Чудо не в перьях

Моему безвременно ушедшему любимцу посвящается

Найденыш

Из подъезда доносилось громкое жалобное мяуканье, будто некто взывал к сердцам неравнодушных людей: - "Ну возьмите меня, ну пожалуйста!" - Услышав этот душераздирающий призыв, седая старушка, как была - в старенькой коротковатой, ситцевой в мелкий цветочек сорочке (еще не переодевшись с ночи) - шаркая и переваливаясь на больных ногах, подошла к входной двери.
- "Я только посмотрю, кто там, и все..." - Старушка очень любила кошек, и за всю долгую жизнь у нее их перебывало множество: рыжих - как апельсиновое солнце на закате, полосатых - как будничная фланелевая пижама, черных - как непроглядная южная ночь и даже ярких трехцветных, якобы приносящих владельцам счастье и удачу. Счастья старушка так и не дождалась, а вот кошек решила больше не заводить - хлопотно с ними, да и здоровье уже не то...
- "Я только посмотрю, кто там..." - Приоткрыв дверь, осторожно выглянула на лестницу - на грязноватой бетонной площадке, между вторым и третьим этажами, сидело маленькое пушистенькое, серенькое в полосочку чудо и, обреченно тараща  огромные круглые глазищи, пронзительно взывало в пустоту подъезда:
- "Ну кто-нибудь, ну возьмите меня, ну пожа-а-а-а-лста-а-а-а..." - Тотчас забыв о своем обещании "никого не брать, а только посмотреть" и, теряя на ходу шлепанцы, старушка бодро рванула наверх. Прямо в своей  старой невзрачной, видавшей виды ночной рубашке - (некогда халат накидывать, а то вдруг кто-нибудь...) схватила котенка и с мыслью: - "Хорошо, что никто не успел раньше меня!" - метнулась назад, быстро захлопнув за собою дверь. А никто и не собирался успевать. Подъезд ненавидел кошек и соседи, все прямо зацикленные на своей мнимой чистоте, недолюбливали пенсионерку за эту самую ее бескорыстную любовь к братьям нашим кошачьим. И даже под страхом смертной казни никто не согласился бы приютить у себя маленькое беспомощное существо.
- "Боже мой! И у кого же это рука поднялась выбросить такую кроху? Ведь на верную погибель..." - Но в глубине души она догадывалась, что от ненужного котенка избавились не от жестокосердия, а  подбросили в подъезд именно в надежде, что его непременно подберет какая-нибудь добрая душа - и надо заметить, они не ошиблись в своих предположениях. 

Чудо
   
Когда новоявленная хозяйка принесла котенка и впервые посадила на диван, и он сделал несколько первых неуверенных шажков - у него сразу же, будто на льду, лапки стали разъезжаться в разные стороны, и он смешно поковылял вперед, безо всякой определенной цели, просто изучая для начала незнакомое пространство.
- "Какой-то он больной," - подумала старушка - "ножки что-ли отбитые, парализованные?.. Или просто очень маленький? Ну да ладно, поживем-увидим..."
 
Из картонной коробки на хозяйку смотрели любопытные, пока еще неопределенного, серо-голубого цвета глаза:
- "Вот ведь как хорошо, что не выкинула, вот и пригодилась..."
Коробка стояла в углу старенького дивана и послужила на ближайшие несколько месяцев уютным прибежищем для маленького детеныша. У "чуда" резались зубки и он, задумчиво глядя куда-то вдаль, медленно наклонял ушастую головку вниз и, не отводя бессмысленного взгляда, покусывал край коробки - своего персонального однокомнатного жилища... Край, по всему периметру уже покрытый, будто бы булавочными проколами - как перфорацией - от его остреньких молодых зубов...

Уже на следующий день "больной парализованный котенок" бегал по всему дивану, как угорелый,  не забывая мимоходом грызть свою коробку, да так, что бывало, даже выдвигал ее из угла... Впоследствии коробок пришлось выбросить, как пришедший в негодность - весь с обтрепанными, обгрызенными, лохматыми краями, даже с вырванными кое-где, обмусоленными кусками картона. В недалеком будущем кусание, царапанье и бешеные скачки по квартире стали практически его единственной любимой забавой на ближайший год.

