Адели Израилевной – Юрий Борисович Бобик. Он заполнил нескольких Свидетельских листов на погибших своих родственников, отослав их Мемориалу Яд ва-Шем.

     На сервере Мемориала Яд ва-Шем – Центральной Базе данных имен жертв Катастрофы (Шоа) (на русском языке) – обозреватель имеет возможность посмотреть анкеты с данными погибших.

     Здесь мы находим и имена бывших узников Мурованно-Куриловецкого гетто Винницкой области (Украина), значащихся в «Показаниях…», о которых говорилось выше.

     Например, в данных погибшей Спектор Ханы Янкелевны, в графе «Место убийства» значится запись следующего содержания:

     «Мурованные-Куриловцы, окрестности, поле ... ». И далее: «Источником этой информации является Список преследуемых пострадавших лиц, Материалы Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию фашистских преступлений на оккупированной территории Советского Союза, ГАРФ, Москва».

     Другими словами, источником этой информации послужили «Показания № 7 Спектор Ханы Яковлевны»! И тут нам следует задуматься о многом, не вынесенном на страницы исторических документов.

     Например, почему составители «АКТа», констатируя злодеяния немецко-фашистских преступников, совершивших массовое убийство 2314 советских мирных граждан, расстреляв их на территории колхозных полей Мурованно-Куриловецкого района, не назвали конкретные места захоронений жертв, т. е. фактических могил?

     Не назвали! Как не называли и сотни, а может бить и тысячи таких мест, за исключением Бабьего Яра и еще нескольких мест, близ крупных городов Украины и Белоруссии.

     Такова была негласная политика коммунистического государства: не только стереть и запахать лицо колхозных полей, земель с местами захоронений, но и предать забвению память о массовых расстрелах еврейского населения.

     Только благодаря уцелевшим при расстрелах единицам, близким и родственникам погибших, удалось, но далеко не во всех местах, предотвратить запахивание силосных ям, противотанковых рвов и других мест, хранящих в себе тлеющие останки расстрелянной и заживо зарытой в них значительной части восточно-европейского еврейства.

      И если нашим врагам всячески удавалось замалчивать о местах захоронений, то мы не должны буквально цитировать их фальшивое наследие, а скрупулезно до мелочей разобраться в нем, тем более что два места расстрелов на территории Мурованно-Куриловецкого района сохранились до наших дней и даже упорядочены памятниками.

     Благодаря Михаилу Альбертовичу Вальдману, место расстрела и захоронения узников Мурованно-Куриловецкого, Снитковского и Вербовецкого гетто были упорядочено и на нем установлены надгробия-памятники.

     Фотоснимок и оригинал справки хранятся в Архиве Мемо¬риала Яд ва-Шем. К сожалению, в настоящее время из-за отсутствия не представляется возможным поместить здесь снимок окраины нынешнего села Раздоловки (бывшего села Попова), где сохранилось захоронение.

     Не исключено, что такой снимок имеется у кого-то из родственников или близких. К слову: на местах захоронений я был в феврале 1979 года и сделал соответствующие фотоснимки. В июне того же года при досмотре вещей на Московской таможне пленка со снимками у меня была изъята.

     Тогда, где на изображенном ниже снимке мы видим надгробия, стояли, вертикально поставленные, ушедшие в глубь могил, 70-80 сантиметровые, окрашенные «алюминкой», перекошенные и глубоко ушедшие в могилы бетонные плиты.

     На них черной битумной краской, не то старческой, не то детской рукой было выведено: «Вечная память советским мирным гражданам ... »

     Подтеки-капли битума, напоминали собой наполненные кровью крупные черные слезы... Не выдержав увиденной картины, я излил свою горечь слезами ...

     Так ныне выглядит упорядоченное место захоронения на опушке леса у дороги, идущей из районного центра Мурованные-Куриловцы до села Галайковцы того же района Винничины. Буйные исполины лиственных деревьев перенасыщены останками дотлевающих жертв.

      А этот документ свидетельствует о том, чьими усилиями было осуществлено упорядочение могил. Снимок и документ хранятся в архиве Мемориала Яд ва-Шем в Иерусалиме.

      А теперь вновь вернемся к «АКТу».   

      Кто же в этом документе подразумевается под «прибывшими из других мест» числом 1336 человек, расстрелянных, но «фамилии которых неизвестны»?
 
