Грехи юности в разноцветных рубашках

               

               
 

                ГРЕХИ ЮНОСТИ В РАЗНОЦВЕТНЫХ РУБАШКАХ


                1

    
 

                ГРЕХИ ЮНОСТИ В РАЗНОЦВЕТНЫХ РУБАШКАХ


                1

     Впервые Аня увидела Сергея смеющимся. Он стоял в окружении ребят и девчонок и, как ей казалось, совершенно не обращал на неё внимания. В тот день Сергей, как и сама Аня, сдавал вступительные экзамены в художественное училище «Памяти 1905 года». В этом здании на Сретенке до революции размещался дом свиданий и потому коридоры в нём были узкими и слабоосвещёнными.
    Аня стояла почти напротив Сергея рядом со своей подругой Варей, вместе с которой брала платные уроки у преподавателя этого училища.   
     Накануне вечером обе они были у него в мастерской на прощальном ужине. На подиуме, куда преподаватель обычно ставил натурщиц, стояло несколько бутылок портвейна, тарелки с закусками и торт «Идеал».
    -   Поступишь в училище, здороваться со мной перестанешь,- шептал преподаватель Ане, когда она танцевала с ним под мелодию «Маленький цветок».
   После танца он прилёг на диван и прямо из горлышка выпил целую бутылку вина.
     -   Эх, какие девчонки от нас уходят! – обратился он к своему приятелю – народному художнику, с которым развлекалась Варя.
     -    От меня не уйдёт! – ответил тот, крепче сжимая Варю в объятьях.
Преподаватель поставил бутылку на пол и с пьяной улыбкой глядя на Аню, произнёс:
     -    Иди ко мне, я хочу в последний раз посмотреть на тебя…
      К концу вечера, зависнув на мольберте, преподаватель строго-настрого приказал своим ученицам во время экзаменов даже в сторону его не смотреть.
    И вот сегодня, когда он нарочито отвернувшись, пробежал мимо них в кабинет приёмной комиссии, то среди молодых ребят и девчонок он показался Ане старым и чужим.
     -    Тебе нравится тот блондинчик? - спросила Аня у Вари, кивнув в сторону Сергея.
     -    Я с ним в одой студии занималась, даже была в него немного влюблена,- ответила Варя,-  Но ты губцы на него не раскатывай, у него девушка есть, Розой зовут. Видишь, стоит такая подвядшая, за этюдник его держится?
     -    А чем она занимается?
     -    Немножко поэтесса, немножко наркоманка, немножко извращенка. В общем, как все мы, всего понемножку.
     -    А Сергей для неё много значит?
     -    Он для неё такой форпост, опора.
     -   Да, за него подержаться хочется,- усмехнулась Аня.
     -   Не советую. На наше отделение поступает брат Розки. Он вообще с шизой. У него погонялово Огород,- сказала Варя, ука зав на коренастого мужчину лет тридцати, -    Я один раз с ним в лифте застряла. Такой ужас!
     -    Он там к тебе приставать начал?
     -   Нет, но он сказал, что если я не отстану от Сергея, то здесь в лифте и останусь.  Короче, я начала кричать, а лифтёрша крикнула Огороду: «Молодой человек, вы её там пощекочите, чтобы не боялась».
     -    Ну и как, пощекотал?! – рассмеялась Аня, не сводя глаз с Сергея.
     -    Не успел. Нас Сергей вызволил. Когда я вышла на улицу, мне от радости всё казалось прекрасным.  Мусорная урна смотрелась как творение Микеланджело,- вспоминала Варя и, взглянув на группу поступающих на факультет художников театра, с сожалением произнесла,- И чего мы с тобой на реставрационное попёрлись, с иконами возиться?!
     -   Иконы сейчас в моде,- возразила Аня,- а в театре будешь десять лет главному художнику краску в вёдрах носить.
   Отделившись от театральной группы, к девушкам подошли двое парней – один кряжистый в тельняшке, а другой – хиппи в джинсах и галошах на босу ногу. Хиппи держал в руке металлическую коробку из-под конфет и приветливо улыбался, а кряжистый, вздохнув, произнёс:
    -    Сколько красивых девушек поступает! Куда они потом деваются?
    -    Что у вас в коробке? - поинтересовалась Аня у хиппи,- Краски или конфетки?
    -    Там «Цветочки Святого Франциска»,- ответил хиппи.
    -    Засушенные или живые?
Хиппи не успел ответить, ибо раздавшийся звонок призвал абитуриентов в аудитории. В отличие от коридора там было светло и просторно, все предметы купались в лучах яркого июньского солнца. В двух углах стояло по натюрморту – в одном красные кирпичи с мастерком и газетой, а в другом чучело утки с яблоком. Все ринулись к утке, только опоздавший на экзамены сын народного художника, того самого, с которым развлекалась Варя, встал около кирпичей.
     -    А сынок-то тоже ничего,- заметила Аня, обращаясь к Варе,- Хиппует.
     -    Я волосатых не люблю, не поймёшь, с кем лежишь, то ли с мужиком, то ли с бабой,- ответила Варя, выдавливая краски на палитру,- А ещё они мне попов напоминают.
     - «Господи, сделай так, чтобы Сергей поступил»!  - помолилась про себя Аня и, вглядываясь в цветовые переливы пёрышек утки, приступила к натюрморту.
    Сделав пару молниеносных этюдов, как учил её преподаватель, она подошла к окну и увидела у церкви Успения, где размещался музей Морского флота, Розу. Она ходила вдоль парапета и, похоже, тоже о чём-то просила.
   Когда через две недели вывесили списки поступивших, Аня нашла свою фамилию «Любомудрова» и тут же стала искать фамилию Сергея.
      -   Слава Богу! Он поступил! – радовалась она, когда бежала к метро по Сретенскому бульвару.
На одной из скамеек она увидела Сергея и Розу, которая тихо плакала.
      -    От радости так не плачут,- подумала Аня,- Наверно, подзалетела, бедная.
    Лето Аня и Варя провели в Крыму. Они решили не краситься и не гулять с мужчинами, а просто отдохнуть и сделать пару-тройку этюдов для осеннего просмотра в училище.
      -    А почему у брата Розы прозвище Огород? – спросила Аня у подруги, когда они после этюдов лежали в тени раскидистой чинары.
      -    Огород   в студии написал пейзаж под ван-гоговские «Красные виноградники», а руководитель сказал, что это какой-то огород при железной дороге. Все засмеялись. Вот с тех пор и пошло.
      -    А у Сергея было прозвище?
      -   Нет, но я про себя звала его Шишкин. Моя дача в Купавне рядом с домом, где он живёт с Розкой. Я часто видела его по утрам идущим к лесу с этюдником.
      -    Отдыхаете? – спросила у девушек, подошедшая к ним женщина с корзинкой кизила,- Я смотрю, и подружка ваша на камнях загорает.
    Женщина глазами указала местонахождения подружки. Девушки взглянули и застыли от ужаса. Неподалёку от них на плоском камне переливалось всеми цветами радуги тело змеи.
      -    Идите тихо, змея вас не тронет,- успокоила подруг женщина и, когда девушки отошли
на некоторое расстояние, сказала, обратившись к Ане,- Ты ближе ней лежала. Берегись, в твою жизнь может войти что-то опасное.
      -   «Уже вошло»,- подумала Аня, вспомнив о Сергее.
    Когда в первый день занятий, она увидела его рядом с Огородом, радости её не было предела, от волнения у неё даже задрожали колени.   -   Не пялься так на Сергея,- сказала Варя,- Огород заметит.
       -   Я не могу, у него в глазах какой-то магнитик,- ответила Аня, но всё же осторожней стала посматривать на Сергея, прищуривая глазки.
       -   О! Теперь воображать начала. Глаза прищурила,- заметила Варя.
       -  Да я просто плохо вижу,- ответила Аня, хотя зрение у неё было хорошее, но она считала, что прищур придаёт взгляду загадочность.


                2

        В первый раз Сергей обратился к Ане на одном из занятий по рисунку. Преподаватель по фамилии Пахарьков, дымя сигаретой, внёс в аудиторию гипсовую голову льва и, поставив её на возвышение, стал читать наставления.
         -    Начинайте рисовать ни с уха, ни с глаза, ни с ноздри, лепите форму в целом, чтобы получилась этакая глыба,- говорил Пахарьков, разнося по аудитории запах портвейна и табачного дыма,- Овладеете формой, сможете вертеть ею в будущем, как захотите.
         -   Как Огород женой в постели,- шепнула Варя на ухо Ане,- Она мне сама жаловалась, что он обращается с ней как с куклой. А лицо у неё, между прочим страшней войны.
         -   Так может, он потому и вертит, чтоб лица не видеть,- предположила Аня, и подруги, спрятавшись за мольберты, рассмеялись.
         -  Девушки! – обратился к ним преподаватель,- Попрошу вас работать без всякого экстремизма. Подражайте шедеврам Караваджо, а не каким-то там вырожденцам.
         -   А Караваджо, между прочим, человека убил,- вставил Огород, злобно посмотрев на Аню,- Это исторический факт.
         -   Поэтому я больше люблю импрессионистов. Они люди мирные,- улыбнулась Аня, глядя на Сергея, который увлекался этим течением в живописи.
         -   Помните, что вы занимаетесь любимым делом,- заключил Пахарьков и вышел из аудитории.
         -   Пошёл портвейн допивать,- сказал Морозов, тот самый парень, который сетовал на пропажу красивых девушек,- А я, пожалуй, пивком заправлюсь. Любомудрова, хочешь на грудь принять? - обратился он к Ане, открывая бутылку,- Не бойся помадой испачкать, я её у вашей сестры всякую кушал.
         -    Мне важно, где и с кем пить,- ответила Аня.
         -   А я что, не подхожу? - удивился Морозов и, открыв бутылку, бросил пробку в открытое окно, но она попала на голову Огорода.
   Но тот так неистово наносил штрихи карандашом, что ничего не почувствовал. Аня и Варя рассмеялись.
         -    И как ты, Анька, смеёшься мне нравится, и как руками машешь,- продолжал Морозов, затем, обратившись к Варе, спросил,- Варюха, а может тебе пивка? А то ты хохочешь так истерически. Наверно, опять Фрейда начиталась. Девчата, а может вам вообще мальчики не нравятся, может вы девочек любите?
         -   Я, я очень люблю девочек,- раздался весёлый смех студентки Эи,- Мне очень нравится Пашенька с голубыми глазками,- продолжала она, указав карандашом в сторону розовощёкого парня,- Смотрите, какие у него пухленькие губки.
        -    Дура ты, Эйка,- сурово ответил Пашенька.
        -    А правда я похожа на Йоко Оно? – не отставала Эя.
        -    Ещё раз дура,- пробасил Пашенька.
  Пахарьков вернулся в аудиторию минут за десять до звонка, когда сын народного художника стирал ластиком почти готовый рисунок. Преподаватель рванулся к нему и, дымя сигаретой, воскликнул:
        -    Ты что делаешь?! Специально для тебя натуры не будет. И папаша твой тебе её сюда не прикатит.
        -     Глыбы не получилось,- ответил тот и, перевернув рисунок вверх ногами, продолжил стирать голову льва.
        -    Ты просто прелесть,- сказала ему Аня,- Я даже в тебя влюбилась на пять минут.
   Перед звонком на перемену к Ане подошёл Сергей и подарил ей карикатуру на сына народного художника с головой в виде глыбы.
       -    Это тебе на память о том, что ты можешь влюбиться на пять минут,- сказал Сергей.
       -  Я могу влюбиться и на большее время,- ответила Аня и, слегка покраснев, предложила,- Пойдём в перерыв пить кофе в булочную.
       -    Я бы с удовольствием, но ко мне сейчас должны прийти.
       -    Это та плаксивая девушка? – усмехнувшись, спросила Аня.
       -    Роза просто сожалеет, что я поступил сюда учиться, она считает, что здесь погубят мой талант.
   Подошедшая Варя оттащила Аню от Сергея и потянула прочь из аудитории. Оказавшись около гардеробной, подруги увидели там красавца-парня в светло-коричневой рубашке и брюках того же цвета.
       -  Ой! Чего это ты такой красивый? - спросила Варя, бесцеремонно разглядывая красавца,- Ты что натурщиком у нас работаешь?
       -    Да, подрабатываю на обнажёнке,- улыбаясь ответил парень.
       -   Приходи завтра в перерыв, мы тебя пофотографируем,- сказала Аня, заворожённо глядя на красавца,- Вдруг придётся ангела реставрировать. Сколько с нас возьмёшь?
   -   Я с первокурсниц денег не беру. Разве что зайдём ко мне, кофейку попить. Я живу тут рядом около кинотеатра «Уран».
  Огород, проходившей мимо с Сергеем и Розой, услышав предложение натурщика, плюнул на пол и громко сказал:
       -  Сколько талантливых парней не поступает, а проходят какие-то шлюпки типа Любомудровой.
    На следующий день перед большой переменой в аудиторию заглянул Коричневый – так Варя и Аня стали называть натурщика по цвету его одежды.
       -    Красота открывает все двери,- насмешливым тоном произнёс Сергей.
       -    Мы сейчас,- подмигнув Коричневому, сказала Варя, после чего вместе с Аней стала снимать ещё мокрую акварель со штакетника.
       -   Я всё вижу,- сказала проснувшаяся преподавательница живописи баба Лена, так звали её студенты по причине преклонного возраста.
  Что-то пробормотав, она снова заснула, уронив на грудь окрашенную в ярко-рыжий цвет голову. Девушки подошли к подоконнику и, достав косметички, начали прихорашиваться, поправляя друг у друга причёски на голове.
       -   Что вы как обезьяны чешете друг друга? – возмутилась вновь проснувшаяся баба Лена и, взглянув на акварель Ани, сказала,- Колорит вашей акварели очень напоминает Коро. Любомудрова, вы хотели бы быть Коро?
       -   Она Сергея хочет,- ответил за Аню Морозов.
  Когда баба Лена снова заснула, подруги, прихватив фотоаппарат, вместе с натурщиком ринулись к Рождественскому бульвару, где народа было значительно меньше, чем на Сретенском. Коричневый, благоухающий духами и хорошим мылом, под объективом фотоаппарата легко и непринуждённо менял позы и выражение лица.
       -   Ты похож на падшего ангела,- сказала ему Аня, прильнув щекой к его лицу.
       -   Ты прикоснулась ко мне,- заметил натурщик,- Теперь ты станешь такой же.
       -   Я тоже хочу припасть,- сказала Варя и, припав к груди Коричневого, дополнила,- Кстати, на этом бульваре Перов написал свою «Тройку».
       -  Нас как раз трое. Давайте устроим «ля мур де труа»,- предложил натурщик,- Пойдёмте ко мне.
  Девушки согласились, решив прогулять «гроб» - гражданскую оборону. Падший ангел жил в комнатушке в доме, где находился магазин «Мясо».
       -    Мамуся, не заходи к нам,- попросил он женщину, одетую в расписанный масляными красками халат.
    В комнатушке с замусоленными шторами, Коричневый, приняв дозу наркотиков, стал по очереди целовать девушек. При этом он слегка посмеивался, причём его смешки имели некую периодичность, и Варя, заметив это, говорила ему, показывая на часики, что пора бы и похихикать. Коричневый неизменно реагировал на это заливистым смехом. В состоянии наибольшего возбуждения он полностью обнажился и, распластавшись на диване, с придыханием проговорил:
      -   Ну идите ко мне, милые мои дурашечки…
   Как-то после очередной встречи с Коричневым девушки опоздали на лекцию по истории искусства. Преподаватель по имени Аврора Заловна, которую все конечно же называли «Залповна», рассказывала о скульптуре Бернини «Коза Амалфея». Когда девушки вошли, преподаватель говорила, что эта коза вскормила юного Зевса.
     -   А меня вскормила коза Зинка,- засмеялась Аня.
   В ответ Варя тихо проблеяла:
     -   Сергея нет на лекции.
   Аня тут же перестала смеяться, у неё возникло ощущение пустоты и бессмысленности всего происходящего.
     -   Коза была права,- тихо сказала она,- Сергея нет…


               

                3

      В свой день рожденья сын народного художника Толик Воробышкин, пригласил сокурсников в мастерскую отца, находящуюся на Сретенском бульваре.  На этой вечеринке Аня намеревалась хотя бы потанцевать с Сергеем, но, когда студенты всей компанией собрались переходить проезжую часть, из-за памятника Крупской, появилась Роза. Поймав на себе недобрый взгляд Ани, Роза занервничала и рванулась перебегать дорогу перед идущим автомобилем. Но Огород удержал её, сказав обычную при этом фразу:
       -    Розочка, сэкономишь минуту – потеряешь жизнь.
       -    А потеряешь жизнь – сэкономишь минуту,- отпихивая брата, ответила Роза.
   Несмотря на то, что машины уже остановились на красный свет, Огород сделал им приказной жест «стоять» и, крепко взяв Розу за руку, намеренно медленно перешёл с ней проезжую часть. 
   В мастерской народного художника множество полок, стеллажей и настилов было заполнено холстами, самоварами, иконами, подсвечниками, предметами церковной утвари, кипами книг по искусству. Часть икон висела на стене, соседствуя с портретами вождей и космонавтов. В углу мастерской стояла статуя Афродиты с золотой чашей, за которой находилась целая батарея бутылок с коньяком и винами.
  Варя, неоднократно бывавшая в мастерской с отцом именинника, решила пофлиртовать с его сынком. Она помогла Толику разжечь камин, ибо в помещении было довольно прохладно, после чего зашла на кухню, отгороженную китайской ширмой, и оттуда демонстрировала Толику свои обнажённые ноги.  Пока девушки готовили салат, парни разглядывали живописные полотна.
       -  Толян! - обратился к имениннику Сергей,- Предложи своему отцу новый сюжет про Ленина, например, «Влюблённый Ленин».  Я бы изобразил его, стоящим на углу дома с томным взором, и кепочка так на затылок сдвинута. Я бы сфотографировался на фоне такой картины со своим рыжим котом.
       -  Лови огнетушитель, маэстро! – отозвался Толик, доставая из-за статуи Афродиты огромную бутыль вина.
  Достав ещё несколько бутылок и водрузив их на стол, он включил записи зарубежных рок-ансамблей.  Когда гости уселись за стол, Морозов произнёс тост:
       -   Дорогой Толян! Всё, что нужно художнику – это краски, бутылка пива и ломтик чёрного хлеба с луком. У тебя, как мы видим, всё это есть, и потому желаю тебе, найти верную подругу. Ну вот такую, как Анька.
   Выпив фужер коньяка, Морозов чмокнул в щёку, сидящую рядом с ним Аню и сказал:
       -   Такая не обманет.
   Сергей в отличие от остальных пил мало и вёл разговоры о живописи с Огородом, который и вовсе употреблял только томатный сок, потому как принимал лекарства от нервов.
       -   Огород, если выпьет, то плачет после первой рюмки, - сказала Варя, обращаясь к Ане,- А Розка таблетки его пьёт горстями и вином запивает.
         -   Интересно, чем привлекла Сергея эта наркоманка? – недоумевала Аня.
         -   Жилплощадью,- ответила Варя,-  Сергей в тесноте жил, и ушёл к первой встречной, которая его пригрела. У Сергея теперь своя мастерская.
         -   Значит, любви там никакой нет.
         -  Любви может и нет, но Розка такая развинченная, в организме нет тормозов, некоторым мужикам это нравится. Она может и не дура, но в ней нет здравого смысла. Она может совершать бессмысленные поступки. А когда читает свои стихи, вся дрожит. Мне кажется она в конце концов сопьётся.
         -   Скорей бы уж,- усмехнулась Аня.
    Пока подруги обсуждали Розу, Огород упрекал Сергея в излишнем пристрастии к импрессионизму.
         -  Мальчики, не ссорьтесь,- попросила Роза, уже пребывая в некой прострации,- Главное, что Москву ещё никто так не увидел, как импрессионисты увидели Париж.
         -   Почему же? - вмешалась в разговор слегка захмелевшая Аня,- Я вижу Москву в золотистых тонах с вкраплениями киновари.
         -   Чтобы ты увидела яснее, я тебе сделаю коктейль «Мане»,- сказал Морозов и, смешав в бокале тёмное пиво с водкой, протянул Ане.
         -     А я больше люблю Подмосковье,- сказал Сергей, поглядывая, как Аня потягивает коктейль,- Мне важно, чувствовать землю под ногами, а не асфальт.
         -    Сергей, наверно нежный в постели,- предположила Аня, обращаясь к Варе.
         -    Он любит, чтобы его гладили,- ответила Варя,- Однажды на пленере я мазала его кремом для загара, так он постанывал от удовольствия.
         -     А что было потом?
         -    Потом пришла Роза и принесла селёдку под винным уксусом, Сергей её просто обожает. Подбежала собачка и стала исходить лаем, прося у нас селёдку.
         -     Девчата, селёдочки хотите? - обратился к подругам Морозов.
         -     Я хочу танцевать,- ответила Аня и, залпом допив коктейль, схватила Морозова за рукав тельняшки и потащила к свободному пространству мастерской.
  Следом за ними образовались ещё две пары танцующих – Эя с Пашенькой и Толик с Варей. Морозов, желая уединиться с Аней, взял бутылку вина со стола и увлёк Аню за мольберт, на котором была укреплена здоровенная картина с индустриальным пейзажем.
        -  Толик, поставь что-нибудь медленное! – крикнул Морозов, выглядывая из-за мольберта,- Хочу кайфа!
        -   А ты хотя бы знаешь, что такое кайф? – спросил у него Сергей,- По-моему, ты не знаешь, а требуешь.
  Когда в помещении возник полумрак и запахло травкой, Огород сказал в раздражении:
        -   Ну вот, начинается!
        -  Да начинается,- вызывающе ответила Роза, делая себе самокрутку,- Тебя не спросили, старпёр.
   Роза сняла с себя одежду и обнажённая легла на подиум.  От горящего камина на её ушах поблёскивали только массивные золотые серьги треугольной формы.
        - Художники! Нарисуйте меня! – щурясь от дыма самокрутки, воскликнула Роза,- Смотрите, какое тело зря пропадает! Вот скоро умру, жалеть будете, что не нарисовали.
    Направив на себя луч софита, она стала на себе показывать, чем мужчина отличается от женщины.
   Сергей, не обращая внимания на её чудачества, пытался рассмотреть, что происходит за мольбертом с индустриальным пейзажем. На картине подъёмный кран тащил бетонную плиту и казалось, что вот-вот из-за плиты появятся Аня и Морозов.
 Находясь за мольбертом в объятиях Морозова, Аня слышала, как Роза дрожащим голосом читала свои стихи:

                Ночь кружилась, словно безумная
                Раздувая звёздное покрывало,
                И смеялся месяц лукаво
                Над желаньем твоим упрямым…

               
     Когда Аня вышла из-за мольберта, за столом она никого не увидела. Все разошлись по углам и курили траву.
 Пошатываясь, Аня подошла к подиуму, на котором Варя и Толик занимались любовью.
          -  А где Сергей? – спросила она у них.
          -  Совсем очумела,- ответила Варя и отвернула раскрасневшееся лицо к стене.
    В поисках Сергея Аня зашла за китайскую ширму, за которой разглядела лежащих в объятьях Эю и Пашеньку. Без вопросов она отошла прочь и, подойдя к столу, допила из фужера Сергея остатки вина.  С пустым бокалом она пошла в коридор, думая, что Сергей там. Но в коридоре она увидела только сложенные для камина дрова, которые вдруг оказались на потолке. Голова у Ани закружилась, она пошатнулась и выронила бокал.  Морозов подхватил её, после чего повёз на такси домой. Они сидели на заднем сиденье и занимались любовью. Пожилой шофёр стыдил их:
          -  Вы же комсомольцы!
          -  Нас исключили,- ответил Морозов.
  Когда приехали на место, Морозов поставил Аню перед дверью её квартиры, позвонил и ушёл.
          - Ты что с нами делаешь?! – услышала Аня слова взволнованной бабушки,- Почему не позвонила? Отец с матерью пошли тебя искать.
          -  А чего меня искать?! Я вот она,- промычала Аня, вваливаясь в квартиру, - А вот, где мой Серёженька?


