Шипы Черного Ириса - 1

Шипы Черного Ириса
Глава 1.

Синопсис:
Мистика. Хоррор. История безответной любви про вампиров.

Альтернативная реальность. Наши дни или ближайшее будущее. В мире уже несколько десятилетий пытаются ужиться вампиры и люди. Девушка Аврора пронимает решение уйти из жизни, но выбирает для этого необычный способ. Встреча с своим вампиром-убийцей оборачивается ее возрождением. Ей придется смириться с безответной любовью к своему создателю, придется научиться жить с его болью и сдерживать свою. У создателя новой вамп слишком много врагов, желающих уничтожить ее любимого. История выживания в мире, где ты любишь всем сердцем одного из самых страшных и опасных мужчин, а он тебя... Или все-таки есть шанс, что один из сильнейших вампиров полюбит? От автора: очень хочется сплести воедино мистику, хоррор и любовную линию. В романе присутствует эротика и сцены насилия.



  Ранняя осень – сотканное из парадоксов время года. Такое короткое, когда солнце греет особенно ласково, когда люди еще ходят в легкой одежде, но все же природа постепенно увядает. На стремительно бледнеющей траве уже имелся ковер из разноцветной листвы старых кленов. Солнце припекало, но прохладный ветер заставлял поежиться. Странное время года. Странный день.
  Я смотрела на людей вокруг и не видела их, не чувствовала, как иду, как двигается моя грудная клетка, судорожно хватая воздух. Слез у меня уже не осталось. Я шла через небольшой парк с маленькими декоративными клумбами, и меня душили слезы. Хотя это не совсем точное описание моего состояния. Лицо горело, саднило, глаза ныли, пульсировали виски от долгой истерики. Я выстрадала достаточно, чтобы мне наконец стало плевать на окружающий мир, но недостаточно, чтобы мне стало хоть немного легче. Боль -  внутренняя, душевная мука - никуда не делась, ее даже не стало меньше. Неспособность плакать и кричать лишила эту энергию возможности выхода.
  Какая-то маленькая часть меня понимала, что я на грани чего-то страшного. Еще немного, еще шаг - и я навсегда перестану быть собой, еще немного,  и моя жизнь разделиться на До и После. У меня была возможность это остановить. Я чувствовала, что такая возможность есть. Стоит только расслабиться и сказать себе... запретить саморазрушение, и я смогу выбраться из того морального ада, в котором находилась сейчас... Но я этого не сделала. Вместо правильного поступка я продолжала переставлять ноги по плитам дорожки. Вместо того, чтобы спасти себя от себя самой, я стала ждать. Заткнула рот той маленькой мне, которая еще боролась за сохранность остатков моей адекватности. Я не хотела оставаться прежней, не хотела, чтобы эта история прошла в моей жизни без последствий. Я хотела посмотреть, во что превращусь, рухнув в пропасть.
  И этот момент настал.
   Во время очередного шага краем глаза заметила мужскую фигуру. Крупный мужчина едва не сшиб меня с ног. Прошел, выругавшись, и злобно зыркнув на меня. Будто бы это не он только что налетел, а я его ударила. И его взгляд, взгляд совершенно незнакомого человека стал тем самым пинком, окончательно лишившим меня последней надежды на сохранность сознания. Я медленно добрела пару шагов до ближайшего дерева, оперлась на него и прикрыла глаза.
  Сложно описать то, что творилось внутри меня. И пожалуй, самым близким будет: «падение в ад». Я - то, что было мной - падало в бездну, без шанса на спасение, без возможности выхода. В груди разливался мороз. Еще пару минут назад мне было тепло, даже жарко, а сейчас холодно. Из груди холод распространился в мозг. Я подождала, когда смутное ощущение сформируется в непоколебимую решимость. На это ушло не больше минуты. Что происходило в мире вокруг в эту самую минуту, я не могла бы сказать ни при каких условиях. Просто перестала существовать, а то, что осталось от меня после падения в бездну, уже не волновало ничего.
  Когда я открыла глаза и огляделась, мир потерял всякие краски, а я большую часть желаний. Осталось только одно - как именно я хочу это сделать?
  Уверенность в собственном решении придавала сил, я бы сказала, где-то окрыляла и упрощала все сразу. Я стала перебирать варианты, одновременно продолжая свой путь по аллее. И ни один мне не нравился. Мне отчего-то хотелось не только уйти, но и, по возможности, никому не доставлять проблем, никому не помешать своим решением.
  Я перешла через дорогу. Отблеск солнца от лобового стекла, проезжающего мимо автомобиля, заставил прищуриться и отвернуться. Когда я снова открыла глаза, в поле моего зрения оказалась небольшая светло-серая табличка на такой же неприметной серой двери. Отделение нового государственного учреждения было лишено всякой рекламы и даже приличной вывески. Среди ряда красочных витрин банков и магазинов в том же здании, у которого я застыла, эта дверь была незаметна, практически сливаясь с фасадом. Я никогда бы не заметила ее. Я и сейчас не смогла сказать, почему решила прочитать маленькую прямоугольную табличку. Не смогла бы вспомнить, откуда я знаю про это учреждение, где прочла про то, что теперь это совершенно законно. Но откуда-то я знала и про это место и про то, что будет, если я туда зайду.
  Внутри расплылось странное чувство, отдаленно похожее на радость. Сейчас ничто кроме этого места не заставило бы меня улыбнуться. Я решительно поднялась на три ступени и взялась за ручку. Металлическая дверь поддалась неохотно, а в лицо ударил свежий кондиционированный воздух и запах офиса. Такой характерный запах чистоты и отчужденности сразу. Запах официоза, такого аромата не может быть в доме, где живут, только в месте, где люди работают, не ослабляя узла галстука.
  Внутри оказался достаточно просторный холл. Вдоль обеих стен располагались низкие кожаные диваны и несколько стульев, а еще большие кашпо со здоровенными растениями. Стены были увешаны радужными плакатами  с улыбающимися лицами и красочными пейзажами. Меня удивило то, что в холле никого не было, только за большой закрытой белой тумбой, словно за стеной, сидела девушка-секретарша.
  Она автоматически подняла на меня глаза. Мгновение оценивала, а затем улыбнулась. Ее призывная улыбка стала для меня сигналом, и я двинулась к ресепшену. Девушка оказалась обычной. В том смысле, что в ней не было ничего, что могло бы указать на место, в которым она работает. Обычная классическая стрижка каскадом, обычный выглаженный серый костюм и голубая блузка. Милое профессиональное лицо человека, которому платят, чтобы он всегда был вежливым и тактичным.
  - Здравствуйте, - начала я и замолчала, потому что не знала, как спросить.
  - Добрый день! - отозвалась она. - Я могу вам чем-нибудь помочь?
  - Да, - решительно выдала я и снова замолчала. - Понимаете, - опять начала я, и мой голос сполз до полушепота, - я бы хотела...
  Девушка меня поняла. Видимо, ей не раз приходилось иметь дело с новенькими. Поэтому она быстро взяла меня в оборот:
  - У нас есть хорошие консультанты, которые легко могут проконсультировать по всем вопросам! - ее улыбка стала запредельной. - Есть множество программ, и я думаю, что вы найдете для себя максимально приемлемую. Есть «личное донорство» - это если вы хотите помочь другу; есть «анонимное на предъявителя» - это если вам все равно; есть каталог...
  - Каталог? - невольно перебила ее я. Поверить в то, что я могу выбрать... В то, что сейчас мне покажут фото, а я просто ткну пальцем в того, кому... ! Определенно, Бога в этом мире больше нет, если происходит такое!
  Девушка моего ужаса не увидела, а интерпретировала его как удивление, поэтому поспешила объяснить:
  - Конечно, у вас будет возможность выбрать того, для кого вы будете донором! - ее улыбка стала заискивающей, как у девушки, которая хочет свести тебя с кем-то из своих знакомых. - Любой носитель, если вы захотите, может встретиться с вами и... ну вы меня понимаете, - она подмигнула. - Носители бывают очень благодарны за донорство!
  - Нет! - я почти закричала.
  Девушка вздрогнула, и ее улыбка пропала, а глаза расширились. Она невольно отпрянула к спинке кресла. Я сделала пару глубоких вздохов, отгоняя ненужные мысли и подступивший страх.
  - Мне не нужен консультант. Я бы хотела уже сейчас заключить договор.
  - А-а, - на ее лицо вернулась отработанная улыбка продавца. - Так вы уже знакомы с программами и подобрали то, что вам нужно?
  Я молча кивнула. Она быстро достала бланк заявки на договор и протянула мне. Потом защелкала по клавиатуре.
  - Так какая именно программа вас интересует? - она смотрела на меня с самым благожелательным видом.
  От этого мне стало совсем неуютно, поэтому я прикрыла глаза и на выдохе произнесла:
  - «Программа полного единовременного донорства»! - я произнесла фразу максимально уверенно. Мой голос даже не дрогнул.
  Лицо девушки вытянулось, затем как-то  побледнело.
  - Что, простите? - переспросила она.
  - «Полного и единовременного», - повторила я, мысленно прокручивая в памяти название программы и лишний раз убеждаясь, что назвала все верно.
  У секретарши теперь даже рот приоткрылся. Меня такая реакция смутила окончательно. Потом я подумала, что могла все напутать.
  - У вас нет такой программы? - уточнила я.
  - Есть, - шепотом сказала она, - но... Простите, вы понимаете, что...
  - Да, - опять перебила я. - Я знаю правила программы, поэтому и пришла!
  - Хорошо, - она стремительно забрала бланк договора со стойки. - Только подобная программа заключается после полного одобрения консультанта с госдопуском. Вы можете подождать? Я позову его.
  Я кивнула и прошла к одному из диванов. Я прекрасно понимала, что дальше меня ждет, поэтому была готова ко всему, даже допросу консультанта. Насколько я знала, такой консультант должен был иметь медицинское образование, так что меня ждали несколько часов сложной беседы. Но свое решение я уже приняла. Мысленно я так же решила, что если сейчас мне откажут, то решу проблему по  старинке.
  Девушка быстро скрылась в боковом коридоре, а я осталась и еще раз прислушалась к себе. С каждой минутой этот вариант нравился мне все больше и больше, а еще я понимала, что могу не пройти по показателям. Мысль о каталоге меня откровенно разозлила. Я представила себя на месте носителя. Меня снимают на камеру, я заполняю анкету, а потом получаю то, что для меня жизненно необходимо, но только если кому-то понравлюсь. От этой мысли стало еще гаже. От одной попытки представить какого это - жить и знать, что твоя судьба зависит от того, понравишься ли ты, симпатичная ли у тебя мордашка или нет, меня замутило.
  Не хочу! Не буду! Мерзкие правила игры, мне надоело играть, и я ухожу!
  Девушка появилась вместе с полноватым мужчиной лет сорока. На нем был такой же серый костюм, только более темного оттенка и прямоугольные очки. Он подошел и протянул мне руку.
  - Здравствуйте, я Николай Александрович, и ваш консультант, - сказал он.
  Я встала и тоже протянула руку:
  - Аврора Евгеньевна, приятно познакомиться! Но мне было бы удобнее, если бы вы называли меня просто Авророй.
  - Как скажете, - миролюбиво согласился он. - Давайте пройдем в мой кабинет и поговорим.
  Я кивнула и двинулась за ним. Кабинет оказался маленьким. Здесь могли бы уместиться максимум трое. Кресло, стол, два стула для посетителей, компьютер, стеллаж с папками, ну и, конечно, весь подоконник был заставлен разными растениями. Стены так же как и в холле были увешаны картинами и плакатами. И опять же совершенно ничего не наводило на мысли о целях этого места. Ничего. Лицемеры!
  Я села на один из стульев. Мне предложили чаю или кофе. Я подумала, что разговор может затянуться, и согласилась на чай. Потом, когда все та же девушка принесла мне чашку, мне предложили пепельницу. Я согласилась. Николай Александрович никак не выдал свое недовольство, но поспешил открыть окно до того, как я достану пачку и закурю. Курение - мерзкая привычка. Об этом знают и курильщики, и все остальные. Я всегда старалась не курить на людях, но сейчас меня это не волновало.
  Мой консультант дождался, когда я прикурю, и только после этого начал допрос. Он выяснял все о причинах моего решения. Я же старательно избегала прямых ответов, но этот человек явно был опытным, поэтому быстро понял, что я лгу.
  - Вы понимаете, что это очень щекотливый вопрос? - наконец спросил он.
  - Не больше, чем использование носителей в военных действиях, - пожала плечами я.
  - Я не смогу дать вам разрешение на реализацию программы, если не буду уверен в том, что у вас есть на то адекватные причины.
  Интересно, именно этот человек будет определять, что для меня адекватно, а что нет? Нет, серьезно?!
  - Давайте я тоже буду откровенной! У вас нет права мне отказать, но если вы это сделаете, то я все равно... - я сделала паузу, чтобы не говорить рвущиеся с языка ругательства. - У вас есть возможность либо поступить правильно, либо поступить глупо!
  - Вы считаете, что полная единовременная программа - это правильный выбор? - спросил он  таким тоном, что я сразу все поняла.
  Этот человек не понимал, не знал или не хотел знать, каково  приходиться носителям. Он работал консультантам, и при этом ненавидел или боялся носителей, тех, кому должен был бы по определению профессии оказывать содействие.
  Меня передернуло. Я сделала затяжку, заставила рвущуюся ярость успокоиться. Этот консультант не имел никого отношения к Антону или Свете. Он ничего не знал. А значит, не имеет смысла на него злиться. Он выполняет свою работу, пусть и дерьмово. Но благодаря друзьям я кое-что знала о последних законах, кое-что понимала. Далеко не все, но понимала, поэтому мысленно махнула рукой. Отстранилась от всего, что случилось и просто принялась рассказывать. Если убрать из рассказа эмоциональную часть, если излагать только факты, то любая история выйдет короткой, скучной и лаконичной. Я уложилась в полчаса. Естественно я не стала рассказывать этому мужчине все! Только последний эпизод, который меня и добил. Я не называла имен, не уточняла деталей. Позволила его фантазии разыграться, и подтвердила его самые страшные предположения.
  Этого, как ни удивительно, хватило! К концу моего рассказа, когда я закурила очередную сигарету, намекая, что сказать мне больше нечего, мой консультант посерел лицом. Действительно посерел. Он снял очки, потер глаза, потом достал из нижнего ящика стола бутылку коньяка и отпил пару глотков прямо из горла. Отлично, у меня консультант-алкоголик! Я бы психанула, устроила скандал, если бы мне не было плевать на все это.
