Клин клину - клин

- Хайль Бройлер, Ерванд Оганезович! - мягко пророкотали над ухом у главврача.

Над щуплым старичком нависла знакомая кошачья фигура, закованная в иссиня-чёрную сорочку, белый костюм и идеально начищенные ботинки из замши.

- Не Бройлер, а Ойген Блёйлер. Смирительной рубашки на тебе нет, так коверкать имена великих психиатров. И так подкрадываться. Привет, Морфинх.

- Говорят, у Вас тут одержимые завелись? Или это опять телефонные хулиганы? - Морфинх указал на трубку, которую главврач так и держал у уха. - Звонят мне во время завтрака, отрывают от важных переговоров с вяленым лососем.

- Какой смысл вообще тебе звонить и записываться на консультацию, если ты даже не дослушиваешь, а просто появляешься из ниоткуда?!

- Не из ниоткуда, а из лифта! - слегка откинул голову назад мужчина. За его спиной закрылись двери служебной кабины. - Звонить и записываться Вам полезно, чтобы слишком не зазнавались. А слушать по телефону стандартный набор симптомов одержимости... Да я час назад из окна видел, как привезли этого бедолагу. И как пятеро санитаров его пытались успокоить. Но не прерывать же из-за этого завтрак!

- Точно, я всё время забываю, что ты тут у нас поселился. Идём, - махнул рукой главврач.

- Вообще-то, это вы все у меня поселились! - Морфинх негодующе озвучил чисто кошачий тезис. - А я терплю восемь этажей, полных психов, под своими апартаментами.

- Скажи спасибо, что тебя в прошлом году не снесли вместе со всем зданием.

Мужчина проигнорировал справедливый укор главврача. У властей были и основания, и возможности, и воля, чтобы сравнять с землёй Ховринскую Заброшенную Больницу. [1]

На данный момент между всеми сторонами конфликта действовало шаткое перемирие. Больница объединила в себе несколько десятков подпавших под сокращение столичных психушек. А главврачом был назначен бывший театральный режиссёр, гениальный политолог, друг и наставник всея элиты, Смирнов Ерванд Оганезович. Великий СЕО, как говорил Морфинх, намекая на китайского кормчего. Бэзраил Энгельрот фон Морфинх, если быть точным. Пятый демонолог Австрии.

- Бэзил, хватит строить планы по переделу Восточной Европы. Мы пришли.

Да, "Бэзил" тоже допустимо. Особенно когда находишься в России чуть ли не в статусе трудового мигранта. За понты и побить могут. Не посмотрят, что потомок австрийских баронов. А если и посмотрят, то ещё сильнее побьют, потому что "деды воевали".

- Отдельная палата это правильно, - одобрительно кивнул Морфинх. - Всё-таки история с плачущей шахтой [2] чему-то Вас научила. Психам только дай повод, сразу начинают создавать религиозный культ. Или политическую секту. Да, Ерванд Оганезович? - усмехнулся демонолог и приложил свой универсальный пропуск к электронному замку палаты.

- Вы там про культы поаккуратнее, - предупредил Смирнов. - Мы вообще-то батюшку пригласили.

Бэзил внутренне заскрежетал зубами так сильно, что главврач внутренне это услышал и внутренне рассмеялся демонологу в спину. Старый пёс. Но ритуальная часть была соблюдена - Смирнов позвонил и записался на консультацию. А раз ты единственный в Европе демонолог-консультант, то изволь пахать, как пчела в муравейнике.

- Пойду узнаю, есть ли скидки на опиум, - мурлыкнул Морфинх и переступил порог.

***


- Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут...

Вопреки молитве, дым из палаты как раз не исчезал. Батюшка так рьяно размахивал кадилом, что пришлось отключить очумевшую противопожарную сигнализацию.

К койке был привязан мужик с пропитой бандитской харей и покрытым куполами животом. Странно, что такое количество вытатуированных крестов не спасло его бессмертную душу. Пациента выкручивало, изгибало, плющило и колбасило. Ничего интересного, эту симптоматику знает сегодня любая домохозяйка.

Но демонолога одержимый как раз и не волновал. Присутствие священника в законных владениях, без разрешения - вот это уже оскорбление. Бэзил оскалил острые треугольные зубы. Его глаза заволокла чёрная нефтяная плёнка.

