виски-драйв-роуд муви

         Думаю так:
ПЕРЦИПИЕНТУ нужен виски-драйв-роуд-мувик!

     Надо бы ЕГО /фильм/ организовать на импровизации, путешествуя по паркам Бабушкинского района.

Маршрут такой: от метро, через пойму Яузы до "погранки", потом подняться по улице к Торфянке и - дальше на автобусах?


               СПОСОБ НАПИСАНИЯ ФИЛЬМ-ТЕКСТА

                камерой-стило

                одномоментно               
                съёмкам.

ТИТР:
                "Время действия - накануне Конца Света
      =====================================   
         Главный герой - ты, естественно"


1.
БЕРС (62 бодрых года)) выходит из андеграунда с листом в полушку ксерокса - карта в руках.

БЕРС. Два магазина. Вот здесь и здесь! – показывает пальцем то в одну точку карты, то в другую, но уже повыше края листка. Этот или этот ближе? Там на виски у меня есть карточка. Скидка 8%!

САШАВАЛЕРА. Идём в ту сторону, там «Ароматный мир»!
Мы туда с Зюзелем как-то раз перед Посадом, выбрать коробку сухого вина, заходили. Непосредственно перед отправкой электропоездом в лавру.

Берс ломится не разбирая дороги, опасаясь транспорта. Тоже в закрытом городе Сороковке родился, бес.

Пауза… заполняется случайной музыкой из проезжающей машины и пятном света на лиловой крыше.

Вот он - Мир Ароматный,Ё! - куда мы заходили с Зюзелем как-то раз, по пути в Загорский Посад.

САШАВАЛЕРА. В Посаде, где магазин, знаешь? - "Колониальные товары". Так вот там - скидки, так скидки - на грейпфруты, что особенно ценит Зюзель.

БЕРС. С ним я снимать не буду, - говорит он уже на скамейке перед остатками яблоневого сада в Торфянке. Мимо въезжает в кадр мама-молодая, женщина с коляской того же, лилового цвета.

САШАКУЗНЕЦОВ, ну знаешь, снимал лиловые покрывала и обои гвоздочками прибивал. К чему это я? во расболтался...

За кадром начинается текст из эссе Ситуация ТАВ, Дети подземелья, 1985:

ДИКТОР (зкдр). «Наступает время превращений. В мире произошли незримые, но радикальные перемены - от Нулевого Цикла теплотрасс, коммуникаций, Божьих бичей до третьего неба серафимов и разведспутников: вниманием не обойдён никто. Каждый званый - избранный; всякий атом - меченый.
                Революция №9 свершилась, а теперь Декадансинг!!»
=========

Над крыльцом в фотоателье, вровень с нами - бегут странные неоновые надписи информации о ценах на изображения)) пока мы проезжаем будто на операторской тележке, предварительно выложив рельсы, подравнивая специально напиленными чурочками твёрдой лиственницы. Параллельно бегущей строке ядовитых неоном буквиц мерцающих точками над головами.

ДИКТОР (продолжает): «…Центр метафизического циклона переместился сюда - «к востоку от Солнца, к западу от Луны», в столицу 1/6 части тьмы, в сердцевину ледяной карамели, похожей на слово «люблю» сплюнутое в шершавый снег, в беззвёздно-пустую нутрь скудельной базарной копилки - и фиг-то получишь обратно свою денежку. Москва круглая и плоская, как карманные часы без циферблата (с дарственной надписью на неизвестном языке): гигантский, непрестанно работающий, тикающий адской машиной на весь окрестный космос механизм, в котором столь опасно жить, не соблюдая драконьих правил техники безопасности - без прописки, с документами призрака, ожидая ослепительного золотого выстрела Судьбы в затылок. При том (в следствие?)..."

ТИТР:    
         СОВЕТСКОЕ ПОДПОЛЬЕ - САМОЕ ГЛУБОКОЕ ПОДПОЛЬЕ в МИРЕ!

В кадре реальные передвижения двух персонажей – Берса и Сашивалеры по улицам и скверам - документальное путешествие.

У высоченной арки сталинской шестиэтажки, сразу за школой имени ночной бомбардировщицы Рудневой.

- Смотри, "сталинский" дом, а дальше единственный в Москве этнографический театр, там, на горке у станции, где Ленин, - видишь, - поднял руку. Без кепки,Ё!)

