Подслушанный разговор

    
     Подслушивать чужие разговоры, конечно же, не следует. Это неприлично, неэтично и даже негуманно. Мне возразят, что это порой просто необходимо и в любой стране - ну почти в любой - существуют специальные службы, которые только этим и занимаются. Согласимся на том, что в государственном масштабе это действительно допустимо, как ни печально.   Но в плане личном, бытовом - это все же безнравственно.

     Впрочем, бывают такие ситуации, когда "слушателем" чьего-то диалога становишься невольно, и иного варианта, чтобы не стать третьим лишним, у человека просто нет. И ведь не сделаешь замечания: в лучшем случае тебе скажут: " Отойди и не слушай". А в худшем - и представить сложно.

     Вот один такой случай. Среди ночи меня вдруг разбудил мужской голос, и я спросонья не сразу понял, чей он и почему звучит в моей комнате. Но через короткое время сообразил, что это происходит на улице и голос звучит только один, да и то с изрядными паузами, то есть явно не монолог. И стало совсем понятно, что разговор идет по телефону. Дело в том, что наш микрорайон был новый, еще не полностью и заселенный., и телефонов ни у кого из новоселов не было и в помине. А о мобильниках еще и слухом не слыхивали. Но все же для того, чтобы какая-то связь с внешним миром у людей была и в экстренных случаях можно было набрать хотя бы 01, 02 и 03, в нескольких местах установили, да и то не сразу, телефонные будки. Две из них как раз и располагались под окнами нашего дома.

     Взглянул на часы - половина второго ночи. Если бы были закрыты окна, вряд ли звук с такой четкостью долетел бы до десятого этажа, где я и пребываю. Но лето в тот год наступило рано и сразу началось с изрядной жары, так что окна постоянно держали открытыми, даже оставляя на ночь.

     Человек даже не удосужился закрыть дверь будки, не до того ему. А голос отнюдь не юношеский, хотя и далеко не старческий, видимо говорящему лет тридцать или немногим больше.

     Первая пришедшая в голову мысль была, естественно, не самая дружелюбная. И я уже был готов крикнуть сверху что-то соответствующее для подобных случаев. Но, невольно вслушавшись, осёкся. Надо отдать должное незнакомцу, иногда он все-таки понижал децибелы и разговор с  невидимым собеседником шёл на обычных тонах, так что слов было не разобрать. Но потом голос опять взмывал на самые верха и при этом повторялась одна и та же фраза: «Я тебя умоляю! Я тебя умоляю!» И каждый раз в ней звучал такой надрыв, что самому поневоле становилось тоскливо. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что у человека происходит явная драма. Если не трагедия. Это-то меня и остановило. Даже вспомнилась известная строчка Маяковского: «На сердце горящее нельзя в сапожищах». И еще подумалось, что если мне на десятом этаже все так отчетливо слышно, то что уж говорить о девяти нижних. Наверняка не меня одного разбудил этот ночной разговор. А народ в нашем доме в массе своей жил простой, могли бы и припечатать крепким словцом нарушителя сна. Но вот поди ж ты, ни одного нарекания в его адрес ни из одного окна не прозвучало.

     Кого и о чем умолял среди ночи тот человек, так и осталось неизвестным. Как и то, чем же этот разговор закончился. Но фраза, звучащая рефреном, так и зацепилась в сознании: «Я тебя умоляю!!!»