- Именем Христа говорю тебе, сгинь, нечистый, - бубнил батюшка.

- Вот именно. Сгинь, бородатый. По-хорошему, - вклинился демонолог в поток молитв.

Священник осёкся, повернулся, замер. Узнал.

- Чего тебе надобно здесь, вероотступник, прельстившийся знаниями тайными и богохульными? - поп начал чертить крестное знамение, но слишком медленно и демонстративно.

Это был пароль.

- Только попробуй, я тебя руку отгрызу, - Морфинх разинул свою безупречную зубастую пасть и приготовился к прыжку. Сделал вид, что приготовился. Его треугольные зубы, хоть и внушали уважение, предназначались только для морепродуктов.

Это был отзыв.

Оба довольно расхохотались и обнялись по-братски. Две головы российского орла: не в меру упитанный священник и охотник на политических ведьм с нефтеналивными глазами.

- Отец Никодим! Сколько лет, сколько зим! - Бэзил искренне радовался случайной встрече. - Посидим, поговорим? Али жесть какую сотворим?

- Ты имя моё церковное не рифмуй, лиходей, а то анафему наложу, - шутя погрозил кадилом батюшка.

- А я на тебя десять наложу, - усмехнулся демонолог. - Was gibt es hier?

- Да вот, дух нечистый вселился в раба божьего, волею слабого и на соблазны падкого.

- Если бы слабой воли и алкоголизма было достаточно для одержимости, тут полстраны бы давно в зомби превратилось! - Морфинх брезгливо оттянул пациенту веки и с удивлением убедился в циррозно-жёлтой расцветке склеры. - Чего ему надо?

- Не говорит. Даже имя своё не называет, окаянный! Уж я его и святой водой, и ладаном! И крест епископский прикладывал.

- А кадилом по лбу настучать не пробовал? - демонолог с силой провёл большим пальцем по предплечью одержимого. Белый след мгновенно растворился в гипертоническом пурпуре.

- Опять твои шутки дерзкие и богохульные!

- Шутки-шутками, но следовало бы. Никакой это не одержимый. Вот смотри, отец Никодим, разве у одержимых такие глаза? Да тут ни одного лопнувшего сосуда, ни одной чёрной прожилки? Он тут уже два часа кривляется, вся артериальная кровь давно должна была в венозную превратиться. Кожа к дермографизму вообще не чувствительна. Одержимые все бледные, а этот красный как рак. Ну и так далее.

- Истину глаголишь, фон-барон, - пригладил бороду батюшка. - А я-то всё думаю, почему молчит дух нечистый. Они же тщеславные до жути. Особенно в последнее время пиар им подавай. Я только порог переступаю, а бесы и вопят наперебой: меня так-то звать, меня вот эдак, поведай о нас миру, выложи фотки с одержимым в инстаграмм, пусть сатанисты лайкают. Вот до чего лукавый дошёл в своих кознях!

- Да брось. Сам прекрасно понимаешь, что нет никакого лукавого, - поморщился демонолог. - А если и есть, то это самое ленивое и счастливое существо на свете. Сидит себе, ест поп-корн из грешников, смотрит как люди его задачу сами ревностно выполняют. И довольно потирает когтистые лапы. Нет, это слишком простое, слишком вероятное объяснение мирового зла! Как удобно всё свалить на козни нечистого! Нет, вселенский ужас заключается в двух вещах. Первое: люди эволюционно приобрели склонность к сверхжестокости и сверхпохоти. Это наша расплата за великую культуру и великую науку. Второе: в мире действуют самые разные силы, для которых наши рассуждения о добре и зле звучат, ну... ну как астрология для специалиста по гравитации и космическому излучению.

- Бдааааа, бдааааа, - пациент на койке зашёлся кровавой пеной.

- Вот! - невозмутимо указала на него Морфинх. - Даже он со мной согласен. И пена с кровью. Нонсенс для одержимости. Может, у него обычная чахотка?

- Ох, сын мой, опять твои богохульные речи...

- Не надо ко мне в родственники набиваться! Если, конечно, не хочешь оставить в наследство пруд, полный зеркальных карпов. C пациентом что делать будем? Того и гляди, захлебнется.