  От того, что я была вынуждена изложить произошедшее словами живому собеседнику, мне стало совсем паршиво. Холод внутри буквально убивал. Моральная боль уже давно причиняла мне физические страдания, но сейчас это мерзкое чувство просто зашкаливало за все рамки, и только рассказы Светы останавливали меня от того, чтобы не броситься из этой каморки и не прекратить весь этот балаган прямо сейчас!
  Мой консультант некоторое время молчал, а потом все-таки спросил:
  - Почему вы решили прийти именно сюда?
  - А вы часто задаете подобный вопрос?
  - Постоянно, - признал он, - но сейчас мне важно услышать ваш ответ.
  Я посмотрела ему прямо в глаза.
  - Я устала, Николай Александрович, и хочу все прекратить, но при этом хочу, чтобы от этого была хоть какая-то польза.
  Он прищурился:
  - Вы считаете, что это и есть польза?
  Мне захотелось плюнуть в эти глазки, а потом дать ему хорошую пощечину. Мне все время казалось, что сейчас речь идет о Свете, что сейчас решается вопрос о ее жизни, а какой-то хмырь презрительно кривится.
  - Да, - уверенно и спокойно ответила я.
  Мы опять помолчали. Я запрещала себе думать. В голове все время норовили всплыть картинки прошлых событий. Но я запрещала. Я не хотела. Если сейчас я здесь разревусь, шансы на то, что заключу договор, равны нулю. Я должна быть уверенна в себе, собрана и умна, как никогда. Просто потому что от этого слишком многое зависит. Последний бой за собственные цели  я не имею права проиграть. Удивительно: профессиональная жертва - и не хочет проигрывать. Интересно, но, похоже, напоследок я поумнела.
  - Хорошо, - наконец тихо произнес он. - Я даю вам разрешение на заключение договора. Но имейте в виду, что в любой момент вы имеете право отказаться. Это вас ни к чему не обязывает. Вы не будете должны ни государству, ни фондам, ни ассоциации. Никому, понимаете?
  Я кивнула. Он заполнил бланк, где указывалось, что я в полном здравии и в добровольно согласилась на программу. Он написал, что дает разрешение. После поставил подпись и пару печатей. Протянул мне. Отксерил бланк и копию отдал мне. Я уверенно расписалась в колонке «донор». А после всего этого бреда началась рутина оформления договора.
  Все вопросы были мне знакомы. Они не слишком отличались от вопросов при поступлении в университет или оформлении кредита. Но вот один вопрос меня волновал сильно.
  - У вас есть какие-то критерии к подбору носителя? - наконец спросил он, когда все прочие вопросы остались позади.
  Мне хотелось, больше всего на свете хотелось сказать нет. Но я сказала:
  - Да, мне бы хотелось, чтобы носитель был гипнотизером.
  - Простите, не понял? - нахмурился Николай Александрович.
  - Я не знаю, как это называется по научному или в терминах самих носителей, - призналась я. - Просто мне известно, что такая способность у некоторых есть.
  - И зачем вам именно такой носитель? - у мужчины был растерянный вид.
  - Мне нужно, чтобы он загипнотизировал меня, чтобы я не чувствовала боли и вообще ничего не чувствовала, понимаете?
  Он медленно кивнул. Хотел что-то сказать, но передумал и просто вбил несколько слов в компьютер.
  - А возраст, пол или еще что-то? - опять уточнил он.
  Меня передернуло.
  - Нет! Больше ничего.
  Видимо, я слегка повысила голос, потому что мой собеседник напрягся.
  - Вы хотите встретиться с носителем перед... процедурой? - последнее слово он буквально выплюнул. Скорее всего, правила законодательства требовали от него говорить именно это слово. Но сам он так не считал, и его маска слетела окончательно. Он ненавидел носителей.
  Я помотала головой.
  - Не вижу в этом смысла.
  - Тогда, пожалуй, остается только один вопрос, - с каким-то странным выражением на лице произнес консультант.
  Это мне не понравилось. Я отчетливо поняла, что сейчас прозвучит что-то мерзкое, что-то настолько противное моим нынешним взглядам, что каталог покажется мне милым аналогом сайта знакомств. Невольно потянулась к уже полупустой пачке и закурила. Смотреть на человека, который тебе противен, намного лучше сквозь клубы дыма. Проверяла уже неоднократно.
  Николай подался вперед, уперевшись на локти, и спросил:
  - Вы желаете от носителя страховой выплаты за программу?
  Сначала я не поняла вопроса. Удивленно моргнула, и только потом до меня дошло. Он спрашивал у меня, не стану ли я требовать от носителя денег после всего.
  - А зачем? - недоуменно поинтересовалась я. Это место  было не коммерческим фондом, а филиалом государственной программы. Значит, здесь я просто не имею права требовать от носителя денег за донорство.
  - Обычно при использовании этой программы у донора большие проблемы с деньгами, - мерзко улыбаясь, сказал консультант. - Возможно, у вас имеются кредиты или какие-то еще финансовые проблемы, поэтому вы хотите затребовать с носителя страховку. Имейте в виду, она будет выплачена вашим родственникам  только через три месяца после похорон!
  У меня сперло дыхание. Значит, для полного насыщения каждому носителю нужно платить такие деньги!? Причем, судя по всему, не маленькие. Все лучше и лучше стала понимать Свету и Антона. Господи, если бы я могла перед ними извиниться, я бы вымаливала прощение. К сожалению, есть вещи, которые не исправишь, и мои отношения с этой парой исправить уже нельзя.
  - Нет, у меня нет к носителю никаких претензий, - максимально спокойно сказала я.
  - Тогда, может быть, желания? - и опять мерзкая улыбка.
  - Какие у меня могут быть желания? - не поняла я.
  - Ну, например, сексуального характера, - протянул он.
  Меня снова накрыл ступор. Удивление. Шок.
  - Скажите, - я тоже подалась вперед, - а много у вас уже было доноров с такой программой?
  - Вы пятая, - сказал он. - И каждый из этой программы выжимает максимум выгоды для родных и близких.
  Пятая, хотя программа вступила в силу больше двух лет назад. Странно.
  - Нет, у меня нет никаких желаний! Я просто хочу заключить договор!
  Он внимательно смотрел на меня. Долго и пристально.
  - Дело не только в том, что вы рассказали, Аврора, да? Ведь я прав?
  Я молчала, прикладывая всю силу воли, чтобы не отвести взгляд.
  - Вы знали кого-то из носителей, да?
  - Это имеет какое-то значение?
  - Нет, - вздохнул он, - но будь дело двадцать лет назад, вас признали бы невменяемой.
  Я знала об этом и была безумно благодарна времени за то, что все меняется.
  - А если бы дело было тридцать лет назад, то вы  просто пристрелили бы носителей, а не работали бы на них? - вкрадчиво спросила я.
  - Вы умнее, чем кажетесь, - широко улыбнулся этот ублюдок.
  Я тоже улыбнулась. Сейчас я была почти благодарна своему прошлому за то, что оно научило меня улыбаться, когда все внутри клокочет, когда тебя тошнит. Не важно, злишься ты или боишься, но улыбайся – правило не раз спасавшее меня от проблем.
  Он нажал на кнопку, и из принтера стали вылезать оранжевые бланки договора. Когда-то я видела их в руках пошатывающегося Антона. Видела и ненавидела всем сердцем, а сейчас смотрела уже на свои листы и была готова их расцеловать. Как все-таки меняются люди!
  Мой консультант деловито перечитал написанное, лишний раз все сверил с файлом в компьютере и только потом шлепнул необходимые печати и поставил свою роспись на каждой странице. Я тоже расписалась. И только после этого облегченно выдохнула. Первая часть моего плана пройдена. Я оказалась хорошей девочкой.
  - Вы забираете себе оригиналы. У вас есть десять дней на то, чтобы отказаться. Вы можете отказаться, даже если уже будете у носителя. И еще раз напоминаю, что в этом случае вы ничего и никому не должны, - повторил он.
  Я аккуратно взяла свой договор на яркой оранжевой бумаге.
  - Десять дней!? - ахнула я. - А раньше никак?
  - Нет, - он улыбнулся. - Десять дней даются вам на то, чтобы передумать, Аврора. Это закон, и он не имеет поблажек или исключений.
  Пришлось подавить стон, который так и рвался наружу.
  - Там на третьем листе дата и время, когда к вашему дому прибудет машина.
  Я кивнула. Попрощалась и вышла. Девушка в холле проводила меня самым несчастным взглядом. А я поспешила из этого ужасного места.
  Договор нельзя было просто так таскать в руках. На меня косо смотрели немногочисленные прохожие, поэтому я купила папку для бумаг с файлами и домой добиралась уже не привлекая к себе внимания.
 
  Из головы не выходил образ Антона, который со счастливой улыбкой влюбленного идиота обнимал Свету. Девушка не могла покраснеть, но глаза ее светились в ту нашу встречу. Светились влюбленностью молодой дурочки, которая поверила в маленькое чудо. Чудо любви. Уверена, что тогда им обоим казалось, что все у них будет хорошо. Но в этом гнилом, насквозь протухшем мире не может быть все хорошо, тем более у такой пары.
  Пятьдесят лет назад выяснилось, что человечество -  не единственная раса на Земле. Имеются еще кое-кто. И эти кое-кто - вампиры. Дальше случилось то, что так часто описывалось в фильмах и книгах - началось уничтожение вампиров. Те, конечно же, тоже в долгу не остались и хорошо проредили человечество. Не настолько хорошо, как Первая и Вторая Мировые, но тоже прилично. Когда основная волна негодования и шока немного спала, начались притирки.
  Во многих странах нашлись те, кто выступал за принятие вампиров в общество. За признание их статуса, как живых или относительно живых. Политики ухватились за это, потому что старые вампиры - те, кому больше трех сотен лет, все как один оказались очень богатыми. Наложить лапу на их средства, использовать их способности захотелось всем. Поэтому вампиров  в конечном итоге  признали. Вампиры организовали свою Всемирную Ассоциацию. А после этого власти многих стран принесли официальные извинения вампирам за опыты над их сородичами в период геноцида.
  Все это я лично проходила еще в школе. Дальше больше - вампиры стали просачиваться во все сферы жизни людей. Например, из вампиров выходили прекрасные представители правопорядка, просто потому что сильнее и быстрее людей. Они во многом заменили натренированных собак, потому что взрывчатку и наркотики ищут куда лучше. После того как вампиры были опробованы в качестве полицейских, их стали отправлять в горячие точки. В нескольких странах смертную казнь заменили на вампира. Теперь приговоренного просто выпивали, чтобы не тратить деньги налогоплательщиков.
  Многочисленные опыты и изучение вампиров показали, что вампирская кровь совершенно бесполезна для лечения людей, более того - действует как сильнейший яд, если сам вампир не желает спасти больного. Поэтому вампиры, которые жертвуют свою кровь для лечения больного, считаются не просто спасителями, но еще и самым дорогим в мире лекарством.
  В общем и целом,  вампиры уже давно полноценная данность жизни. Десять лет назад в нашей стране стали открываться пункты добровольного донорства крови для «носителей» - так официально стали называть вампиров. За десять лет это переросло в то, что я была вынуждена наблюдать - в каталог. В донорство за большие деньги, секс, да за все что угодно, по сути.
  Вампиры неспособны иметь детей, по крайней мере, еще не было зарегистрировано ни одного случая, поэтому пары человека и вампира до сих пор подвергаются гонениям в большинстве стран. В смысле никто не против разового секса, но вот официальный брак является почти табу. В мире еще остались страны, в которых вампиры считаются  великим злом, но их не так много в сравнении с теми, где пользу вампиров оценили. У нас вампиры работают в шахтах, служат в армии за полярным кругом,  и вообще,  вампиры используются везде, где человеку очень трудно было бы выжить.
  Есть одно большое «но»: большинство вампиров работает не столько за деньги, сколько за еду. Донорство (свежая человеческая кровь) -  жизненно необходимая вещь для любого вампира, особенно для молодого, но для того, чтобы ее получить законным путем в нужных количествах, нужно иметь власть, деньги и связи. У большинства вампиров этого нет. Человек тоже, в некотором смысле, работает за еду, но только вампир и человек  - разные существа, разные вещи. Вампиры сходят с ума, если слишком долго питаются только кровью животных, и тогда они превращаются в машину для убийства. В прошлом году случилась трагедия - вампир потерял контроль над собой и убил сорок два человека в торговом центре. Его уничтожили Каратели. Это такое специальное подразделение, созданное как раз для того, чтобы убивать сошедших с ума.
  Если бы не мое знакомство с Антоном и Светой, я бы была согласна с тем, что все вампиры -  опасные твари. Но теперь я точно знала, что это просто другая раса. С другими потребностями. И если нас, людей, больше, то  это не значит, что вампиров следует уничтожать.
  Примерно пять лет назад изменились стандарты, и теперь людей, которые не хотят жить, не лечат и не уговаривают остаться. У нас в стране два года назад вступила в силу программа «О полном единовременном донорстве» или, проще говоря, самоубийстве с помощью вампира. Мое желание участвовать в такое программе не было связано с моей любовью к вампирам. Нет, я не настолько больна. Просто после всего, что случилось, я уже мертва, только мое глупое тело еще не в курсе этого. Я бы все равно прекратила свое существование в этом мире. Но вампир или носитель может дать мне то, что не сможет дать ничто другое - отсутствие боли. Носитель сможет внушить мне, что я на самом деле не умираю, а загораю на песочке, например.
  Что будет с моей тушкой в этот момент мне глубоко плевать! Я ненавижу себя! Ненавижу свое тело!
  Следующие пять дней я продолжала ходить на работу. Иногда у меня случались истерики и приступы рвоты. Я хотела прекратить все это здесь и сейчас. Благо,  для желающего никогда не будет проблем с тем, чтобы найти решение. Но лицо Антона, голос Светы в памяти останавливали меня. Пусть от моего решения будет хоть какая-то польза. Мысль об этом держала. По ночам я просыпалась с криками и в холодном поту. Это были ужасные дни и отвратительные ночи.
  У меня есть семья, но никому из них я в эти дни не звонила и ни с кем не разговаривала. Есть те, кто думают, что они мои друзья или знакомые, но и с ними я не говорила. С большим трудом я заставляла себя есть раз в день. Иногда меня выворачивало после этого, а иногда нет. На шестой день я взяла оплачиваемый за свой счет отпуск и принялась паковать вещи. Однокомнатная квартира на окраине была съемной, так что я старательно упаковала все свои пожитки в коробки и отдала в какой-то фонд помощи. Туда же отнесла книги и прочее. Оставила у себя несколько вещей, которые могли бы мне понадобиться в последние дни.