Но до полного взросления было еще далеко.
Старушка-хозяйка нарадоваться не могла на своего питомца, и прощала все его, порой и не самые безобидные проказы. Для спортивных игр любимого найденыша она привязала к одинокому шурупу, торчащему из спинки старого стула, веревочку с ярким шуршащим фантиком на конце. То-то радости было! Он то до полного изнеможения грыз висячую игрушку, оставляя от большого красивого бантика только "рожки да ножки" - жалкую лысую серединку, крепко-накрепко привязанную суровой ниткой. То носился по всей ее небольшой квартире, прижав к голове серо-розовые замшевые ушки и, задорно подняв, маленький толстенький, почему-то треугольный хвостик - тщетно  буксуя на скользком линолеуме и со всего разгону шмякаясь об тумбочку (просто не успевая вовремя притормозить и вписаться в крутой поворот).

Лемур
 
- Как же мне назвать тебя, чадушко? Барсик?.. Пушок?.. Кузя?.. - Все что-то не то, все это уже давно было или есть у знакомых кошатников. А безымянный котенок, грозно распушив хвост, набычив голову и свирепо шипя и подвывая, уже наступал не нее, смело вышагивая по краю дивана. Правда, в силу его мелкого возраста вместо грозного рыка получалось какое-то писклявое мяуканье, да не в этом суть.
- "Господи, кто же из него вырастет, какая-то "гроза квартала" будет - воет как волк. А и правда, не назвать ли тебя Волчком - и цвет серый, и норов строгий, да и темпераментом бог не обидел - целый день носится, как волчок." - Вот так, на целых две недели он и стал Волчком, пока однажды, легко взбегая впереди хозяйки по лестнице, не распушил свой вертикально поднятый, со светлыми полосками хвост. 
- "Да это же вылитый лемур!" - осенило старушку.
- Так и быть, назову тебя Лемуром!
Но не будешь ведь кричать на весь двор: - "Лемур! Лемур!" - не в Африке, чай (или, на Мадагаскаре, что ли?).
- Хоть ты и Лемур, а я буду звать тебя Муриком, это по нашему, по-русски.

Двор старого пятиэтажного дома был грязноватым и пустым, только одинокая детская песочница посередине (в которой регулярно отмечались все окрестные кошки), да чахлые кустики цветов в палисаднике, посаженные рьяными общественницами и садоводами-любителями. Весна преобразила двор: он зазеленел свежей листвой, и кошачья братия уже целыми днями грелась на солнышке, полностью игнорируя хозяйские призывы:
- Кузя, Кузя, Кузя...
- Ксюшка, домой!
- Васька, где же ты шляешься, паразит такой ?!

Лемур тоже постепенно начал привыкать к свободной гулебной жизни, все дольше и дольше задерживаясь во дворе и являясь домой только на ночевку. Но однажды, злющий соседский рыжий Васька, страшный драчун и забияка, совсем без объявления войны ураганом налетел на ничего не подозревающего котика - пришлось спасаться бегством в родном подъезде... Но Васька уже заприметил безобидного котейку, и постоянно оттачивал на нем свои воинственные навыки. Каждый выход Мурика "в свет" стал сопровождаться его позорным бегством от противника. Говорят, животные похожи на своих хозяев - Лемур не оказался исключением. Он вырос до того тихим и спокойным, что называется - "руки не отведет" (или, в его случае - лапы). И еще считают: как назовешь - так и проживет. - "Лучше бы Волчком назвала," - переживала за питомца старушка: - "Так бы он хоть отпор мог дать..."