Берс останавливается среди асфальта площадки за Лукичом, у широкого прилавка и, сквозь обрывки шумов окрестного космоса, доносятся до ушедшего впереди идущего\ведущего Сашикузнецова (а вискаря ещё не взяли по карте), в него проникают громкие слова с просьбой Берса в свой мобильный, к некому, слышь, "перципиенту", где-то там, в эфире:

- Семёныч, ты мне рукавички получи, а то я со смены, не поеду уже сегодня…

Текст накаляет воздух, суровым поставленным голосом актёра театра:

ДИКТОР (продолжает за кадром)
«...Иные нелегальные шизоиды так далеко убегают на месте (Бег на месте - излюбленное физкультурное упражнение спортивных мам = тотальный эскейпизм + бытовая магия), что порою прячутся от безжизненного ока Всесоюзного Розыска в чужих снах или превращаются в собственные мимолётные галлюцинации»…
 
Титры скачут и бесятся по экрану, превращаясь в ядовито жОлтые на чёрном: то они ползут, то скачут снизу вверх, то вылетают за края экрана, теряясь за границей сознания:

        ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА ПОСЛЕ ОСНОВНОГО СОБЫТИЯ

ДИКТОРСКИЙ ГОЛОС (продолжает, переходя с монотона, к интонациям уже конкретно дикторским, по-советски суровым).
"...И в этом бурном котле, под тяжёлой крышкой зимних небес, нечто клокочет и бродит, точно в больном каменном мозгу, источенном камнеедами и оранжевыми дорожными рабочими Раджниша, - алхимический состав бурлит, исходя, как паром, легчайшей, но ясной - адамантовая пыль - аурой; ибо вовремя брошенная в сосуд закваска делает своё дело..."
               
ТИТР

        ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ - НАКАНУНЕ КОНЦА СВЕТА

                МЕСТО ДЕЙСТВИЯ - ТРЕТИЙ РИМ
               

В парке, на скамье у свежепобеленного памятника: АС Пушкин в полный, не очень большой рост и не смотря на мелькание бежевых курточек "охрана" среди голых берёз ближе к одноименной будке "ОХРАНА" – у постамента сидит и гонит про аттракционы, пожилая рок-дива с пластиковым стаканом в руке, и черной фуражке с галунами по высокой тулье а ля металлист (кому она говорит?), кокетливо подтирая помаду в уголках морщинистых губ, вспоминает она заученные уроки про «аттракционы» (а это как раз - название гуриной повести ("Аттракционы" Аркадий Славоросов \Гуру\, см. журнал "Твёрдый знакЪ. оранжевый номер))

ГОЛОС диктора, будто из учебного науч-поп фильма (через репродукторы, развешенные на столбах и деревьях) продолжает:
«…Москва - город экзистенциалистский изначально, город перманентно пребывающий в пограничном состоянии, в силу своего географического и мистического расположения: точно бесконечно умирающий больной в каком-то космическом реанимобиле, летящем со сверхсветовой всеразрушительной скоростью неведомо откуда неведомо куда. Кто зарулём? Или бесконечные роды - «женщина рождает в муках» - откуда и возникает это мучительное ощущение русских, их вина и неопределённость, их эмбриональное ничтожество и эмбриональное (скрывающее в себе ВСЁ) величие. Москва - каменная вульва человечества. Столица полусуществующего государства, восходящего на «нет» - призрачный обитатель её возникает световым фантомом там, где перекрещиваются лучи восхода и заката. Эта пустота души - пустота осенних лесов, весенних тундр, зимних полей, летней степи, это состояние умирания-рождения, эта жизнь в пограничных областях человеческого, и обуславливает то, что Россия, не создавая ничего своего, так готовно впитывает чужое - от Константинополя до Сан-Франциско - ассимилирует, придаёт какие-то совсем неожиданные формы, даёт кров, пищу, жизнь (иную, словно посмотреть на мир сквозь призму: увидишь радужный осколочек рая)"

Дальше появляются радиотексты из-под шумов улицы и обрывки радио про инфляцию на современном этапе и другие акты террора, сливаются с далёкой песней Ободзинсокого "Я в подъезде против дома твоего стоююю ю ю...")

Голос Берса бубнит уже в магазине "Ароматный Мир", где-то среди полок с виски, потом приближается, вьётся рядом с кассовой дамой, сидящей в этой выгородке недалеко от двери, откуда шелест слышен шелест шин тех машин - с улицы налётчика бабушки)

БЕРС (говорит на ходу, быстро) - здесь докимпровизация персонажа о скидочной карте, о карте района + "гонит" о замкнутом пространстве, якобы привычном Сашекузнецову, с детства (намекает на закрытый Берией-Курчатовым Урановый город, где оба персонажа родились), не забывая ни о быстром своём шаге, ни о цене со скидкой в восемь аж процентов,Ё!) и это - на почти литровую! бутылку! виски!
 
Переходят улицу недалеко от светофора, пульсирующего жОлтым (Сашакузнецов поднимает руку на ходу, мол, стойте пока (машинам) - и, к скверу с бюстом Ночной лётчице-бомбардировщице с неба над Берлином, а за сквером, ещё одну полосу движения и уже потом - идут в горку, мимо школы имени Лётчицы Рудневой.

Бюст девушки - с развевающейся камнем стрижкой - на постаменте.

ТИТР:
                табличка с текстом и датами жизни:
                1 9 2 4 - 1 9 4 3
               
ГОЛОС Берса (зкдр). Посмотрим в другом, если там нету, вернёмся сюда!

САШАВАЛЕРА (с поднятой, остерегая машины, рукой).  в "мiр"! - "Ароматный",Ё!