  Вымыла до белизны квартиру. Физический труд не сильно отвлекал от воспоминаний, но я все равно надеялась, что это поможет. Купила новую одежду. Новую и последнюю. И большой любимый торт, который когда-то доставлял мне удовольствие, к нему купила упаковку клубники, которую тоже ценила. Принесла домой и попыталась съесть. Ничего не вышло - через час вывернуло наизнанку. Половина торта, как и остатки клубники полетели в мусор.
  Свой последний день я начала с уже обычных криков, от которых проснулась. Сны, чертовы сны! Сладкий кофе немного унял тошноту. Потом я включила телевизор и большую половину дня пялилась в мелькающие картинки. Мне никто не звонил, никто не приходил, чему я была очень рада.
  Налила себе чашку чая и стала щелкать по каналам. На одном из них крутили историю любви сильного красавца-вампира и хрупкой девушки. В последние пару десятков лет это любимая тема для фильмов. Все школьницы бредят тем, чтобы их полюбил сильный и благородный вампир. Проблема в том, что благородных и сильных вообще не бывает, а уж среди вампиров и подавно, но фильм, который почему-то закончился тем, что главный герой сделал свою любимую вампиршей, чтобы провести с ней вместе вечность, я досмотрела.  Смешно даже думать, что мужчина захочет, при возможности жить вечно, провести эту самую вечность с одной единственной женщиной. Я бы не захотела прожить рядом с одним мужчиной даже пару столетий, что уж говорить о вечности. Но законы жанра требуют, а публика жаждет.
  После полудня я сложила все свои немногие оставшиеся вещи в отдельную спортивную сумку и поставила ее около двери, чтобы ее просто забрала хозяйка, когда придет в квартиру. Ее должны будут оповестить, что я принимала участие в программе. Выбросила мусор, хотя его было немного. Сложила на столе все свои документы, кроме паспорта, потому что он требовался по договору. И отправилась в ванную. Ванна вызывала у меня непрошенные слезы, поэтому, утирая сопливый нос и красные глаза, я постаралась привести себя в полный порядок. Света  в свое время поделилась, что нет ничего хуже для вампира, чем кусать своего донора, чувствуя запах пота от тела. Где-то глубоко внутри я уже поверила в то, что мой носитель именно Света, я старалась себя в этом убедить, поэтому попыталась сделать все правильно. Насколько это вообще возможно. А еще, пусть я и относилась к вампирам без страха, но никто не отменял простого понимания - я заключила договор на собственную смерть, а значит, со мной могут сделать все что угодно. Примерно через час я вышла из ванной и еще десять минут пыталась унять рыдания. Это удалось.
  Оделась во все новое, включая нижнее белье. Я купила джинсы и футболку в темных тонах. Мне подумалось, что кровь будет лучше смотреться на черном, чем на светлом. После принялась ждать звонка на телефон. Я сидела в кресле и смотрела на часы. Внутри у меня клокотало нетерпение. На коленях лежала красная папка с договором и паспорт. Звонок поступил примерно за час до заката.
  Машина оказалась представительского класса, что меня сильно удивило. Я не хотела ехать на заднем сиденье, поэтому прошла вперед. Водитель оказался молодым, лет двадцати пяти. Светловолосый, с серыми глазами. Когда я подошла, он открыл дверцу и вышел мне навстречу. Я с трудом подавила желание отойти на шаг.
  - Ильина Аврора Евгеньевна? - спросил он.
  Я молча кивнула. Он мне не улыбнулся.
  - Меня зовут Артем, - сказал он. - Я должен еще раз убедить вас передумать.
  - Кому должны? - невольно спросила я.
  - Что? - не понял он.
  - Кому вы должны меня переубедить? - уточнила я. - Я вам никто, так зачем напрягаться?
  - Послушайте, вы молодая, милая девушка, зачем вам это? Несчастная любовь? Мужик -  козел? Что могло такого случиться, что вы решились на подобное? Вампиры это вам не шутки! Отмотать назад не получиться! Вас никто не откачает и не даст  возможности выйти оттуда!
  Я слушала его молча и, наверное, с каменным лицом. Мне хотелось сказать ему, что никогда нельзя называть девушку «милой». Никогда! Особенно если пытаешься ей помочь. Мне хотелось сказать, что даже если я и молода, то это не значит, что единственная причина для подобного решения - это мужик! Мне много чего хотелось ему сказать и при этом не хотелось. Я знала, что за подобный разговор ему платят, знала и то, что за доставку меня в анклав ему заплатят столько, сколько обычный таксист получает за неделю. Я все знала, поэтому просто слушала. Вещал он достаточно долго, а когда наконец выдохся, я сказала:
  - Во-первых, не вампиры, а носители. Вы должны это знать, раз уж работаете на государство. Во-вторых, а вам, собственно, не все ли равно? Я для вас работа, ну так и делайте свою работу.
  Я протянула ему договор и паспорт. Он сверился со своим бланком, сравнил все, что только мог сравнить, и мы сели в машину. Мужчина все время на меня косился, то и дело открывал рот, чтобы что-то сказать, но каждый раз передумывал и снова поворачивался к дороге. Захотелось ему помочь выговориться:
  - Как давно вы на этой работе?
  - Примерно год, и уже такого насмотрелся, что волосы на затылке дыбом стоят.
  Меня осенила догадка:
  - А по программе полного и единовременного донорства я у вас какая?
  - Первая, - шепотом выдохнул он и посмотрел на меня. - Первый раз везу человека на смерть и не могу понять, почему все вокруг считают это нормальным?! Это же убийство! И это законно!
  Я невольно рассмеялась.
  - А сколько убийств считается совершенно законными? Врачебные ошибки, полицейские при исполнении, армия. Все они убивают  - и ничего. Пожарные идут на героическую смерть ради других, МЧС так же. Любой человек может пожертвовать собой ради другого, так в чем проблема?
  - Так вы считаете свой поступок героизмом?! - ахнул водитель.
  Поражаюсь умению людей слышать только то, что они сами хотят, и вырывать слова из контекста.
  - Нет, конечно! Просто пытаюсь вам объяснить объективные причины принятия такой программы.
  - И в чем причины? - хмыкнул он.
  - Их две, точнее одна, но с разных концов. С одной стороны: в любой стране каждый год происходят самоубийства. Не попытки, а именно самоубийства. Статистика везде разная, но она есть. И Ассоциация смекнула, или это уже кто-то из людей сообразил,  что глупо откачивать человека, если он не хочет жить. А вот огромное количество крови будет утеряно, а в нашем обществе - это большие деньги. Так зачем? Проще чуток изменить закон, поменять стандарты и разрешить вампирам питаться теми, кто не хочет жить. С другой стороны: слухи о том, как вампиры пытают такого донора, сдерживают простых депрессивных личностей. Например, четыре года назад в Японии был интересный случай. Школьница заключила договор, а носитель убил ее в парке, при свидетелях. Это засняли. Ее крики и вопли, понимаете? Вампир был в своем праве, все законно, но вот статистика самоубийств среди школьников в стране резко пошла вниз после этого видео. Так что подобная программа выгодна как людям, так и носителям.
  - Откуда вы все это знаете?
  - Образование такое, - хмыкнула я.
  - Все равно не понимаю! - он с силой сжал руль.
  - Тут нечего понимать, - я почти улыбнулась, - просто носителям нужна свежая человеческая кровь. И иногда в очень больших количествах. И лучше иметь возможность отдать им парочку идиотов, которые не ценят себя, не верят в Бога, никого не любят. Чем получить сошедшего с ума вампира и море крови. Носители очень нуждаются в пище, например, после регенерации, и вероятность того, что они просто слетят с катушек, не получив ее, весьма велика.
  - Почему мы вообще сотрудничаем с этими...этими... их просто всех нужно сжечь!
  - Думаю, спасенные из завалов после землетрясения или альпинисты в горах с вами не согласятся. У нас с носителями симбиоз, и пока хрупкий, но мир. Не уверена, что если дело опять обернется конфликтом, то победим мы. Они существовали рядом с нами с самого начала, и мы об этом не знали.
  - Ересь! - прошипел водитель.
  Я внимательно посмотрела на его профиль.
  - Вы мало общались с носителями? - почему-то спросила я.
  - Наоборот, слишком много!
  Я не выдержала и рассмеялась. Смех получился на удивление искренним.
  Мужчина удивленно покосился на меня.
  - Вас напугала их кровожадность? - с трудом выговорила я. - Это же смешно!
  - Что значит - смешно?! - возмутился собеседник.
  - Они не люди, понимаете? Почему вы думаете, что если они на нас похожи внешне, то и вести себя должны так же. У них свои законы, свои правила. И опасаться их, все равно что бояться диких хищников. Нужно просто понимать, с кем ты имеешь дело, и отдавать себе отчет, что зверь может броситься, но причем тут тотальное уничтожение? Тигров или львов мы же не уничтожаем.
  - А я не понимаю, почему вы их защищаете?! - с трудом сдерживаясь, сказал водитель, старательно не смотря на меня.
  Я резко помрачнела. Смех и хорошее настроение схлынули в один момент.
  - Потому что носители -  не самое большое зло! Иногда и люди преподносят большие сюрпризы.
  - Вы вампироман! - потрясенно выдохнул водитель.
  Я спокойно покачала головой.
  - Нет, и никогда им не была. Я встретила только одного вампира, и с ней у нас не было никаких отношений. Сомневаюсь, что она назвала бы меня подругой, скорее, наоборот. Просто вам, видимо, еще не раз придется возить участников этой программы. И не знаю почему, но мне не хотелось бы, чтобы вы думали, что хоть как-то виноваты в том, что их выпивают.
  Машина резко затормозила. Мужчина обернулся ко мне всем корпусом и попытался испепелить взглядом.
  - Вы...!
  - Человеческий идиотизм - не ваша проблема, так же как и слабость! - уверенно сказала я.
  - Значит, вы понимаете, что совершаете глупость?
  Я посмотрела ему прямо в глаза. Меня совершенно не трогал его взгляд. Его эмоции.
  - Для людей вокруг мой поступок - глупость. Скорее всего, и для моего носителя он тоже глупость. Но для меня это единственный вариант! - я говорила спокойно.
  Не знаю и, если честно, не хочу знать, что он увидел в моем лице, но дальше мы оба молчали.
  Что мелькало за окном, пока мы ехали, я не видела. У меня уходила прорва сил на то, чтобы запрещать себе думать, мыслить, потому что снова и снова в памяти всплывали картинки. Я не хотела, но они преследовали меня. Жить с этим годами, пытаться бороться, я бы не смогла. Я очень слабый человек. А слабые в мире зверей не выживают! Холод в груди заставлял чувствовать почти физическую боль. Меня пару раз мутило, а низ живота скручивало спазмом. Подступал страх, который стал уже почти рефлексом.
  Эта поездка - мой последний храбрый поступок! А раз он последний, то я вкладывала в него все свои моральные силы. Я лишила себя любой возможности отступить, вернуться домой. У меня больше нет вещей, нет денег. Мне некуда возвращаться. Честно говоря, я постаралась сделать все, чтобы не передумать, но именно этого и не случилось. Я не хотела спастись. Для меня все уже кончено!
   Наконец мы подъехали к какому-то большому зданию  с широкой лестницей у входа. Только когда машина остановилась, я поняла, что мы уже на территории анклава вампиров. В каждом большом городе имелся целый анклав носителей. Территория размером с район или даже небольшой городок, где законом управляли именно они. Мне мало что было известно о том, как живут вампиры, но я знала, что в каждом анклаве были такие вот дома, в которые прибывали доноры. К моему удивлению, здание больше всего напоминало гостиницу и выглядело оно совершенно вымершим. Если бы не огромное количество машин на стоянке, я бы так и решила. Сейчас ни в одном из окон не горел свет, даже многочисленные фонари были просто столбами, хотя сумерки уже сгустились настолько, что можно сказать, закат уже случился.
  Я не стала прощаться с водителем. Он тоже не стал ничего мне говорить. Молча вышла и двинулась вверх по лестнице. Страха, несмотря на всю жуть ситуации не было. Я предполагала, что на меня могут напасть прямо на ступенях к центру, но этого не случилось. Я с большим трудом открыла тонированную дверь и вошла.
  Внутри оказался большой гостиничный холл. И я лишний раз убедилась, что когда-то это здание было именно гостиницей. Только сейчас все было отделано в темных тонах. На стенах не было картин и прочих украшений. Не было растений. Не было даже диванов и кресел. Видимо не предполагалось, что в холле может хоть кто-то присесть. В гробовой тишине мои неуверенные шаги разносились почти оглушительным эхо.
  Под потолком горело несколько ламп, которые давали  скудное освещение. Я подошла к тумбе ресепшена и замерла в нерешительности. Не прошло и десяти секунд, как неприметная темная дверь открылась, и ко мне выскользнула стройная девушка. Я присмотрелась, в надежде, что смогу узнать в ней вампира, но нет. Я не увидела в ней ничего нечеловеческого. Красивая блондинка в простых классических брюках и свободной блузе.
  - Здравствуйте, - начала я и сразу протянула ей папку с договором и паспорт.
  Она чуть удивилась, но затем улыбнулась.
  - Оу! - воскликнула она, когда прочла первую страницу договора. - Так вот вы какая! А мы тут ставки делали... - она осеклась и чуть виновато посмотрела на меня.
  - На что? - спросила я, улыбаясь.
  - На вашу внешность! Все решили, что вы старая и страшная, а я поставила на то, что вы молодая и красивая, - она широко улыбнулась мне в ответ. Клыков я не увидела, но это ни о чем не говорило.
  - Тогда не знаю, - пожала я плечами, - выиграли вы или нет...
  - Не скромничайте в свой последний вечер, моя дорогая! - укорила она. - Вы красавица!
  - Тогда поздравляю с законным выигрышем, - с вежливой улыбкой согласилась я.
  Слова слетали с губ легко и свободно. Я была согласна на все что угодно, лишь бы в конце я получила то, чего хочу. Даже на обсуждение ставок.
  Девушка кивнула, а потом чуть наклонилась ко мне и спросила:
  - Из-за несчастной любви?
  Я рассмеялась. Причем опять совершенно искренне. Похоже, даже вампиры подвержены психологическим стереотипам мышления!