                4

    - У Толика ноги такие пружинистые, как у его папаши,- говорила Варя, когда на следующий день они вместе с Аней сидели на лекции по анатомии,-  А когда целуется, рот так широко открывает, что кажется запоёт «Аве Мария».
    Девушки рассмеялись, разбудив старичка – натурщика, сидящего около модели скелета.
Сквозь пергаментную кожу старичка идеально просматривались кости и пожилая женщина-преподаватель, водя по старичку указкой, легко сопоставляла его кости с костями скелета.
Старичку нравилось щекотание указкой и, когда он засыпал, преподаватель строго произносила слово «так» и слегка его укалывала.
   Эя, обернувшись к Ане и Варе, предложила им термос с кофе. Она была в хорошем настроении, и её шея была обвязана платочком, скрывающим поцелуи Пашеньки.
         - Девчонки! Я вчера потеряла девственность,- прошептала она, наливая кофе в крышку от термоса,- Правда я несколько разочарована. Я даже удивилась, почему люди так много поют песен об этом. Хотя, Пашенька сказал, что он был как в полёте.
         -  Видно, Пашенька пентюх в этом деле, хотя и летал куда-то,- предположила Варя.
         -  Но зато мне понравился сам процесс,- сказала Эя,- Так прикольно.
         -  Девчата, и мне налейте стаканчик,- попросил Морозов, учуяв аромат кофе,-  Может, и печенье есть?
         - Тебе Морозов, худеть надо,- сказала Аня.
         - Ради тебя обязательно. Так похудею, что смогу подрабатывать на анатомии, но только, чтобы указкой по мне водила молодая девушка вроде тебя. Художнику нужны эмоции. Пойдём со мной в воскресенье на ипподром, заодно наброски с лошадей поделаем.
         -  У меня денег нет,- ответила Аня.
         -  Я за тебя поставлю,- пообещал Морозов,- Я недавно в овощном магазине халтурку провернул. Бордюр по стенке пустил: морковка-свеколка-огурчик.
         - Хорошо, что не в морге пришлось бордюр делать,- с усмешкой сказал Сергей,- а то бы пришлось по всему периметру пустить: гроб-покойник-гроб-покойник.
    Все рассмеялись, снова разбудив старичка-натурщика, а Аня вспомнила, что Роза предрекала себе скорую смерть.
    У Ани захватило дух, когда на ипподроме лошадь по кличке «Купчиха», на которую она поставила, на полголовы отставала от своей соперницы.
       -  Алла! Алла! – вместе со всеми, кто поставил на Купчиху, скандировала Аня, потому как на этой лошади ехала известная в Москве женщина-жокей Алла Ползунова.
  У самого финиша Купчиха обошла свою соперницу и принесла Ане выигрыш в двенадцать рублей.
       -  Не зря я поставила на Купчиху! – радовалась Аня,- Ведь моя прабабка была купчихой первой гильдии, искусствам покровительствовала.
       -  Давай купим шампусик, и пойдём ко мне,- предложил Морозов,- Я здесь рядом на Беговой живу. Я тебе томик стихов Игоря Северянина подарю,- уговаривал Морозов,-  Я одному чуваку иконку отреставрировал, так он со мной этим томиком расплатился. Скоро кинофестиваль, ты сможешь обменять его на абонемент, фильмов до одури обсмотришься.
    Аня ушла от Морозова в три часа ночи. Пока он спал, она осторожно встала с кровати, взяла с тумбочки томик стихов, остатки ананаса и вышла на улицу. Она решила пойти пешком от Беговой до Садового кольца.
   Москва была тихой и тёмной. После жаркого дня город отдыхал в прохладе майской ночи и пьянящем запахе сирени.
    -  Может и мне попробовать чего-нибудь сочинить, как Северянин или на худой конец, как Розка,- подумала Аня, и в её сознании стали само собой образовываться рифмы:

                Моя душа, как огромный город в ночи,
                Хочешь, молчи, хочешь, кричи,
                Транспорт не ходит, иду пешком,
                Но где, скажите мой дом?
                Этот квартал мне совсем не знаком,
                В темноте все дома похожи,
                Названья улиц не говорят ни о чём.
                Вдруг рассвет заблудится тоже,
                Сережка, что будет с нами потом?

     Пошёл дождь, когда Аня выбралась на Садовое кольцо. Она ускорила шаг, направляясь к Курскому вокзалу, чтобы оттуда на автобусе добраться до дома. Уже стоя на остановке автобуса она услышала, как пошла первая электричка в сторону Купавны, где жил Сергей. Когда Аня пришла домой, она вспомнила, что сегодня на урок живописи нужно принести натюрморт. Она взяла на кухне книгу о вкусной и здоровой пище, срисовала оттуда бутылку Шампанского и ананас.
         -  Такие картины вешают в дешёвых привокзальных ресторанах,- определила баба Лена,- Двойка!
        -  Тебя верно Морозов вдохновил на этот шедевр? – с иронией спросил Сергей, когда подошёл к Ане занять у неё краплак.
         -  Сливу хочешь? – не отвечая на вопрос, предложила Аня и достала из сумки пакетик со сливами,- Смотри какие они живописные.
         -  Действительно,- согласился Сергей, взяв пару штук,- Мне сейчас нравится тёмно-пурпурный цвет. Я вчера поздно вечером, как маньяк, шёл по улице за одной женщиной, на которой была надета блузка такого цвета.
         -  Может, это была я? Хотя вряд ли. Если бы ты шёл за мной, я бы почувствовала.
     Просмотрев ряд фестивальных фильмов в компании с Варей и Коричневым, Аня вместе с ними поехала на отдых в Феодосию. Как-то проснувшись рано утром, ещё до восхода солнца, Аня вышла на пляж. Её взору предстало недвижное перламутровое море, а на самом пляже такое же море чаек, сидящих на золотисто-розовом песке. Лишь некоторые из них летали медленно и сонно. Аня вернулась за этюдником и запечатлела явившееся перед ней волшебное виденье.
        - Надо же, плутовка всё-таки подглядела! – говорил председатель комиссии, просматривая летние работы студентов.
Это был тот самый преподаватель, который готовил Аню в училище.
        -  Я сколько раз бывал на море, пытался уловить этот момент и никак. А ты раз и увидела! Молодец! Пятёрка! – радовался он успеху своей ученицы,- А это чья «письба»? -спросил он, глядя на работы Сергея, написанные в импрессионистической манере,- За такую письбу у нас ставят двойку.
   Когда к концу просмотра явилась Роза и Сергей ей сообщил об оценке, она посмотрела на него так, словно сказала: «Я всё это предвидела». Взглянув на работу Ани, Роза с усмешкой произнесла:
        - Я бы назвала эту картину «Чайки на отдыхе». Фиговенький мир у твоей Ани,- тихо добавила она, но Аня услышала.


                5

       Студенты реставрационного отделения решили отметить начало учебного года посещением кафе «Лира». Все уже прошли в середину троллейбуса, как вдруг в переднюю дверь вошла Роза. Аня, не желая видеть её рядом с Сергеем, резко развернулась и, проталкиваясь между заходящими в троллейбус пассажирами, выскочила из задней двери.
Она направилась к телефонной будке, чтобы позвонить Коричневому, но к телефону никто не подошёл.
      -  Может я подойду? – спросил зеленоглазый парень, когда Аня вышла из будки,- А что вы думаете о круговороте воды в природе? Может обсудим? – продолжал парень, приветливо улыбаясь,- А вообще-то меня зовут Юра.
  Аня прогуляла с ним весь вечер. Около её дома он поцеловал её долгим поцелуем, после чего стал выжидающе смотреть на неё. 
      -  Я недавно поцеловал одну девушку, так она в обморок упала,- объяснил он свой взгляд и, снова привлекая Аню к себе, продекламировал,- «В вашем ротике столько наркотиков».
      -    «Он наверно хороший парень,- думала Аня, засыпая у себя в постели,-  бровки вверх поднимает, когда стихи читает».
      -  Ты сегодня такая спокойная,- сказал Сергей, подойдя к Ане на уроке живописи,- Похоже, ты ко мне поостыла.
      -   А как твоя Розочка? - спросила Аня и, вспомнив строчку из стиха, который читал Юра, дополнила,- «Всё так же колышется её грудь на ветру»?
  Сергей недоумённо взглянул на Аню и молча отошёл к своему мольберту.
  Юра учился в институте геодезии, находящемся неподалёку от Курского вокзала. Он посещал волейбольную секцию, драмкружок и увлекался цветоводством. Аня стала ходить к нему в институт на секцию и делать рисунки на движение.
      -   Вот это, я понимаю наброски! – с воодушевлением говорил Пахарьков,- перебирая рисунки Ани,- Линия просто поёт! А вот этот парень, что выглядывает из раздевался, здесь ты его просто поймала.
   Похоже, Аня действительно поймала Юру, она чувствовала, что всё больше и больше нравится ему. Сама же Аня рассчитывала выйти за него замуж, чтобы после окончания училища остаться в Москве и не попасть по распределению в какой-нибудь другой город. У Юры и его матери был свой дом на берегу Люблинского пруда и большой яблоневый сад.
      - Ты не думай, мы с мамой не спекулянты, просто мой дед был латышским стрелком и этот дом ему выделили за заслуги,- говорил Юра, когда Аня гуляла с ним по берегу пруда,- Я наполовину латыш и фамилия у меня Мазюкас.
      -  О! Фамилия художественная, мне подойдёт,-  шутя, сказала Аня,- Почти как Малевич, он малевал, а я буду мазюкать.
      -  Хорошо, что ты художница,- продолжил Юра,- Художники люди не практичные, а моя мама всех подозревает в желании овладеть домом и садом.
      -  Суета это всё мирская,- сказала Аня, проведя ладонью по широкой груди Юры,- От твоей вязанной куртки веет теплом и уютом. Ты похож на собаку из хорошего дома.
      -   Ничего себе комплементик?! – удивился Юра.
      -  А что такого? Я, например, похожа на скаковую лошадь. Наверно поэтому мне так нравится ипподром.
      -  Ты посещаешь такие злачные места?! – встревожился Юра.
      -  Мы там делаем наброски с лошадей,- успокоила его Аня,- Им сахару дашь, они и позируют.
  Родителям Ани Юра не особо понравился, зато бабушка при виде его даже молодела.
      -  Как он на тебя такую лахудру внимание обратил? – говорила она Ане,- Раньше в России такие гимназисты были.
   Юра стал частенько захаживать к Ане домой после института. Отужинав вместе с ним, родители уходили в маленькую комнату, а бабушка отсиживалась на кухне, пока Аня и Юра целовались, сидя перед телевизором.
      - Мы ещё маленькие? – спрашивал он у Ани, гладя её по ногам,- Скажи, мне это важно.
    Аня утвердительно качала головой, изображая на лице страх и стыд.
    Когда будущих реставраторов за пару недель до Нового Года отправляли на практику в Питер, Варя, увидев Юру на вокзале, сказала Ане:
      -  А он у тебя восторженный до любви!
      -  А я восторженная до Москвы,- ответила Аня, улыбаясь Юре через вагонное окно,- Он будущий геодезист, надеюсь, что он часто будет ездить в командировки.
      -  О! У меня родился хороший тост: «Мужья в командировке»! – сказала Варя.
   Как-то утром в номер питерской гостиницы постучала Аврора Заловна и пригласила девушек в Эрмитаж к «Мадонне Литта» Леонардо.
   Когда уже стоя перед картиной, она говорила о божественной дымке сфумато, пришедшей на смену средневековым нимбам, Сергей подошёл к Ане и прошептал:
      -  Давай оторвёмся от группы и выберемся к чистому свету.
   Аня согласилась не раздумывая, решив, что он приглашает её в номер гостиницы, но Сергей привёл её всего лишь в зал импрессионистов.
      -  У Клода Моне природа, как Асоль на берегу в ожидании алых парусов,- говорил Сергей, когда они стояли у картин,- А у Эдуарда Мане в кафе сидит девушка, думая, что сейчас войдёт принц моей мечты.
      -   У меня вчера было подобное ощущение,- ответила Аня,- Шёл мокрый снег, почти дождь. Я сидела в какой-то забегаловке и пила кофе. По окнам струилась вода. У меня возникло чувство, что я готова к любви.
  Сергей нежно взял Аню за руку, от его прикосновения у неё поплыли краски перед глазами.
      -   Мне очень нравится Вламинк,- продолжил Сергей, сжимая руку Ани,- Он рисует свет, в его картинах ощущение серебристого света. Стремление к максимальному раскрытию бытия.
      -   Отпусти мою руку,- попросила Аня,- а то я ни света, ни бытия не вижу.
      -   Не отпущу, я так долго мечтал об этом,- ответил Сергей и продолжил,-   Как всё-таки здорово, что импрессионисты вырвались к чистому свету.
      -   А мы посидим с тобой вечерком где-нибудь в искусственном освещении?
      -   Вечером я обещал Розе и Огороду сходить в гости к их родственникам.
      -   Слушайте,- обратился к Ане и Сергею какой-то подвыпивший экскурсант,- Вот смотрю я на вас думаю, вы оба такие лохматые, кто из вас кого трахает?
      -   Пока никто,- ответила Аня и, высвободив руку, направилась к выходу.
  В номере гостиницы Ане захотелось прилечь и поплакать. Но не успела она пустить слезу, как вошёл Морозов со стаканом тёплого молока и пончиками.
      -   Меня вчера на Невском просифонило,- сказал он, садясь на кровать рядом с Аней.
   Аня и Морозов съели пончики, выпили молоко, после чего стали целоваться.
      -   Тебя так приятно обнимать, ты такая тонкая и мягкотелая, а попа у тебя голландская, как на картинах голландских художников,- шептал Морозов,- Хочешь быть моей девушкой?
      -   Сейчас хочу. От тебя Москвой пахнет – пирожками и молоком. Москва она, как корова, большая и тёплая, и всех кормит,- ответила Аня и подумала,- «Скорей бы к Юре и маминым пирожкам».
      


                6

   
           Был сильный снегопад, крупные снежинки лежали на шапке и меховом воротнике Юры. Аня опаздывала, и Юра в волнении ходит по тротуару. Видя, как он волнуется, Аня специально замедлила шаг, неторопливо достала из сумки флакончик духов и посадила по капельке на шарф. Приготовив открытки с видами Эрмитажа, она подошла к Юре со стороны, с которой он не ожидал. Заметив сильное смятение на его лице, Аня поцеловала его в щёку с тающими снежинками и подумала: «Он в меня влюбился».
     - Скоро Новый год,- шептал Юра на ушко Ане, когда они сидели в кинотеатре,-  Отпросись у родителей на всю ночь. Отпустят?
     -   Я попробую,- как можно неуверенней ответила Аня.
   На Новый год Юра продемонстрировал Ане все свои таланты – читал стихи, пел романсы под фортепиано, отчего показался ей странным и старомодным. Когда гости разошлись, он усадил Аню на диванчик у ёлки и поставил на магнитофон песню «Падает снег».
      -   Вот мы сидим с тобой на диване, за окном медленно падает снег, звучит прекрасная музыка, и я тебя целую,- шептал Юра,- Теперь ты всегда будешь вспоминать мои поцелуи, когда услышишь эту песню.
      - «Похоже, он на меня не очень надеется и придумывает, чем бы меня к себе привязать»,- решила Аня.
  Между тем, Юра перешёл к более активным действиям.
      -   Я полюбил тебя, как только почувствовал твоё существо. Ты понимаешь? - говорил он, стягивая с Ани одежду.
  Аня не особо сопротивлялась, думая, как далеко он зайдёт, ведь где-то в доме находилась его мать. Когда Юра был почти у цели, и Аня хотела увернуться от нежелательной в данный момент близости, в комнату вошла его мать. В её круглых карих глазах застыл какой-то древний страх. Подойдя к дивану, она сказала:
      -   Ну сынок, раз уж ты её так целуешь, то надо жениться.
  Изображая на лице радостное смятение, Аня застегнула блузку и подойдя к елке, стала теребить висящие на ветке янтарные бусинки.
      -  Это чётки моей латышской бабки, я как раз хотел тебе их подарить,- сказал Юра, подойдя к елке,- Я хочу, чтобы ты их носила. Правда на них нет крестика, он давно потерялся.
      -   У меня есть крестик,- ответила Аня,- Я его прицеплю к этим чёткам.
    После зимних каникул преподаватель Пахарьков, просматривая рисунки Ани, поинтересовался, почему на её рисунках сплошные рыбаки, и почему они все какие-то застывшие.
      -   Я их срисовала из латышского журнала,-  равнодушно ответила Аня.
      -   За такие рисунки тебя надо хорошенько отпороть,- сказал Пахарьков.
      -   Женщину нельзя бить даже цветами,- с театральным пафосом, перенятым у Юры, ответила Аня.
      -    Высохшими цветами, то есть веником, можно,- отбросив рисунки в сторону, произнёс Пахарьков.
      -   Плебей! – тихо, но явственно сказала Аня так, что все услышали.
      -   Здорово ты Пахаря опустила,- сказал Сергей, подойдя к Ане.
      -   Это наверно связано с замужеством.
      -   С чьим?
      -   С моим,- ответила Аня, не без удовольствия заметив смятение Сергея.
      Но свадьба чуть было не сорвалась. После того, как Аня познакомила будущую свекровь со своей матерью-певицей, обладательницей колоратурного сопрано, мать Юры охватил страх за возможную потерю имущества. Владея частной собственностью, она всю жизнь с кем-нибудь судилась, а облик матери Ани, красивой и бойкой женщины, сильно её встревожил, заставив заподозрить в меркантильных намерениях.
      -   Моя мама говорит, что ты меня всего обцелуешь, я пропишу тебя, и тут явится твоя мать и потребует раздела имущества,- волновался Юра, находясь у Ани дома,- Поклянись, что не будешь иметь претензий ни на дом, ни на сад.
      -   Клянусь, что не прикоснусь ни к одному брёвнышку твоего дома, а яблоки есть буду только гнилые,- рассмеялась Аня.
      -   Шутки в сторону. Серьёзно клянись!
      -   Хочешь на Библии поклянусь? -  предложила Аня и, взяв с полки старинное Писание, оставшееся от её прадеда-православного священника, поклялась.
    Когда Юра ушёл, она подумала: «Вот чудило горемычное! И с этим типом мне придётся заниматься любовью. Но хорошо, что он, хоть, чистоплотный, и от него не пахнет скисшим потом».
    Ночью перед свадьбой Ане приснился страшный сон.  Будто она одна сидела за свадебным столом, на котором стояли бутылки «Шампанского» и большая тарелка с сардельками. Их было штук десять.  Какая-то собака выскочила из-под свадебного лимузина и, исходя диким лаем, набросилась на Аню, прося сардельки. Аня дала ей две, собака их мигом заглотила и насупилась оттого, что Аня ей дала так мало. Животное снова набросилось на Аню, прося сардельки. И только, когда Аня отдала ей все десять, собака угомонилась.
  Когда в полдень Варя пришла делать Ане причёску, она рассказала ей сон. 
    -   Собака тебя предупреждает, что муж будет очень много есть,- объяснила сон Варя.
    -   Да он поесть любит,- подтвердила Аня,- это у него с детства. В его семье постоянно велись разговоры о том, что дом и сад у них в конце концов отнимут.  У Юры выработалась привычка есть впрок, чтоб организм не ослабел после того, как всё отнимут.
    -   Но, судя по твоему сну, он будет есть так много, что тебе будет противно.
    -   Да пусть жрёт, его же будет кормить его мать.
    -   Судя по сну, она не будет давать тебе утром поспать. Подойдёт к кровати и скажет: «Всё спишь? Дрыхнешь? Аж пузыри из носа! Вставай, иди мужу завтрак готовь»! Будет стараться унизить тебя в глазах мужа. Потому что матери привыкли над своими сыновьями командовать и не терпят своих снох. Мне это всё мой народный художник разъяснил.
   -   Тебе Варюха хорошо, ты за его сынка, за Толика замуж выскочишь, а он уж наверняка его тоже в Москве народным художником пристроит,- усмехнулась Аня,-   А мне надеяться не на кого. Но я выхожу замуж не только из-за распределения.
      -  А из-за чего ещё?
      -  Чтобы люди не думали, что я дефективная. Ведь, девушки, по большей части, именно поэтому выходят замуж, а то замужние бабы смотрят на тебя, словно рентгеном просвечивают, не бракованная ли ты. Заставляют девушек стыдится, стесняться, втайне переживать.
      -  Это правда. Но ещё в обществе предписано выходить замуж, чтобы не было разврата. Но разврат всё равно есть,-  констатировала факт Варя, после чего преподнесла Ане подарок от народного художника - небольшой флакончик французских духов. 
   Аня обрадовалась подарку и предложила Варе выпить. Подруги осушили половину бутылки Шампанского, что сразу придало весёлости и окрасило происходящее в золотисто-светлые тона. Аня рассмеялась, глядя на припаркованные у Дворца бракосочетания свадебные лимузины с куклами с широко расставленными ногами. Но внутри помещения, где все были торжественно взволнованы, Аня тоже приняла подобающий образ и вместе с Юрой приняла благословение от женщины с красной лентой на груди.
   После росписи Юра внёс Аню в свой дом на руках. За свадебным столом гости сидели большой дружной семьёй, потому что вина было много. Во время застолья Аня постоянно поглядывала на Сергея. Он пришёл один без Розы и развлекал сидящих рядом с ним тем, что доставал для них яблоки из вазы вилкой.  Варя, заигрывая с Сергеем, пыталась целиком ухватить яблоко ртом.
       -    Какие у тебя странные друзья, яблоки вилками едят,- сказал Юра Ане.
       -    Богема, что ж ты хочешь? – ответила она.
       -    Кто яблоки вилкой ест, тот и человека убить может,- волновался Юра,-  Я заметил, во взгляде этого белобрысого есть что-то нехорошее.
     Но тут внимание Юры, как, впрочем, и всех гостей привлекла на себя женщина, въехавшая в комнату на лошади.  Это была работница совхоза «Красный огородник», она слыла чудачкой и потому знавшие её не особо удивились.
     Женщина визгливым голосом стала петь частушки:

                Наконец-то дождались!
                Груши, яблоки поспели!
                Сливы соком налились…

   После того как она осушила фужер Шампанского, частушки стали матерными, и пока Юра вместе с другими мужчинами выводили коня и наездницу из дома, Сергей подсел к Ане и спросил:
       -  Как же я буду жить без тебя?
Аня смутилась, не зная, что сказать.
       -  Ты к Юре голову склоняешь,- взволнованно продолжал Сергей,- Я не могу на это смотреть.
       -   Мы с тобой ещё встретимся в другой обстановке,- тихо сказала Аня.
       -   Когда?
        Аня не успела ответить, ибо подошёл Юра и, жестом отогнав Сергея, сообщил, что его мать очень волнуется, что на неё отрицательно действует весёлость родственников невесты.
        -   Отец у тебя интеллигентный, а мама и особенно её родные уж слишком активны,- продолжил Юра,- Короче, моя мама не хочет, чтобы они оставались у нас ночевать. И ещё…не знаю, как сказать,- несколько замялся Юра,- в общем наша первая брачная ночь должна пройти у тебя на квартире. Да и первое время я поживу у тебя, мне и в институт будет гораздо удобней ездить.
   Аня не стала оспаривать это заявление, ибо вспомнила сон о злой свекрови, которая будит по утрам и гонит на кухню.