      В свидетельстве упомянутого выше Абрама Шмойша, в разделе «Евреи из трех местечек», автор утверждает, что во время его прибытия с изгнанными узниками Снитковского гетто в Мурованно-Куриловецкое гетто, а это было 20 августа 1942 года, т. е. за день до массовых расстрелов, в Мурованных Куриловцах были местные, снитковские и вербовецкие (село Вербовец в 8-10 километрах, западнее Мурованных Куриловец) и одному Богу ведомо, откуда «прибывшие» в эти края евреи.

     Это подтверждается другими сведениями. Например, на Базе данных Мемориала Яд ва-Шем имеется свидетельство о гибели семьи Сойфер из села Вербовец, находившийся 21 августа 1942 года в местечке Мурованные-Куриловцы.

     Других сведений о погибших евреях из села Вербовец мне не удалось разыскать, но это вовсе не значит, что их потомки не обладают такими сведениями. В таком случае, возникает вопрос: почему они не поделятся своими сведениями с Мемориалом Яд ва-Шем?

     Как в Мурованно-Куриловецком, так в Снитковском гетто помимо коренных жителей находились семьи изгнанных из окружных сел евреев. При изгнании евреев из городов Бессарабии и Северной Буковины многие из них следовали мимо этих и других еврейских местечек.
         
     На этом пути какая-то часть гонимых изгнанников «оседала». В Снитковском гетто ютились, нищенствуя еврейские семьи из города Хотина.

     Возьмем, например, сведения Центральной Базы Мемориала Яд ва-Шем о семье Лернер из города Хотина, Бессарабии. Тут они значатся в такой редакции:

     «Зейде Лернер, родился в 1883 году, место рождения: Хутин Отец: Алтер, мать Хене. Женат, супруга – Доли. Место жительства до войны: Хутин, Румыния, во время войны Хутин, Румыния. Зейде погиб в 1941, место смерти Снитков, Украина.

     Роза Лернер, девичья фамилия Штернберг, родилась в 1893 году, место рождения Ноуэ Сулица. Отец Реувен. Замужем, супруг Зейде. Место жительства: до войны Хотин, Румыния, во время войны: Хотин, Румыния. Роза погибла в 1941, место смерти Снитков, Украина.

     Мардехай Лернер, родился в 1921 году, место рождения Хутин. Отец Зейде. Место жительства: до войны Хутин Румыния, во время войны Хутин, Румыния. Мардехай погиб в 1941 в возрасте 22 лет в период Холокоста.

     Хеня Лернер родилась в 1924 г., место рождения: Хутин. Отец Зейде. Не замужем. Место жительства до войны: Хутин Румыния. Место жительства во время войны Хутин, Румыния. Хеня погибла в 1941 году в возрасте 19-ти лет, место смерти: Снитков, Украина».

     Источником этой информации является лист свидетельских показаний, в котором, в частности, на иврите говорится: в книге «БЕЗДНА – год 1942-й», страница 21.

      Комментарии.
      Автор свидетельских показаний о семье Зейде Лернера – Ихиель Вайнштейн, правильнно на иврите написал названия города Хотин. При переводе на русский язык название города не подлежало изменению. Но при переводе с иврита не было учтено, что один и тот же символ в этом языке обозначает русскую букву «О» и «У», но звучание их разное и менять его не следовало.

      В 1941 году массовые расстрелы в местечке Снитков оккупан¬тами не проводились. Места захоронений, помимо старинного еврейского кладбища, здесь нет.

     Справка.
     Город Хотин с 1918 года в составе Румынии. В 1931 году численность еврейского населения составляла 5785 человек (37,7%). С 1940 года  в составе Черновицкой области, Украина. Был оккупирован немецкими войсками 07. 07 1941 года. 

     С первых дней до 1 августа проводились массовые расстрелы евреев. Затем, оставшихся евреев-хотинцев поместили в концлагерь Секуряны, откуда впоследствии они были высланы в Транснистрию.
       
     После окончания войны в Хотин вернулось 300 евреев (из Краткой еврейской энциклопе¬дии, 1999 год, том - 9, кол. 914).

     В послевоенные годы я не раз мысленно обращался к годам оккупации, годам поруганной юности и тяжких испытаний, которые мне довелось пережить.