  - Нет, - покачала головой, - но если надо для отчетности, то можете написать, что  да.
  Она тоже рассмеялась, а потом как-то резко нахмурилась.
  - Вы странно себя ведете. Наркотики или успокоительные? - властным, железным тоном спросила она.
  Такая сталь в голосе совершенно не вязалась с ее внешностью.
  Я отрицательно мотнула головой, но она не стала слушать меня. Торопливо обошла стойку, схватила меня за руку и поволокла в один из коридоров. Света здесь было так мало, что я почти ничего не видела, а девушка недовольно заговорила, почти зло:
  - Нам не нужны проблемы с законом! Если ты под наркотой, то шиш тебе! Лично вышвырну!
  Она толкнула одну из дверей, и на минуту я ослепла после полумрака. В комнате было светло. За большим столом для переговоров сидело несколько человек и что-то шумно обсуждали. Слышался смех и ругательства. Ребята явно веселились. Когда мы вошли, стало тихо.
  - Тери, проверь эту! - велела девушка, которая удерживала меня настолько крепко за запястье, что  кончики пальцев начало покалывать.
  Я несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли. Когда смогла нормально видеть, большую часть комнаты от меня скрыли широкие плечи какого-то мужчины. Я и пискнуть ничего не успела, как меня подхватили на руки и понесли дальше по коридору. Девушка за нами. Она продолжала возмущаться. Все происходило так быстро, что я поняла - меня несет вампир.
  Мы оказались в небольшой комнате, которая больше всего походила на медкабинет. Несколько кушеток, все в кафельной плитке. Белый стол и множество шкафчиков. Меня усалили на стул. Быстро и профессионально перетянули левую руку, потом так же быстро взяли кровь из вены. Не больше, чем при обычном анализе крови в больнице. И только после этого мир словно замедлился.
  И я смогла нормально осмотреться. Крупный широкоплечий мужчина с карими глазами и такой мощной шеей, что это смотрелось противоестественно, отошел от меня. Сел на кушетку. Девушка нетерпеливо пристукивала носком туфли о пол, сложив руки на груди. Мужчина, которого назвали Тери, влил себе в рот всю порцию крови. Расслабленно откинулся на стену и прикрыл глаза. Я выжидательно смотрела на него и иногда косилась на девушку. Та метала на меня испепеляющие взгляды. Минуты через три у нее сдали нервы:
  - Ну? Она под наркотой?
  - Нет! - уверенно ответил вампир, не открывая глаз. - Но что-то явно не так. Девчонка в шоке. Но это не из-за дури или чего-то такого...
  - Так я не поняла, мне ее гнать или как?
  Он безразлично пожал плечами.
  - Если она в депрессии, нам-то что с того?
  Девушка облегченно вздохнула, затем развернулась ко мне. И тут случилось странное: она мгновенно переменилась! Снова заулыбалась и протянула мне руку. В ней больше не было недовольства или гнева. Она превратилась в секретаршу или стюардессу, то есть в человека, который должен быть радушен с клиентами. Я уже видела такое и не раз, но эта девушка превзошла все мои представления об искусстве культурного общения. Она буквально излучала дружелюбие.
  - Простите, по глупости не представилась сразу. Николь! Очень рада с вами познакомиться. Сегодня я вам буду помогать. Можете ко мне общаться по любому вопросу.
  Я удивленно моргнула. Какие у меня могут быть вопросы? Но руку девушки взяла и тоже представилась.
  - Аврора, мне тоже приятно.
  - Вы простите за грубость. Понимаю, как это выглядит, но у нас уже были прецеденты, когда к нам попадали доноры под воздействием разных веществ. А это приводит к... последствиям. И потом, вы так спокойно со мной говорили. Не показывали страха, и сейчас никак не выражаете свои эмоции, вот я и заподозрила неладное.
  Я кивнула.
  - Я должна вам сообщить, что вы в любой момент можете изменить условия программы.
  Вампир на кушетке резко распахнул глаза и выпрямился. Уставился на меня с удивлением и нескрываемым интересом.
  - Это она?! - в его голосе было столько изумления, что я невольно смутилась. Почему-то стало стыдно.
  - Именно! - удовлетворенно сказала Николь. - Так что с тебя тот золотой браслетик!
  Я перевела удивленный взгляд на нее.
  - Поверьте, никогда нельзя спорить с вампиром на бумажные деньги! Это, как бы сказать, дурной тон.
  - Не может быть! Просто не может быть! - потрясенно бормотал вампир, все еще смотря на меня.
  Я бы никогда не рассмотрела в нем вампира. Да, мужчина очень крупный - просто гора мышц, но все равно не подумала бы, что это и есть признак другой расы.
  - В ней совсем нет страха! Абсолютно!
  - Вот поэтому я и попросила тебя ее проверить, - кивнула девушка. - Это же ненормально.
  - Как думаешь, Стас позволит мне ее попробовать?
  Я вздрогнула. Я знала, что может случиться именно это, и боялась, что так и будет. Страх из маленького незаметного клубка стал быстро разворачиваться в огромную ледяную змею. Я вспомнила все, что знала о трапезах вампирах. Так называемых «пирах». Пир - это когда одну жертву выпивают сразу несколько вампиров. Это может быть совершенно безболезненно для человека, а может стать самой долгой и мучительной пыткой. Официальных данных об этом было крайне мало. Носители старались казаться похожими на людей и скрывать подобные вещи. Больше было слухов, но несложно предположить, что если хотя бы десятая часть из них правда - моя последняя ночь станет адом.
  После этой мысли мне вдруг стало спокойно. Я уже была в аду. Я и сейчас в аду, только в другом его виде. И совершенно неважно, какую боль могут причинить вампиры, в сравнении с тем, что уже было. Страшнее, больнее мне уже не станет. Главное, что после будет нужный мне результат, а остальное вытерплю.
  - Я бы на это не рассчитывала, - задумчиво протянула Николь. - Насколько я знаю, Стас нормально не питался уже три месяца. Все урывками как-то... Так что тебе ничего не достанется, кроме того, что ты уже проглотил.
  От реплики девушки мне снова стало плохо, только уже не из-за страха, а из-за сочувствия. Насколько я поняла, некий Стас и есть мой носитель, а девушка сказала, что он не питался три месяца. Насколько же вампир ослабел? Наверное, уже начал сходить с ума от голода. Если дело обстоит так, как я и думаю, то мой носитель убьет меня очень быстро, не растягивая удовольствие на часы или сутки.
  Я облегченно выдохнула.
  Собеседники одновременно обернулись ко мне.
  - Проводи ее в комнату и начни собирать кровь, - скорее попросил, чем приказал вампир.
  Николь кивнула, протянула мне руку, и, все так же держа в стальном захвате тонких пальчиков, поволокла обратно. Мы вернулись в холл, поднялись по лестнице с литыми перилами, завернули в левый коридор, потом еще в один. Везде горел очень слабый тусклый свет. Единственное, что я поняла - на полу не было ковра, а на многочисленных одинаковых дверях номеров. Наконец, мы остановились около одной. Она была такая же черная, как и все, с круглой ручкой.
  Николь открыла ее в отодвинулась, пропуская меня. Я вошла. Девушка щелкнула выключателем, и комнату заполнил приятный золотой свет. К моей радости, в комната оказалась очень красивой. Три широких дивана на низких ножках, пара небольших круглых столиков, минибар, в котором я заметила не только бутылки с алкоголем, но и банки с соком, минералкой и газировкой. Три кресла с большими спинками, с дизайном викторианской эпохи. Еще было большое кресло, очень похожее на медицинское, с большой спинкой и подставкой для ног, чтобы лодыжки были на уровне колен. Стены и пол отделаны в темных тонах, а еще в глаза бросилось то, что комната была без окон.
  - Вы не хотите изменить условия договора? - снова уточнила девушка. - Вы можете просто пожертвовать донорскую дозу крови.
  Я удивленно на нее посмотрела и не смогла промолчать:
  - И вы туда же?
  Она улыбнулась как-то чуть виновато.
  - Это закон, Аврора Евгеньевна! У вас по договору две донорские дозы перед основной процедурой.
  Меня это откровенно позабавило. Вампиры называют убийство человеческими юридическими терминами - процедура.
  Я кивнула, а она указала на внушительное кресло. Я устроилась на него и почти сразу вспомнила, где видела похожие модели - в больнице. Кресло для доноров крови. Какой сервис! Нет, я, конечно, знала, что у носителей в нашем городе есть средства, но чтобы настолько большие!
  Девушка вышла, и быстро вернулась с небольшой белой тумбочкой на колесиках. Сверху на тумбе был установлен какой-то медицинский аппарат. Я не знала его названия. Николь быстро принялась готовить все необходимое для сбора донорской крови. Я старалась на нее не смотреть. Она меня ни о чем не спрашивала. Наверное, внутреннее напряжение давало о себе знать, потому что я не выдержала первой:
  - Скажите, а вы носитель? - я постаралась задать этот вопрос максимально тактично.
  Она улыбнулась. Причем на этот раз в ее улыбке не было ничего искусственного, она стала теплой и немного скромной.
  - Нет, я не вампир. Я - слуга вампира.
  - Слуга? - я не знала, что это значит. Внутри всколыхнулось любопытство, но я оборвала себя.
  - Мой создатель не может выходить на солнце, поэтому ему потребовалась помощь, и он выбрал меня в качестве своего помощника, - спокойно продолжала девушка.
  Я не нашлась, что на это сказать. Николь тем временем положила стерильный пакет на аппарат, который больше всего походил на уменьшенную копию весов для грудничков. Быстро воткнула шнур от аппарата в розетку где-то за моим креслом и нажала пару кнопок. Аппарат слабо зажужжал и принялся раскачиваться, точнее наклоняться в разные стороны. И только тут я догадалась для чего он нужен - чтобы кровь спокойно и равномерно распределилась по пакету, а сама жидкость не свернулась раньше времени. Девушка легко, с ловкостью опытного врача нашла у меня вену и воткнула стерильную иглу, потом закрепила шланг приличным куском пластыря. Посмотрела на меня и улыбнулась еще раз. Теперь у ее в улыбке мелькнуло что-то хищное, звериное. И эта демонстрация силы меня только обрадовала.
  Она прошлась к бару и налила мне соку в стакан, потом взяла бутылку минералки. Оба напитка поставила с другого бока от меня на один из столиков. Так, чтобы я легко могла дотянуться свободной рукой. А после вышла из комнаты, оставив дверь при этом чуть приоткрытой.
  Я расслабленно откинулась и уставилась в стену. Мрачные мысли, воспоминания опять стали подступать. Я старательно пыталась думать о чем угодно, только не позволять себе вернуться в недавнее прошлое, не позволить себе осознанно вспомнить.
  Сколько прошло времени, пока Николь не появилась снова и не повторила процедуру уже со второй рукой, я не знаю. Возможно, я задремала. Она буквально насильно заставила меня выпить сока. Достала все из того же бара маленькую миску с леденцами и поставила около уже перебинтованной руки. Готовый пакет с кровью она оставила на подставке у аппарата. Девушка несколько раз сказала, что мне лучше не вставать. Я знала, что со мной будет после забора двойной дозы крови. И ничего не имела против легкого изменения сознания или обморока.
  Она снова вышла и снова не прикрыла до конца дверь. Я отчетливо слышала перестук ее каблуков в тишине коридора. Чувствовала я себе хорошо, несмотря ни на что. Голова не кружилась, больше не тошнило, в глазах не плыло. Так что можно сказать, что пока все идет прекрасно.
  Я не слышала шагов или шуршание одежды. Я услышала голоса из дальней части коридора. До меня они доносились приглушенно, но я отчетливо различала каждое слово.
  - Зачем мы пришли сюда, Стас? - этот голос показался мне вкрадчивым, с каким-то едва уловимым акцентом и еле слышной хрипотцой. Красивый голос, но почему-то уставший. Не раздраженный или недовольный, а именно уставший. Словно человек не спал несколько дней. - Я страшно голоден. Перелеты, будь они прокляты трижды, выматывают меня. Я просто устал и хочу перекусить, а затем отправиться на прогулку по вашему городу. А ты вместо того, чтобы привести меня в бар, привел меня в доильник!
  Я снова улыбнулась. Смешно, учитывая, что из меня сейчас выкачивают уже вторую порцию крови. Это место именно доильник.
  - Амадей, ты в курсе, что с каждым годом все больше превращаешься в старого брюзгу? - этот голос оказался совсем другим. Звонким, высоким, мальчишеским. Полным детской непосредственности и уверенности в себе.
  - Мне не до развлечений, Стас, - устало вымолвил первый, которого звали Амадеем. - Просто выдели мне каморку с приличной кроватью и кровь. Я немного переведу дух, а после...
  Его речь прервал торопливый, и от этого еще более громкий  перестук каблуков Николь. После последних слов Амадея девушка испуганно охнула.
  - Мое сокровище, она уже прибыла? - вопросил молодой, судя по всему, Стас.
  - Да, - немного визгливо и напуганно ответила девушка.
  - Ты ж моя умница! - поблагодарил Стас, а затем обратился к своему собеседнику: - Амадей, ты же еще не знаком с моей Николь?
  - Не имел чести, - вежливо отозвался тот.
  - Ой, мамочки! - пискнула девушка, и кажется, отшатнулась от мужчин, потому что я отчетливо разобрала, как каблуки несколько раз пристукнули по полу.
  - Николь! - неожиданно жестко и властно оборвал мальчишеский голос. - Возьми себя в руки!
  Девушка поспешила удалиться.
  - Ты все так же питаешь слабость к Франции, друг мой? - вопросил вкрадчивый голос Амадея, как мне показалось, с легкой иронией в голосе.
  - Есть такое дело, - беззаботно отозвался молодой. - У меня для тебя сюрприз!
  - Я не люблю твои сюрпризы! - напряженно отозвался тот, кто так напугал Николь. И в его голосе мне послышалось нарастающее раздражение.
  - Нет, нет, что ты сразу? Я же помню твое недовольство в прошлую нашу встречу. Но этот подарок тебе точно понравиться. У меня сегодня государственный донор. Я уже три года нахожусь в их базе. Меня занесла туда Николь - дурашка  думала, что так я стану больше получать крови. Наивная малышка она у меня еще. Ну, да не в этом суть, в общем, сегодня у меня мой донор! - последние пару слов прозвучали так, словно парень выиграл в лотерею.
  - И что мне с этого? Хочешь, чтобы я посмотрел как ты ешь? - не понял Амадей.