                7


         Когда после свадьбы молодожёны, находясь в маленькой комнате на квартире у Ани,
сидели на краю постели, Юра с волнением в голосе произнёс:
       -  Я хочу посмотреть на тебя.
    Аня, приняв образ святой Цецилии, опустила глаза и жеманно приподняла плечи, изображая стыдливость. Юра, обнажив свою ладную фигуру, походил по комнате, после чего, присев рядом с Аней, раздел её. Затем он стал тщательно оглядывать её тело, словно боясь пропустить какой-нибудь изъян.   Закончив осмотр, он с пафосом произнёс:
        -   Твоё тело создано для любви!
   Сняв с её шеи янтарные чётки, он погасил свет. Когда Юра набросился на Аню, она стала изображать неискушённость в интимных вещах. Она напрягала мышцы ног, мешая Юре проникнуть в неё, напоминала об осторожности, говоря, что ей рано иметь детей. От напряжения у неё даже сводило ноги.  Наконец, Юра прибегнул к старому дедовскому методу и довольно сильно укусил Аню за ухо. Слегка вскрикнув, Аня сразу же расслабила ноги…
  Минут через десять Юра включил светильник и, глядя на простынь с ужасом спросил:
       -   Где кровь?!
       -   Чья? – испугалась Аня, всё ещё держась за ухо.
       -   Ну не моя же?! Говори сука, с кем жила? С тем белобрысым с вилкой?
   Юра схватил Аню за горло и стал душить. Тут послышался обеспокоенный говорок, собравшихся за дверью родственников. Некоторые из них посмеивались, а мужские голоса спрашивали, не нужна ли помощь. Юра ослабил руки на шее Ани, и она молвила осипшим голосом:
       -    Юра, так случается, что крови не бывает. Я как-то делала упражнение «берёзка» и плёночка лопнула.
       -    А я сейчас от злости лопну. У вас кровать такая скрипучая. Ложись на пол, дура.
       Аня легла на палас и, дрожа от страха, снова отдалась в объятия мужа. Когда Юра заснул, она подумала: «Скорей бы распределение и развестись».
       -   Мне что с тобой о Леонардо да Винчи говорить?! Лучше бы котлеты научилась жарить,- говорил Юра молодой жене через полгода их супружества,-  По воскресеньям будем ходить к моей матери, будешь у неё учиться готовить, а то всё на свою бабушку и мать надеешься.
    Аня сидела за столом напротив мужа, одетая в старый домашний халат. Безучастным взглядом глядя на поедающего сардельки супруга, она спросила, назвав его имя на латышский манер:
       -   Юрис! В чём смысл жизни?
       -  Ты что ненормальная?! Ты лучше бы ходила помогать моей матери ухаживать за садом. Здоровее была бы и не задавала бы глупых вопросов.
       -   Но мне интересно, откуда, что взялось?
       -   В планетарий сходи,- посоветовал Юра и, немного подумав, дополнил,- Всё что нас окружает – это материя. Сознание кажется вторично. Или первично? Тьфу ты!  Это тебе наверно тот белобрысый с вилкой мозги запудрил.
  Позавтракав, Юра чмокнул Аню в щёчку и поехал в институт. К ней подошла её мать и с трагизмом в голосе сказала:
      -     Мне страшно, как он много ест. Он конечно отдаёт стипендию и ведро яблок принёс, но этого не хватает. На завтрак сардельки в рот кидает, как семечки. Я одну сардельку еле съедаю, давлюсь, а он по десять штук заглатывает. Я дала ему как-то три, а он насупился.
     -     А ты постепенно уменьшай, сначала давай девять сарделек, потом восемь и так до трёх можно довести,- посоветовала Аня.
     -   Это может пройти, если готовить ему гарнир, а мне утром некогда с гарниром возиться,- ответила мать,- Ты ходи с ним почаще в гости к его матери, с ночёвкой, чтобы он там завтракал.
     Воскресение выдалось ветреным, когда Аня вместе с Юрой шла по Люблинскому парку, направляясь к своей свекрови. Порывом ветра, дующим с реки Пономарки, сорвало летнюю шляпу с головы Юры и понесло к пруду.
       -   Беги быстрей! – крикнул он Ане, держа в руках набитые продуктами сумки.
     Аня не двинулась с места, наблюдая, как ветер катает шляпу.
       -  Ну почему ты такая равнодушная?! – упрекал её Юра, когда какой-то мальчишка принёс шляпу,- Пойми, ты должна держаться за меня! Я твой будущий кормилец!
       -   И поилец,- усмехнулась Аня.
     Во дворе дома царило яблочное благоухание. Мать Юры делала яблочную наливку. Одно яблоко, лежащее на краю стола, скатилось и упало в ведро с керосином. Юра выловил его, обмыл и съел, оставив малюсенький огрызок.
       -   Так все садоводы едят,- сказал Юра,- А тот белобрысый с вилкой наверно большой огрызок оставляет.
       - «С каким бы удовольствием я сейчас встала с белобрысым посреди этого сада с этюдником»,- думала Аня, направляясь в деревянную баньку, принять душ.
     Когда она сняла трусики, то заметила на них две совершенно одинаковые капли крови.
       - «В народе говорят: ребёнок умылся. Кошмар! Я залетела»!  – с ужасом подумала Аня.
       -   Скоро бабкой станешь! – с радостью сказал Юра, обращаясь к своей матери, когда Аня сообщила ему новость.
       -  Но мне же ещё учиться,- робко проговорила Аня, лихорадочно думая при этом, как побыстрей сделать аборт.
       -   Потом доучишься,- безапелляционно произнёс Юра,- Мой дядя устроит нам квартиру в Зеленограде, у меня будет престижная работа, а ты будешь в школе рисование преподавать. Кстати, Зеленоград называют Наукоград. Вот там-то ты и узнаешь, откуда, что взялось.
       - Мне прежде надо закончить учёбу,- тихо, но твёрдо сказала Аня и увидела, как затряслись руки у матери Юры, она даже выронила нож, которым чистила яблоки.
       -  Если ты сделаешь аборт, я с тобой разведусь,- угрожающего произнёс Юра.
       - «Никаких «если». Ребёнок блокирует все мои мечты и желания»,- определила про себя Аня, не испугавшись угроз супруга, ибо по училищу прошёл слух, что, если кто сам найдёт себе работу в Москве, того никуда не отправят по распределению.
  Но врач в больнице отказался ей делать аборт, мотивировав тем, что Аня замужем и что первый аборт делать опасно. Тогда Аня взяла деньги у родителей и уже с деньгами упрашивала врача, избавить её от ребёнка.
       -   Понимаете, доктор, мой муж - парень чудной,- говорила она врачу, мимикой давая понять, что муж не совсем нормальный,- избавьте меня от такого плода. Какой из него отец?
       -    А зачем же вы за него замуж вышли?
       -    Пора пришла,- ответила Аня,- Вы ж понимаете, это тяжёлый для нас девушек период – вдруг замуж не выйду? Все девушки пребывают в страхе и в шоке.  И потому бросаемся на первого попавшегося.
    Дальнейшие события для Ани пронеслись, как в тяжком сне -  отвратительная поза в гинекологическом кресле, тупая ноющая боль внизу живота, врач с окровавленными щипцами, как средневековый инквизитор и больничная палата с женщинами, проклинающими мужчин.  Слушая их безнаказанные откровения о мужьях и любовниках, Аня подумала, что бабы говорят о них так, словно бельё прополаскивают. Между тем, медсестра принесла записку от Юры:
   «Нюсенька! Всё у нас с тобой будет хорошо. Жду, люблю, целую. Твой Юрасик»,- прочитала Аня.
   Она взглянула на люстру, плафоны которой были полны дохлых мух и подумала: «Юра неплохой парень, но, если я с ним останусь, то сдохну, как эти мухи в плафоне».
     - Ты такого парня как Юра больше не найдёшь,- говорила Ане бабушка, чувствуя намерения внучки,-  Человеконенавистница! Я бы Юрку всего зацеловала, а ты ходишь, как свиное ненастье!
     -  Почему, ненастье свиное?! – засмеялась Аня и подумав, поняла, что свиньи, очевидно никогда не смотрят на небо.
    Когда Аня оправилась от аборта, она украла у родителей две большие серебряные ложки, сдала их в скупку, а на деньги через Коричневого приобрела импортные контрацептивы.
      -  Так ты едешь со мной в Зеленоград? – спросил Юра у Ани, когда они находились в маленькой комнате.
      -  Юрасик, мне оттуда будет далеко добираться до училища.
      -  Ах я и забыл, что вы у нас художница,- насмешливо произнёс Юра,- Посмотри на себя исхудала вся.
      -  Зато ты поправился,- заметила Аня,- Наверно женился на мне, чтобы подкормиться у нас.
      -  Ты чего развыступалась Леонарда Недовинченная!
    В этот момент из большой комнаты донёсся голос отца Ани:
      -   Он же тебя оскорбляет! Неужели вытерпишь?
    Воспользовавшись поддержкой отца, Аня твёрдо сказала:
      -   Юра, я никуда с тобой не поеду. Ступай отсюда к себе домой, в своё осиное гнездо!
      -  Как?! Как ты посмела?! – воскликнул Юра, чуть ли не задыхаясь от обиды,- Мой родной дом, где я вырос, назвать осиным гнездом?!
    Юра сжал кулаки, но из-за присутствия в квартире отца Ани побоялся пустить их в ход. Выйдя с чемоданом на лестничную клетку, Юра оглянулся и сказал, что Аня будет всю жизнь расплачиваться за нанесённое оскорбление.
      -   Пошёл ты на три весёлых буквы! – сказала Аня и захлопнула дверь.
    До распределения оставалось полгода, и Аня специально тянула с разводом, чтобы не ходить и не искать работу в Москве. Однако, после того, как мать Юры устроила скандал, истошно крича на весь подъезд «отдайте мне моего сына», Аня решила более не препятствовать. Через пару дней позвонил Юра и извинился за сцену, устроенную его матерью.  Он объяснил её поведение страхом, что Аня забеременеет от того белобрысого с вилкой, а Юре придётся платить алименты.
      -   Я по тебе очень скучаю,- дополнил Юра,-  Давай встретимся и всё обсудим.
   Аня согласилась на встречу, и когда она пришла, Юра завёл её в подвал дома. После супружеской близости он предложил Ане обменяться кольцами в знак начала новой жизни. Аня сняла со своей руки золотое кольцо и надела на вытянутый мизинец мужа.
     -   Кольцо я забираю себе, оно куплено на мои деньги,- изрёк супруг и быстро положил его в карман пиджака.
     Крепко схватив Аню за руку, он вывел её на улицу и подвёл к телефонной будке, где они когда-то познакомились.
     -   Здесь я тебя встретил на свою голову, здесь я с тобой и расхожусь. Только попробуй до суда забеременеть от того белобрысого с вилкой, убью! – угрожающе произнёс он и с силой толкнул Аню к телефонной будке.
     -   Круг замкнулся,- усмехнулась Аня, потирая рукой ушибленный лоб.

               
                8


           После оформления развода Аня медленно шла по направлению к училищу и тихо плакала, сожалея, что больше никогда в ночи Юра не спросит её: «Чья это наглая физиономия смотрит на меня и улыбается»? А она никогда ему больше не ответит: «Это я -  твоя Нюсенька».
     Заплаканная она вошла в аудиторию и встала с мольбертом около натурщика из цирка, тогда как большинство студентов стояло у подиума, где позировал костлявый псаломщик из соседней церкви. Молодой натурщик, боясь, что Аня переметнётся к псаломщику, стал её смешить, строя гримасы. Псаломщик решил подстраховаться и затянул пронзительным гнусавым голоском церковный тропарь «Преобразился еси на горе Христе Боже наш».
   Услышав пение, в аудиторию вошла дама, отвечающая за дисциплину.
      -   Я же вас просила не делать «это»,- строго сказала она, подойдя к псаломщику,- А вы опять делаете «это». Вы в учебном заведении, а не на клиросе. Чтобы «это» было в последний раз.
    Когда дама направилась к выходу, то случайно задела ногой старый чемоданчик Морозова. Чемодан раскрылся и из него одна за другой по полу покатились бутылки пива. Одна из них подкатилась к подиуму, где стоял псаломщик.
      -  Манна небесная! – воскликнул он, соскочив с подиума на пол,- Тогда уж и закуску кидай, богомаз! – под общий смех крикнул он Морозову, поправляя бандаж на своих худосочных бёдрах.
   Морозов, достав из чемоданчика, головку лука, протянул её натурщику.  Положив всё к себе в авоську, псаломщик встал на место и, когда дама, отвечающая за дисциплину вышла, он попросил:
      -    Богомазы, отпустите меня пораньше, а то мне ещё сегодня на отпевание надо идти.
      -    О, да вы у нас специалист широкого профиля! - пошутил Сергей.
    Аня улыбнулась ему и, подойдя к окну, стала смотреть на прохожих.  Сергей направился к ней, а Огород крикнул ему:
     -   Не подходи к ней, а то Мазюкасом станешь!
     -  Я снова «Любомудрова»,- сказала Аня,- Я подумала, вдруг я прославлюсь и чего я буду прославлять какого-то Мазюкаса.
     -   Тем более твоя фамилия в переводе на греческий означает Философова, а если бы ты была хохлушка, то была бы Философенко,- шутил Сергей и, кивнув за окно, сказал,- Видишь, по улице идёт мужчина с портфелем и авоськой? Юра будет такой же. Простой смертный. Тебе это надо?
     -   Мне нужен кто-то с этюдником,- ответила Аня и, закурив сигарету, проникновенно посмотрела на Сергея.
   В последнюю зиму перед сдачей диплома будущих реставраторов повезли в Карелию, в Петрозаводск попрактиковаться в музее икон русского Севера. Как-то отделившись от основной группы в запаснике музея, Толик предложил Ане, Варе и Сергею покурить травки. Обкурившись, они стали сдирать с икон украшавшие их камешки. Аня это делала с неохотой, но желание находиться рядом с Сергеем превозмогало ощущение того, что она делает что-то непотребное. Икон в запаснике было так много, что никто из сотрудников ничего не заметил. Однако пьяница - уборщица всё же что-то видела и, когда она смотрела на кого-то из похитителей, то восклицала на итальянский манер: «О мама мия»!
Воспользовавшись ситуацией, она стала воровать у практикантов продукты, покуда студентов не отправили на остров Кижи, где они отъелись у местных реставраторов и охотников.
    Опасаясь откровений уборщицы, похитители обменяли камни на заячьи шкурки. В ночь после товарообмена Ане приснился её прадед - православный священник. Его волосы и борода были подёрнуты инеем. Он сидел за столом и отогревал на спиртовке иконы, говоря, что им холодно без одежды.
    В крещенскую ночь, когда леденистая позёмка вытанцовывала пируэты на снежной глади Онежского озера, один из охотников вырубил прорубь в виде креста и предложил студентам окунуться. В отличие от парней девушки побоялись лезть в ледяную воду и ограничились только омовением лица и рук. После купания парни купили у охотника спирта и солёную форель, после чего все пошли греться в избу для туристов.
    Аня забыла разбавить спирт водой, и сделав глоток огненной жидкости, обожгла горло.  Задыхаясь, она выбежала на крылечко.
     -  Это мне за камушки. Всё правильно,- думала она, жадно вдыхая колючий воздух.
     -   Ничего, пройдёт. Просто первое время не сможешь чай горячий пить,- успокоил Аню, вышедший следом, Сергей.
  Он накинул на её плечи дублёнку и, взглянув на яркий молодой месяц, достал из кармана джинсов кошелёк. Звеня мелочью, он показал его месяцу и сказал:
     -  Так делали наши предки, чтобы деньги водились. «Месяц-дружочек, наполни кошелёчек»!
     -   Знаешь, чего тебе не хватает? – просипела Аня, держась за горло,- Аристократизма, голубой крови.
     -   Ты чего спирта перебрала? – удивился Сергей, после чего произнёс с сожалением,-  Откуда ей взяться этой самой крови? Правда, дед у меня был швед, серебряные чаши гравировал.
   Видя, что Сергей обижен, Аня приблизилась к нему и шутливо сказала:
     -  Так ты викинг?  А сабля у тебя есть?
     -   Ты на что намекаешь?
     -   Я не намекаю, а говорю прямым текстом. Поцелуй меня,- прошептала Аня.
     Но не успел Сергей коснуться губ Ани, как в дверях избы появились Огород и Морозов.
     - Любомудрова! Отроковица недостойная,- нарочито окая, произнёс Морозов,- На славном Онежском озере отдаёшься охальница!
     -   Вот к чему приводят ранние разводы, к блуду и прелюбодеянию,- дополнил Огород.
     - «Вот Огородище поганое! – подумала Аня,- Какой поцелуй отменил»!
   Но первый поцелуй Ани и Сергея всё же состоялся. Заплатив три рубля местному сторожу, у которого имелись сани и лошадь, студенты попросили его покатать их по Онежскому озеру. Сани у сторожа назывались розвальни, и сделаны они были из сучьев карельской берёзы, а по форме напоминали те, в которых везли боярыню Морозову на картине Сурикова.
    Ребята и девчонки с визгом и смехом бежали за санями, то садились в них, то выскакивали, ибо долго сидеть в санях было холодно. Варя, подражая боярыне Морозовой, подняла двуперстие вверх и, крикнув «покайтесь, антихристы», упала с саней в сугроб.  Её тут же накрыл своим телом Толик и стал целовать. Оставив парочку в снегу, ребята и девчонки продолжили бег.
 Снег был хрустящий и рассыпчатый как сахар, и бежать по нему было легко.
     -  Здесь снегом пахнет! – кричал Сергей,- Свежесть! Простор! Отдых душе!
    От мороза пар у всех валил чуть ли не из ушей, а лошадь по кличке Паперть бежала окутанная морозным дымом. Церкви, смотревшиеся со стороны озера как сказочные терема, постепенно отдалялись. Мир словно исчез в снежной пустыне. В процессе бега большинство ребят отстали и вернулись в избу. В санях остались только Эя с Пашенькой, и Аня с Сергеем.
   Вдруг подул сильный ветер. Ямщик стал разворачивать сани, и они перевернулись. Паперть заржала, а девчонки с ребятами оказались в снегу. Аня испугалась и одновременно обрадовалась, увидев над собой лицо Сергея. Из его рта и ноздрей шёл пар, нос и щёки были краснющие, а бородка, усы и кончики волос были покрыты инеем и льдинками. Шапка его валялась на снегу.
    -   Зато уши закаляются,- пошутила Аня, а Сергей крепко поцеловал её в улыбающийся рот.
   Ледок на кончиках его усов таял, проникая тонюсенькими струйками к губам Ани.
    -   Что же всё-таки происходит между мужчиной и женщиной? – задалась вопросом Эя, глядя на целующихся Аню и Сергея.
    -   Типа страсть,- ответил Пашенька.
   По возвращении в Москву Аня принялась за поиски работы. В один из дней за две бутылки коньяка ей нашлось место в научно-реставрационном комбинате. Когда она радостная пришла домой, отец сказал ей, что несколько раз звонил Юра.
        -  Не ходи к нему,- посоветовал отец,- Я в молодости даже, если на меня не так посмотрят, порывал отношения, а этот кочерыжник и так достаточно тебя унизил.
      Когда Юра позвонил, он начал с того, что попросил Аню позволить ему исправить ошибку, а именно вернуть ей кольцо.
        -   Оно жжёт мне глаза,- сказал Юра.
        -    А ты продай его и купи на эти деньги яблоньку,- посоветовала Аня,- Назови яблоньку «Аня» и поливай, поливай…
        -  Мне когда-то нагадали, что я полюблю Снежную королеву, так оно и вышло. Ты верно в Кижах совсем ко мне охладела.
    Однако любовь к Снежной королеве в лице Ани, не помешала Юре приехать к ней в училище и потребовать в администрации, чтобы её услали куда-нибудь подальше на Север.   Увидев недоумение на лицах не совсем трезвых художников-администраторов, Юра понял, что эти люди его не понимают. Тогда он ворвался в аудиторию, где, склонившись над дипломной работой, сидела Аня и с силой ткнул её лицо в поверхность иконы. Аня носом упёрлась в лоб Николы Чудотворца.
         -   Вот и оставайся со своим Богом! Будь ты проклята! – воскликнул Юра, пытаясь сорвать с шеи Ани янтарные чётки.
    Сергей рванулся к Ане на помощь, но Огород преградил ему путь. Юра резко рванул за чётки и они, порвавшись, рассыпались по полу. Юра каблуком прошёлся по бусинкам и гордой поступью вышел из аудитории.
         -    Сбылась моя мечта,- засмеялся Огород, видя, как Аня промокает носовым платком, потекшую из носа кровь.
   После этого случая Аня всего лишь раз видела Юру. На дворе уже вовсю бушевала перестройка, когда он с портфелем и авоськой шел по тротуару. Увидев Аню, он резко по-солдатски повернул вправо и быстро пошёл прочь.
    А пока Аня в туалете над раковиной промокала свой пострадавший нос.
         - Вы Анечка не волнуйтесь, на вас уже пришёл запрос из реставрационного комбината. Вы будете работать в Новоспасском монастыре,-  сообщила Аврора Заловна, когда Аня вышла из туалета, -  У меня муженёк не лучше вашего был, все картины мои на помойке сжёг. И я ничего, пережила. Ноздрички натёрла, чтобы розовенькие были. Мне кажется это очень женственно, как на картинах Буше.
         -  Ещё пяточки мне у него розовенькие нравятся,- улыбаясь через окровавленный платок, сказала Аня, благодарная Авроре Заловне за весть о монастыре.