     Время от времени перед моими глазами, словно в тумане мерцал так и хорошо не запомнившейся образ, и даже с неуверенностью в правильности ее имени, случайно встретившейся мне восемнадцатилетней девушки из Хотина – Голды (созвучно с именами: Гени, Хени, Жени). 

     Запомнилось немногое, я его записал, но опубликовать не сумел ...

     Вскоре после репатриации в Израиль, в конце ноября 1979 года, Центр по исследованию и документации восточно-европейс¬кого еврейства Еврейского университета в Иерусалиме объявил конкурс на очерк «Отчий дом. Еврейская семья в Советском Союзе».

     Я принял участие в этом конкурсе, представив на рассмотрение его жюри 250 рукописных страниц под рабочим названием «Зов крови». Помимо основной темы, в рукописи четыре главы посвящены погибшим и пережившим годы оккупации на Винничине – бывшим узниками Мурованно-Куриловецного, Снитковского, Могилев-Подольского и других гетто.

     В рукописи было впервые упомянуто о еврейской девушке из бессарабского города Хотина, оказавшейся в Снитковском гетто. Здесь также впервые рассказано и названо имя молодого человека из Румынии Иосифа, с которым я познакомился в очень тяжелом 1942 году в Могилев-Подольском гетто.

     Судя по тексту приведенного ниже письма (см. "ПРИЛОЖЕНИЕ..."), представленная на конкурс рукопись была похоронена в архиве. Ведь за прошедшие с тех пор более четверти века о ней никто, помимо меня, не вспоминал. Ко времени получения этого письма я жил в городе развития Нацерет-Илит, где встретился с выходцами из Румынии, Бессарабии, Буковины и  Молдавии – в годы войны заброшенными в общий, знакомый нам, юго-западный уголок Винничины. Нам бы ло о чем вспомнить и поговорить, а, иногда неудержавшись, излить слезами горькие, как полынь, воспоминания. У них я искал хоть какую-нибудь, самую мизерную информацию о еврейских молодых людях – девушке Гене (Голде), хотя и не был уверен в правильности произношения ее имени, и молодого человека по имени Иосиф из Румынии.

      Конечно, к этому я еще рассказывал своим слушателям некоторые, запомнившиеся детали из довоенной жизни этих молодых людей. К большому сожалению ни малейшего следа мне найти не удалось.

      В начале восьмидесятых годов мне удалось в сокращенном варианте опубликовать несколько очерков по теме Катастрофы. В очерке «Аарон и его семья » я повторил свой рассказ о девушке Гене, а в очерке «Могилев-Подольское гетто» (рабочее название «Никто не хотел умирать») – рассказал об Иосифе.

     Конечно, вряд ли выходцы из Бессарабии, Буковины и Румынии читали мои публикации в русскоязычной газете «Наша страна», на страницах которой они публиковались.

     С тех пор прошло около 30-ти лет. И я снова вернулся к кровоточащей ране – годам и людям Катастрофы. В очерке «Аарон и его семья» я вновь, в который раз, возвращаюсь еврейской девушке Гене, а в очерке «Могилев-Подольское гетто» к еврейскому парню из Бессарабии – Иосифу.

     После двухлетнего моего настойчивого ходатайства перед руководством Мемориала Яд ва-Шем осенью 1983 года в торжественной обстановке было оглашено о признании Праведниками Мира Пелагеи Кондратьевы Мельник и Мефодия Павловича Липа, уроженцев и жителей села Котюжаны, Мурованно-Куриловецкого района, Винницкой области. Они спасали и скрывали меня от верной гибели в 1942 году.

    Затем мне было вручено два свидетельства на имя моих Праведников с тем, чтобы в обозримом будущем их вручить спасителям или их потомкам.
Завершилось торжество посадкой деревьев на одной из аллей Праведников Мира, вытянувшейся вдоль тыльной стороны административного здания Мемориала. В тот памятный день были признаны Праведниками и другие лица, а в их честь  посадили деревья, спасенные и сами Праведники, приехавшие из США.

     Устные воспоминания, те, что можно было охватить в течение четырех часов перед камерой о двух годах и девяти месяцах пребывания на оккупированной территории Белоруссии и Украины, записаны на две видеокассеты, хранящиеся в фонде, возглавляемом господином С. Спилбергом.