  А вот я все поняла и прикрыла глаза.
  Молодой парень рассмеялся.
  - Нет, ты не понял! Полное единовременное донорство, Амадей! И она только моя...
  Юный голос замолчал, видимо, позволяя собеседнику осознать услышанное.
  - Это действительно любопытно, Стас. Ты не станешь возражать, если я поприсутствую?
  - Конечно же нет! - обрадованно отозвался молодой. - Я даже хотел предложить тебе разделить со мной ее.
  - Ее?
  - Ага! Вижу, что тебе стало очень интересно. Пойдем поищем наш маленький аперитив.
  Я снова почувствовала, как лицо искажается в усмешке. Я - аперитив. Очень верное определение, которое внушает мне надежду  на то, что все закончится быстро.
  Шагов я опять же не расслышала. Но буквально через пять секунд дверь в комнату распахнулась, впуская подростка. Я бы сказала, что Стасу не больше четырнадцати. Невысокий, со светлыми волосами и голубыми глазами. Я бы никогда не подумала, что это вампир. Никогда! Обычный подросток. Причем, не слишком эффектный. Есть такие мальчишки, которые выглядят старше своих лет и красивее. Но этот был типичным юнцом: немного угловатый, худой, со светлой кожей. Ничего особенного. Парень был одет в белые джинсы, мокасины и темно-синюю футболку.
  Он сделал пару шагов ко мне и замер, с интересом рассматривая. Я тоже рассматривала его. И была рада тому, что вижу. Он был таким, каким мне бы и хотелось видеть своего носителя. Смешливый, живой, общительный. В нем было что-то от Светы и Антона - похожий типаж личности. Было что-то, что заставляло меня радоваться и благодарить судьбу. Честно говоря, где-то внутри я опасалась, что мой убийца окажется маньяком. Таким вампиром, какими их представляют себе обычные обыватели, пугая детей или особенно религиозных пенсионеров. Я знала, что это всего лишь видимость, знала, что эта маска слетит с него в любой момент, и он перестанет быть просто мальчишкой, но я радовалась, что мой носитель похож на ребенка, похож на того, что не просто убьет, потому что маньяк, а тот, кто убьет из необходимости, потому что ему тоже хочется жить, как и всем.
  Щелкнул замок на двери, и я невольно покосилась в ту сторону. Отвела взгляд от Стаса и тут же испуганно вжалась в спинку своего ложа. Я никогда раньше не могла отличить вампира от человека. Все они пусть и были чуть бледноваты, но  походили на людей. Повадками, мимикой, жестами - да всем. Идеальные охотники, которые только с виду похожи на своих жертв. Но тот, кто стоял у двери, не был человеком. Он даже не пытался им быть! Он был вампиром! Самым настоящим. Ему для этого не нужно было показывать клыки или прочие фокусы.
  Высокий, даже очень высокий, наверняка больше двух метров. Худой, но с широкой грудной клеткой. Черные брюки, черная рубашка без галстука, чуть приталенная и навыпуск. Волосы прямые, густые и вороные, длиной до бедер, а на кончиках некоторых прядей словно застыли сосульки  ярко-алого цвета. Я с трудом догадалась, что это такая прическа, а не засохшая кровь. Высокие скулы, бледные небольшие губы, которые казались невидимыми, превращаясь в тонкую нитку. Маленькая ямочка под нижней губой, прямой нос, большие миндалевидные глаза. Длинные ресницы и аккуратные изогнутые брови. Невероятно яркие зеленые глаза. Никогда не видела таких глаз у людей - настоящие сверкающие изумруды. На лице не было ни одной морщинки или пятнышка, ничего, что бывает у людей. Он был словно вылеплен из воска. И, как любое произведение искусства, не имел чисто человеческих изъянов. Но удивило меня не это! А цвет его кожи, его лица. Он не был бледным, как у тех вампиров, которые часто снимаются в кино или дают интервью. Его кожа имела серый, землистый оттенок. Словно... окоченевший труп! Совершенно неестественный цвет кожи. Если у человека, живого человека и может быть такой цвет кожи, то только в реанимации и после большой потери крови!
  А еще от второго мужчины веяло  чужим страхом, болью и кровью. Он был убийцей. Нет, все носители убийцы, но этот был им так давно, что это стало частью его ауры. Это ощущалось в воздухе, когда он оказывался рядом. Ну и, конечно, он был старше мальчишки. На вид ему было около двадцати восьми. К вампирам нельзя применять человеческие определения возраста. Ребенок может оказаться старше истории целого государства. Или мужчина с пивным брюшком и лысиной оказаться совсем молодым вампиром, которого защищают все собратья. Но все же...
  Когда первый шок от того, что я вижу перед собой настоящего вампира схлынул, пришло любопытство. Впрочем, оно ушло так же быстро. Какая в сущности разница, кого я сейчас перед собой вижу? Еще немного, и все это закончится. Я смотрела в зеленые омуты глаз старого, как этот мир, вампира и надеялась, что он не удержится и бросится на меня прямо сейчас. А еще я надеялась, как никогда раньше, что загробной жизни нет. Больше всего на свете мне не хотелось понимать, что память о моей жизни в каком-либо виде будет существовать и после моей смерти. Я смотрела, но ничего не происходило. Тоска и разочарование заполнили все внутри. Почему меня нельзя просто выпить?
  Я вздохнула и перевела взгляд на Стаса, как своего носителя.
  - Здравствуйте.
  Парень вздрогнул, причем заметно даже в полумраке комнаты. Почему-то покосился на своего друга и только потом обратился ко мне с лучезарной улыбкой:
  - Приветствую,... эм...? - он чуть виновато посмотрел на меня.
  Я снова ощутила волну раздражения. Вот зачем им мое имя?
  - Аврора, - я постаралась улыбнуться приветливо.
  - Доброй ночи! - неожиданно подал голос Амадей и тоже улыбнулся.
  Ни у одного из них не было клыков.
  - И вам, - я улыбнулась еще шире, потому что отчетливо ощутила, как напрягся Стас. По подростковой фигуре это было заметнее. А если он напрягся — значит, меня могут съесть в любой момент. Амадей сказал, что голоден, а, судя по его виду, очень голоден,  здесь, наверное, так пахнет моей кровью, что у него кишки крутит.
  На мгновение мне показалось, что глаза старого вампира сверкнули ярче. Но я не была уверена.
  - Ты не возражаешь, если я присяду? - обратился зеленоглазый к Стасу.
  - Разумеется! - рассмеялся мальчишка таким заливистым смехом, что я заслушалась.
  Он подошел к столику, забрал пакет с первой донорской дозой, потом обошел меня. Взял бокал с минибара и налил моей крови в него. Потом вернулся к своему другу. Зеленоглазый вампир тем временем уже расположился в самом темном углу. Присел в кресло около двери и положил ногу на ногу. Стас подал ему бокал. Потом вернулся и вылил остатки порции из пакета в небольшой прозрачный графин. Сам графин водрузил на ведерко со льдом, словно бутылку шампанского, и уже его отнес на маленький круглый столик около того кресла, в котором расположился старый вампир. В его движениях не было суетливости, не было поспешности или подобострастия, как у нижестоящих к вышестоящим. Но что-то - не знаю что именно - говорило, что Стас спешит, нервничает или даже боится. Но чего может бояться вампир в другом вампире, который к тому же является  другом?
  Амадей принял полный бокал, но пить не стал. Не поблагодарил. Он продолжал смотреть на меня. В этом взгляде не было угрозы или желания что-то выведать, не было насмешки. Вообще ничего не было. Он просто смотрел на меня. А мне было как-то все равно. Пусть смотрит, если ему интересно. Хотя скорее всего, дело не в интересе, а просто в голоде. Может быть, у мужчины легкое помутнение рассудка или еще что-то... Честно говоря, что происходит с вампиром от голода кроме того, что они слетают со всем тормозов, никто не знал. Может, их тоже мутит или мучает изжога? Почему-то мне стало жаль зеленоглазого.
  Я поставила себя на его место. Долгий полет на самолете, куча дел, встреча с другом и вместо отдыха меня тащат в какой-то притон, чтобы я полюбовался на самоубийцу. Радости мало. Я отвела взгляд от Амадея, чтобы не смущать его, да и себя тоже. Стас тем временем расположился на ближайшем диване. В руках у него была моя папка. Похоже, Николь передала.
  - И что же мы имеем, мадемуазель Аврора? - протянул он.
  Я пожала плечами.
  - Нет, не поймите меня превратно, дорогая. Меня не волнуют причины вашего решения. Просто мне искренне интересно, почему вы выбрали меня?
  Я возмущенно уставилась на него.
  - Выбрала?
  - Вы же выбирали по каталогу, да?
  Я почувствовала, как несмотря на потерю крови и подступающую слабость, наливаюсь краской здоровой ярости. Бешенство подкралось резко, и я просто не смогла себя сдержать:
  - И вы...?! Да как вы...?! Я никогда...!!! - я просто задохнулась от негодования.
  Светлые брови моего носителя приподнялись. Я вздохнула, беря под контроль эмоции.
  - Я не выбирала вас.
  - Стас, - тут же представился он.
  А я опять поморщилась. Ну, вот скажите мне, зачем эти реверансы?
  - Я никого и никогда не стала бы выбирать по этой мерзости!!! - выдохнула я, хотя, похоже, почти кричала.
  - Тогда почему? - растерянно спросил парень, но спохватился и принялся листать мой договор. - Понятненько, вам нужна ментальная иллюзия... Это по моей части, тогда ясно, почему вас направили именно ко мне.
  Последняя фраза прозвучала так, словно он страховой агент или юрист. Он выжидательно уставился на меня.
  - Я не хочу чувствовать боль, - шепотом призналась я.
  - Это можно! - с искренней улыбкой ответил мальчишка. Встряхнул кистями рук, как пианист перед выступлением. - И чего желает моя юная нимфа?
  Вопрос прозвучал с юмором, но я поняла, что нужно ответить. И только тут я поняла, что ничего не хочу. Точнее не знаю, чего должен хотеть человек в свои последние минуты. Сидеть на берегу моря и смотреть на закат? Нет, не хочу. Я судорожно перебирала варианты и отчетливо понимала, что единственное чего хочу - это не хочу ничего. От осознания этого простого факта подступили слезы. Мое прошлое уничтожало во мне все желания.
  Я оторвала пристальный взгляд от подголовника кресла и посмотрела на носителя.
  - Просто сделайте так, чтобы мне не было больно, пожалуйста! - уже когда произнесла фразу, сообразила, как жалко и умоляюще прозвучал мой голос.
  Я надеялась, что на этом все и закончится, но Стас продолжал смотреть на меня.
  - А я могу узнать о причинах вашего решения заключить договор? - спросил Амадей.
  От его голоса мы оба вздрогнули. Только я от удивления, потому что уже успела о нем забыть. А вот мой носитель от явного страха, потому что чуть вжал голову в плечи, всего на секунду, но я заметила.
  Я посмотрела на него. Зеленые глаза пристально изучали мое лицо. Я подумала и решила:
  - Нет!
  - Уверены?
  Мне показалось, что воздух в комнате вздрогнул, завибрировал на мгновение.
  - Абсолютно! - спокойно ответила я. Потом решила сыграть дуру: - Не все ли равно, какие мотивы у котлеты?
  - И все же, - его голос не изменился ни на йоту, но мне опять показалось, что он зол.
  - Могут быть у девушки свои маленькие тайны? - решила пококетничать я, хотя учитывая мое состояние и откровенную близость слез  ничего не получилось.
  - Аврора, мне было бы крайне любопытно... - снова начал было зеленоглазый, но я его перебила.
  - А может, вы сами придумаете себе подходящую версию?! - взорвалась я.
  В комнате стало очень тихо. Только после того, как повысила голос, поняла, что этого делать не стоило. Вампиры и правда больше всего похожи на диких хищников. С ними нельзя забывать о правилах техники безопасности. Там, где с человеком дело ограничится бранью, с вампиром завершится смертью. Я заметила, как на лице моего носителя отразился настоящий ужас. Он окаменел, зрачки расширились, а над верхней губой выступил пот. Эта картина напугала и меня. Я медленно перевела взгляд на Амадея. Увидела горящие яростью глаза и вместо того, чтобы испугаться, ощутила чувство глубокого удовлетворения. Какая мне в сущности разница, как меня убьют? Будут вампиры соблюдать условия договора, и действительно ли носитель подвергнет меня гипнозу, или же просто разорвут?
  Я продолжала смотреть на вампира, буквально плавая в его гневе, и мне было все равно. Любая боль, которую способен мне причинить этот вампир, пройдет. Да, вполне возможно я буду захлебываться криками, но все равно и это пройдет, а затем... Затем я стану свободна. У меня не было желания показывать гордость или еще что-то этому вампиру. К нему я испытывала чувство близкое к благодарности. Он смотрел, и я смотрела. Мир перестал существовать. Были только эти его глаза, которые пожирали гневом, по коже проходились волны то тепла, то холода, как дуновение ветра, только ветра в комнате не было и быть не могло. Казалось, что воздух превратился в патоку и заполнял вязкостью легкие. А я все еще смотрела и ждала, с надеждой и затаенным любопытством. Похоже, даже такие сломанные пустышки как я все равно испытают любопытство.
  - Стас, - мягко и глухо прошелестело в комнате. Голос Амадея стал похож на шуршание степной травы.
  Мой носитель вскочил и внезапно поклонился. Согнулся в глубоком поклоне, как в старые, совсем старые времена.
  - Мой... - начал было он, но зеленоглазый остановил его простым взглядом.
  - Не будешь ли ты так любезен, и не подаришь ли старику свой аперитив?
  Я с трудом подавила смешок, потому что поняла, что зеленоглазый просто ввернул всю их беседу в одно предложение, так сказать процитировал. Это выглядело как весьма тонкая издевка, впрочем, беззлобная.
  Оба на мой смех в кулак отреагировали. Зеленоглазый заломил бровь. В его глазах больше не было ярости, был интерес. А Стас смотрел на меня, как на говорящую собаку. С удивлением, восторгом и недоумением, будто не мог поверить.
  Но через мгновение его лицо изменилось, и на меня он посмотрел с откровенной жалостью. Это меня заинтересовало. Что такого может сделать зеленоглазый, если даже носитель, который собирался меня убить, смотрит, не скрывая сочувствия.