                9
 

        Пришла весна, и сдача диплома была уже на носу. По взгляду Сергея Аня чувствовала, что он, как и она боится расстаться с ней после учёбы. Однажды Аня услышала, как он просит, уже поженившихся к тому времени Пашеньку и Эю, отвлечь Розу, чтобы он смог прошмыгнуть через входную дверь училища вслед за Аней и Варей.
   Эя, достав из сумки фотоаппарат, подвела Розу к гипсовой голове Нефертити и попросила её сделать похожее выражение на своём лице.
        -   Боюсь, что мне скоро самой снесут голову,-  тихо произнесла Роза, позируя у гипсовой головы.
    Между тем, Сергей догнал Аню и Варю у Метрополя, когда весьма импозантный иностранец в розовом костюме пытался назначить девушкам свидание:
        -    Меня зовут Энцо…итальяно…ресторан…магацин «Берёцка».
        -  Я думаю, вы всё поняли,- с улыбкой сказала его переводчица, обращаясь к девушкам,- И прежде чем принять решение, хорошенько подумайте.
        -  Это тоже он сказал? – засмеялась Аня, довольная, что Сергей видит, какого внимания она удостоилась.
    Варя хотела назначить итальянцу свидание, но Сергей схватил девушек за руки и, оттаскивая их от итальянца, в шутку сказал:
        -   Девчонки, вы чего здесь тормозите? В «Берёзке» уже очередь подходит! Валюту доставайте!
        -     Слушай, Шишкин, ты чего за нами увязался? – обратилась Варя к Сергею,- Мы из-за тебя никого сегодня не поймаем.
     Варя потянула Аню за собой, и та с нескрываемым удовольствием увидела по глазам
Сергея, что её уход ещё больше раззадорит его.
     На одном из последних уроков рисования из-за ширмы вышла обнаженная натурщица, молоденькая девочка розовощёкая и улыбчивая.
         -    Попробуйте передать грацию тела, лирическую интимность,- говорил Пахарьков, словно специально распаляя Сергея, который смотрел на Аню, не отрываясь,- Вспомните Немезиду у Карачи. Ах, как она смотрит за пазуху своей одежды, её нежный взгляд говорит о том, что она видит нечто сокровенное.
        -     Она просто смотрит подросли груди или нет,- шепнул Ане Морозов.
        -     Твои шутки для первокурсниц,- ответила Аня, думая при этом, поцелует её Сергей на рисунке или на живописи.
        -    Пойми, и Сергей, и Розка, и Огород – это же всё шизики! – продолжал Морозов,- Ты с ними в такой капкан попадёшь!
    Аня почти не слушала Морозова, а Сергей смотрел на неё, словно давая понять, что даже такая нимфа на подиуме не может отвлечь его от Ани.
    Урок живописи вместо заболевшей бабы Лены проводила преподавательница, которая по слухам увлекалась авангардизмом. Зачесав мужским жестом, то есть всей пятернёй, волосы на затылок, она произнесла:
       -     Искусство должно быть жизнеутверждающим!
       -     Сказала она за пять минут до смерти,- прошептала Варя Ане.
   Аня засмеялась и спряталась за мольберт. Пока авангардистка вставляла в мундштук папиросу, Аня увидела, что Сергей направился к ней за мольберт. Она сразу же перестала смеяться и сильно заволновалась. Он тихо подошёл сзади и поцеловал Аню в плечо через бретельку летней блузки. Аня не стала оглядываться и даже закрыла глаза, чтобы удержать охватившее её чувство.
      -    Так бы и съел тебя,- прошептал Сергей.
   В перерыв они пошли в шашлычную «Ласточка», чтобы отметить их второй поцелуй.
      -    Я что-то всё пою в последнее время,- сказал Сергей, когда они сидели за столиком,- Рисую – пою, домой еду – пою.
      -    Это потому что я пою, а ты меня чувствуешь.
      -   Я хочу произнести тост за твой поцелуй,- сказал Сергей, - Ведь, ты меня ещё ни разу не поцеловала.
   Аня пододвинула к себе стоящий на столике небольшой букет белой сирени и слегка прикоснулась к нему губами.
      -   Считай, что это я тебя поцеловала,- улыбнулась она, прячась за букет,- Ты чем-то похож на белую сирень.
      -   Сирень всегда расцветает к моему дню рожденья, но всё равно этот поцелуй не в счёт. Я так долго добивался тебя.
      -    Ты меня? – искренне удивилась Аня.
      -     Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел.
      -     Это тогда в коридоре перед экзаменами?
      -     Нет, я тебя видел ещё до этого на Сретенском бульваре. Ты шла с Варей и чему-то смеялась. Я шёл сзади и стал представлять, какая ты на лицо и, когда ты оглянулась, ты оказалась такой, какой я тебя представлял,- ответил Сергей и, приблизив своё лицо к Ане, прошептал,- Ну поцелуй.
      -     Не могу,- прошептала Аня, нежно проведя рукой по волосам Сергея.
      -     Ты боишься Огорода?
      -    Нет, я боюсь, что не сдам диплом. Я приду к тебе потом, когда всё закончится,- ответила Аня и, обратившись к подошедшей официантке, сказала,- Какие у вас красивые гранатовые бусы.
      -      У меня дома ещё лучше есть,- шепелявя ответила официантка.
      -      А вы не могли бы продать свои бусы? - спросил у неё Сергей.
    Когда официантка назвала цену, Аня засомневалась:
      -      Что-то дороговато.
      -      Это знак того, что мне дороговато придётся заплатить за любовь к тебе,- ответил Сергей и, когда официантка сняла бусы, он заплатил ей двадцать рублей.
   Выпускной вечер молодые реставраторы провели вместе с преподавателями всё в той же шашлычной «Ласточка». Когда все изрядно напились и стали целоваться друг с другом, Пахарьков, прижимая к себе Розу во время танца, уговаривал её попозировать ему. Взбешённый Огород стал выяснять с ним отношения, а Сергей, воспользовавшись ситуацией, увёл Аню на улицу. Время было не позднее, и они пошли гулять по Москве. Когда проходили мимо концертного зала Чайковского, пошёл сильный дождь, и они купили билеты на танцы народов мира. Концерт уже начался, когда они в сопровождении билетёрши направились в зал, дрожащий от оглушительной музыки и тяжёлого топота танцоров на сцене. Сергей остановил Аню в полутёмном промежутке между фойе и залом.
Тусклый свет от светильника превратился для Ани в туманное пятно, когда Сергей привлёк её к себе...
  Во время близости Аня пребывала в состоянии сладкого ужаса, боясь, что войдёт кто-то из зрителей или билетёрша. Звуки из зала воспринимались как буря, шум водопада, или удары грома.
    Когда билетёрша перед антрактом попыталась открыть дверь со стороны фойе, Сергей не пускал её, пока Аня приводила себя в порядок.
      -      Я сейчас милицию вызову,- пригрозила билетёрша, когда Сергей открыл дверь.
      -   Помилуйте, мамаша,- сказал ей Сергей,- мы так сладко целовались под звуки африканского бубна.
      -    Там не было африканцев! – воскликнула билетёрша.
      -     Но бубен точно был,- сказала Аня, прильнув к Сергею.



                10   


        По окончании училища Аню распределили в Новоспасский монастырь, где в дореволюционные времена находилась усыпальница бояр Романовых.  Когда там появилась Аня, по всей территории монастыря было развёрнуто строительство мебельной фабрики. В главном Спасо-Преображенском соборе, где собственно и предстояло работать Ане, располагался архив. Свою бригаду, членом которой был и Огород, она застала за варкой черепов. Их выкапывал работающий на строительстве экскаватор. За бутылку денатурата экскаваторщик отдавал черепа реставраторам, те приводили их в порядок, делали философскую надпись «memento more» и продавали любителям подобной атрибутики.
      -   Сохранность фресок плохая,- говорил Ане бригадир, поднимаясь с ней по лесам под самый купол собора,- Зимой несколько раз крышу срывало. Видишь, внизу стоит человек, одет как полярный лётчик? Это работник архива. Так что одевайся теплее. Ты будешь реставрировать «небеса»,- сказал бригадир и отвёл Ане участок облупившегося неба с ангелом, у которого сохранились одно крыло и щека на лике.
    Аня подошла к краю лесов, и посмотрела вниз, работник архива казался совсем крошечным.
      -    Бух! Страшно?! – услышала она за спиной знакомый голос.
  Это был Огород, явившийся из-за колоны со скальпелем в руках. 
      -    Объясни Ане, что к чему,- сказал ему бригадир,- а потом спускайтесь вниз, сходим пообедать в «Балчуг», отметим начало её трудовой деятельности.
      -    Сначала испытание на паршивость,- ответил Огород и, когда бригадир ушёл, стал раскачивать леса.
    Доски, на которых стояла Аня стали ходить под ней ходуном. Ведро с раствором, стоящее под фреской, загремело выплёскивая тягучую жидкость. Аня схватилась за металлический поручень лесов и стала про себя читать «Отче наш». Через пару минут Огород прекратил раскачку, подошёл к фреске и, мазнув кистью по расплескавшемуся на доске раствору, покрыл часть неба.
      -     Учись, коза! Вот так намажешь, потом подождёшь минут пять, грязь разбухнет, ты её скальпелем и сдирай. Но только не вместе с росписью, чувырла! - учил Огород, показывая движения скальпелем,- Потом залевкась, шлифони, муштабель под руку, чтоб пальцы не дрожали и тонируй. А главное, смотри не залети от Сергея! А то я тебя с лесов сброшу и скажу, что поскользнулась о раствор.
   Аня, крепко держась за поручень, крикнула:
       -    Товарищ бригадир! Мне уже всё объяснили! Можно спускаться?
       -    Не ори!  Реставраторы в подсобке, черепа варят. Когда вода в кастрюлях булькает, ничего не слышно. А теперь вали отсюда. Скажи бригадиру, что я в ресторан не пойду. Поняла, сучка, насчёт Сергея? - угрожающе спросил Огород, приближаясь к Ане.
  Вдруг он поскользнулся о раствор и при падении сбил ведро, которое, покатившись, слетело с лесов и с грохотом ударилось о металлический пол.  Из ведра выплеснулся раствор, обрызнувший часть архивных документов. Архивариусы потребовали от бригадира бесплатной реставрации этих документов.  Из-за случившегося эксцесса бригада в ресторан не пошла, а Аня, воспользовавшись ситуацией, отпросилась с работы и позвонила Сергею.
    С Сергеем, который устроился реставратором в усадьбу Останкино, Аня встречалась на Красной площади у Лобного места. Оттуда они обычно шли в какой-нибудь переулок и заворачивали в первый попавшийся подъезд.  В этот раз они устроились на лавочке в скверике у площади Ногина, и Сергей рассказывал, как он, надышавшись спиртовых паров под куполом церкви, нечаянно заснул.
      -    Мне привиделся Огород. Он разрезал скальпелем цветки пиона, а я ему кричал, что нельзя резать цветы.
      -    Тебе это приснилось оттого, что мы с тобой попали в разные бригады,- сказала Аня, нежно проводя рукой по волосам Сергея.
      -    Я обязательно напишу натюрморт с двумя пионами. Один из них буду я, а другой – ты.
      -    Как я люблю тебя, Серёженька! – с дрожью в голосе проговорила Аня.
  Чувства захлёстывали её, она прижалась к Сергею, чтобы и он ощутил тоже самое.
      -   У тебя внутри есть какая-то сумасшедшая штучка,- шептал Сергей, целуя Аню,- Когда ты влюбляешься, она сводит с ума других.
      -    Может сойти с ума не так уж плохо?  Давай, не пойдём сегодня в подъезд.       
      -    Хорошо, рай сегодня здесь, на этой лавочке…
   Иногда на Аню нападал страх за Сергея. Ей вдруг начинало казаться, что он упал с лесов или отравился ядовитыми парами. Она молилась и бежала к телефону, чтобы позвонить ему на работу. Дрожа все телом, она ждала, когда он спуститься с лесов и подойдёт наконец к трубке.
   Однажды у Лобного места Аня рядом с Сергеем увидела Розу. Когда Аня приблизилась, Сергей взглядом дал ей понять, что произошла непредвиденная ситуация и, протянув ей книгу, сказал, что там написано о творёном золоте. Аня поблагодарила, сделав вид, что у них с Сергеем якобы деловая встреча.  Роза, почувствовав неловкость, затараторила:
      - Мы сейчас идём к таким чудесным людям. Они все поэты, художники, но при этом верующие. Пойдём с нами.
      -  Нет,- отказалась Аня, -  Но я могу подарить вам помидор.
    Аня достала из сумки спелый овощ, который рассчитывала съесть в подъезде вместе с Сергеем, отдала его Розе и расстроенная ушла с Лобного места.
    Осенью у Розы умер отец, и у неё началось обострение какой-то нервной болезни. Её положили в больницу, где ситуация осложнилась ещё и тем, что Роза, в желании принять наркотики, прыгнула со второго этажа лечебницы, сильно повредив пятку на ноге. Огород взялся помогать медперсоналу ухаживать за ней и, к удивлению Ани, совершенно перестал препятствовать её связи с Сергеем.
  Аня смогла свободно приезжать к своему возлюбленному загород, где с этюдниками они ходили на Бисерово озеро, а в мастерской Аня позировала ему обнажённой. Как-то, лёжа на овечьей шкуре и попивая ярко-розовую настойку из брусники, Аня сказала, что Огород больше не третирует её и даже несколько поощряет их связь, на что Сергей промолчал и почему-то не обрадовался.
   Между тем, со второй половины дома донёсся голос соседа:
      -   Сука! Я поехал на рынок в Чухлинку.
      -   Это что нежный муж сообщает жене, куда он направляется? – засмеялась Аня.
      -  Он ездит куриные яйца продавать, они сейчас ругаться начнут. Пойдём в лес,- предложил Сергей и воскликнул,- Какое счастье, что мы художники. Я так люблю это слово – «художник».
   День был ясный, погода тихая, воздух – звоночек.  Под ярко-красным плющом сидели два кота – Граф и Лёша. Сергей открыл калитку, пропустил вперёд Аню, следом за которой прошмыгнули и коты. Лёша вскочил на аккуратно сложенные дрова и стал чесать когти, а Граф помчался вперёд к лесу, взметая за собой кленовые листья.
       -  Обязательно напишу Графа бегущим по осенним листьям,- сказал Сергей,- Его рыжая шерсть почти сливается с цветом листьев, и на картине будет непонятно, то ли это кот, то ли огромный лист.
  Золотая листва в лесу была пронизана солнцем отчего казалась медовой. Сергей разложил этюдник, а Аня легла на землю и стала смотреть на просинь между желтых листьев, на маленькие листочки, застрявшие на блестящих паутинках.
  Она сняла с шеи гранатовые чётки, которые она сделала из бус официантки и, подняв их
вверх, любовалась игрой света в таинственном сиянии тёмно-бордовых камней.
     - Серёженька, мы рядом, а я уже скучаю по тебе,- сказала Аня, встав с земли,- Давай жить вместе. Просто так, без замужества.
     -  Для этого должна захлопнуться хотя бы пара гробовых крышек,- ответил Сергей, работая над пейзажем.
     -    Ты имеешь в виду Розу и Огорода?
   Сергей не ответил, продолжая работать над этюдом.
     -   А ты меня поцелуешь за то, что ты пишешь такой чудный пейзаж? – спросила Аня, подойдя к этюднику,- Ручеёк преобразился в сияние среди травы. Только скорлупка с кучкой перьев какая-то грустная, словно из неё ушла чья-то жизнь.
   В этот момент послышалось мяуканье Графа, сидящего высоко на дереве. -   Серёжка, как мы его теперь достанем?
     -   Всё предусмотрено,- ответил Сергей и достал из кармана джинсов яблоко,- Граф обожает яблоки.
  Подойдя к дереву, он стал смачно и причмокивая хрустеть яблоком, а кот с волнением начал спускаться по стволу, явно опасаясь, что ему не достанется даже огрызка. Когда все трое возвращались домой, у перекрестка тропинок Сергей нашёл корягу, похожую на руку с указующим перстом в небо, будто в ней замерло грозной предупреждение.
      -   А кто я тебе? – спросила Аня у Сергея, когда они после брусничной настойки сидели на диване, над которым были наклеены старинные открытки с видами Монмартра.
      -   Ты - моя тайна. С тобой мне никакой Монмартр не нужен…
    Аня хотела остаться на ночь, но Сергей сказал, что он должен сменить вечером Огорода в больнице. Аня ехала в электричке и плакала, её угнетала мысль, что Сергей живёт с другой женщиной. Однако чувство, которое она испытывала к нему, всё превозмогало. Весь мир словно преобразился, и даже сейчас кусок ржавого железа, промелькнувшего за окном электрички показался ей произведением художника-авангардиста.
    Чтобы Аня не так переживала, Сергей подарил ей несколько своих работ, сказав, что они -  часть его самого. Особо ей был дорог натюрморт с двумя пионами, потому как один из них был Сергеем, а тот что поменьше – Аней. Пионы словно вырастали из серебряной чаши, похожей на церковный потир.  «Я горел в душе, когда писал эти цветы,- сказал Сергей Ане, когда дарил ей эту работу,- Это наш с тобой Святой Грааль от богемы».
  Аня развесила картины в маленькой комнате и когда тоска по Сергею была невыносимой, она ложилась на кровать и смотрела на его работы. Погружение было на столько глубоким, что она реально ощущала присутствие Сергея.  Ане стало казаться, что её чувства к Сергею какие-то особенные, не такие, как у всех, и эта мысль пугала её.
  На одном из общих собраний реставраторов Варя обратила внимание, что лицо Ани приобрело какое-то горькое выражение, а глаза ввалились и потускнели. Когда Варя спросила, в чём дело, Аня стала говорить о ничтожности своей жизни, что она обретает смысл только тогда, когда рядом Сергей. Варя предостерегла подругу, что при таком состоянии можно заболеть психически и предложила посетить кафе «Лира».  Там за бокалом шампанского Варя поведала, что у народного художника умерла жена и, что он хочет, чтобы Варя вышла за него замуж.
    -   Как же ты будешь жить со старпёром? - спросила Аня.
    -   Зато у него домработница есть.  А то с Толиком я чуть не очертенела от готовки.  Два часа тратила на готовку первого, один час на второе, и один час на третье. А ещё завтрак и ужин!
    -    Хорошо, что я так рано поняла, что я плохая хозяйка и плохая жена,- сказала Аня,- Больше я не попаду в такую кабалу.
    -     А Сергей, между прочим, нацелен и на семью, и на детей, - заметила Варя,- Только какой из него отец? Да никакой!  Будет, как и Толик, целыми днями рисовать и ревностно следить, чтобы ему никто не мешал.  Подделывает, переделывает пейзаж или совсем стирает, если неудачно. У него будет от этого плохое настроение, а ты должна его будешь развлекать. Один, два раза поразвлечёшь, а потом будешь скрываться. Мест много, где можно скрыться. Любовные отношения хороши только вначале. Но это начало очень короткое. Потом кто-то собирает чемодан,- высказала своё мнение Варя и, усмехнувшись, спросила,- А ты кстати, замечала или ощущала, что Сергей ест много чеснока?
     -    Нет,- усмехнулась Аня.
     -  Но это он сдерживался,- продолжила Варя. А теперь он думает, что ты к нему привыкла и будет есть не стесняясь.
    Аня рассмеялась, и ей вдруг захотелось нарисовать Сергея в комической форме. Придя домой, она изобразила Сергея и одного из его котов в виде викингов. Вместо меча и щита она вложила в руки Сергея кисть и палитру, а на голову кота надела шлем викинга.