Кот Васька, надо заметить, был в своем дворе "фигурой одиозной" - страшненький, с редкими рыжими пятнами по белому, извечно грязному, худому телу, постоянно пребывающий в состоянии военных действий с соперниками по любовному фронту. Он всегда имел какой-то замызганный вид из-за почти ежедневных драк. Частенько, он еле выходил из своего подъезда, заметно прихрамывая и пестря расписанной зеленкой шкурой (это хозяйка-медсестричка залечивала боевые раны). Соседи дружно смеялись:
- Васька, ты с какой войны прибыл?
...И не проходило недели, чтобы несчастный Лемур не притаскивался домой либо с прокусанной задней лапой, либо с подранным хвостом - и отлеживался потом дня три-четыре, опасаясь даже выглянуть за порог.

Весенние прогулки

Старушка устала бояться за своего питомца и решила вывести его на прогулку в более безопасное место - за дом. Там в палисаднике росла такая сочная, зеленая трава, что Мурик просто ошалел от неожиданной свободы - и как молоденький жеребенок, смешными высокими скачками начал носиться по этому импровизированному лугу, вспугнув нечаянно, прикорнувшую под деревцем белую собачонку. Ничего не поняв спросонья, она шарахнулась в сторону и пустилась наутек. Мурик тоже сначала оторопел, но потом быстро сориентировался - видно сработал охотничий инстинкт: бегут - догоняй. Он припустил за собачонкой через весь палисадник и потом - по узкой дороге, аж на другую сторону улицы, прямо во двор соседнего дома!

Лемуру понравилось гулять за домом: там было намного спокойнее, ненавистный Васька появлялся редко, а другие коты - явно, более дружелюбно настроенные -  не проявляли к нему враждебности и неприязни. Там он и подружился с другим таким же котиком (месяца на два-три помоложе). По странному стечению обстоятельств, его звали тоже Муриком (просто Муриком, безо всякого там надуманного "лемурства"). Этот - другой Мурик - был светло-рыжего, даже скорее кремового цвета: невозмутимый и спокойный, он целыми днями молча следовал за своей хозяйкой - также совершенно "непрошибаемой" женщиной. В то время, когда старушки мирно беседовали, где-нибудь в тени деревьев, котята резвились от души, гоняясь друг за другом и, от переизбытка молодой энергии вскарабкиваясь на деревья, буквально взлетая на самую макушку - а потом, пятясь задом, осторожно спускались - и все начиналось по новой! 

В начале лета появились целые летающие полчища майских жуков - какое же стало раздолье для кошачьих игр! Два Мурика гонялись за крылатыми насекомыми, высоко подпрыгивая, извиваясь всем телом и помогая себе хвостами! Ну, Лемуру то было, чем балансировать! Его длиннющий полосатый хвост являлся гордостью старой женщины (правда, за эту "длиннющую гордость" чаще всего и хватал его подлец-Васька).  Увести котейку домой в эти теплые дни было очень сложно - ну просто невозможно; он до темна скакал по траве, настигая жуков, и приходилось иногда даже тащить кота на руках, или вообще, подмышкой - а он от возмущения яростно кусался и царапался...

Часто они гуляли вдвоем, бабушка и ее питомец, и редкие прохожие в восхищении бросали реплики: - "Смотри, какой тигрище!" - А кот и вправду, как-то незаметно подрос и превратился в необычайно красивого пушистого вальяжного красавца с огромными грустными глазами, глядящими на мир снизу вверх с постоянной немой укоризной, как-бы спрашивая: - "Ну, что же вы так, а?"
Как-то хмурым утром хозяйка пошла искать загулявшего Мурика, и обнаружила его, печально выползающим из подвала. Невеселый кот брел еле-еле, и старушка сразу почувствовала неладное. Присмотрелась - у нее от жалости перехватило дыхание: один из красивых глаз питомца был полуприкрыт и налился кровью. Васька, больше некому! Проклиная ненавистного котяру, она помчалась в аптеку и, накупив дорогущих лекарств, приступила к лечению. Слава Богу, через несколько дней Лемур был, как новенький!