  Стас поклонился старому вампиру, и, не говоря больше ни слова, быстро вышел. Амадей медленно поднялся, как только за вампиром закрылась дверь. Элегантно и плавно. Он двигался, как двигаются танцоры во время своих номеров на сцене. Пластично, красиво, завораживающе. Я невольно залюбовалась. Скорее всего, у этого вампира было много веков на то, чтобы выработать такую грацию, но все равно смотрелось очень эффектно. Он закрыл дверь и направился ко мне. Удивительно, но я его совсем не боялась. Понимала, что стоило бы, но не боялась.
  Он аккуратно извлек иглу из моей вены. Отключил аппарат. Потом посмотрел на тонкую струйку крови у меня на руке. Я тоже на нее посмотрела. Вампир просто провел по ней большим пальцем, стирая кровь. И от ранки осталось лишь небольшое покраснение. Я слышала про то, что некоторые вампиры обладают даром исцеления, кроме собственной регенерации. Но никогда раньше не видела, как это происходит, даже на видео, поэтому невольно охнула. Я стала свидетелем чуда. Самого настоящего!
  Амадей улыбнулся уголками губ. Потом взял очередной бокал, размером чуть больше первого и перелил кровь из несобранного полностью стерильного пакета. Просто выдавил, как сок. Пристально следя за мной, моим лицом, он пристроился на мое кресло, только в ногах, достаточно далеко от лица. Я автоматически подобрала к себе колени, чтобы освободить ему место. Он снова положил ногу на ногу и с едва заметной улыбкой отпил из бокала.
  В лице этого существа не было ничего человеческого. Я смотрела на него и видела, что в нем от человека ничего не осталось. Может, когда-то он им и был, но сейчас это только камуфляж, причем не очень умелый. Он блаженно прикрыл глаза и, казалось, погрузился в ощущения, смакуя мою кровь. Я смотрела на это с откровенным скепсисом. Нет, все было очень убедительно, где-то даже романтично, но... не для меня.
  Он открыл глаза, и теперь в них появился не просто сверкание, а какой-то приглушенный блеск, как у довольного кота.
  - Только не говорите сейчас, что такой крови, как у меня, вы никогда не пробовали, - я снова ухмыльнулась, вспомнив парочку фильмов, где любовь вампира к милой школьнице как раз и начиналась с первой дозы.
  - Почему же, - улыбнулся он, теперь уже шире, - пробовал. И не раз, и не десять. А ты бы мне не поверила, если бы я сказал, что твой вкус уникален?
  Я хмыкнула.
  - Часто смотрите романтические мелодрамы?
  Он рассмеялся. Но его лицо все равно оставалось неживым, застывшим.
  - Мне нужны ответы, моя милая жертва. И я их получу.
  Что может возмутить в подобном высказывании? Меня возмутило слово «милая»! Никогда нельзя говорить женщине - любого возраста, - что она милая!
  - Почему вам так интересно задавать мне вопросы?
  - Когда проживешь столько, сколько я, волей неволей научишься придумывать свои собственные развлечения.
  Я смотрела в эти зеленые глаза, на это идеальное лицо окоченевшего трупа и... недоумевала.
  - А просто выпить меня нельзя?
  - Почему ты так желаешь умереть, причем от руки вампира?
  - От клыков, - машинально поправила я.
  - Совершенно не факт, - пожали плечами в ответ.
  - И то верно, - согласилась я.
  - Так почему?
  - Потому что у меня с головой не все в порядке, - предложила я вариант.
  - Это разумеется, но почему у тебя «не все в порядке»? - его голос снова стал походить на шуршание высокой травы. Стал шепотом, хотя громкость он явно не уменьшал. По телу снова прошлась волна теплого ветра. Наверное, это реакция тела на выкачку крови.
  Я пожала плечами и снова предположила:
  - Детство трудное? Несчастная любовь? Трудности с работой или учебой? Многолетнее сидение на таблетках от депрессии?
  - Ты предлагаешь мне выбрать? - уточнил вампир.
  - Я выдвигаю гипотезы.
  Он рассмеялся.
  - Со мной уже давно никто так не разговаривал! Уже ведь почти забыл, что это такое!
  - Нагло и с плохо прикрытым хамством? - спросила я.
  - Без страха, с уверенностью, что я не причиню вреда. Но вместе с тем с пониманием, что я крайне опасен.
  - Вы причините мне вред, - не согласилась я.
  - Для тебя это благо! - парировал Амадей, и блеск в его глазах стал ярче.
  Я промолчала. А что на это можно сказать?
  Он сделал еще глоток из бокала, уже не прикрывая глаз, а следя за мной. Я, честно говоря, захотела пить.
  И спокойно вынырнув из сетей этих зеленых омутов, отвернулась и потянулась к бутылке с минералкой. Только при резком повороте головы поняла, что столько потерянной крови - это плохо. Голова закружилась, в глазах слегка потемнело, и я почувствовала, что просто бухаюсь носом в сторону столика. Разбить нос не дал вампир -  легко удержал, развернул и вернул в исходное положение. Пихнул мне в руки свой бокал с моей кровью, открыл минералку. Достал из кармана брюк носовой платок, смочил его водой и стал протирать мне лицо и шею. Стало намного легче.
  - Сколько ты не ела? - неожиданно спросил он.
  - А вы? - автоматом спросила я.
  Он удивленно на меня посмотрел, потом укоризненно вздохнул.
  - У тебя началась аритмия. Крови ты и правда отдала много, но не настолько. Значит, у тебя истощенный организм, для которого пятьсот миллилитров крови - повод остановить сердце.
  - Я плохо питалась в последнее время, - призналась я.
  - Ты не ответила на мой вопрос, - констатировал Амадей.
  - На какой? - вяло спросила, прикрывая глаза.
  Слабость накатывала волнами. Вампир снова рассмеялся.
  - А ты забавная, - заметил он.
  - Ага, прямо обезьянка-камикадзе, - слова давались с некоторым усилием. Нет, до потери сознания было еще очень далеко, но небольшой дискомфорт присутствовал.
  - Много знала вампиров? - спросил мой собеседник.
  - Только одну.
  - И столько храбрости...
  - Это не храбрость, - запротестовала я, чувствуя, что разговор уходит куда-то не туда. - Мне просто нечего терять.
  - Ошибаешься, - притянули в ответ. - А что будет, если я скажу, что никто из вампиров этого анклава не станет тебя убивать?
  Вот тут я распахнула глаза. Правда, в них все несколько расплывалось, но страх придавал сил. Я бы не хотела придумывать еще что-то... Не хотела, потому что могу струсить в последний момент. А жить после того, что случилось, значит медленно сойти с ума. Сколько я протяну со своими постоянными кошмарами и рвотой? Полгода? Год?
  - Вот, - отозвался вампир, мягко забирая у меня свой бокал. Его пальцы оказались очень холодными. - Я нашел твое слабое место. Ты боишься жить!
  - Как и все самоубийцы, - согласилась я.
  - И ты не станешь говорить, что просто не можешь жить? - на его лице появилась маска некоторого недоумения. Я опять ему не поверила. Плохой из него актер.
  - Надо? Скажу! - с готовностью отозвалась я.
  Амадей хмыкнул, сделал маленький глоток крови и выдал:
  - Ты провоцируешь меня?
  - Да, - честно призналась  я и покосилась на бутылку с водой, которая  стояла на столике.
  Амадей удивленно вскинул брови. Правда я не поняла почему. И протянул мне бутылку, любезно ее открыв. Я не стала благодарить и поспешно выпила несколько глотков.
  - Еще? - спросил вампир, когда я отлипла от горлышка.
  Я трудом мотнула головой.
  - И ты думаешь, что если  меня доведешь, то я тебя убью быстро?
  Согласно прикрыла глаза. Он только рассмеялся.
  - И кто тут еще смотрит слишком много кино?
  - Что, плохо выходит? - спросила я.
  - Выходит отлично, ты раздражаешь! Но вместе с тем и радуешь, несказанно радуешь, милая кроха...
  Я снова прикрыла веки, отрезая себя от блеска его глаз. Нет, мужик красивый, но голова кружится. И я даже прощу ему, что опять назвал «милой».
  - Я просто подумала, что такому старому вампиру не понравится, если ему будет хамить еда.
  - Старому? Хамить? Еда? Так, давай по пунктам - почему ты решила, что я старый?
  Я, все еще не открывая глаз,  поморщилась, потому что устала от вопросов.
  - Не знаю, просто по вам же видно, что вы очень-очень старый вам...носитель, - язык определенно мой враг. Только когда сказала, поняла, что для существа, который прожил несколько веков, мои слова могут быть обидными. Помню, что на лекциях упоминалось, что  у вампиров свое отношение к возрасту.
  Виновато посмотрела на вампира.
  - Простите, я не это имела в виду. В смысле, вы конечно молодо выглядите, но... - вот что несу?
  Мои попытки извиниться прервал его заливистый смех. Игристый, настоящий, почти живой.
  - Обворожительно! Тебе стыдно, действительно стыдно. Поверить не могу! Хорошо, я понял, что ты имела в виду. Давай дальше, а в чем, по-твоему, хамство?
  - Я грубо с вами разговаривала, даже ваш друг испугался, - и снова виновато на него покосилась.
  На лице Амадея застыло удивление. Если бы я не изучала вопрос вампиров, то поверила бы. Но я знала, что вампиры прекрасные актеры, поэтому не поверила его удивлению. Хотя выглядело мило. Он правда старался убедить меня в том, что мои слова его удивляют. А с вампирами - это почти что признак уважения.
  За время паузы его удивление стало еще больше. Тонкие брови почти достали до линии волос.
  Я улыбнулась:
  - А вы милый!
  Я ожидала чего угодно в ответ на  мой комплимент. Флирта, его смеха, может, даже секса. Или внезапного укуса  в вену. Но не этого...
  Амадей резко вскочил на ноги и отпрянул от меня на пару шагов. Выражение его лица стало странным, растерянным, не верящим.
  - Что, тоже неприятно, когда называют «милым»? - с усмешкой поддела я.
  Руки вампира безвольно опустились, бокал упал на ковер. Плечи поникли, лицо стало расслабляться, теряя всякое выражение. Только глаза горели каким-то лихорадочным блеском. Мне вспомнилось, как Антон рассказывал про фокусы, которые творят со Светой другие вампиры. Как ей бывало больно от непонятного воздействия некоторых носителей, как ее корежило на полу в приступах.
  Я внимательно посмотрела на зеленоглазого и подумала, что на него, может быть, сейчас тоже так воздействуют, просто многовековая практика научила его контролировать внешние проявления боли. Или сейчас с ним проделывают какой-то другой фокус. И... я испугалась. Голодный вампир никогда не откажется от свежей крови. А если этот старый, голодный вампир выронил бокал - случилось что-то действительно страшное. У вампиров свои законы, свои правила, которые далеко не все известны в мире людей. Но это правило я знала. Читала про то, как некоторые вампиры от голода пьют кровь у трупов, хотя такая кровь для них, как морская вода для нас. От голода носитель может пойти на все что угодно, а если у этого разжались пальцы...
  Повинуясь внутреннему порыву, вскочила с кресла и попыталась подойти. Резкие движения отозвались очередным головокружением, ноги дрожали. Амадей снова отшатнулся от меня, ударился о стену и сполз по ней на пол. Я медленно добрела до него и неуклюже плюхнулась на колени. Он неотрывно следил за мной, не моргал, не дышал.
  - Эй, - тихо позвала я, пытаясь улыбнуться.
  Он не ответил, только в глазах появились синие капилляры. Обычно у вампира, как и у человека, в белках  находятся красные сосуды, и проявляются они в момент стресса. А у этого все тоже самое, только капилляры темно-синие. Значит, сердце тоже перестало биться, или чего похуже. Я не разбиралась в анатомии носителей. Нам давали только базовую программу.
  Я протянула в нему руку. Он дернулся и с силой врезался затылком о стену, оставив на ней мелкую сетку трещинок. Может, у него галлюцинации, и сейчас он видит не меня, а свой кошмар? Интересно, а чего боятся сами кошмары? Ведь наверняка его счет жертв идет на тысячи жизней, за столько-то веков. Отлично Аврора, продолжай жалеть одного из самых опасных монстров мира!
  Я убрала руку, которую протянула, чтобы  взять вампира за предплечье, но остановилась. Кисти рук Амадея стали фиолетово-синими, прямо как вторая стадия гематомы. Меня били по лицу не раз, так что я хорошо знала этот цвет кожи. Смотрелось жутко, очень жутко. Я не знала, что означает изменение цвета кожи у вампиров, но было и так понятно, что это не нормально. Посмотрела  в глаза  Амадею и вздрогнула: еще секунду назад взгляд был хоть и удивленным, но внимательным, а сейчас глаза остекленели, расфокусировались, как у трупа. Он смотрел словно сквозь меня.
  Он не видел меня.
  Он не двигался.
  Он не дышал.
  Если бы я не знала, как умирают вампиры, я бы решила, что он умер. Самый настоящий труп. С трудом заставила себя подняться и дойти до столика у двери. Там все еще стояли ведерко со льдом, моей кровью и бокал. Схватила графин похолодевшими пальцами, перелила в него порцию из бокала и вернулась к вампиру. Удивительная вещь - психика. Вот минуту назад меня шатало. А сейчас ясность сознания полная. Адреналин. Все десять дней я удивлялась самой себе, что не испытываю страха. А сейчас испугалась за вампира, за своего убийцу. По-настоящему испугалась, как за близкого человека, так, словно он для меня что-то значил... Не стоит тешить себя надеждами - я полностью сошла с ума.
  Я попыталась уложить его из сидячего положения. Вышло с трудом. Вся его кожа была ледяная,  словно он уже был в холодильнике. Этот маленький факт только усилил мой страх. Его лицо было расслабленным. Растерянно-удивленным. В глазах пропал блеск окончательно. Рот вампир открыл легко, стоило чуть нажать на подбородок. Если кровь не поможет, брошусь на поиски Стаса или Николь. Да хоть кого-нибудь, нельзя же вот так бросить его!
  Амадей сделал первый глоток практический сразу. Потом еще и еще один. Затем был глубокий и медленный вдох носом, не отрываясь от трапезы, и только потом его глаза приобрели уже знакомый блеск. Внутренний свет в зеленый омутах зажигался медленно, неохотно. Я это видела, ничего не понимала, но видела ясно.
  - Амадей, ну что же ты... - ласково начала я и положила руку ему на грудную клетку. Тяжелые редкие удары сердца несказанно обрадовали. Они были такими медленными, что от них, казалось, вздрагивали все ребра вампира. - Не знаю, что с тобой случилось, но если это от нервов или голода, то нельзя себя так доводить. Свои же прибьют из милосердия.