 
   
               
                11
               

  Зимой бригаду реставраторов перевели из Новоспасского монастыря в отапливаемую трапезную Андроникова и посадили на реставрацию икон. В один из дней Аня сидела в трапезной и в задумчивости скребла скальпелем по поверхности иконы, снимая чёрный слой олифы. Члены её бригады халтурили в Патриархии, и Аня была одна.
     -     Вот сейчас откроется дверь, и войдёт Сергей, - мечтала она и за этими мыслями не заметила, как под растворителем разошлись старославянские буквы на иконе.
     -     Бригадир убьёт меня! – ужаснулась Аня, как вдруг дверь трапезной отворилась, и на пороге вместо Сергея появился другой парень.
     -    Меня зовут Гриша,- сказал он широко улыбаясь,- На втором этаже в архитектурной мастерской будут проводить косметический ремонт, и меня временно переселяют к вам.
     -   «Странно, какой чистый взгляд для молодого мужика»,- подумала Аня, с интересом взглянув на парня.
     -    У меня осталась икона от бабушки, я хочу её отреставрировать,- сказал Гриша, подойдя к Ане.
     -  Приносите свою икону, я её посмотрю,- ответила Аня, загораживая рукой повреждённые растворителем буквы,- Может, я её даже куплю.
     -      Продавать икону грех.
     -      А вы что, верующий?
     -      Не знаю,- ответил Гриша,- Я Бога ощущаю на природе.  Я люблю молиться в полях, в лесу. Весной я еду в Уссурийский край, жду не дождусь.
     -      Наверно поэтому у вас такие голубые глаза, как у уссурийского тигра.
     -      А хотите полюбоваться на карие глаза? Сегодня в «Иллюзионе» идёт итальянский фильм «Ромео и Джульетта.
   Аня хотела отказаться, но в этот момент позвонил Сергей и сообщил, что Розу выписывают из больницы, и он будет некоторое время занят. Повесив трубку, Аня согласилась пойти с Гришей в кино.
     -     Ну что, Ромео, понравилась тебе Джульетта? – спросила Аня у Гриши после кино.
     -   Они оба – сумасшедшие,- ответил Гриша,- И он, и она заболели. Не стоило так рисковать, жизнь отдавать.
     -      У них чувство, хотение такое, что они не могли справиться.
     -      Так и я говорю, что они больные, идиоты. Хотя сам фильм снят очень красиво,-   
сказал Гриша и, неуверенно взяв Аню за руку, предложил,- Приходи ко мне в гости. Я живу на двенадцатом этаже, у меня столько неба в окне. Я тебе такие слайды красивые покажу, сняты не хуже, чем у Дзефирелли.
   Аня пообещала когда-нибудь прийти, удивившись при этом, что ей чем-то понравился другой мужчина. Она даже несколько разочаровалась сама в себе: «Оказывается мне нельзя верить. Наверно, я просто устала от Сергея. Да и потом, что меня с ним ждёт?  Живописью его всю жизнь восхищаться и селёдку под винным соусом готовить? А на оба эти дела меня не хватит».
      -    Ну как твой лягушонок-путешественник? – спросил Сергей у Ани, когда зашёл к ней на работу,- Огород сказал мне: «Твоя фифа крутит с Гришкой».
      -    Да у меня с ним ничего нет,- стала оправдываться Аня.
      -     Я его видел. С таким хорошо в лес за грибами ходить. А вот и грибничок,- усмехнулся Сергей, когда в трапезную вошёл Гриша,- Желаю вам хорошо провести время,- пожелал Сергей и нарочита приветливо помахав рукой, вышел из трапезной.
   Аня, почувствовав, как сквозь неё прошла волна обиды, исходящая от Сергея, подумала:
      -   «Вот гад, как я его всё-таки чувствую».
    Потекли спокойные дни в Андрониковом монастыре. Сергей большую часть времени проводил с Розой и лишь раз в неделю приезжал на Лобное место, где они по-прежнему назначали с Аней свидания. Гришу перевели на прежнее место и, Аня постоянно смотрела в окно, не пробежит ли за ним Григорий. Она даже выработала последовательность действий при его появлении: «Вот он пробегает под окном, я быстро сажаю по две капли духов за ушко и делаю равнодушно-призрачное лицо».
   Однажды Аня всё же решилась приехать к нему в гости. Он жил у метро «Аэропорт» в небольшой комнатке, в коммуналке. После того, как они выпили чая с таёжным лимонником, Григорий предложил посмотреть слайды. За окном медленно падал снег, а огромная луна освящала чистую белую постель.  Гриша установил диапроектор так, что смотреть слайды лучше всего было с постели.
      -   Твои волосы пахнут рекой,- шептал Гриша, нежно целуя Аню, когда усаживал её на кровать.
      -    А у тебя глаза сейчас больше, чем обычно,- заметила Аня, слегка отстраняясь.
      -    Это потому что я еду в Уссурийский край,- ответил Гриша продолжая целовать её в шею,-  а там тоже всё больше, чем обычно. Полевые ромашки раза в три крупнее наших, а трава высоченная, густая, душистая, ляжешь на неё, как на пуховую перину.
    Когда Григорий стал заваливать Аню на кровать, раздался телефонный звонок. Телефон звонил до тех пор, пока Григорий не снял трубку.
      -   Это тебя,- сказал он Ане.
   Звонил Сергей. Он умолял Аню приехать и привезти лекарства для Розы.
      -    Но дело не только в этом. Прошу, уйди сейчас от лягушонка,- взволнованно говорил Сергей,- Так ты уйдёшь от него?
      -    Да,- неуверенно произнесла Аня, глядя на таинственный лунный свет, превративший простую постель в сказочное ложе.
   Аня сказала Грише, что приехали родственники и не могут войти в её квартиру.
      -   Не уходи. Хочешь я поставлю рок-оперу «Иисус Христос Супер Стар»,- стал уговаривать Аню Гриша,- Но только под неё нельзя танцевать.
      -       А я без танцев не могу,- пошутила Аня, направляясь к двери.
      -       Ну давай, станем под неё танцевать,- не сдавался Григорий, преграждая Ане путь.
      -      Я боюсь, каяться потом придётся,- ответила Аня.
    Когда на следующий день, накупив лекарств для Розы, она подходила к дому Сергея, то подумала: «Надо же раньше у меня руки и ноги дрожали при подходе к его крыльцу, а теперь не дрожат».
      На подоконнике рядом с тюбиками французских красок, которые Варя наворовала у народного художника для Сергея, Аня увидела целый ряд точно таких же лекарств, которые привезла она.
      -  Это Варя и сектанты понатащили,-  объяснил Сергей шепотом, чтобы лежащая в соседней комнате Роза не догадалась о присутствии Ани.
      -   Я их видела, когда шла с электрички,- ответила Аня.
  В этот момент из соседней комнаты послышался голос Розы:
      -   Кто там? Это сестра Тереза?
      -   Из Калькутты,- усмехнувшись, прошептала Аня.
      -   Это соседка! – крикнул Сергей.
      -  За луковицей,- тихо дополнила Аня и, выложив лекарства на подоконник, села на подиум и закурила сигарету.
   Молча выкурив половину, она встала, чтобы уйти. Сергей преградил ей путь, скинул с неё дублёнку и резко привлёк к себе. В этот момент Роза снова позвала Сергея.
      -    Подойди к ней,- прошептала Аня.
      -    Ничего не растает,- ответил Сергей с большей силой прижимая к себе Аню.
      -  Не жми меня так, мне больно, - попросила Аня, но видя, что натиск Сергея не ослабевает, задала глупый вопрос,- А если Роза войдёт и нас увидит, что она скажет?
      -    Она засмеётся и уйдёт,- ответил Сергей, стягивая с Ани одежду.
   В процессе любовной борьбы они оказались у самой двери, ведущей в комнату, где лежала Роза. Страх перед возможным её появлением усилил остроту и яркость переживания близости.
    Когда Аня приехала домой, она обнаружила, что потеряла гранатовые чётки.  Она в течении всего вечера названивала Сергею, но к телефону никто не подходил. Утром Сергей позвонил сам и сказал, что Роза отравилась снотворным и умерла.
      -    Я звоню из автомата, меня всю ночь в милиции продержали, всё расспрашивали что и как,- говорил Сергей дрожащим голосом.
      -    Роза это сделала из-за нас? – спросила Аня, охваченная страхом.
      -    Нет, она просто перебрала с наркотиками. Она их принимала из-за своей связи с Огородом.
      -   Что ты имеешь в виду?
      -   Они не родные, они сводные брат и сестра. В детстве они играли во взрослых, и Огород выбрал её, она его отпихнула, а он её за это в таз с холодной водой посадил. Сколько её помню, всегда у неё что-то болело,- в волнении говорил Сергей,- Короче, он был ей первым мужчиной. Их родители – железнодорожники, много колесили по стране. Когда они заметили, было поздно. На Огорода никакие уговоры не подействовали.  Отец Розы пообещал ей купить полдома, если она выйдет замуж за нормального парня. Огород предложил мне жениться на Розе фиктивно.  Я никогда не жил с Розой, Огород не терпел, чтобы к ней кто-либо прикасался.  А теперь, когда отец Розы умер, Огород развёлся со своей женой и теперь сам хочет жениться на Розе. Хотя клялся, что никогда не будет претендовать на дом и мастерскую, честное слово давал.
      -    Честное психическое? – усмехнулась Аня и спросила,- Я у тебя вчера чётки посеяла, ты их нашёл?
      -     Они валялись на полу около двери на кухню. Я думал, ты их взяла.
      -     Кошмар! Наверно кто-то был на кухне и подобрал их,- предположила Аня.
      -    Огород приходил и хуже мента всё у меня расспрашивал, но про чётки ничего не сказал.  Потом стал книги с полки сбрасывать, сказал, что это он их для Розы покупал. Связывает их верёвкой, а руки дрожат.
       -     Да при чём здесь всё это?! – перебила Сергея Аня,- Если Огороду кто-то покажет чётки, будет понятно, что я была у тебя. Ещё подумает, что это мы с тобой Розу отравили.
      -      Может они куда закатились, я поищу,- пообещал Сергей,- Весной я наверно уеду в Коктебель. Варя через своего мужа обещала мне путёвку сделать.
      -     Мне приехать на похороны? – спросила Аня.
      -     Твоё присутствие мне поможет.
   Повесив трубку, Аня решила не ехать на похороны, но тут позвонил Огород и сказал срывающимся голосом:
      -     Розочка и в живописи, и в поэзии Сергея просветила. Ты, сучка, его готовенького получила. Ты бы ей хоть цветочки принесла. А если нет, то я тебя на её могилу приволоку и носом ткну.
    Когда в день похорон Аня подошла к дому Сергея, то первым делом она хотела засвидетельствовать свое присутствие Огороду. Но ни его, ни Сергея среди собравшихся не было видно. Она заметила Толика и хиппи с «Цветочками Святого Франциска». Оба они стояли в окружении молодёжи по всей видимости принадлежащей к религиозной общине. Увидев соседа Сергея, кормящего куриными костями Графа и Лёшу, она подошла к нему и спросила о местонахождении Огорода.
      -     Так его же в дурку увезли,- ответил сосед,- Он так по Розе убивался, что разделся до трусов и по снегу с ножом за Сергеем побежал.
      -       Что с Сергеем? – похолодев от страха, спросила Аня.
      -       Всё путём. Огорода сектанты скрутили, а мы чумавоз вызвали.
   Аня не стала входить в дом. Наспех перекрестившись у крыльца, она положила цветы на ступеньки и поспешила к электричке. По дороге она встретила Варю и Сергея, несущих букеты цветов. Аня сказала Сергею короткое «держись», собираясь идти дальше.
      -       А я думал, ты мне друг,- сказал Сергей.
      -      Я не могу здесь быть, я не такая сильная как ты,- ответила Аня и спросила,- Ты нашёл мои чётки?
     Сергей отрицательно покачал головой, и Аня продолжила путь на станцию. Когда она ехала в электричке, то оправдывала себя:
      - «У меня с Сергеем началось какое-то противостояние. Я всё делаю для него неохотно, с каким-то особым препятствием в душе.  У меня происходит утечка сил.  Мне не хочется тратить силы на бесполезные для меня вещи».
   Приехав на Курский вокзал, Аня не пошла домой, а позвонила Грише.   В эту зимнюю ночь ей страшно было остаться одной.
      -      Мне нравятся все твои штучки,- говорила она Грише, когда лежала с ним в постели после интимной близости,- Знаешь, а ты телесными очертаниями и вправду похож на лягушонка.
      -     А разве у лягушат бывают волосы на груди, как у меня,- шутливо спросил Гриша.
      -    Этот шерстяной начёс – результат перекосов в самопознании,-  засмеялась Аня и, нежно целуя Гришу в золотой пушок на его груди, подумала,- «Всё-таки постель – великое изобретение человечества. Мои страхи почти улетучились».
     Однако, когда она приехала домой, ей снова стало не по себе.
     -    Удовольствие не перечёркивает страх,- сделала вывод Аня, когда зазвонил телефон.
    В трубке она услышала гнусавый женский голосок:
     -     Розку в гроб вогнала, блудница! Анафема! Анафема! Анафема!
   


               
                12



         Весной Сергей уехал в Коктебель, Григорий в Уссурийский край, а бригаду реставраторов снова перевели в Новоспасский монастырь. Как-то Аня сидела в подсобке и пока реставраторы варили свежевырытые черепа, читала письмо от Сергея. Оно начиналось словами из стихотворения: «Любовь моя – цвет зелёный»! Но в целом письмо было пессимистичным. Сергей жаловался, что для написания этюдов ещё холодно, а общаться не с кем, кругом кривое убожество и спинальные больные.
    Аня решила подбодрить своего возлюбленного и написать ему что-нибудь весёленькое.
        «Привет мой Серенький в яблочко! – начала она своё письмо,- Вот сижу я на подоконнике ногами на улицу, а к ноге у меня привязан череп».
  Добавив в текст массу подобной чепухи, Аня стала собираться домой. Когда она уже выходила из храма, то в дверях столкнулась с белокурым юношей лет восемнадцати. Он улыбнулся Ане так, будто они были давно знакомы. Аня машинально оглянулась ему вслед. Юноша снова улыбнулся, ещё больше растянув в улыбке губы и вытянул шею от удовольствия. Ане сказали, что зовут его Лёша, что он пришёл работать в архив сразу после школы.
   Днём позже Аня реставрировала одну из фресок на нижнем ярусе и вдруг услышала за своей спиной:
     -      У вас руки такие же тонкие и красивые, как на изображении ангелов.
    Это был улыбчивый юноша. Он и сейчас улыбался не переставая. Лёша старался не улыбаться, пытаясь удержать губы трубочкой, но они не слушались и снова растягивались в улыбке. Аня отложила в сторону скальпель и достала из кармана спецодежды конфеты.
     -     Сиротка, на конфетку! – сказала она, протягивая одну юноше.
     -     Спасибо, но я не люблю сладкого. Я люблю кислое и горькое. Мне нравиться жевать рябину, зёрна кофе,- ответил Лёша и спросил,- А кто вам сказал, что я сирота?
     -     Никто. Я просто так сказала, в каком-то фильме слышала.
     -     Я живу с бабушкой и у меня действительно нет ни отца, ни матери.
  Ане очень захотелось погладить Лёшу по голове, и он, почувствовав это, подался вперёд, подставив голову, покрытую мягкими белёсыми волосами. Когда он приблизился, Аня разглядела на кончике его точёного носика пушок, который высвечивался под солнечным лучиком, падающим из тусклого окна церкви. Рука Ани сама потянулась к голове Лёши, и она нежно погладила его.
      -    А у тебя есть девушка? – спросила она его.
      -    Может, уже и есть,- взглянув на Аню, ответил Лёша,- Моя первая девушка работала в зоопарке, ухаживала за пони. Я к ней бегал, когда школу прогуливал, на пони катался. Она звала меня Лисёнок. А ещё у меня негритянка была.  Я только один раз переспал с ней, чтобы потрогать её волосы. Я думал они жёсткие, а они оказались очень мягкие.
   После этого разговора у Ани возникла потребность видеть Лисёнка каждый день. Письма, приходившие от Сергея не радовали её, тем более он сильно упрекал Аню за её письмо:
  «Я читал и ждал, где написано о любви, о том, что ты скучаешь, а ты всё про погремушки».
   Аня читала эти упрёки, а в её сознании вырисовывалась улыбчивая физиономия Лёши. Как-то дома, лёжа на диване, она пребывала в благостном состоянии и, закрыв глаза, созерцала лучезарную улыбку Лёши. Тёплый свет разливался в её душе и теле. Вдруг зазвонил телефон, и Аня снова услышала троекратную анафему.
    -     Ах, не до анафемы мне сейчас,- ответила Аня, пребывая в сладостном томлении.
   На другом конце трубки образовалось гробовое молчание. Трубку повесили.
   Однажды в алтарной части собора шло соревнование по настольному теннису между реставраторами и работниками архива. Во время игры с Аней Лёша произнёс счёт: восемь – четыре. И тут же спросил у Ани слово невзначай:
        -    Вы наверно живёте в квартире номер четыре?
        -    Может, ты ещё и номер дома скажешь? – спросила Аня, удивившись, как он узнал.   
        -    Нет номер дома в этой игре ещё не выпадал,- ответил Лёша и после игры сознался, что после работы следил за Аней и узнал, где она живёт.
   В день получки бригада реставраторов отправилась по Есенинским местам, то есть по московским пивным и ресторанам. Аня переодевалась в подсобке и не успела она подумать о Лёше, как он туда и вошёл.
        -    Очень хотелось увидеть вас, я целый день был в хранилище и вас не видел.
        -   А что, это обязательно? – спросила Аня и почувствовала, что сейчас Лёша её поцелует.
   Его щёки пылали, глаза блестели, а губы на этот раз не улыбались. Он приблизился вплотную к Ане и нежно поцеловал её в губы.
        -     Пойдём в кинотеатр «Повторного фильма», там народа мало,- прошептал он, дыша молоком и сигаретами.
  Сидя на последнем ряду во время демонстрации фильма Лёша не сводил с Ани глаз.
         -      Ты куда смотришь? - спросила она.
         -       Я просто жду, когда настоящее кино начнётся, ответил Лёша, взяв Аню за руку.
  Аня повернула к нему лицо. Поцелуи были такими жаркими, что Ане стало ясно -  близость с Лисёнком неминуема.
  Ещё в то время, когда Аня разводилась со своим мужем, её родители решили купить ей однокомнатную кооперативную квартиру, чтобы она могла устраивать свою жизнь.  Отец перешёл на высокооплачиваемую должность, но вскоре заболел и слёг в больницу. Мать Ани и бабушка, сменяя друг друга целые дни проводили у него в палате. Однажды, когда в квартире была только бабушка, Аня пригласила Лёшу, поесть кабачков. Лёша надел фартук и стал помогать их жарить.
        -      Успеем поцеловаться? – спрашивал он, когда бабушка выходила из кухни.
   Он быстро целовал Аню и так же быстро отходил, когда бабушка возвращалась.
        -     Мальчик-то так и льнёт к тебе, Анюта,- сказала бабушка, когда Лёша вышел из кухни,- Только уж больно молод для тебя.
   После кабачков, уединившись в маленькой комнате, Лёша и Аня пододвинули к двери стол, чтобы бабушка не могла войти.
        -      Я думаю,- говорил Лёша, нежно целуя Аню,- что между людьми самое большее что должно быть – это поцелуи.
        -      «Мальчик волнуется, надо помочь»,- подумала Аня.
        -        Ты такие «места» знаешь,- шептал Лёша, - Мне это ещё не снилось…
   Незадолго до возвращения Сергея из Коктебели, Аня получила ордер на квартиру и пригласила Лёшу на новоселье. В ещё не обставленной квартире, на полу лежала вывернутая наизнанку дублёнка, рядом стояла бутылка «Шампанского» и в миске немного фруктов. Лёша пришёл с шикарным букетом цветов и, протянув их Ане, сказал:
        -       Я тебе дарю своё хорошее настроение и эти цветы. Правда, в этом букете всего несколько цветочков моих, а остальные мне подарили две женщины в метро. Они сказали: «Молодой человек, спасибо вам, что вы такой юный и славный. Подарите этот букет своей девушке». Они были пьяны.
  Когда Лёша и Аня, сидя на дублёнке, пили Шампанское, он заметил на коленке у Ани маленькую родинку малинового цвета.
       -      Смотри, цветочек. Давай ещё поищем цветочки,- сказал он, приступая к активным действиям.
    Через несколько дней Аня приобрела небольшой мебельный гарнитур в стиле модерн и пригласила Лёшу, чтобы написать его портрет. Она посадила Лёшу в пушистое жёлтое кресло и сказала:
       -      Положи ногу на ногу и не напрягайся так сильно. Может, выпьешь вина?
       -      Я и так, как будто выпил,- ответил Лёша, борясь с непривычным волнением.
       -      У тебя так сильно блестят глаза, как будто в них слёзы или кусочки льда, хотя ты и улыбаешься,- сказала Аня, выдавливая краски на палитру,- Перестань улыбаться, а то на портрете это будет не очень хорошо выглядеть.
       -      Я всегда улыбаюсь, когда волнуюсь,- ответил Лёша.
   Аня сделала портрет за один сеанс, нюансы можно было дописать потом.
       -     У меня такой вид,- сказал Лёша, глядя на своё изображение,- что я вот-вот выпрыгну из картины прямо к тебе.
    Когда Лёша собрался уходить, он надел куртку и, по-детски вытянув шею, сказал:
       -      Если хочешь, застегни мне верхнюю пуговичку на куртке, а то мне неудобно.
    Наклонившись, Аня приблизилась к неудобной пуговичке, а Лёша поцеловав её в щёку, спросил:
       -      А ты подаришь мне мой портрет?
       -      Нет,- ответила Аня,- Он мне самой нравится.
       -     Тогда я останусь у тебя на ночь, натурщику надо платить. Так что не застёгивай мне пуговицу,- сказал Леша, втянув свою шею в воротник так, чтобы нельзя было достать до пуговицы.
       -     Лисёнок, ты должен идти. Мне завтра рано вставать на работу, - сказала Аня и чмокнула Лёшу в щёку.
       -      Тогда и вторую щёку поцелуй, а то она обидится.
   Аня потянулась к другой щеке, но Лёша её опередил и крепко поцеловал в губы, после чего они оказались в постели.
   С этого дня Лёша стал бывать у Ани почти каждый день. Когда она ждала его и смотрела в окно в то место двора, где он должен был промелькнуть, её сердце замирало при виде спешащего к ней Лисёнка. Белые джинсы на его длинных ногах сводили её просто с ума.
       -     А ты всех женщин чувствуешь как меня? – спросила его как-то Аня.
       -   А разве есть другие женщины? – удивился Лёша,- Хотя есть одна. Надо бы ей позвонить, чтобы не волновалась – это моя бабушка.
    Аня тоже прислонилась к трубке, чтобы услышать голос Лёшиной бабушки:
       -    Внучок, где ты есть? Ведь дождь на дворе.
       -    «Домой не жди. Всю неделю пойдут дожди»,- ответил Лёша.
   Ане так нравилась близость с Лёшей, что она сама иногда будила его среди ночи.
       -    Зачем? – спрашивал он сквозь сон.
       -    Если бы ты видел себя сейчас, ты бы не спрашивал, зачем,- шептала она ему на ушко.
   Утром Лисёнок спрашивал, было ли что между ними или ему приснилось, но Аня видела по его глазам, что он всё прекрасно помнит. Иногда Лёша занимал у Ани в долг, говоря просто: «Анюта, пошли рублишко». Отдавать он забывал, но если он брал более крупную сумму, то Аня сама спрашивала с него долг.
       -    Но как же?! Я же тебе в лифчик положил,- говорил Лёша, пытаясь изобразить честный взгляд,- Наверно, вывалились. Вот досада!
    Аня не сердилась на Лёшу, и все его маленькие хитрости забавляли её и умиляли.
    Вскоре их любовная идиллия была омрачена смертью отца Ани. Накануне ночью ей приснился сон. Кто-то кричал: «Христос идёт»! Аня забралась под стол и увидела только ноги проходящего мимо Христа в старинных сандалиях. Следом за ним какие-то люди волокли тело её отца.
   Днём, подойдя к больничной палате, Аня услышала, как бабушка спрашивала отца:
      -     За что тебе всё это? Ведь тебе только сорок шесть лет?!
      -    Я знаю, за что,- слабеющим голосом ответил отец,- За то, что я побоялся стать священником, испугался, что меня расстреляют, как деда…
   Вдруг стало очень тихо. Аня подошла к отцу и увидела, как на его лице замерло удивление, словно он чему-то изумился при переходе в иной мир.
    Когда отца хоронили, Аня наглоталась наркотиков, которые отцу выписывали от боли и потому не шла, а словно плыла за гробом. Бабушку утешала словами из Библия, что «Бог кого любит, того и наказывает».
     -      Лучше бы Он меня не любил,- отвечала бабушка.
     -      Какая Аня жестокая,- говорили соседки во время похорон,- Слезинки не проронила.
     -      «Какие слёзы?! – думала Аня,- Ведь завтра свидание с Лёшей».
   На следующий день она поинтересовалась у Лёши, что он делал, пока они не виделись.
     -     Тут у одной девушки по имени Аня умер отец. Я его хоронил,- ответил Лёша,- Ты меня просто не видела, я плёлся сзади, чтобы не смущать тебя.
   Все последующие дни Лёша постоянно был с Аней. Иногда он приходил пьяненький и рассказывал ей о своей нелёгкой судьбе.
      -      Мы жили очень тесно. Мне приходилось спать в одной постели с матерью. Однажды мне приснилась девушка, и я впервые почувствовал влечение. Я сквозь сон говорю: «Ну давай, давай»! Мать разбудила меня и говорит: «А мальчик-то вырос». Мы с ней посмеялись, но после этого она сдала меня в детдом.
      -     А что потом стало с твоей матерью?
      -     Она много пила, а потом умерла. Когда её хоронили, я вдруг понял, что она никому не нужна и, когда опускали гроб, я дико закричал. Просто кричал, без слёз.
   Аня почувствовала прилив нежности, она обняла Лисёнка и поцеловала его в темечко почти по-матерински.
   Как-то Аня отправилась к своей бабушке помочь ей по хозяйству, потому как мать Ани после похорон уехала в дом отдыха. Аня прихватила с собой портрет Лёши, чтобы между делом дописать его. Убравшись немного в квартире и поработав над портретом, Аня отправилась в магазин за продуктами. Когда она вернулась, бабушка протянув ей записку от Сергея, сказала:
     -    Он спешил и пробыл всего минут десять, всё у портрета Лёшкиного стоял.
   В записке Сергей назначал Ане свидание у «Идола», что означало у памятника Карла Маркса у Большого театра.
  «Похоже, много чего произошло за полтора месяца моего отсутствия, поэтому мне захотелось сменить Лобное место на Идола,- писал Сергей,- А мальчик на портрете со слёзным блеском в глазах, получился совсем не плохо. Он весь дрожит в улыбке».
      -    «Дёрнуло меня, принести этот портрет сюда»,- подумала Аня, скомкав записку.
   Она прилегла отдохнуть, заснула и сильно опоздала на свидание. Когда она пришла, то по глазам Сергея поняла, как он соскучился, в его взгляде появилась и глубина, и печаль. Они пошли в кинотеатр «Метрополь» на старый фильм «Монпарнас 19» о художнике Модильяни. Кино смотрели молча и, когда в конце Модильяни, упав на тротуар, умирает, у Сергея на глазах заблестели слёзы.
       -     Ну вот, теперь у тебя есть ещё один мальчик со слёзным блеском в глазах,- сказал он, усмехнувшись и дополнил,- Тебя обязательно порисовал бы Модильяни. Голубые глаза родины, в которые хочется то ли плюнуть, то ли поцеловать.


                13


      У Ани приближался день рожденья, и она решила пригласить на него Сергея, Лёшу и вернувшегося из тайги Гришу. Она надеялась, что всё разрешиться само собой, и с ней останется только Лёша. Чтобы поберечь свои нервы в случае разборки, она позвонила Коричневому и попросила продать ей наркотиков. Перед приёмом гостей она приняла несколько таблеток и сделала на лице боевой макияж.
    Сергей преподнёс ей в подарок в стиле модерн – серебряная проволока в виде лабиринта охватывала тёмно-бордовый гранат.  Лёша подарил флакончик дешёвых духов и собственное стихотворение, написанное на бумаге жёлтым карандашом.   Аня поднесла листок к люстре и едва разобрала первую фразу: 

                У тебя очень мягкие губы,
                Нос прямой, голубые глаза,
                Ты сказала, кого-то ты любишь,
                Может этот мальчишка я?

   Гриша вызвал у Ани бурю восторга, подарив ей цинковой ведро, полное шоколадных конфет, прикрытых сверху ветками таёжного лимонника. Когда подняли бокалы и выпили за здоровье именинницы, Лёша свой осушенный бокал специально выронил, но тот, ударившись о мягкий коврик, не разбился.
         -     Это хорошо,- сказал Лёша,- Я загадал желание на сегодня, теперь оно сбудется.
         -     Ты наверно самый красивый мальчик в классе? – спросил Сергей у Лёши,- А тётя Аня заплатила тебе за позирование?
  В ответ Лёша молча закурил сигарету и улыбнулся.
         -     Вот говорят «с лица воды не пить», а ведь пьют, да ещё как!  - не унимался Сергей,- Правда Аня?
         -    Выпить я всегда согласна,- отшутилась Аня и попросила Гришу налить вина.
   Путешественник, чувствуя общую неловкость, разлил вино по бокалам и попросил Аню поставить на магнитофон какую-нибудь цыганскую мелодию.  Аня достала кассету с русскими эмигрантами и завела цыганские наигрыши. Гриша сразу же пустился в пляс, да так здорово, что все с удовольствием наблюдали за его залихватскими движениями.
    Пошлёпав себя ладонями по груди и ногам, он вытянул из кресла Аню, приглашая сплясать вместе с ним. Аня, как могла начала подтанцовывать, даже попыталась исполнить «холодец» - это когда цыганки трясут плечами, звеня монистом.
         -     Вид отличный, особенно сзади,- усмехнулся Сергей, Глядя на Аню,- У тебя Анька вместо плечей трясётся попа.
   Когда цыганскую мелодию сменила роковая композиция в исполнении «Лед Зепелинг», Гриша словно ошалел. Он обнажился до пояса и стал носится по квартире, размахивая руками, как крыльями.
         -    О! Хороший вентилятор! - подтрунивал над ним Сергей.
   Аня стояла, прижавшись к стене, наблюдая за танцевальным экстазом путешественника. Когда зазвучала медленная композиция, Гриша снова пригласил Аню на танец. В процессе танца они приблизились к столу, и Аня услышала слова Сергея, обращённые к Лёше:
         -    Я всех её «ёлочников» видел. Так что перед тобой Лёха, она, как генерал с лампасами. Я знаю, как она может посмотреть, прищурив глазки, портретик написать. А вообще она на ходу всем даёт.
   Между тем, Гриша сказал, что ему пора уходить. Когда он одевался в коридоре, то напомнил Ане про лунную постель, пожалев, что их чувства так и остались нераскрывшимся бутоном.
   После Гриши в коридор вышел Лёша и громко сказал, что он тоже уходит, шепнув при этом Ане, что он вернётся, как только уйдёт Сергей.
        -    Я тоже пойду,- сказал Сергей и усмехнувшись, обратился к Ане,- Не думал я, что ты такая интриганка.
   Оставшись одна, Аня быстренько приняла душ и, надев халатик, села на диван в ожидании Лёши. Когда он вернулся и отправился в ванну, Аня подошла к окну, чтобы задёрнуть занавеску и тут к своему ужасу она увидела Сергея, который ходил по двору с палкой, как с посохом.
        -    Там Сергей с дубиной,- чуть заикаясь сказала она Лёше, когда тот вышел из ванной.
   Лёша налил Ане вина, чтобы она успокоилась и, когда она выпила, увлёк к постели. От страха Аня не получила никакого удовольствия и, когда раздался звонок в дверь, она вскочила, как солдат по тревоге. Выйдя в коридор, она со страху надела куртку на голое тело.
        -     Открой,- сказал Лёша,- Пусть он всё узнает.
        -     Но он же с палкой,- воскликнула Аня, застёгивая молнию на куртке,- Вдруг он меня по голове ударит.
        -     А ты ведро цинковое на голову одень,- рассмеявшись, посоветовал Лёша,- прямо с конфетами одень. Если Серёга ударит, звону будет меньше. 
        -     А может он тебя будет бить,- сказала Аня, вздрагивая от настойчивых звонков в дверь.
        -      Сейчас выясним,- ответил Лёша и впустил Сергея в квартиру.
        -      Ну что, вы уже всё успели сделать? – спросил Сергей и, прислонив палку к стене, прошёл в комнату,-  Можно и мне к вам присоединиться?   
   Он стал раздеваться, бросая одежду прямо на пол.
        -     Я душ принимать не буду, я сегодня и так два раза мылся,- сказал Сергей и обратился к Ане,- Ну ты что рот разинула? Снимай доспехи и снова давай «у койку».
   Когда парни легли на кровать, Аня сняла куртку и улеглась между Сергеем и Лёшей.
        -      Ну что, Лёха?! Давай делить тёлку,- сказал Сергей, проведя пальцем посередине лба Ани и далее до низа живота,- Ближайшая половина моя, а другая твоя.
        -      Придурки! – возмутилась Аня, придя в себя от посетившего её страха.
  Она стала перелезать через Лёшу, стараясь попасть на край кровати.
        -     Переход Анютки через Альпы,- засмеялся Сергей, заваливая Аню обратно,- Что Анка, боишься сразу с двумя?
        -      Мы в интернате играли в «ля мур де труа»,- оживился Лёша,- Я знаю, что и как.
        -      Мы не в интернате,- сказал Сергей и спихнул Лёшу на пол,- Иди на кухню, покури.
   Когда Сергей и Аня остались одни, он спросил у неё:
        -      Неужели тебе меня мало?
        -     В Лёшеньке есть что-то трогательное, детское. У меня к нему почти материнское отношение.
        -      Во всех проститутках и мужских, и женских есть что-то непосредственное,- сказал Сергей и, повернувшись к стене, с презрением проговорил,- Я буду спать, ты мне неприятна.
    Утром, когда все трое пили кофе на кухне, Аня сказала:
        -     Я обоих вас люблю. Тебя Серёженька, за гениальную живопись, а тебя Лёша, просто за любовь.
        -      Просто за любовь это выше, чем за живопись,-  заметил Сергей и, не допив кофе, быстро собрался и ушёл.
  Дня через два он позвонил Ане и не поздоровавшись, сразу спросил:
        -     Это проститутка?
        -     Серёжа, ну зачем ты так?
    Не отвечая на вопрос, Сергей сказал, что ему срочно понадобились его картины, находящиеся у Ани, что некий швед хочет купить несколько его работ.
        -     Завтра я за ними приеду,- произнёс Сергей безапелляционным тоном.
   Как только он повесил трубку, Аня сразу засуетилась, ей так не хотелось расставаться со своими любимыми «Пионами». Она решила сделать с них копию.  Аня достала с антресолей натюрморт с ананасами, который подходил по размеру и стала его записывать. Лихорадочно нанося краску, она старалась подражать манере письма Сергея, но от волнения у неё ничего не получалось. Тогда она замазала холст темперными белилами и через кальку перевела контуры «Пионов», после чего тщательно подбирая нужный колер, стала делать копию. К счастью холст был невелик и к трём часам ночи копия была готова.
Аня довольная тем, что теперь ей не страшны никакие шведы, заснула.
 Сергей пришёл один и стал молча снимать со стен свои работы. Когда его рука потянулась к «Пионам», он взглянул на Аню, но она, куря сигарету, безучастно смотрела в окно.
        -       Когда-то моя живопись казалась тебе чуть ли не божественной,- сказал он и, не
услышав ответа, стал перевязывать картины верёвкой.
    Поставив их в коридоре, Сергей вернулся в комнату и сказал:
        -      Тхамана тоже обманывала Гогена, и я бы мог простить тебя, как он прощал её, но ты не просишь прощения.
        -       Мне кажется, если все таитянки мира поцелуют тебя в фаллос, ты всё равно меня не простишь,- усмехнувшись, ответила Аня.
        -      Ты всё пытаешься обратить в шутку, но сейчас не тот случай. Я бы ещё понял, если бы ты нашла какого-нибудь длинноного американца, но тебе простой мальчишка вскружил голову, который направо и налево спекулирует своей улыбочкой. У него девчонок будет, как грязи, и ты ничего с этим не поделаешь. Он как пьяница, который всегда найдёт способ напиться. Хоть окружи его со всех сторон охраной, а он, смотришь, уже стоит посреди них пьяный и улыбается. На твоём дне рожденья, пока ты выделывалась с Гришкой, мы с Лёхой решили тебя прищучить. Он хотел доказать мне, что ты выберешь его. Когда я после всего этого кошмара, приехал к себе домой, я сел на диван и стал смотреть в окно. Я думал, что ты вот-вот приедешь и всё объяснишь.
   Аня закурила вторую сигарету и продолжила смотреть в окно.
      -     Я бы на твоём месте сгорел со стыда, а ты ничего, покуриваешь. Я простаивал с тобой в подъездах, расплёскивая драгоценное время, ходил на дурацкие фильмы. Я горел от желания работать, писать картины, но всё же выбирал тебя. Твои желания всегда были моими мучениями.
      -     Упрёк за упрёком, упрёк за упрёком,- усмехнувшись, повторила Аня.
      -     Ты легкомысленная, причём у тебя жестокое легкомыслие, на тебя совершенно нельзя положиться, и ты очень легко забываешься,- сказал Сергей и, немного помолчав, дополнил,-    Я не всё тебе рассказал о смерти Розы.
      -      Не нужно мне ничего рассказывать,- встрепенулась Аня,- Я не хочу знать.
      -      Дело в том, что те таблетки,- продолжил Сергей и, запнувшись, тяжело вздохнул.
      -      Неужели ты отравил её?
      -      Не совсем.  После того, как ты ушла, Роза попросила дать ей витаминов. У ней был очень плохой аппетит, и она принимала витамины. Я подал ей баночку, она выпила несколько штук, а когда я ставил баночку обратно, я понял, что она выпила сильное снотворное.  У неё организм был настолько ослаблен, что она впала в коматозное состояние.  Но я не стал вызывать скорую помощь. Теперь ты знаешь всё.
      -    Не переживай.  Всё это больше похоже на несчастный случай,- попыталась успокоить Аня Сергея,- Главное, чтобы Огород не узнал, что я у тебя была в тот день.  Ведь, кто-то нас видел.
    
   
               