Отец Никодим покачал головой и выглянул в коридор. От двери отпрянули сразу несколько светил столичной психиатрии.

- Ну? Кто кого? - не скрывая азарта, поинтересовался Смирнов. - Приложили оккультиста распятием по лбу?

- Да никто никого! - бас священника гигантским валуном прокатился по коридору. - Тут вообще не бесы, а партизаны какие-то. Себя не называют, но и на рожон не лезут.

- Так что, драки не было? - разочарованно протянула миниатюрная дама среднего возраста. - А мы тут ставки сделали. Я вот на вашего больничного котика хорошую сумму поставила.

- Драку никогда не поздно устроить, - ввернул толстощёкий невролог-эпилептолог с резиновым молоточком за ухом. - Благословите, святой отец! Я на Вашу победу поставил.

- Да Вы тут все бесноватые! - эхо превращало и без того зычный голос батюшки в гудок революционного бронепоезда. - Оганезыч, ты давай спасай сиротинушку, задохнётся он сейчас.

- И дайте мне контакты его родственников! - показался из палаты Бэзил. - Нужно восстановить картину событий непосредственно перед одержимостью. Давайте, шевелитесь. Устроили тут консилиум с элементами тотализатора. И Вы, фрау Крылатова, туда же? Сколько на меня опять поставили?

- Ну, там... - скромно потупила очи долу клинический психолог.

- Лучше бы на эти деньги осьминожков для меня купили. Я бы тогда всех покусал. Начиная с Вас, разумеется. Ерванд Оганезович!! Где первая помощь, Vater-Mutter-Bruder и прочую Вашу родословную?! Да не мне первую помощь, а пациенту! И несите личные вещи этого бесноватого!
***

Пока пациенту вкалывали противосудорожное, прочищали дыхательные пути и прикрепляли дополнительные датчики, художники трёх разных картин мира работали над общим перфомансом.

Пролетарий религиозного труда и работник кадила рассудил просто. Если бес окаянный не хочет называть своё имя, то можно воспользоваться методом перебора. Выпросив у Морфинха краткий перечень всех когда-либо произнесённых демонических кличек, фамилий и погонял, священник стоял в углу палаты и быстрым речитативом обстреливал позиции возможного противника. Если бы не ряса и кадило, отца Никодима можно было принять за постоянного пациента Ховринской психиатрической больницы.

- Именем Божьим изгоняю тебя, нечистый Аграил, Азраил, Израил, Бэсраил...

- Кхм, кхм!

- Прости, Бэзил. Неудачная шутка. Изгоняю тебя, Израил, Азраил, Азатот, Йог-Сотот... Тьфу, откуда ты этих имен понабрал?

Морфинх не ответил, копаясь в адресной книжке, которую пациент по привычке использовал вместо электронных носителей. В начале нулевых такие кожаные фолианты с мелованными страницами и золотым тиснением использовались для демонстрации статуса. Начиная со страницы эдак тридцатой, вместе с телефонными номерами туда записывали вообще всё: встречи, мысли, списки покупок...

- Да что ты там хочешь найти? - Смирнов порядком утомился и впал в привычную старческую раздражительность. - Была крупная пьянка, у пациента лучший кореш на свободу вышел. Выпили все порядочно. Вели себя мирно, даже драки не планировали. А и вдруг наш одержимый набросился на друга детства, душить стал. Потом конвульсии, судороги, стандартный набор.

- Сначала набросился, потом конвульсии?

- Вроде да.

- Тогда это никакой не стандартный набор, а нестандартный перебор. Душил долго?

- Ну, пока не задушил.

- Это я понял. По времени сколько?

- Слушай, Морфинх, чего ты ко мне пристал? Я тебе что, старший следователь Белкин?

- Да хоть страшный исследователь. Вы, Ерванд Оганезыч, как были театральным режиссёром, так им и остались. Вам лишь бы хороший сценарий, грамотный подбор актёров и большой бюджет. А самое главное в любом спектакле совсем не это!

- И что же, интересно знать?! - презрительно посмотрел поверх очков главврач.

- Главное: это сорт травы, которую курил автор! - невозмутимо пояснил демонолог и вернулся на первую страницу книжки. - Лучший друг, говорите. Откинулся с зоны. Устроили вечеринку. С размахом. Раз лучший друг, то пока остальные упивались водярой, эти двое вполне могли задушевно о чем-то беседовать. И вот наш пациент узнаёт что-то страшное о своём боевом товарище. Настолько страшное, что бросается душить. В угаре попойки мало кто успевает понять, в чём дело. Наконец, несколько относительно трезвых людей бросается на помощь. Они же вызывают медбратьев.

- Не просто медбратьев. Мне лично позвонили. Ни менты, ни пресса ещё не в курсе.

- А не много ли чести?

- В самый раз. Посмотри на его наколки. Очень уважаемый человек.

- Ну-ка, ну-ка. А что конкретно Вам сказали, вспомнить можете?

Вместо ответа Смирнов достал мобильный и зашёл в папку автоматически записанных диалогов. Бэзил с явным неодобрением поглядел на склад аудио-компромата. Главврач не удостоил немой укор внимания и включил последний файл.

"Ерванд Оганезович! Спасайте! У нас Железобетон умом тронулся! Кореша своего задушил. Мы его пока по башке огрели, он отдыхает. Приезжайте быстрее, пока мусора не пронюхали..."

- Стоп. Дальше можно не слушать, - заявил Бэзил. - Отдыхает он. Да одержимого хоть бей по башке, хоть не бей! Отсюда очевидный вывод...

- Вколоть побольше седативного, - догадался Смирнов.

- Успеете ещё. Вывод: он сначала задушил лучшего друга, а потом стал одержимым. Думаю, ответ, кто именно вселился в пациента, записан на первой странице его понтового телефонного справочника.

- Почему там?

- Потому что когда заводят новую записную книжку, самые ценные номера переписывают в первую очередь. Белохалатная гвардия, на выход!
***

Персонал поспешил покинуть палату.

Отец Никодим дошёл уже до середины справочника.

- Крестным знамением заклинаю тебя, изыйди, нечистый. Сгинь, Шараат, Шуб-Нигуррат, Надо-Строить-Зиггурат, Элигот, Бегемот.

- Очень смешно, - Морфинх отобрал у священника книжечку. - Смотри, как профи работают.

Бэзил на всякий случай ещё раз изучил первую страницу телефонного талмуда, подошёл к койке и, постучав по грядушке, изрёк:

- Слышь, Колян, а ну вылазь давай.

- Вар, вар, вар!! - внезапно отозвался голос из пупка пациента.

- Вылазь-вылазь. Ты какого ж хрена в своего кореша вселился? Так пацаны не поступают.

- Храаааа, - зашёлся в хриплом смехе одержимый.

- Колян, я второй раз по-хорошему не буду предлагать! - уже более властно и жёстко сообщил демонолог. - Ты посмотри, какие тут авторитеты собрались. И мы тут смотреть не будем, что у нас на жизнь взгляды разные. Отпетушим тебя в оккультном смысле, и дело с концом.

- Руф, руф, кудлар-ха! - не унимался нечистый дух.

- Ну как хочешь... Ерванд Оганезович, несите клизму. Да побольше! Сейчас мы её святой водой зарядим да как засадим кое-кому по самую душу.

- Чаф, чаф, чаф! - сущность в виде кореша сменила тон на более конструктивный.

- Да? Вот и отлично. Я знал, что мы договоримся. Если хочешь, отец Никодим тебе отпевание маленькое зачитает, чтобы улетать было не так грустно.

- Фяк, - примирительно бросил нечистый дух и покинул чужое нечистое тело.

Пациент обмяк, открыл глаза, огляделся, проверил ремни на прочность, почтительно кивнул главврачу.

- Здрасьте, Ерванд Оганезович! Скажите, всё закончилось?

- Ну, для Вашего товарища точно, - поправил очки Смирнов. - Вас, скорее всего, будут судить. Но я Вас не видел и ничего не знаю.

- Не будут. Братаны как узнают, почему я Кольку придушил, сразу на мою сторону станут. Колько же вообще сел крепко. Увезли его аж за Урал, а там смотрящий попался мутный. Говорили, что тёмными делами увлекается.

- Так, можно меня избавить от этих пьяных сказок? - перебил Морфинх. - Сейчас вдруг выяснится, что Колян Ваш перешел на темную сторону, заключил секретный договор с этим мужиком-колдуном и вышел на волю собирать кровавую жатву.

- Во! Дело говоришь, мужик! - закивал пациент. - Он и мне намекал, что если не буду сотрудничать, то меня закроют надолго.

- А закрывать тебя, конечно, не за что?

- Ну если так подумать, то есть за что. Да только кишка тонка у следаков...

- Так я и знал. А теперь слушай, паразит общества, как дело на самом деле было. Твой Колян попал не за Урал, а на КИ-450. Есть такая зона в Иркутской области. Мне и Белкину её после подавления революции доверили. Это был такой маленький полигон для обкатки новых методик перевоспитания особо отъявленных выродков. Групповые изнасилования, разбой, организация вооруженных банд и прочее.

- Ты мне не рассказывал! - вмешался отец Никодим. - Что за методика?

- И не расскажу, потому что подписку давал. В самых общих чертах, это что-то вроде кодирования, только не от пьянства, а от преступлений. Колян успешно прошёл процедуру, поэтому был выпущен досрочно. А не потому, что договор с кем-то заключил. Вы пошли праздновать. Ты предложил корешу отжать чей-то бизнес или наказать неправильных людей. А кореш, не будь дураком, пытался объяснить тебе, почему навсегда завязал с преступным прошлым. А тебе алкоголь и вдарил в голову.

- А потом придумал себе одержимость в качестве проекции чувства вины, - Смирнов всё ещё пытался поставить окончательный диагноз.

- Нет. Потом Колян к нему действительно прилип. Живучий попался. А может, побочный эффект. Неважно. Всё, Ерванд Оганезович, мы закончили. Теперь пусть его санитары успокоят, протрезвят, в чувство приведут. Чтоб к приезду дознавателя был чистеньким и трезвеньким!

- Что? Какого хрена?! Развяжите меня! Да я сейчас браткам позвоню, они быстро...

- Номер носом набирать будешь, люмпен?! - оскалился Бэзил. - Браткам он позвонит. Запомни, быдло! В этом здании живёт абсолютный дух свободной Европы. И нет под крышами Ховринками силы выше, чем закон...

- Божий, - ввернул батюшка.

- Закон истории! - гневно возразил Морфинх, но, подумав, смягчился. - Хотя, с точностью до имени бога, это тождественные понятия. Будем считать, что над Ховринкой простёр свои огненные крылья ангел Прогресса. Короче, готовься к допросу, бандюга. Пока по всем пунктам своей биографии не ответишь, за порог не выйдешь.

- Да хрена лысого тебе, умник, - авторитет попытался сплюнуть на пол, но слюна попала на вытатуированный храм. - Если следователь приедет, то он меня в участок заберет.

- Если обычный следователь приедет. А если приедет майор Белкин, то...

- Масоны, кругом одни масоны, - литургически пропел отец Никодим. - Ладно, сын мой, бог тебе в помощь. Благословляю тебя на принятие всех тягот допроса со смирением. Господь терпел, и тебе велел. Если после допроса потребуется отпевание, то я буду неподалеку.

Вся троица направилась к выходу.

- Какое ещё отпевание?! Вы чего?! ПСИХИ! - задергался в ремнях пациент. - ПСИХИ!!! Оганезыч! Ты чего застыл?! Усмири своих пациентов.

- Иногда мне кажется, что пациент здесь как раз я, - грустно сообщил Смирнов, оставляя палату позади и изображая из себя Бетховена.

- Может и не пациент, но гость - это точно. Прошу об этом не забывать. А раз гость, то прошу к столу. Грех заниматься будничными делами без хорошего завтрака. Верно я говорю, отец Никодим?

- Смертный грех, сын мой, - пробасил священник. - Я не откажусь от глазуньи со всякими копченостями и помидорами.

- Герр Смирнов?

- У меня вообще-то дела. Но если Моррисон приготовит чесночные оладьи...

- Считайте, что он их уже подал под ткемали. Jedem das Fruhstuck! - подытожил демонолог.

Вся компания, обнявшись, как кучка сдавших последний экзамен студентов, дружно двинулась к лифту. Попадавшиеся им по пути психи от страха вновь обретали ясный ум и крепкое душевное здоровье.