  Он выпил все, что было в графине, но от этого не сильно полегчало. Руки у него все еще были пугающими, взгляд несознательным, и он не делал даже попытки пошевелиться. Вампир выразительно сглотнул.
  - Мало, да? - догадалась я и принялась шарить по сторонам глазами в поисках того, чем можно нанести себе достаточно глубокую рану.
  Пришлось разбить оброненный вампиром бокал. Зажать в руке самый крупный осколок и приготовиться. Я не люблю боль, я боюсь боли, я ненавижу боль. И сейчас собиралась сделать себе больно. Впервые в жизни собиралась сама нанести себе рану, по собственной воле. Дура!
  Я уже почти решилась, когда мою ладонь перехватили сизые пальцы вампира. От неожиданности я вскрикнула и выронила осколок. Он так быстро схватил меня, что я ничего понять не успела. Нет, я знала, что у вампиров поразительная скорость движений, но все равно не ожидала.
  Его глаза смотрели внимательно, хоть и немного болезненно.
  - Вы как? - решилась я на вопрос, не делая даже попытки высвободить пальцы. Если он захочет, то превратит мои кости в труху.
  - Ты испытываешь страх, почему? - едва слышно спросил он. И вдруг его зрачки расширились. Он резко сел. - Ты не испугалась меня... тогда остается только... ты испугалась ЗА меня?
  Я почувствовала, как краснею. Точно дура, причем полная! Как можно бояться за жизнь того, кто уже давно мертв; за того, кто прожил столько, что ты и вообразить не можешь? Естественно, ему ничего не грозило. А он еще ближайший век будет рассказывать эту историю как хохму своим друзьям. Донор сам испугался за своего носителя, за убийцу. Действительно смешно.
  - Простите, - промямлила я.
  - Почему тебе стыдно? - снова спросил он. И с его голосом точно было что-то не так. Ему еще плохо. Точно плохо. Не знаю как, но я чувствовала, что ему сейчас больно.
  Я опустила глаза. Он тоже и увидел, что держит меня за руку.
  - Ты думаешь, что я могу сейчас возжелать тебя? - предположил он.
  - У меня не настолько больная голова! - брякнула я.
  - Почему? Ты думаешь, что я настолько благороден? - его серые губы растянулись в злой усмешке.
  Это смотрелось бы страшно, если бы я не знала, что он сейчас испытывает.
  Я не сдержала смех. Смешки вышли нервными, слегка истеричными.
  - Нет, вы, конечно, милый, но благородства от вампира я не жду.
  Его глаза снова сверкнули.
  - Значит, я как монстр могу воспользоваться тобой?
  Недоуменно на него посмотрела.
  - Я, вообще-то, имела в виду, что ни от кого не жду благородства. Но да, вы, конечно, можете.
  Он склонил голову набок.
  - Значит, ты хочешь, чтобы я любил тебя этой ночью? - а его голос по-прежнему казался мне неправильным, нездоровым.
  - Я не сказала, что хочу секса! - возразила я. - Я сказала, что вы можете себе это позволить. Это разные вещи.
  Я очень старалась не дать внутреннему страху развиться в панику. Если Амадей решит меня поиметь, сделаю все, чтобы он убил меня раньше.
  - Ты боишься секса со мной? - его голос снова стал вкрадчивым.
  - Да, - признала я, глядя ему прямо в сверкающие глаза.
  - Но, - он задумался и посмотрел в сторону, - этот страх странный. Не могу понять, чего именно ты боишься. Не уверен, что это связанно со мной.
  - А как вы себя чувствуете? - решила я перевести тему. - Может, стоит кого-то позвать?
  Его пальцы моментально разжались. Он встал и помог встать мне. Вернул меня в кресло и сам пристроился на подставке для ног. На его лице опять застыло удивление.
  - Почему ты считаешь, что со мной что-то не так?
  - Вам было плохо, - начала я. - Вы, кажется, сознание потеряли. И сейчас вам тоже плохо.
  Он снова отпрянул, как от удара и едва не свалился с кресла. Казалось, что ему было больно от моих слов, и он стремился оказаться от меня как можно дальше. Я стала подозревать, что у этого вампира точно помутнение рассудка от голода. Слишком странно он себя ведет.
  - Это, - он выразительно сглотнул, - состояние не от голода. Просто ты особенная.
  Я видела, как под кожей шеи напряглись мышцы, словно ему стало трудно дышать. Вот на этом мои нервы сдали позиции и отказались участвовать дальше. Я уронила голову на поджатые колени и засмеялась. Громко, со всхлипами и стонами.
  - Амадей, вы просто...! Нет, вы...! - я с трудом боролась с приступами истерического гогота. - Скажите, вы всегда так девушек обольщаете?
  - Как? - не понял он.
  - Как в дешевом кино для девочек пятнадцати лет? Сейчас вы мне расскажите, что не можете меня съесть, потому что во мне есть что-то такое... обольстительное, чарующее, а через два часа фильма предложите мне провести с вами вечность?!
  Вампир мягко взял меня за плечи, заставил положить голову на спинку и  протянул мне бутылку апельсинового сока. Я отказываться не стала. Он дождался, когда я немного успокоюсь, и покровительственно мне улыбнулся.
  - Для начала, моя бесценная рокто, хочу заметить, что в тебе слишком много цинизма. Он портит всю романтику нашей короткой беседы. Не к лицу женщине так себя вести. Прими совет на будущее: женщина не может играть, как мужчина. Она умнее и действует тоньше, ласковее и убивает незаметно, - его улыбка стала чуть шире, но клыков я так и не увидела. - Второе: убить тебя я просто обязан, ибо ты совершила роковую ошибку. Я мог бы отпустить. Хотел внушить тебе что-то хорошее и отпустить. Мне захотелось, чтобы ты уехала из этого города, из страны. Чтобы согревала мою постель пару-тройку лет. А потом я бы без сомнений и сожалений отпустил бы тебя с деньгами или без них, но с жизнью. Однако, теперь, моя бесценная, я просто не смогу так благородно поступить.
  - Почему? - невольно спросила я. Не то чтобы я поверила его слова или хотела поверить, просто антураж требовал, чтобы я спросила. Он ждал этого от меня. Я смотрела в зеленые, такие яркие глаза и знала, что лжет, а еще знала, что мне все равно, и потому спросила.
  - Ты видела слишком много, а я, как ты любезно заметила, слишком стар, чтобы позволить кому-то узнать о моей недавней слабости, - его лицо стало почти виноватым. - В нашем мире непозволительная роскошь иметь хоть одну такую слабость, подобную той, что ты наблюдала, моя бесценная.
  - Ничего не поняла, - призналась я. - Я же не знаю, что с вами такого страшного случилось.
  - Ты не знаешь, но вот почти любой из живущих в ночи узнает, стоит только описать тебе увиденное. Я слишком люблю свою жизнь, чтобы рисковать ею так просто. Будешь умолять?
  Я улыбнулась.
  - Я уже давно умерла, Амадей. Это правда, как бы патетично и пафосно это ни звучало, но меня уже нет. Вы мне только поможете. За что я вам благодарна.
  - Вижу, - прошептал он, пристально разглядывая меня.
  Теперь он смотрел не только в глаза. Его взгляд блуждал по лицу, шее, груди, телу. Его, кажется, даже мои кроссовки заинтересовали.
  - Тебе понравится, моя бесценная рокто!
  Я не увидела клыков. Не испытала боли. Даже не почувствовала, как теряю сознание. Меня просто накрыла тьма. Она поглотила, как проглатывает сон без сновидений.
 
 
  Я сидела на берегу какой-то реки  на зеленой траве. Был яркий летний день. Трава вокруг почти изумрудная. Вдалеке виднелись пологие холмы, поросшие  старыми дубами. Чистая горная речушка журчала и спешила куда-то за соседний склон. Воздух  здесь  был совершенно чистый и свежий. У меня почему-то оказались длинные распущенные волосы. Я сидела и смотрела, как бежит вода, как она журчит меж камней. На мне было синее платье в пол из тонкой шерсти, оно приятно грело кожу. Несмотря на лето, здесь все же  ощущалась прохлада - в горах никогда не бывает жарко. Ветер сделает любую жару почти зябкой. Мне было хорошо и спокойно. Я была по-настоящему счастлива, хоть и не помнила, как добралась до этого места.
  Я подставила лицо солнечным лучам. На него иногда попадали капельки от реки, и это было прекрасно! Погладила мягкую молодую траву у себя под руками.
  Его шаги я услышала задолго до того, как он подошел. Высокий, очень высокий, статный;  длинные волосы до бедер, прямые и гладкие, блестящие в лучах солнца, такого насыщенного вороного оттенка, что невозможно не обратить на них внимание. Он шел ко мне. Его пронзительные зеленые глаза смотрели на меня со всей страстью. Он любил меня. Я знала это. Именно его я здесь ждала. Он подошел ко мне и присел рядом на траву. Обнял за плечи сильными руками. Я прижалась к нему, ищя защиты. С ним рядом спокойно. От его рубахи без ворота пахло костром, от кожи исходил странный аромат утреннего тумана, аромат грозы. Он смотрел мне прямо в глаза. Я хотела что-то сказать, но он не дал. Нежно поцеловал. Такие мягкие губы, такой сладкий привкус на его языке. Такое наслаждение. Это было упоительно. Его поцелуи лишали воли, заставляли забыть про всякий стыд.
  Он уложил меня на траву, а сам навис надо мной. Он все еще смотрел мне в глаза. Я знала, что люблю его, что хочу его, что буду с ним рядом вечно, что мы будем счастливы. Но что-то  меня беспокоило, волновало.
  Он целовал лицо, обнимал его своими прохладными ладонями. Его волосы закрывали от меня небо и горы,  словно отделяли наши глаза от всего мира. Я обнимала его, прижимала к себе. Мне было хорошо. Я наслаждалась его запахом, его телом, трепетом ожидания любви. Но что-то беспокоило, царапало в памяти.
  Его губы скользнули ниже, к шее, к вырезу платья. Его поцелуи по-  прежнему были трепетны и нежны. В нем столько ласки и нежности, что на глаза наворачиваются слезы от одной только мысли, что мы могли не встретиться, не полюбить друг друга. Я не заслужила такого счастья, но все же вот оно - в моих руках. А я в его.
  По коже пробегает дрожь. Невольно откидываю голову назад, давая ему возможность целовать шею и все что пожелает еще. Он отрывается от меня лишь на мгновение, чтобы прохладными губами коснуться моих ресниц, скользнуть к уху и ощутить его жаркий шепот. Как губы могут быть такими прохладными, а дыхание жарким? Что-то беспокоит. Не хочу об этом думать. Не хочу думать.
  А он шепчет слова любви. Шепчет.
  - Я люблю тебя, моя маленькая! -ласково говорит он.
  И... наслаждение смывает с меня ледяной волной гнева. Он не может меня так называть! Не может! Я вздрагиваю всем телом при следующем поцелуе. Еще не знаю почему, но хочу его оттолкнуть. Такое верное плечо, моя опора вдруг превращается в яростный гранит. Его мышцы каменеют. Нежный взгляд влюбленного становится полон ярости. Он легко хватает мои руки и закидывает мне за голову, чтобы я не пыталась его оттолкнуть. Его руки намного длиннее моих, поэтому ему это легко удается.
  - Тебе будет очень хорошо, моя маленькая! - снова шепчет он.
  И эти слова, словно ключ открывают дверь воспоминаний. Перед глазами разверзся ад:  на полу, на кафельной плитке - везде было  битое стекло и осколки зеркала, которое упало раньше меня. Стекло режет кожу, вонзается в колени, разрезает ладони. Я кричу и плачу. Чувствую, как по виску струится что-то теплое. Его рука хватает мои волосы, когда он входит. Его движения всегда резкие, максимально болезненные, но сейчас каждый толчок его бедер оборачивается еще большей агонией, потому что от этого стекло входит в кожу куда глубже. Приходится вынести вес его тела, не опуститься на локти или живот, потому что иначе рискую порезать руки куда сильнее, чем сейчас. Ладони и колени скользят от крови. И его хриплый шепот, сквозь довольный смех: «Тебе будет очень хорошо, моя маленькая! Тебе ведь уже сейчас хорошо, а, сука?» И как бы я ни умоляла, как бы ни кричала, все заканчивается, только когда он удовлетворен. Только после этого я могу попытаться встать, попытаться посмотреть на разрезанные руки и ноги.
  Воспоминание проносится перед глазами в один миг, в сотую долю мгновения. Но этого хватает. Я не позволяю себе вспомнить остальное. Не позволяю, потому что знаю, кто я. Знаю, что будет, если я позволю себе вспомнить.
  Я все еще у берега реки. Амадей все еще целует меня, хотя уже разобрался с воротом платья и теперь наслаждается грудью, пока одна его рука поглаживает мое бедро. Второй рукой он все удерживает мои запястья.
   Ну уж нет! Умирать вот так? Никогда!
  Я вывернулась из его захвата. Он поднял на меня удивленный взгляд. Но не успел ничего сказать, как я оттолкнула его от себя. Его отбросило метров на двадцать назад. Он легко перекувыркнулся в воздухе и эффектно приземлился на одно колено и руку, пропахав небольшую борозду в земле.
  - Пошел от меня, кровосос паршивый! - ору я на пределе связок.
  Слезы жгут лицо. Ну почему я недостойна даже смерти без этой мерзости? Неужели все, на что я гожусь - секс? Даже голодный вампир не может сделать  ничего, кроме как отыметь меня! Я пустышка! Кукла для веселых игр на полчасика!
  - Маленькая моя, я... - начинает мой носитель в попытке подойти.
  Я поднимаю на него глаза. Смаргиваю слезы и отчаянно ясно понимаю, что не хочу так умирать! Теперь, наверное, уже мои глаза горят яростью!
  - Никогда, упырь, никогда не смей называть меня так! - ору я что есть сил.
  Удивленного Амадея сносит невидимой волной и отбрасывает на старый широкий ствол дерева. Небо резко темнеет. Солнце пропадает, и мы оказываемся в непроглядной мгле. Но все равно его я вижу прекрасно и ненавижу. Амадей медленно поднялся с земли. Его прилично шатало, как будто пара оплеух могли нанести вампиру серьезный вред. Дерьмовый из него актер!
  - Аврора, прошу...! - закричал он. Его голос заглушился нарастающим гулом холодного ветра.
  Единственное мое желание  - остаться одной. Перестать существовать, наконец!