Медленно гуляют - фотографирует Сашавалера, маленькой, с ладонь, камерой.

И вновь идут они через сквер с памятником ночной лётчице Рудневой, потом чуть вверх по улице среди огромных, с арками желтовато-розовой побелки, «сталинских» домов, замкнутых, подглядывающих, крепостных квадратов дворов и окон.

Идут быстрее, мимо адвокатской конторы, кафе, обувного магазина и тут, Берс - по ходу - опять кому-то звонит и просит получить за него "инструмент", озираясь, не слышит ли его Сашавалера ("Возьми стаканчики!"), бодро шагающий вперёд к этнографическому театру, где ближе к станции ж\д первой российской железки, виден памятник на высоченном постаменте - небольшому человечку с поднятой правой рукой,
будто он приветствует те автомобили, что уже тормознул Сашавалера на переходе из магазина.

...пауза...

Мимо Этнографического театра, через улицу, у двухэтажного стеклянного магазина, переходят они, наши уроженцы, уже с пузырём литровым вискаря под мышкой Берса, прямо к ростовОму памятнику Ильичу у стеклянного двухэтажного магазина, где стремительно остановившись на пару секунд, резко выпивают по первому пластиковому стаканчику, под одобрительные хмыканья прохожих мужиков.

Сашавалера ведет Берса в общественный дабл (W) у станции, недалеко от железнодорожного моста через железнодорожные пути, откуда настойчиво свистят электропоезда.

ГОЛОС САШИ ВАЛЕРЫ КУЗНЕЦОВА (поверх шума рыночных торговцев и покупателей вокруг лотков с навесами). Бесплатно,Ё!

Зал общественного пристанционного бесплатного туалета. Очки в ряд ("очко" - отверстие, где, чтобы над ним присесть, спустив штаны)).

Потом проходят в парк, окружённый забором и у ног свежепобеленного Пушкина, сразу за круглой клумбой со скамьями вокруг бюста лётчику Полярному в лётном шлеме с гитлеровскими сталинскими усиками, герой наш Берс "стремается" выпить на скамейке, ведь сквозь голые без листьев деревья, через голые стволы (берёза белая подруга типа) сквозит «Пункт охраны» - тот самый, сразу за киоском "5D"/

Мелькают тут и там, такие аккуратные, новые, бежевые курточки садовников-агентов парков столицы.

И уходят коллеги последнего къебенематографа Советского Союза, ветераны броуновского движения - в полудикий парк Торфянка с прудом и карасями, запущенными  самими мужиками, рулящими краном в колодце и мечтающими с удочками за пузырём на веранде под Искус-горой, о приватизации городского пруда с утками.

Герои (2) присаживаются, на давеча, аккуратно напиленные садовниками, аккуратные пеньки… Берс видит уток.

Берс говорит: "Я тебе не рассказывал как монтировал через уток? Был у нас такой кинематографист в любительском - ещё в Питере - кружок такой, ну, клуб любителей кино. Так он мне и говорит... ну, я наснимал, много метров на шестнадцать миллиметров, - на плёнку, - у меня не монтируется ничего... тогда он - Мастер же(!!) - говорит:
"Наснимай уток и через них монтируй". Так я и сделал, - говорит Берс. Смотрим - всё монтируется!

Выпивают.

ОБА (в голос): Уфф…

Закадровый текст, тем временем набирает обороты.

ДИКТОР. «...Запад оказался слишком легковесным, улыбчивым, изменчивым в липких садах конъюнктуры, чтобы сохранить свою векторность, свою неповторимую целеустремлённость пламени - вверх. Историческая прямая утратила свою прямизну, затанцевала, как неверный график, превратилась в карандашную поллоковскую путаницу. Но Москва, тяжеловесная, как крепкий зад Фёдора Михайловича Достоевского, перевесила, в результате, на космических аптечных весах все эти прочие Столицы Мира - римы, парижы, нью-йорки - радужные переливающиеся шарики, хохот, и сверкание, и свобода, и шёлковая удавочка. Конец всему объявлялся там так часто, что даже умирать стало неинтересно. Да ну вас, право!..»

(учился Гура в литинституте у того самого Проханова, правда, не очень долго)

А Гуру-то - автор легендарного романа «Рок-н-ролл».

Продюсеру:
В звуковой дорожке должны быть обрывки, типа прорывается трансляция по телерадио, его (Аркадий Славоросов) песен в исполнении Гулькиной и Булановой, Барыкина и др. – в том числе «Дай мне доллар, толстый брат» из фильма «Прохожий», где певец Гаго Асланян поёт с армянским акцентом. (в то время Гаго работал учителем пения в школе города Люберцы). Буланова поёт: «Ясный мой свет», где слова Гуры – «…белым лучом по белой стене…», они-то сразу определяются! - короткой вспышкой на сером фоне.

kuznecovsasha@mail.ru

использован текст эссе  <"Ситуация ТАВ", Дети подземелья, 1985>