                14
 
      Летом Лёша поступил в институт на вечернее отделение и перешёл из Новоспасского монастыря на работу сторожем в зоологический музей. Некоторое время он не звонил Ане, и она решила позвонить ему сама. Она набрала номер и, когда услышала его голос, то не стала ничего говорить. Лёша, помедлив немного, сказал:
       -      Не молчите. Скажите просто, что вас зовут Лена.
       -      Какая ещё Лена?! – возмутилась Аня.
       -      Ой, это ты,- с неловкостью в голосе сказал Лёша,- А я тут в музее познакомился с одной художницей-авангардисткой. Она наброски с чучел делала. Она очень скромная, вот я и подумал, что это она позвонила и молчит,- оправдывался Лёша,- Ей уже за тридцать, она замужем. Лена очень хороший художник, твоя подруга Варя со своим мужем купили у неё несколько работ для коллекции.
    Аня тут же позвонила Варе и спросила её мнение об авангардистке.
       -      Я её про себя назвала «умирающей художницей»,- ответила Варя,- Есть в ней какая-то безысходность. Да ты её должна помнить. Вместо бабы Лены она провела у нас последний урок живописи.  Она сильно пьёт, но несмотря на это твой плутоватый ангелочек Лёшенька имеет на неё виды. У Лены прекрасная квартира в центре, дача в Софрино и она довольно известна в среде московских графиков.
   Как-то находясь у Лёши в его коммунальной комнатушке, Аня лежала с ним на узенькой кроватке и донимала вопросами о его новой знакомой.
       -     Успокойся Нюточка,- ласково отвечал Лёша,- У Лены прекрасный муж, актёр. И вообще, пообещай мне, что мы с тобой осенью поженимся.
       -       Это ещё зачем?! – удивилась Аня.
   В этот момент раздался телефонный звонок. На другом конце провода была авангардистка. Лёша, продолжая лежать на кровати рядом с Аней, стал обсуждать с Леной какие-то проблемы, касающиеся жилья. Иногда Лёша невпопад вздыхал, когда Аня его ласкала.
       -       Это птица за окном напугала,- объяснял он Лене свои вздохи. 
    Однажды утром, находясь у Ани в квартире, Лёша сказал, что сильно проголодался. В холодильнике почти ничего не оказалось. Аня оделась и побежала в ближайший продмаг. Когда она возвращалась, ей навстречу по лестнице сбегал Лисёнок. Он сказал, что ему срочно нужно в институт и, вытащив у Ани из сумки несколько сосисок, помчался к подъездной двери. Войдя в квартиру, Аня сразу же поняла по приоткрытым створкам антресоли, что Лёша туда лазил.
      -     Он взял свой портрет,- догадалась Аня.
  Она подбежала к распахнутому кухонному окну и, посмотрев вниз, увидела, как Лёша с земли подбирает свой портрет.
      -     Иначе ты никогда бы мне его не отдала,- крикнул он, улыбаясь.
   Ещё Аня заметила в его руках кассету, по обложке которой догадалась, что он прихватил эротическую композицию в исполнении Джейн Биркин.
      -     Тебе не стоит слушать такую музыку, пока у меня сессия! – убегая, крикнул Лёша.
  В свой день рожденья он пригласил Аню в подмосковное Софрино на дачу авангардистки, рассорившейся со своим мужем. Аня преподнесла Лёше в подарок дорогие наручные часы. Лёша и его сокурсник, так же приглашённый на день рожденья, недоумённо переглянулись. Аня поняла, что совершила ошибку, сделав такой дорогой подарок. Этим она подчеркнула своё возраст. Однако, появление авангардистки, которая была старше её, успокоило Аню. Лена пришла уставшая, её лоб и виски были потными. Через плечо была перекинута сумка килограммов на десять.
 Лёша достал носовой платок и заботливо промокнул на её лице выступившую влагу.
      -     Чучела пришлось рисовать в доме культуры,- объяснила Лена свою усталость.
      -      Там есть уголок юннатов? – поинтересовался сокурсник.
      -       Да нет, мы так с художниками членов правительства называем,- ответила Лена и направилась в деревянную баньку.
 Когда сели за стол, Лёша обнял Лену за плечи и попросил её произнести тост.
      -       За тебя, старичок! – кратко произнесла она и ловко опрокинула стопку водки.
      -       Я чувствую, какая баба может мне родить сына,- смеясь, сказал Лёша и, чмокнув Лену в щёку, провёл рукой по её коротко стриженной голове.
   Ане захотелось запустить буханку хлеба в них обоих. Единственно, что остановило её, так это боязнь разбить окно, если они успеют увернуться. Аня выпила фужер вина и, закусив яблочной пастилой, сказала:
      -    Я не люблю авангард. Абстрактная экспрессивность меня раздражает. Моё восприятие жизни, как и у большинства людей, объектное.
      -        А значит, более примитивное,- парировала Лена и выпила ещё стопку водки.
       -    Неправда,- возразила Аня,-   Авангардисты выделяют только часть объекта и мусолят его с помощью цвета и линий.
      -     Да, Ленка любит помусолить одну мою часть,- засмеялся Лёша, и не без удовольствия, заметив ревнивый взгляд Ани, дополнил,- Пойми, Анюта, художник всегда должен быть в поиске.
      -     Мы ищем суть,-  изрекла Лена и выпив ещё водки, попросила,-  Лёшка! А покатай-ка меня на велосипеде.
  Лёша не слышал просьбу Лены.
      -       Ты чего не слышишь, о чём тебя просят? - обратилась к нему Аня и бросила в него кусочек чёрного хлеба.
      -     Хлебом кидаться грешно,- сказала Лена и, посолив отскочивший от лба Лёши кусочек, съела.
    Лёша вынес из сарая велосипед и, прислонив к забору, крикнул, вытянув обе руки:
      -      Ну девчата, кто первая?
    Одну руку с трудом ухватила уже изрядно пьяная авангардистка, а другую руку взяла Аня.  Лена с силой дёрнула Лёшу и вместе с велосипедом потащила к шоссе. Аня почувствовала на своей ладони холодок кончиков пальцев Лёши, и её сердце сжалось. Когда он, вихляя колёсами велосипеда, повёз авангардистку к лесу, Аня решила уехать. Сокурсник увязался проводить её до электрички, а потом, несмотря на протесты Ани, и вовсе до дома. Аня стояла в тамбуре и всю дорогу курила, чтобы не расплакаться. На вокзале она сказала своему провожатому решительное «нет». Добравшись до своей квартиры, она не раздеваясь упала на кровать и всю ночь проплакала. Утром позвонил Лёша и сказал короткую фразу:
     -     Спасибо за измену.
     -     Да у меня ничего с твоим другом не было,- начала оправдываться Аня, но Лёша повесил трубку.
   Все последующие дни Аня пыталась дозвониться до него, но всё было тщетно. Наконец, Лёша позвонил сам и назначил ей встречу у метро «Дзержинская». Когда Аня пришла, он угостил её сочной грушей с дачи авангардистки и сказал, что пока они не смогут видеться.
     -      У тебя глаза какие-то стеклянные,- сказала Аня и, откусив кусочек груши, спросила,- А ты спишь с авангардисткой?
     -     С ней не заснёшь. А с тобой мне скучно. Когда ты была с Сергеем, ты повторяла его мысли, а когда со мной, то строила из себя девочку.  А сама ты пустая.
      -    Да авангардистка здоровая кобыла, наполненная и полёт мысли чувствуется лошадиный,- определила Аня, жуя грушу.
      -     Да что ты понимаешь?! Она для меня Цветаева в живописи. Ещё Лена прекрасно готовит. Когда варит борщ, то режет всё крупно, как я люблю, а ты мне вообще никогда ничего не варила.
       -      Но я же тебя люблю,- сквозь слёзы произнесла Аня, и сладкая груша у неё во рту стала слегка подсолённой.
       -      Ну и хорошо, что любишь. Надо расставаться тогда, когда остались хоть какие-то чувства. Лично я не люблю размазанную кашу по тарелке.
   Слёзы Ани перешли в рыдания.
       -      Прекрати истерику, а то сейчас к нам мент подойдёт, а я уже три месяца нигде не работаю.
    Аня, продолжая всхлипывать, доела грушу.
       -     Ты просто тварь! -  сказала она и провела огрызком по щеке Лёши.
     Он хотел ударить её, но, испугавшись, обратившего на них внимание милиционера, вытер рукавом щёку и направился в метро. Аня успела схватить его за борта куртки и потащилась за ним.
       -      Отвали, дура!  У тебя тушь течёт по щекам,- говорил Лёша, пытаясь на ходу высвободить куртку из рук Ани.
   Когда это ему удалось, он быстро побежал и вскочил в электропоезд.  Оглянувшись, он увидел голову Ани, зажатую между захлопнувшимися дверями вагона.  Машинист приоткрыл двери, и Лёша с силой вытолкнул Аню на платформу. Не удержав равновесия, она упала к ногам, сидевшего на скамейке алкоголика.
       -      Вставай, подруга,- сказал он, поднимая её с каменного пола,- Пойдём в магазин. Закуска твоя, бухло моё.
       -       Как-нибудь в другой раз,- ответила Аня и, отряхнувшись, пошла на выход.
  Выйдя из метро, она посмотрела на небо и увидела плывущие по нему разорванные облака. Она медленно опустила полные слёз глаза, в которых заплясали окна Лубянки, а памятник Дзержинскому причудливо изогнулся. Дышать было тяжело. Воздух был как броня. Аня решила поехать к бабушке. У неё она умылась и переоделась в домашний халат. Бабушка усадила Аню за стол и поставила перед ней тарелку с гречневой кашей-размазнёй. Аня не могла есть, в горле стоял ком, и она стала накладывать кашу в карманы халата. Когда бабушка унесла пустую тарелку, Аня выкинула кашу в окно и пошла в ванну, застирать халат.
       -    Да он стиранный! Ты чего чудишь? - спросила бабушка,- Ой, да у тебя глазки на мокром месте. Юрку никак забыть не можешь?
       -     Какого Юрку?
       -     Да мужа твоего бывшего! Ты что совсем ошалела?!
   Через несколько дней позвонил сокурсник Лёши и сообщил, что Лёшка женился на авангардистке.
       -     Так она вроде замужем? – спросила Аня, едва удерживаясь на ногах.
       -   Она развелась. А с Лёшкой они совершили квартирный обмен и теперь у них чудесное гнёздышко на Сретенском бульваре.
       -     А свадьба была? – спросила Аня, сползая по стене на пол.
       -     Нет, мы небольшой компанией посидели в «Лире» без всякого пафоса.
   Аня пришла на работу бледная и не выспавшаяся. Взяв ведро с растворителем, она направилась к лесам.
       -     Не лезь туда! – крикнул ей бригадир,- Там кино снимают.
  Остановившись у лестницы, Аня окинула взором росписи и увидела, что со всех фресок ей улыбается Лёша. Она посмотрела под купол храма, где вокруг изображения Спасителя на золотом небе летали ангелы. Среди них был отреставрированный ею. Ане показалось, что этот ангелочек молится за неё. Его руки были сжаты в кулачки у самой груди.
      -     Господи, оглянись на меня! - взмолилась Аня,- Я совсем запуталась.
      -     Сама оглянись,- услышала она голос внутри себя.
  Аня оглянулась. Перед ней стоял актёр Алексей Смирнов, игравший роль тунеядца и алкоголика в комедии Гайдая «Операция Ы».
      -     Где здесь можно оценить икону? – спросил актёр.
   Аня привела его в подсобку, и пока реставраторы, включив яркий софит, оценивали икону, Аня села на диван и стала листать зарубежный журнал о кино, в котором Смирнов принёс икону. На одной из страниц она увидела кадр из фильма с Гретой Гарбо. Её героиня принимала причастие из рук священника. Глянцевая бумага журнала от света софита сильно лоснилась, особенно ободок чаши с причастием, он словно излучал мягкое серебристое сияние.
   Вдруг этот сияющий ободок пришёл в движение и отделился от поверхности журнала.  Он стал перемещаться по подсобке сам по себе.  Ободок то приближался к глазам Ани, то отдалялся.  Поднявшись вверх к закопчённым окнам, он стал летать по кругу всё быстрей и быстрей, пока не превратился в светящееся кольцо.  Полетав у облезлых фресок, кольцо исчезло в сумраке под куполом храма. Лёша улыбнулся Ане с какой-то фрески в последний раз и тоже исчез.
  Очнувшись от видения, Аня услышала, как Смирнов, который уже пил вино с реставраторами, хвастался, что играл в кино роль апостола Петра. Аня осторожно оторвала страницу с Гретой Гарбо и стала собираться домой. Когда она была в дверях, Смирнов окликнул её. Аня испугалась, думая, что он видел, как она вырвала страницу из журнала. Но Смирнов хорошо поставленным голосом, похожим на глас священника, сказал ей:
   -   Не горюй девонька! Скоро в твоей жизни появится много новых друзей!
    Придя домой, Аня заглянула в святцы, чтобы узнать, значение имени Грета. Оказалось, что это имя является производным от Маргариты Антиохийской, раннехристианской мученицы, жившей в четвёртом веке и в переводе означало «жемчужина».  Аня решила, что эта святая будет её покровительницей. Изображения святой Маргариты у Ани не было, и она, взяв старую доску из-под иконы, вновь залевкасила её и нарисовала на ней образ Маргариты, использовав фото Греты Гарбо. Когда икона была готова, Аня повесила её на стену рядом с другими иконами. Первое, о чём Аня попросила Маргариту, это то, чтобы к ней вернулся Лёша.

                15


      Из Новоспасского монастыря, где Ане всё напоминало о Лёше, бригаду реставраторов перевели в Кадаши, реставрировать шатровую церковь Вознесения. Как-то утром, стоя у ворот церкви, Аня думала, что, если Лёша сегодня не позвонит, то завтра она позвонит ему сама.
      -  Девушка! – обратился к ней парень, одетый в ярко-зелёную рубашку и расклешенные джинсы, сшитые из брезента,- Можно мне фрески посмотреть?
      -  Можно, только двери закрыты, бригадир ещё не пришёл,- ответила Аня, мельком взглянув на иконописное лицо молодого человека, обрамлённое длинными каштановыми волосами.
      -   А вы меня не помните? – спросил парень.
   Присмотревшись, Аня узнала в нём хиппи с «Цветочками Святого Франциска».
      -   Раньше у вас были только усы, а теперь ещё и бородка,- заметила Аня.
      - Если носить только усы, то вид будет светский, легкомысленный, а я человек верующий,- пояснил хиппи,- А вообще меня зовут Фрол Экуменист.
      -   Где же ваша коробочка с «Цветочками Святого Франциска»?
      -  Коробки нет, а «Цветочки» всегда при мне,- ответил Фрол, доставая из сумки, расшитой религиозными символами, небольшую книжицу,- Хотите прочту один из «цветочков» - притчу о совершенной радости?
   Фрол подвёл Аню к скамейке, стоящей у дома неподалёку от церкви. И только он начал читать, как Святой Франциск шёл из Перуджии к Святой Марии Ангельской, из окна первого этажа раздался голос мужчины:
      -   А ну пошли вон отсюда! Лавочку не тебе, лохмач, поставили. Это ты сначала на расстоянии от неё с книжечкой уселся, а потом трахать будешь. А здесь дети живут!
    Аня и Фрол молча встали и пошли к воротам церкви, которые уже открывал бригадир. Когда Фрол стоял в алтаре среди серых облупившихся фресок, из запылённого окна проникли солнечные лучи, и стройная фигура Фрола оказалась в золотой дымке. Плотные брезентовые джинсы так обтягивали его бёдра, что казалось будто у него нет половых признаков, как у ангела.
      - «Вот бы мне такого кастратика заиметь»,- усмехнувшись, подумала Аня и с намерением познакомится с Фролом поближе, подошла к нему и перейдя на «ты», сказала,- Я бы с удовольствием написала твой портрет. Вот так же в золотом ореоле, а в руках бы у тебя была жёлтая гвоздика.
      -   Красиво смотрелось бы, но не стоит меня рисовать,- с кротостью ответил Фрол,- Я воспитываю в себе скромность и смирение.
     -   «По хипповой одежде и львиной гриве на голове этого не скажешь»,-  подумала про себя Аня, а вслух предложила,- Давай в обед, сходим в ресторан «Поплавок» у кинотеатра «Ударник». Если у тебя нет денег, я за тебя заплачу.
     -    Хорошо,- согласился Фрол,-  Правда, у меня сейчас пост, но я закажу себе чайку и просто побеседую с тобой.
     -    Тебе тут не забегаловка! – возмутилась официантка, когда Фрол, сидя в «Поплавке», заказал себе чай,- Уселся, лохмы развесил, ещё и крест нацепил! Лучше б работать шёл и тогда бы девок по ресторанам водил.
     -    Ну ты, срань вонючая! – громко сказал Фрол, и его большие карие глаза вспыхнули негодованием,- Разносишь тут своё пойло, вот и разноси! Будешь ещё меня жизни учить, колода!?
     -   «Ничего себе постничек»,- усмехнулась про себя Аня и, заказав у притихшей официантки красной икры и салат «Столичный, спросила у Фрола,- А ты учился где-нибудь?
     -    Учился на электрика, хотя я панически боюсь электричества,- ответил Фрол, всё ещё сверкая глазами на официантку,- Сейчас вот двор подметаю у реставрационных мастерских Грабаря, здесь недалеко на Ордынке.
     -    Ну и как оно дворником?
     -   Волос очень много, будто льва каждое утро вычёсывают. Ещё трудно весной, когда из-под снега появляются жухлые пакеты, кости, копыта,- уже спокойно ответил Фрол и спросил,- А ты сама-то чем маешься?  На твоём лице читается какая-то мировая скорбь. Правда у вас женщин не поймёшь, то ли откровение Божье снизошло, то ли просто сапоги себе удачно купила.
  С навернувшимися слезами Аня рассказала, как поступил с ней Лёша.
     -    Ничего у твоего Лёши не получится. В Библии сказано, что тот, кто женится на разведённой, прелюбодействует. И что такие люди будут иметь скорби по плоти. Ведь эта авангардистка была замужем? Ну вот, скоро у них всё развалится,- с уверенностью сказал Фрол, прихлёбывая чай и кушая бутерброд с икрой,- А то, что тебя жизнь побила, так это нормально. В Библии сказано, что Бог бьёт всякого, кого призывает к служению.
     -    Мне кажется, что меня не просто побили, а бросили в чёрную яму.
     -    Мир – это не яма. Слышишь птички чирикают? Вода за бортом плещется,- сказал Фрол, кивнув за борт «Поплавка»,- Но с другой стороны, это не рай конечно. Чувствуется, что из глубины веков доносится какое-то проклятье.
     -    «Уж не он ли звонил мне с анафемой»? – насторожилась Аня, а вслух  спросила,- Скажи, а как ты относишься к Адаму и Еве?
     -    С сожалением отношусь. Они вместо того, чтобы попросить у Бога прощенья, вышли из рая и, стиснув зубы, стали трахаться. Родили злобного Каина, а когда зубы немного разжали, родили доброго Авеля. Но Авель не успел дать потомства, Каин его убил. Мы все дети Каина, и рай для нас потерян.
     -    А что такое рай?
     -    Для некоторых людей рай – это, когда им самим хорошо, и они как по телевизору смотрят, как мучаются грешники,- пошутил Фрол.
  Аня засмеялась, решив, что Фрол вряд ли имеет отношение к анафеме.
  Фрол стал приходить к Ане на работу почти каждый день, проводя с ней беседы на духовные темы. Иногда он просил у неё денег на книги, и Аня никогда ему не отказывала. Ей доставляло удовольствие слушать его рассуждения и нравилось просто пройтись с ним по улице. Некоторые прохожие пытались сфотографировать Фрола, как нечто экстравагантное, но он закрывал лицо или отворачивался. Ане он объяснял своё нежелание попасть в кадр соблюдением конспирации, потому как состоял в тайном религиозном обществе «Святой Грааль от богемы».
 Вскоре Фрол предложил Ане познакомиться с руководителем этой общины. Как-то утром вместе с ним она явилась на Маловузовский переулок, где находился молитвенный дом баптистов. У входа в здание толпились люди, одетые в строгие костюмы. Когда Аня и Фрол подошли, из толпы вынырнула фигура мужчины в чёрных очках, одетого в застиранную рубашку и чёрные джинсы. Он был невысокого роста, и в его фигуре читалось нечто обтекаемое, в ней не было той сухости и угловатости, которая так нравилась Ане в особях мужского пола.
      -   Зато я такой компактный,-  сказал мужчина, прочитав её мысли.
  Он снял очки, и на его ярко-красных губах заиграла полуулыбка, но взгляд больших зелёных глаз при этом был серьёзным и внимательным.
      -   Андрис,- назвал он своё имя и спросил,- Ты верующая?
      -   Да,- ответила Аня.
      -  Хорошо, что ты так просто это сказала, а то большинство людей сразу начинают юлить, говорить: «да смотря как всё это понимать, да какой смысл вы во всё это вкладываете», а ты прямо ответила,- похвалил Андрис Аню и спросил,- А что ты любишь читать?
      -   Ницше,- ответила Аня первое, что пришло ей в голову.
      -   Я читал когда-то его «Заратустру» и сильно разочаровался. Столько фанфаронства,- с лёгким пренебрежением сказал Андрис и отошёл к кому-то из позвавших его.
      -   Ну как тебе Андрис? – спросил Фрол.
      -   Да так, ничего. А он что, баптист?
      -   Нет, он католик. Просто баптисты не пьют, не курят и здесь есть несколько человек, которых он обращает в нашу общину.
      -   Мои друзья-баптисты,- сказал вновь появившийся Андрис с букетиком фиалок,- приняли вас, Аня, за мою жену-француженку.
  Улыбнувшись, Андрис протянул Ане цветочки.
  -   Вы разве женаты? – удивилась Аня, принимая букетик. .
  -   Я разведён,- ответил Андрис и пригласил Аню прийти как-нибудь на общение в его коммуналку.


                16

        На домашнее общение Аня прихватила с собой Варю, чтобы та со стороны смогла оценить ситуацию.
      -  Куда меня понесло? – ворчала Варя, когда вместе с Аней и Фролом ехала в полупустом трамвае в сторону Сокольников,- Сейчас выйду на остановке и пойду пейзажи с церквухами писать. Меня Серёга твой звал.
      -  С золотой луковкой? – приветливо спросила Аня, желая отвлечь подругу от намерения выйти из трамвая.
      -    Да, мне непременно луковку подавай, я же православная,- ответила Варя и, отведя Аню от Фрола, дополнила, - А ты связалась с каким-то инородцем.
      -     Вообще-то Фрол русский. У него дед кажется цыган.
      -     Фрол похож на человека, которому сектанты дают деньги за то, что он приводит людей в их общину,- определила Варя.
   Когда Фрол постучал копеечкой в стену, чтобы не беспокоить звонком соседей, двери открыл Андрис. В этот раз его зелёные глаза показались Ане не просто большими, но наполненными суггестивной силой. Варя ничего харизматического в нём не нашла и, когда вошла в его невзрачную комнатушку, где не увидела ни одной иконы, стала вести себя фривольно. Игриво улыбнувшись, она шепнула Ане:
     -     Фрол твой, а этот «подмышечник» мой.
  Подмышечниками Варя называла мужчин ниже её ростом. Она села рядом с Андрисом на кровать, похожую на медицинскую кушетку и приобняла его. Но он, ловко вывернувшись, отсел от неё на один из туристических стульчиков, стоявших у низкого столика.
     -    Я Варенька не твой, я -  Божий,- сказал Андрис.
     -    Ты что же никого кроме Бога не любишь? - спросила Варя.
     -    Наоборот! Иной раз и клопа убить жалко. Вдруг чей-то сын? - ответил Андрис и в его нежно-дребезжащем голоске появились тёплые нотки.
     -    Ну да! Клопиха просыпается ночью в холодном поту и думает: «Опять Андрис сынка моего раздавил»,- расхохоталась Варя и, сняв с пальца перстенёк бросила его в Андриса.
  Ловко поймав колечко, Андрис сказал:
     -   Я в самом деле в сострадании дошёл до абсурда.   На Рождество по пластмассовой ёлочке клопики ползали. Тут я понял, что переборщил с ахимсой и решилл, что Христос наверняка гадов давил.
   С этими словами Андрис бросил Варе перстенёк обратно.
     -   А почему у тебя такие красные губы? – спросила Варя, медленно надевая перстенёк на палец,- Целовался много?
     -   Такой родился,- просто ответил Андрис,- Мать рассказывала, когда она везла меня маленького в коляске, соседки говорили: «Вот дура, себе губы накрасила, так ещё и ребёнку».
     -    А ты учился где-нибудь? – продолжила Варя задавать вопросы, оглядывая плакаты, развешанные по стенам.
     -     В Рижском художественном училище.  Многие думают, что я подался в религию, потому что ничего другого делать не умею. Вот я и повесил несколько своих работ. Они конечно ничего особенного, но многие и так не нарисуют.
     -     А ты работаешь где-нибудь?
     -     Сейчас нет. Но до недавнего времени на ящиках трафарет ставил «не кантовать». Мне мой бригадир кричал: «Ну ты Европа, иди залепухи свои ставь»!
     -     Вообще странно,- заметила Варя,- латыши такие молчуны, а ты такой говорливый.
     -     У меня мать полька. Раньше я скрывал, что во мне есть славянская кровь, я считал, что в славянах есть что-то рабское. Но, когда поляки вырастили Папу, я имею в виду Римского, то перестал стесняться.
  В этот момент в стенку постучали и, когда Андрис открыл дверь, в комнату вошли несколько парней и девушек. Пока пришедшие выкладывали из сумок провизию для трапезы, Андрис стал задёргивать штору.
     -    Сосед из угловой комнаты в моё окно подсматривает,- объяснил он Ане и Варе свои действия,- Он уже и в милицию на меня заявлял, сказал там, что у меня на столе девки голые пляшут. Мент пришёл, тряхнул за стол, а крышка и слетела, потому что это планшет. Мне его Фрол из реставрационной мастерской принёс. Мент держит крышку и удивляется, как же на планшете девки-то пляшут? – смеясь, рассказал Андрис, после чего зажёг свечу, стоящую на столе и дополнил уже серьёзным тоном,- Посмешил я вас, а теперь перейдём к общению.
  Когда все по кругу начали молиться на католических чётках, размышляя о жизни Христа, Варя решила ускользнуть.
     -    Пойдём отсюда,- прошептала она Ане, отведя её в угол комнаты,- это же настоящие сектанты.
     -    Я думаю, что кто-то из них звонил мне с анафемой. Я хочу узнать, кто? -- ответила Аня и вернулась к столу.
 Варя в волнении начала ходить из угла в угол. Через некоторое время её хождение превратилось в метание по комнате. Когда все хором начали читать Символ веры, Варя снова отвела Аню в сторонку и сказала дрогнувшим голосом:
     -    Это я звонила тебе с анафемой. Я хотела отвадить тебя от Сергея. У меня муж старпёр, сама понимаешь, а Сергей мне давно нравился.
     -    Так это ты была на кухне в тот день?
     -    Нет. Там была натурщица, она зашла туда трусы поправить. Она моему мужу тоже позирует, я увидела у неё твои чётки, она мне всё рассказала, - призналась Варя и снова предложила Ане уйти,- Я не хочу, чтобы ты попала в секту. Эти люди предъявят тебе тяжёлые требования.
    -     Девушки! – обратился к подругам Андрис,- Вы что забыли, куда пришли?
     -    Я иду,- ответила Аня, направляясь к столу.
    Варя же, обратившись к Андрису, попросила его, выпустить её из квартиры.
     -    Испугалась, бедненькая? – кротко спросил её Андрис.
     -    Меня ещё никто и никогда не называл бедненькой,- ответила Варя.
  Андрис, взяв Варю за локоток, подвёл её к приколотой к шкафу репродукции с картины Леонардо да Винчи «Иоанн Креститель» и сказал елейным голоском:
     -    Варенька, посмотри на выражение лица Иоанна. Он с улыбкой показывает на крест, словно говоря: «Хотите верьте, хотите – нет». Никто никого не насилует.
     -    Выпусти,- жёстко сказала Варя.
  Пока Андрис провожал её на выход, Фрол произнёс в изумлении:
     -    Ты смотри, как Варюху бесы по комнате гоняли!
     -     Такие женщины как Варя,- сказал вернувшийся в комнату Андрис,- в старости красят волосы в ярко рыжий цвет и заводят на балконе петуха. Экстравагантная особа, но, похоже не наш человек,- определил Андрис и спросил у Ани,- Я забыл, вы с Варей художники какого профиля?
     -    Мы реставраторы,- ответила Аня и, достав из сумки небольшую икону, подарила её Андрису.
   Но он, тут же передарив её Фролу, сказал:
     -    Художников сейчас, как собак нерезаных, а вот праведников, не говоря уже о святых, ничтожно мало.
     -    Но реставрация икон – это же богоугодное дело,- робко проговорила Аня.
     -    А что икона?! – хмыкнул Андрис,- Так доска с одной стороны размалёванная.
     -    А как же Джоконда? Она ведь тоже на доске написана,- возразила Аня.
     -   Я просто хочу сказать, что дух сосредоточен в душе человека, а не в вещах, даже если это икона,- ответил Андрис,- Вот и кофта твоя ерунда, хотя и фирменная, и пакет твой «Мальборо», в который ты икону завернула.
     -    Да, всё это червячок съест,- подтвердил Фрол, явно довольный, что ему досталась икона,- Бессмысленность всего этого ярче всего ощущается в дурдоме.
     -    Ну всё, Фролка! Любимая тема! – усмехнулся Андрис, видя оживление присутствующих в ожидании от Фрола рассказов о его пребывании в психбольнице,- Ну да уж ладно, рассказывай,- сказал Андрис и, взяв большой чайник, стоявший на полу около облезлого шкафа, пошёл на кухню.
     -    А как ты в дурдом попал? – спросила Аня.
     -    Косил от армии, чтобы в Афган не попасть. Наглотался наркотиков, витрину в магазине разбил, приехал чумавоз, меня и забрали. Когда я туда попал, там уже целый месяц лежал Огород. В дурке он был замечателен тем, что очень подолгу взбивал подушку, а когда спал, то голову клал не на неё, а рядом, на голые прутья кровати. Я его как-то спросил, для кого он подушку взбивает, а он ответил, что для сестрички Розочки.
   Фрол хотел продолжить, но вернувшийся с кухни Андрис, перебил его и спросил у Ани, сколько ей лет.
     -    Мне двадцать семь,- ответила Аня.
     -    Эх, Фролка, опять старушку привёл,- усмехнулся Андрис, расставляя стаканы на стол, пока девушки занимались провизией,- Шучу, конечно. Я читал, что женщина разочаровывается в жизни в двадцать пять лет, а мужчина в тридцать. Мне сейчас тридцать шесть, а разочаровался я действительно к тридцати годам. Так что тебе Аня, самое время вступать на новый путь. 
   Во время еды Андрис ел и говорил без умолку, он словно дурманил людей словами. Аня даже устала его слушать, погружаясь в свои мысли.
      -    Мы женщин обманываем, а они нас, так вот и живём,- снова услышала Аня слова Андриса,- От вдохновения я бываю, как заведённый. Мне говорят, будто радио включено. Но часто люди перестают меня слушать не из-за того, что устают, а потому что чувствуют, что я от них чего-то хочу.
      -    А чего ты хочешь? – спросила Аня.
      -    Неужели ты до сих пор не поняла?! – возник Фрол,- И Андрис, и я хотим, чтобы люди совершенствовались.   Если ты пойдёшь духовным путём, то сначала станешь, как Андрис, потом может, как Иоанн Златоуст, а потом может и выше, кто знает. Правда, мне моя бывшая жена как-то сказала, что тебе, Фрольчик, действительно надо становиться лучше, а я и так хорошая.
      -    Женщины редко чувствуют свою ограниченность,- снова вступил Андрис,- Я в юности любил прихватить друга на свидание с девушкой, а то с ней одной скучно.
      -   А на ночь обоих оставлял? – неожиданно вылетело у Ани.
   Некоторые из присутствующих хихикнули, а Андрис и Фрол посмотрели на Аню осуждающим взглядом.
      -   Плотская ты ещё и циничная. Боюсь, что у тебя ничего не получится,- с разочарованием произнёс Андрис, но, увидев, что Аня испугалась, обнадеживающе добавил,-  Ничего, будем врачевать. Все мы горемыки и грешники. А грех, как говорил Августин, словно борода – сегодня побрился, а завтра она снова растёт.
  К концу общения Андрис достал из шкафа рубль с мелочью и, демонстративно отдавая Фролу, сказал:
      -      Вот возьми в общую кассу, сегодня несколько книг в букинистический сдал.
   Последовав его примеру, еще несколько человек дали денег Фролу, как держателю общей кубышки. Аня тоже пожертвовала ему десять рублей. На прощанье Андрис сказал Ане:
      -     В молодости кажется, что интересных людей пруд пруди. Но с годами понимаешь, что их ничтожно мало.
    