  Я опустила руки и чувствовала, как ярость, жалость к себе, ненависть к людям, злость на вампира и еще с десяток отвратных эмоций сплелись в какой-то невероятный живой комок внутри меня, а еще через секунду он тысячами тонких нитей устремился к коже, наружу. В голове играют слова последнего мужчины в моей жизни, словно мелодия, поставленная на повтор: «Женщина действует тоньше, ласковее и убивает незаметно». Хочешь тоньше? Отлично!
   Я не знала, что значили эти слова для Амадея, но у меня они вызвали невольное сравнение с растениями, с силой природы, которой я всегда восхищалась. Я  с восторгом смотрела на пучки травы, которая пробилась через трещины в асфальте, или на то, с какой скоростью пень от срубленного дерева снова покрывается молодыми тонкими побегами. Корни растения впиваются в любую, даже самую каменистую почву, чтобы разорвать ее на части.
  Когда я снова открыла глаза, мои руки стали похожи на толстые сильные древесные корни. Черные, они словно змеи устремились к вампиру. Обвили его тело и легко вышвырнули куда-то за дубовые деревья, куда-то, где я уже не могла  его разглядеть.
   Ярость растворилась во мне так же резко, как и вспыхнула. Я обессиленно рухнула на колени и зарыдала. Упала в траву и закрыла лицо уже нормальными руками. Своими ладонями.
  Я не хочу! Я больше не могу! Пожалуйста, пусть я растворюсь, пропаду, умру! Не могу больше!
 
  Вокруг меня ничего нет. Только непроглядная чернота. Место без начала и конца. Но я здесь есть. Потому что я ощущаю себя. Я мыслю, пусть и вяло. И от осознания этого захотелось взвыть! Здесь было спокойно, здесь кроме меня никого нет. Но я не хотела именно этого - остаться с собой наедине. Сохранить память о прошлом.
  Я старалась снова уснуть, пропасть в безвременье. Но меня отвлекли слова.
  Далекий приятный мужской голос говорил их. Он говорил словно бы не мне, но почему-то я была уверена, что звучат они именно для меня. Они звучали отовсюду. Окружали, окутывали, словно покрывала. Обволакивали, словно вторая кожа.
  - Душа от души моей. Разум от разума моего. Душа от души моей. Разум от разума моего. Искра от искры. Мы едины. Мы одно. Один есть другой. И другой есть один. Мы одно, навечно. Душа от души моей. Разум от разума моего. Возьми свое, душа от моей души. Призови кровь. Сотвори свою суть. Прими суть, как дар. Прими душу мою, как ярмо. Прими жизнь мою, как клятву.
  Каждое новое слово становилось сильнее и отдавалось эхом, словно говорил не один голос, а сразу несколько.
  - Я выбираю душу сию, ибо выбор мой - не мой. Я выбираю разум сей, ибо он избрал меня. Душа от души моей. Сердце от сердца моего. Искра от искры. Свет от света. Смерть от смерти. Ибо мы едины. Будь опорой мне, сердце от сердца моего. Будь зовом моим в ночи. Будь мглой моей во время дня. Я буду твоей кровью во время голода. С стану твоей жизнью во время смерти. Я буду всем для тебя. Душа от души моей, буду рядом, ибо мы едины. Ты умрешь за меня. Я умру за тебя. Ты будешь жить ради меня и по слову моему. Я буду жить биением твоего сердца, дыханием твоим. Душа от души моей, разум от разума моего, Сердце от сердца моего.
  Мне стало казаться что за каждым, вроде бы простым словом, звуком скрывается еще что-то, скрываются какие-то символы, знаки, чья-то давно забытая письменность, а за ними еще чьи-то слова и символы. Словно на мгновение я увидела, как слой за слоем в звуках таится неведомая мощнейшая сила, предназначения которой мне никогда не понять, в силу скудоумия. От того, что я просто заглянула в щелку лишь на мгновение, захватывало дух.
  - Я взываю к тебе. Я взываю к душе от души моей. Я призываю и буду звать вечно, ибо нет меня без тебя, тебя не будет без меня. Приди, прими, расцвети.
  А затем все тише и тише.
  - Я рву оковы всех миров. Ибо если умру я, цвести продолжит душа от души моей. Истлеет кровь моя, она будет свежа. Ее волею, моим желанием мы равны. Она есть я. Она как я. Я есть она, всегда!
  Голос словно удалялся, стал дрожать, срываться, словно человек говоривший слова вот-вот перестанет дышать.
  - Взываю к тебе, душа от души моей. Прими силу свою. Прими жизнь мою в руки свои. Прими сердце мое. Взываю. Призываю. Душа от души моей, сердце от сердца моего, жизнь от жизни моей, смерть от смерти моей, призываю, к тебе взываю, - последние слова прозвучали совсем сипло, и наступила тишина на несколько долгих секунд, чтобы затем все тот же голос прошептал: - Аврора, пожалуйста...
  Все время, что я слышала слова, которые не понимала до конца, я чувствовала, что меня будто бы кто-то держит, сдавливает, не дает уйти, не дает уснуть. Не дает умереть! Это было ужасное чувство полного бессилия перед тем, кто сильнее тебя. Я не знала, зачем неведомому голосу меня удерживать, зачем все эти слова, которые были лишь ширмой, кодом для куда большего.
  За каждым звуком скрывалась сила, неведомые знания, и все они были вокруг меня. Проникали в меня. Из-за того, кто удерживал меня, я словно стала больше- безразмерной губкой  и впитывала в себя каждое слово, а точнее то, что было за ним.
  Я хотела вырваться, скрыться. Я чувствовала, как слабеют тиски, удерживающие меня. Я была рада уйти. Я хотела уйти, но последние слова: «Аврора, пожалуйста...». В них было столько тоски, столько боли. Я почувствовала, что скрывалось за ними: меня выбрали, ждали очень долго. Меня боялись потерять и скорбели обо мне. В этом я не сомневалась. По-настоящему. Меня никогда и никто так не желал видеть, как обладатель этого голоса. Он умолял меня так, словно от этого зависела чья-то жизнь. Меня никогда никто не умолял. Я никогда и ни для кого не значила и сотой доли того, что значила сейчас для этого просящего.
  И эта не была ложь, не была иллюзия, потому что я хотела быть нужной. Нет! Здесь, в этом месте лгать невозможно. Здесь ничего нельзя подделать. Здесь сохраняется истинность помыслов. Я просто знала это. Как и то, что хочу прийти на зов. Пусть это станет моей самой большой ошибкой, но сейчас я хотела уйти и быть рядом с тем, кто так долго искал меня.
  Я рванулась было, но голоса больше не было. Я осталась одна в этой пустоте. Он больше не мог меня звать. Я испугалась, заметалась. Испугалась за него, что его голос сейчас страдает, когда я прохлаждаюсь здесь. Я должна быть рядом с ним всегда. Я просто должна и все!
  Внутренняя уверенность, как чувство чужого взгляда на затылке, указала путь. Я знала, что голос, а точнее его обладатель, что-то сделал, дал мне что-то свое, и пусть сейчас я ничего не понимала, но мысленно велела этому чему-то идти к хозяину. А сама пошла следом. Нарастающий холод, ощущение ветра на коже, когда кожи на самом деле нет, говорили мне, что я иду в верном направлении.
  Хотя по сути я никуда не шла. У меня ничего не было. Просто в какой-то момент пустота вокруг пропала. Зато появилось ощущение сна,  будто я выныриваю из него, как из воды. Тот, кто звал, был совсем рядом, и еще я знала, что ему больно, очень больно. Его сердце плакало, его душа лишилась части себя. Его разум сломлен.
  Еще один мысленный приказ неведомой силе вокруг меня и внутри меня. Я велела части его существа, его подарку возвращаться домой. Выброс энергии, затем еще и еще. Я посылала силу к тому, кто сейчас страдал по моей вине. Отдавала все, что было отдано, но лишь часть из этого проходила какую-то неведомую преграду и попадала к прежнему хозяину, ничтожная часть. Остальное возвращалось ко мне. Проникало в меня.
  Наконец, я почувствовала внутри приятный трепет. И поняла, что обладатель мольбы получил мое лекарство. Ему стало легче, боль отступила.
  А я продолжала спешить. К нему, теперь только к нему. Чтобы быть всегда рядом, чтобы больше не допустить его боли.
  Не знаю сколько я так брела в пустоте, ориентируясь на слабый внутренний голос, ощущение его приближения. Но, в конце концов, я словно налетела на мягкую стену. Невидимая, зато хорошо ощутимая преграда сдавалась под моей волей с большим трудом. Но я рвалась к нему, хотя он уже и не ждал меня. Что-то говорило мне, что меня уже никто не ждет, что я уже не имею права вернуться. Что я упустила возможность или время на возращение. Но... его боль, я чувствовала его страдания лучше собственных мучений. А потому мое желание было сильнее правил и законов.
   Я должна быть рядом с ним всегда!
 
  И снова забвение. Я перестала мыслить. А значит, перестала и существовать.
  Тяжесть собственных костей, собственной плоти, вязкой крови. Как же они мне мешали. Пропало чувство легкости и полета во мгле. Теперь я лежала на дне этой мглы, придавленная собственным телом.
  С трудом удалось повернуть голову, совсем немного, чтобы понять, что вокруг меня было что-то тяжелое, рыхлое, теплое и влажное одновременно. Подвигала пальцами и поняла, что и под ними нечто мягкое и влажное. Что-то мне это напомнило, но что именно?
  Попыталась поднять руку. С трудом, но получилось. Рука вырвалась на свободу. Еще несколько рывков, ноющих от усталости мышц. Хруст суставов и позвоночника, но мне удалось... сесть.
  Я сидела в небольшом бассейне. Уверена, что когда-то это был именно бассейн. Только сейчас он был до краев заполнен влажной рыхлой землей. Я была полностью закопана в чернозем. Не слишком глубоко - хватило поднять руку, чтобы выбраться. Но сам факт в том, что  я была закопана полностью.
  Деревянная дверь в темном углу большого зала приоткрылась, тихо скрипнув. В проеме показался Амадей. Он был в тонких льняных брюках и такой же тонкой простой футболке. Волосы растрепаны и колтунами спадали на ссутуленные плечи. Он очень устал. Это первое и главное, что я поняла.
  Он внимательно всмотрелся в мои глаза. Его лицо ничего не выражало. Он сделал ко мне пару широких шагов и замер, словно чего-то ожидая или опасаясь. Я медленно поднялась. Ноги, да и тело в целом, слушались плохо. Забралась на бортик бассейна. Амадей молча выставил руку. Не протянул мне, чтобы помочь, а именно выставил, прижав локоть к своему корпусу, ладонью вверх. Словно бы просто предложил саму возможность на нее опереться. Я спрыгнула с бортика, едва не упала и подошла к нему.
  Заглянула в потухшие зеленые омуты и решительно вложила свою руку в его застывшие пальцы. Он моментально притянул к себе, поддержал за талию и я  почувствовала, что больше не опираюсь на свои ноги. Большая часть моего веса удерживается вампиром. И тогда же я поняла, что в земле я была обнаженной. Он прижимал меня к своей светлой одежде, а на ней оставались серые следы от моей грязной кожи. Но отстраниться я даже не думала. Зачем?
  Амадей молча повернулся к бассейну с землей. Вытянул вперед левую руку. Земля заискрилась. Пара секунд ожидания,  и вампир с силой сжал кулак. Повинуясь его воле, земля из плодородной, полноценной земли превратилась в тонкий слой праха на самом дне бассейна. Я не удивилась. Этот вампир может все!
  Он перевел на меня усталый взгляд. Я внимательно следила за ним. По его лицу я не могла понять, чего он хочет, рад ли меня видеть, что мне нужно сделать? Поэтому просто смотрела на него.
  - Здравствуй, моя бесценная рокто! Соболезную твоей смерти. И с днем возрождения! А еще спасибо тебе!
  Я улыбнулась.
  - Вам не за что благодарить, я не могла не прийти! Просто не могла!
  Он устало и как-то печально кивнул.
  - Вы сказали, «пожалуйста»... - тихо заметила я.
  Он только крепче прижал меня к себе и пристальнее всмотрелся в  глаза, будто что-то в них искал... И не нашел... загоревшийся было огонек в глубине его зеленых глаз быстро потух. Они снова стали безжизненными, опустошенными.
  Он глубоко вздохнул, словно бы решаясь на что-то. Прикрыл тонкие веки и выдохнул:
  - Кто я для тебя?
  Я задумалась. Кто он?
  - Амадей. Вампир. И... - я не знала, какое слово подобрать, чтобы определить то, что он сделал. - Я не знаю, как это называется, - тихо призналась я наконец.
  Он открыл глаза. В них не было ничего.
  - Может быть, ты хочешь сказать «создатель»? - предложил он. - Ведь я сделал из тебя вампира.
  Я задумалась. Это было не совсем то, что я хотела сказать. Не то что хотела описать. Но раз он так говорит.
  - Да, вы мой создатель, - подтвердила я.
  Он глубоко вздохнул и отвернулся от меня, словно не желая смотреть. Это больно резануло по сердцу, по душе. В меня словно вогнали нож. Было невыносимо больно видеть, насколько ему тошно рядом со мной.
  Я отстранилась, понимая, что неприятна ему.
  Я подавила боль от его отношения к себе. Это вышло легко. Меня никто и никогда не любил, так что я знала, как с этим жить. Важно было не его отношение. По-настоящему важно совсем другое: я шла сюда не за его радостью, не за его эмоциями. Я шла к нему, потому что сама хотела. Ради него. Я так решила. Я желала спасти его.
  - Вы устали, - сказала я. - Вам нужно отдохнуть.
  Он повернулся ко мне. Его глаза все еще были невероятно красивыми и глубокими, но того блеска, что я хотела бы увидеть, в них  больше не было. Он был разочарован. Разочарован мной.
  Он протянул руку, предлагая свою помощь. Я вложила свои грязные пальцы в его широкую ладонь. Он легонько и бережно их взял.
  - Пусть так, - сказал он устало, похоже даже не мне, а самому себе. - Я буду заботиться о тебе, Аврора.
  В его словах были тепло и ласка. Он не желал мне зла. Он давал слово, но от его слов мне вдруг захотелось плакать. Я не нужна ему. Я ошиблась. Мне лишь показалось, что он звал меня. На самом же деле... Это он нужен мне. Это я рвалась к нему. Это мое сердце бьется ради него. У него же ко мне иное отношение... Совсем иное...

Продолжение на СИ: