Вкус жизни

Я только недавно опубликовал рассказ «Блеф женщины» в двух частях, в котором после более, чем двадцатилетней дружбы и, как мне казалось, любви, всё вдруг лопнуло, как мыльный пузырь. До сих пор я остаюсь в неведении, что случилось. Она сказала: «Ты мне не звони, я позвоню сама!» Замечательно. Находиться в неведении, и ждать, когда тебе позвонят.  Так нормальные люди не поступают. А здесь кроется ненормальность, что было присуще ей на протяжении двадцати лет, но я это пропускал, и спускал на тормозах. По своему, я решил сделать другое: отпечатал ей два этих самых рассказа о ней, к ним приложил письмо и поместил всё в конверт А4. На конверте распечатал:

                «МЫ ДРУЗЕЙ ЗА ОШИБКИ ПРОЩАЛИ,
         
                ЛИШЬ ИЗМЕНЫ ПРОСТИТЬ НЕ МОГЛИ!»    

Это из песни, особенно здорово, когда поёт молодой Александр Градский.

И ещё: в «стихах.ру» у меня есть короткий стих:

                Обида

               Я не люблю, когда предают любимых людей,
               Я не люблю, когда двадцать лет- в пустоте,
               Я не люблю, когда под сомнением святость идей,
               Значит, люди, с которыми мы жили, НЕ ТЕ!!!        (2014 год)

Я давал ей читать это стихотворение, но она не поняла его, как и многих, написанных для неё, но уже в форме сожаления и обиды. Жизнь не шла, как раньше. Она не понимала моих стихов, и не понимала, почему я это написал. Вот-вот это скоро закончится. Я ещё дал себе возможность чуть-чуть подождать, и, если не будет звонка с объяснением, то отдам этот конверт. Для неё всегда было важно только её здоровье, а остальные её не интересовали. Меня она считала врачом, и что я вылечу себя сам.

То, что я написал, это вступление к тому, что я сейчас напишу ниже!!!
Бог, наверное, увидел моё смятение и послал подарок. Я стоял на остановке автобуса, на кладбище, ездил к жене. Рядом стояла ещё сравнительно молодая женщина. Надвигались тучи, а, ведь, только что светило солнце и было очень тепло. Она сказала, что сейчас пойдёт дождь, а я сказал, что не скоро.
Мы сели в автобус и оказались рядом на заднем сидении. Она сказала, что ездит к мужу на кладбище, наш город – её любимый, и она разрывается между Москвой и нашим городом, а в Москве- внучка. Её нужно водить в какой-то кружок.
Я возразил ей, почему у нас в России ещё совсем молодые женщины быстро превращаются в бабушек, и ставят крест на себе и на своих мужьях. Об этом я много писал в своих рассказах. Она не стала мне возражать, и мы перевели разговор на другую тему. Я рассказал ей, что пишу прозу и стихи, что у меня – три опубликованных книги, и что я два года, как не работаю экскурсоводом на дальних маршрутах. Рассказывал ей о Петродворце, о Павловске, о Москве Гиляровского, о Пушкинском музее, об Эрмитаже. Рассказывал о Золотом кольце, где у меня было много экскурсий.
Она выражала своё восхищение, и заразительно смеялась о том, что у меня на всё не хватает времени. А, между прочим, у неё были красивые белые зубки, и собой она была хороша. Автобус подходил к её остановке, я ей диктовал мой городской телефон (проще запомнить), успел спросить, как её зовут- Нина.
Во мне поднималось новое чувство от её неиссякаемой жизнерадостности, не смотря на то, что мы оба ехали с кладбища. Она говорила: какая у меня интересная жизнь  и  что-то про дачи, в том смысле, что они едут сюда из Москвы в постоянных пробках. Я сказал так будет всегда и даже хуже.
Но это новое чувство и надежда на то, что она позвонит мне, уже владели мной. Начавшийся ливень (это моя любимая погода, как ленинградца) только усилил это новое чувство. Город потемнел, машины ехали со светом, а мне было очень радостно.
На прощание я ей сказал, что, если она позвонит мне за день до визита, то я испеку настоящий американский яблочный пирог. Она удивилась ещё больше, прощалась, смеясь, сверкая красивыми зубами, раскрыла зонт и вышла. Я поехал дальше, домой. И уже через десять минут пил кофе натуральный в растворимом с маленькой баночкой сливок. Как-то было хорошо и уютно на душе!  Давно я не встречал таких людей, которые свой душевный заряд способны передать другим. Но я ей передал и свой, я это видел и чувствовал. Писатели и поэты не каждый раз встречаются в автобусах, идущих с кладбища.
В общем, было хорошо на душе и от запаха кофе, и от предчувствия возможного звонка. Но даже, если его не будет, я не расстроюсь, ведь то, что я  рассказал ей, было моим и со мной, а не с ней. Она показалась мне хорошим человеком, главное – умной женщиной, так как успела сказать, где она работала раньше. Там неумным просто нечего делать. А в последнее время мне так не доставало умных женщин. И так бы хотелось продолжить с ней разговоры, если она позвонит.
Но она не позвонила. Я не расстроился, мне было о чём писать. Это уравновешивало
меня с окружающей действительностью.

4 июня 2016 год 14-25.
Автобус