Болезнь

Ближе к осени в палисаднике около их подъезда послышалось негромкое шуршание, и из-за низких кустиков выглянули два изумрудно-зеленых глаза. Потом появилась маленькая рыжая голова и наконец вылезла вся обладательница прекрасных очей: кошечка-подросток, рыжая, с набитой плюшевой шерстью и коротким, тупым, будто топором обрубленным хвостом. Кошка нервно подергивала ушами, поминутно оглядываясь и принюхиваясь.
- Ты что ж, потерялась? - участливо спросила старушка. - "Ну, где один, там и два", - и понесла неожиданную гостью домой. Мурик сначала был настроен очень неприветливо: рычал, шипел, пушил хвост и даже замахивался лапой,  не желая мириться с присутствием какой-то новой жилички. Однако, дня через три он постепенно успокоился, рычать вроде-бы перестал, но и подружиться с рыжухой не спешил, безразлично игнорируя ее присутствие. Да и дома-то он теперь появлялся редко - два раза в день поел - и назад, в прожаренные солнцем кусты. Так кошки и существовали сами по себе, будто бы рассчитывая, что каждый из них - ну один-одинешенек у любимой хозяйки. Но время, неумолимое время безостановочно двигалось вперед, ежесекундно ускоряя свой бег. Кошечка взрослела, а кот старел, да и прежняя, давно начавшаяся болезнь, давала о себе знать.

Наступила серая дождливая осень с ее холодными ночами, ранними заморозками и затяжными дождями. Во время одного такого, не по-осенне сильного ливня, пришел Лемур, да и не захотел больше ночевать во дворе - залег под теплой батареей. Хозяйка не стала его гнать, чувствовала - подходит конец кошачьей жизни, подточенной серьезным недугом. Вскоре и зима настала. Кот теперь либо дремал на подоконнике, либо под пышащей жаром батареей - или вообще на хозяйской кровати - устраивался в ногах и хмуро смотрел оттуда своим укоризненным взглядом.

Мурик с каждым днем становился все слабее, плохо ел, с трудом пережевывая пищу, поворачивая голову вбок и с напряжением глотая; все чаще пил воду, надолго припадая к большой  эмалированной миске. После новогодних праздников он совсем захирел, напоминая внешним видом не трехлетнего, в самом соку самца, а облезлого, хорошо пожившего, престарелого котяру - только глаза оставались такими же: большими, яркими и желтыми. Прошло еще несколько дней, и вот в самый канун Крещения ее любимый Мурик слег совсем. Он лежал тяжело дыша, не реагируя ни на еду, ни на воду - ни на что. Жизнь уходила, оставляя его, когда-то крепкое молодое тело - навсегда. Лемура не стало  в самом конце зимы.

Новая жизнь

После долгой зимы неизбежно наступает весна - таков закон природы, и ничто не в силах его изменить.
- Что-то ты у меня растолстела... - старушка беззлобно попрекала кошку, путавшуюся у нее под ногами, и жалобным мяуканьем выпрашивающую вкусный кусочек. А кошка сейчас и вправду напоминала пушистый равнобедренный треугольник: сильно раздавшийся сзади и с маленькой вертлявой головой спереди.
- Мурка, ты случаем не в положении?
Ничего не отвечала Мурка, вылизывая блюдце от сметаны, и хитро кося на хозяйку зеленым глазом. Наивное животное и не подозревало: шила-то в мешке все равно не утаишь...  тайное всегда становится явным...

... Из новенькой, отысканной где-то в завалах кладовой коробки, забавно таращились два глаза, выглядывая из-за бортика и с любопытством озираясь вокруг. Два, неопределенного пока цвета глаза, на симпатичной кошачьей мордашке - серой в темную полоску - с крошечным носиком-пипочкой, под которым уже топорщились жесткие белые усы. Старушка не могла наглядеться, нарадоваться на маленького:
- Ну точно, как мой Мурик, - умилялась она, - ну, просто потретик... - А "потретик" довольно щурился, грыз с упоением край коробки и смешно дрыгал задней полосатой лапой, безуспешно пытаясь почесать свое замшевое ушко. 

Фото из интернета.