               
                17


      Вскоре после общения с христианами из секты «Святой Грааль от богемы» Аня решила уйти из реставрации. К этому её подвигла ситуация, связанная с предстоящими в Москве Олимпийскими играми.  Бригады реставраторов перевели на окраску камней кремлёвской стены и реставрацию фасадов церквей. На лесах сильно продуваемых ветров приходилось находится целый день. Но основной причиной для увольнения послужило возвращение после реабилитации Огорода.
    На прощальном застолье бригада реставраторов находилась в Кадашах, и на весь храм через магнитофон звучала рок-опера «Иисус Христос Суперстар». Бригадир, разливая по стаканам алкоголь, громко сказал:
    -    Эх, какую девчонку сектанты уводят! Я предлагаю тост за Еву, за ту, что в раю с Адамом чикалась. Молодец! Сколько радости людям принесла! И ты Анюта, давай не теряйся. Любому мужчине, хоть бритому, хоть с бородой по пояс от вас женщин только одно нужно.
    -     Кстати Анька, ты можешь к Андрису с трофеем прийти,- сказал Огород, поглощая кефир,- Пашенька и Эя развелись из-за того, что Эйка завела шашни с попом. Сначала она попику иконку реставрировала, потом в духовные дочери навязалась, ну а там, как вы все женщины, где плечико оголит, где попку выставит.  Вот попа бес и попутал. Пашенька сейчас в трансе, ты его можешь тёпленьким взять и к Андрису привезти.
    -     Я Эйку спрашиваю,- дополнил бригадир,- у твоего попика усики щекотливые? А она смеётся, заливается.
   Аня слушала своих коллег, поедая дорогую осетрину, которую она специально купила в Елисеевском магазине. В день её провод была пятница, и Аня соблюдала пост, как было принято в общине, но при этот она чувствовала какой-то нонсенс, ведь колбаса, лежащая на столе, была гораздо дешевле. Отодвинув от себя осетрину, Аня встала из-за стола и вышла на крышу-гульбище, чтобы в последний раз покурить на этом месте и полюбоваться красотами Олимпийской Москвы.
   У поросшей мхом балюстрады, она закурила сигарету, но не успела она сделать и пару затяжек, как на неё сзади, как паук набросился Огород. Аня боялась резко отбиваться, потому что перил не было, а внизу у стен церкви валялись железяки, арматура и осколки камней. Огород оттащил Аню от края и стал заваливать на матрас, на котором в обед отдыхали реставраторы. Кричать было бесполезно, потому как на все храм звучала рок-опера.
    - Ну скажи, скажи, что вам бабам надо? – вопрошал Огород, дыша кефиром и лекарствами,-  Почему вы все сопротивляетесь?  Пойми у меня чувства. Я жажду. Дай хоть слюней.
    -    Тебя не долечили идиот! – вырываясь, сказала Аня.
    -   Ах ты, сука! – закричал Огород в бешенстве и, навалившись на Аню, прижал её к матрасу
 Глаза его покраснели, руки и ноги задрожали, он стал заикаться и вместо «сука», он произнёс «су-су-ка».
      - Лучше на х-х-хромых и г-г-горбатых жениться, чем на вас п-п-проститутках! – с ненавистью произнёс он, схватив Аню за горло,- Это из-за тебя Роза п-п-погибла. Я знаю, что ты была в тот день с Сергеем, тебя с-с-сектанты видели.
  Лицо Огорода стало смертельно бледным, роговица глаз побелела, выделив две чёрные точки -зрачки, которые свело к переносице. А брови встали домиком.
       -  «Ну всё, шизуха взыграла»!  испугалась Аня, а вслух просипела,- Я не виновата.
       -    Всегда баба во всём виновата,- безапелляционно произнёс Огород и, выхватив из кармана чехол со скальпелем, приказал,-  Ложись, как следует и только попробуй пикнуть.
   Огород весь дрожал, твёрдость была только в руке, где был зажат скальпель.
       -    Это всё Сергей,- пикнула Аня.
       -      Что Сергей?! Говори, раз начала!
 Аня высказала свою версию случившегося.
       -     Сергей не знал, что она пьёт снотворное, он это понял, когда уже было поздно,- оправдывала она своего возлюбленного, пока Огород сидел на матрасе и, уставившись в одну точку, тыкал скальпелем в матрас.
   Сдерживая нервный клубок в горле, Огород сказал:
       -     Не зря мне сегодня Роза приснилась, словно сказать, что хотела.
       -     Скучает она без тебя,- мягко сказала Аня, подальше отодвигаясь от Огорода.
       -   Я знал, я чувствовал, что когда-нибудь Сергей захочет избавиться от Розы,- продолжал Огород,- Ему нужна была мастерская, а ты, Анька всё это спровоцировала. Если бы не ты, он как трахал своих натурщиц, так бы и трахал. Ты всё разрушила.
   Огород с ледяной ненавистью посмотрел на Аню, но тут на балюстраду вышел бригадир. Огород встал с матраса и нетвёрдой походкой направился в алтарь, где была подсобка реставраторов.
       -    Мне пора,- сказала Аня бригадиру и ринулась к выходу, чтобы побежать к воротам церкви.
    Но в этот момент она услышала, что в подсобке началась какая-то суматоха. Оказалось, что Огород, приняв успокоительные таблетки, запил их раствором формалина, находящегося в бутылке из-под минералки. Пока реставраторы по телефону объясняли скорой помощи, как лучше подъехать к церкви, Аня поспешила к метро. В одном из Кадашевских переулков она увидела, как подвыпивший санитар скорой помощи спрашивал прохожего, где здесь церковь Вознесения. Прохожий, ещё более пьяный, чем санитар указал дорогу к соседней церкви «Всех скорбящих радости». Аня не стала переориентировать санитара и продолжила путь к метро «Третьяковская».
  Дома Аня приняла контрастный душ и, ужиная под идущий по телевизору «Голубой огонёк», увидела промелькнувшее в массовке лицо Лёши. Через полчаса он позвонил и спросил у Ани, видела ли она его по телевизору среди олимпийцев.
    -    Я была в ванной и не видела,- солгала Аня,- А сейчас мне холодно стоять на полу.
    -     Хочешь я приеду согрею? Мишку Олимпийского привезу.
    -     Приезжай,- без промедления согласилась Аня.
  Уже утром, проснувшись с Аней в одной постели, Лёша насмешливо сказал:
    -     Эх ты, монахиня! Побольше бы таких в нашей стране.
   Аня обхватила руками Олимпийского мишку и накрылась с ним одеялом. Она вдруг почувствовала неведомый ранее стыд.
 Когда она вместе с Лёшей завтракала на кухне, он жаловался на свою жену:
    -    Она даже холодильник пропила. А ведь Богом клялась, что будет меня содержать, пока я учусь. И ещё она совершенно извела меня в постели. Я ей даже ребят своих сокурсников подкладывал. У тебя случайно нет какого-нибудь бугая на примете? Хотя ты сейчас в такой компании, там наверняка одни импотенты.
   Когда Лёша ушёл, Аня решила позвонить Сергею, чтобы рассказать ему о случившемся в Кадашах. Когда она протянула руку к трубке, зазвонил телефон. На проводе был бригадир, который сообщил, что Огород умер в больнице от сильнейшего отравления. Аня
не стала звонить Сергею, а, встав на колени перед иконой Маргариты Антиохийской, поблагодарила Бога, что избавил её и Сергея от возмездия.
     -   Чудом спаслась,- сказала она и перекрестилась.
 Через некоторое время у Ани возник религиозный зуд. Ей захотелось всех своих друзей и возлюбленных привести в общину «Святой Грааль от богемы». Сначала она принялась за Лёшу, пребывавшего в состоянии развода с женой. Правда, Лёша уже успел подыскать ей замену в лице заведующей столовой.
     -  Надоели мне все эти сложные,- говорил Ане Лёша, когда она вела его на собеседование к Андрису,- Мне хочется простую, добрую женщину.
  Когда Аня и Лёша пришли к Андрису, то застали у него сестру Марину, которая собиралась уже уходить. Оставив Лёшу наедине с Андрисом, Аня пошла её проводить. Марина по профессии была психологом, и Аня, немного рассказав ей о своих взаимоотношениях с Лёшей, попросила её, высказать своё мнение о нём.
     -  У Лёши воля и голова направлены к жирному куску, поэтому он так легко разворачивается от одного человека к другому,- определила Марина,- Он – хитрый лис. Но для мужчины это достаточно разрушительно. Мужчина не должен хитрить. Он должен вести сквозь опасность в неизведанное.
     -     Как Андрис?
     -   Я ещё сама в нём толком не разобралась, то ли он говорун с тяжёлой совестью, то ли действительно откликнулся на призыв Божий.
     -    А зачем же ты ходишь к нему? - спросила Аня.
     -    Не потому что много света. Просто идти больше некуда. К отцу Александру Меню не пробьёшься, а я сейчас нуждаюсь в общении.
    Когда Аня вернулась к Андрису, Лёша уже ушёл.
     -    Красивый мальчик,- усмехнулся Андрис, когда Аня спросила его мнение о нём,- Ты извини, что я смеюсь, просто симпомпончики кажутся мне не серьёзными. Наверно, оттого, что у них нет трагического опыта любви. Их и так любят, везде балуют.
     -    А Лёша мог бы быть в нашей общине?
     -    А зачем? Будет тут с тобой переглядываться. Бывшим любовникам очень трудно перейти к братским отношениям,- объяснил Андрис,-  Да и потом, он и так вроде бы в Бога верует. Говорил, что с женой на Пасху так красиво яйца расписали, что поп при освещении попросил себе несколько штук.
  Вечером Аня позвонила Лёше и спросила его мнение об Андрисе.
    -    Он у тебя такой масенький,- хмыкнул Лёша.
    -    Андрис с меня ростом,- ответила Аня.
    -     Но для мужчины всё равно маловат.  Правда, когда он говорил о вере, я почувствовал покой и умиротворение.  Но когда я подарил ему деревянное яичко, расписанное в православном стиле, он отказался его брать. Он сказал, что не любит художественных излишеств. Я ответил, что нужно уважать традиции той страны, в которой живёшь.
 После этих слов он меня быстро выпроводил. Так что в ваш «Святой Грааль» я не попал,- усмехнулся Лёша и, вздохнув, дополнил,- Эх, Любомудрик милый, вот не станет тебя, что я стану делать?
    -   Но я вроде пока умирать не собираюсь.
    -   Ты сейчас связалась с такими людьми, что это почти одно и тоже,- определил Лёша и шутливо дополнил,- Если Андрис назначит тебя настоятельницей, я обязательно вступлю в твой монастырь.
После общения с Лёшей, Аня почувствовала, что охладела к нему. Она встала на колени перед образом Святой Маргариты Антиохийской и поблагодарила её:
    -  Наконец-то я свободна от тяжёлых мыслей.


                18

   
        После неудачной попытки приобщить Лёшу к «Святому Граалю от богемы» Аня напросилась в гости к Сергею, который теперь жил один и владел мастерской. На эту встречу она прихватила с собой Андриса, Фрола и Марину, а Сергей позвал Пашеньку и Толика с тем, чтобы они выслушивали проповеди. Перед приездом гостей Сергей поместил на входную дверь дома репродукцию с рисунка Дюрера, где тот изобразил себя полностью обнажённым. Сергей отдалённо напоминал самого Дюрера, и от этого создавалось впечатление, что на репродукции изображён он сам. К фасаду дома он прислонил свои живописные работы и прикладные вещи, сделанные из сухих листьев, бересты и коряг. Когда проповедники приехали, он удалился вглубь сада, оставив у крыльца Толика и Пашеньку.
   -   Прикладник,- насмешливо сказал Андрис, уязвлённый, что Сергей уклонился от его проповедей.
Пока проповедники, стоя под яблоней, беседовали с Пашенькой и Толиком, Сергей позвал Аню под вишнёвое дерево и, когда она подошла, сказал ей:
   -    Мне трудно без тебя. Ты всегда оставляешь кресло, в которое никто другой сесть не может. Если ты разлюбишь, то всё бесполезно. Хоть на голову встань, ты только усмехнёшься.
   -    Ты бы мог позвонить мне, приехать.
   -     Я как-то собрался, но, когда вышел из дома, на меня собака огромная набросилась.  Я стал читать молитву «Отче наш», а когда хозяин отогнал её, я понял, что это знак, и тебе не до меня сейчас.
   -     А у тебя было много женщин, пока мы не виделись?
   -      Какая тебе разница? Я тут на Новый год Лёшку к себе приглашал. Он приехал с какой-то бабой, еды всякой привезли, выпивки. Баба напилась и вырубилась, а мы с Лёхой хотели, как голубые. Я слышал, что это верный способ избавиться от ревности, переспать с тем, с кем тебе изменяют. Я ему говорю: «Давай, начинай». А он мне: «Давай, ты первый». Короче, ничего у нас с ним не получилось, стоим с ним с голыми попами под ёлкой и ржём, как придурки.
    -    Два неудавшихся голубка,- засмеялась Аня.
    -    Тебе смешно, а я дико ревновал тебя к нему. Мне хотелось встретить его у подъезда и бритвой по губам, чтоб не спекулировал своей улыбочкой.
    -    Теперь это не имеет значения, у меня с Лёшей всё кончено,- сказала Аня и перевела тему,-  А что ты думаешь об Андрисе?
    -    Яблочки с дерева он активно лопает,- заметил Сергей, с неприязнью взглянув в сторону Андриса,-  У меня ощущение, что он за всеми наблюдает. Ещё мне не нравится его жестикуляция. Он словно всех хочет в кучу собрать.
    -    Он хочет не в кучу собрать, а объединить все церкви.
    -    А мне вообще по фигу, будут попы едины или нет. Церковь сейчас убогонькая, как лепрозорий, там уже ничего выдающегося не вызреет,- определил Сергей и, проводя рукой по плечу Ани, дополнил,- Но ты держись и Андриса, и Фрола. На тебя шатающуюся навёл их Господь, одна ты не сможешь, у тебя кишка тонка.
   Аня убрала руку Сергея со своего плеча и спросила:
    -     А как тебе сестра Марина?
    -     Весьма милая девушка, особенно хороша спина. Её обязательно написал бы Дега.
    -     А что ты думаешь о Фроле?
    -     Мне кажется он женится на верующей.
    -     Может, на мне? – усмехнулась Аня.
    -    Нет, с тобой нельзя жить. Я на тебе тоже никогда бы не женился.  В тебе есть что-то «неотмирасевойное». За это и люблю.
    -     Отдай мне мои чётки.
    -    Я хочу написать натюрморт с ними и пионами. Я подарю его тебе взамен того, что отобрал когда-то.
    -     Я сделала копию с твоих пионов.
    -    Так вот, почему ты не сопротивлялась, когда я забирал его,- обрадовался Сергей.
   Больше Аня не видела Сергея. В разгар антиалкогольной компании Горбачёва Сергей пострадал от рук двух пьянчужек.  Они пристали к нему в лесу, когда он писал этюды. Сергей грубо ответил им, когда они попросили у него денег на водку.
    -    Ты что, против пол-литра, как Горбач?! – возмутился один из них и со всей злобой ударил Сергея.
  Сильно ударившись затылком о пенёк, Сергей не смог подняться. Не получив своевременной помощи, он долго провалялся в больнице, после которой его забрали к себе родственники из Швеции. Обо всём этом Аня узнала от Лёши, работавшего с начала перестройки в галерее, принадлежащей Варе. Лёша, позвонив Ане, предложил ей подзаработать.
    -   Я отыскиваю художников-лохов, скупаю у них картины по дешёвке, а потом перепродаю. Сейчас на дури людей можно хорошо заработать,- говорил Ане Лёша,-   Ещё сейчас очень хорошо идут карикатуры на вождей.  У тебя же это здорово получается. Я уверен, ты понравишься нашим бандюкам. А самое главное, почему я тебе звоню, так это то, что нужно подреставрировать работу Сергея «Пионы».
  После разговора с Лёшей, Аня достала с антресолей свою копию с «Пионов», вытащила их из рамки и, прихватив несколько карикатур, поехала в галерею. Она решила подменить копию на оригинал.
Когда Аня приехала, Лёша провёл её в свой кабинет, где над кожаным диваном висел его портрет, написанный когда-то Аней. С холста смотрел совсем юный мальчишка, готовый сорваться с места к художнице, которая его писала.
      -   Я ночую здесь, поэтому я принёс портрет сюда,- сказал Лёша и, подведя Аню к дивану, прошептал ей на ушко,- Я часто вспоминаю о тебе под занавесом моих ресниц.
После последовавшего поцелуя, Аня подумала: «Какая у Лёши стала жёсткая щетина, а раньше был золотой пушок».
   Когда Лёша провёл её в запасник к стеллажам, где стояли картины, Аня сразу узнала «Пионы» по знакомой рамке. Лёша показал ей, где надо подправить красочный слой и ушёл в свой кабинет. Не долго думая, Аня заменила оригинал на копию, благо, что год и подпись, она тоже скопировала в ту давнюю ночь. Лёша не заметил подмены, ему даже показалось, что «Пионы» стали выглядеть свежее.
   Поздно вечером Аня ехала домой на метро, прижав к себе настоящие «Пионы». Она закрыла глаза и вдруг ощутила невероятную близость с Сергеем. Находясь в единении с ним, она проехала свою остановку. Метро уже закрывалось, и ей пришлось добираться домой на такси.
    Но это всё произойдёт в будущем, а пока Аня ехала в электричке со своими новыми друзьями. Марина говорила, что у Сергея «карамазовский» взгляд, он изгибчик любит. В пол-уха слушая их разговор, Аня вспомнила, как они когда-то с Сергеем, сидели в тёмной кладовке. Проявляя фотографии, они представляли, что сидят на берегу моря.
 

                И хоровод цветов весенних, ярких, летних
                Стремительно влечёт меня к тебе,
                Где в глубине дрожат росинки грёз
                На тонкой паутинке вашего желанья…
 
   

   Впереди Аню ждали новые любовные переживания, но Сергей навсегда остался в её сердце, потому что человек не забывает свою первую любовь, потому что она самая искренняя.
      

       

      
    
    




            



   

   




 


 
   
       

   
            ;