Спасти Анну. Level 2

1909 год. Петербург.

Студия фотографа. Дневной свет проникает через мансардное окно и попадает на стойку с белыми светоотражательными листами. В левой стороне комнаты фотограф возится с камерой на треноге.  У него  рыжие, на прямой пробор, напомаженные и завитые волосы, усы и скудная бородка клинышком. Полное его тело облачено в серые брюки в полоску и белую косоворотку, на руках чёрные нарукавники. Обут он в домашние туфли. Занятый одному ему понятной работой, он целиком в неё погружён.

В другой части комнаты большой письменный стол, заваленный бумагами, книгами и разными предметами, видимо, тоже предназначенными для фотографического процесса. Видна ещё одна камера, стоящая на подставке с колесами. В углу комнаты находится ширма; фанеры с нарисованными туловищами и отверстиями на месте лиц прислонены к стене, стулья имеются высокие и низкие, в центре расположена софа.

Из-за ширмы появляется Вера, брюнетка с высокой причёской, запахивающая и подвязывающая поясом голубой с большими белыми цветами халат. Она подходит к софе и садится на неё, положив руки на колени. Тело, прямое и чуть наклоненное вперёд, выдаёт беспокойство и нетерпение. Несколько раз она порывается что-то сказать и, наконец, задаёт свой вопрос:

– Жорж, долго ещё?

Фотограф поднимает голову от камеры, взглянув на Веру, и, как будто только что вспоминает, что он здесь не один.

– Вера, простите великодушно, мне необходимо ещё некоторое время, дабы окончательно всё подготовить для нашей с Вами работы. Ведь, как мы с Вами прекрасно понимаем, фотография – это искусство, которое требует тщательного выбора композиции, освещения и момента. Итак, я подготовил необходимое количество фотографических пластин, навёл камеру на нужную точку комнаты, сейчас я поставлю светоотражающий экран, и мы начнём.

Жорж подходит к экрану и несёт его к софе, быстро семеня полными короткими ножками в узких брюках. Ставит экран позади Веры, она крутит головой в направлении его перемещений.

– Вуаля – всё готово! Вера, можете снимать халат!

Вера поднимается с софы, развязывает пояс и, почему-то нервно оглянувшись назад, принимается снимать халат. Показывается её обнажённое, полное, белокожее плечо с бретелькой чёрного корсета. Жорж стоит рядом, готовый принять снимаемый ею халат.

Неожиданно раздаются громкие шаги и следом стук в дверь. Двое находящихся в комнате вздрагивают, Вера судорожно запахивает халат и в ужасе обращается к фотографу:

– Жорж, о, Боже! Это ОН!!

Стук продолжается, из-за двери слышится раздражённый голос:

– Откройте! Вера, я знаю, что Вы там! Открывайте, а не то я выломаю эту чёртову дверь!

– Это Николай, мой муж! Что же делать?! – она начинает метаться по комнате, – Я чувствовала, что он что-то подозревает, я старалась быть осторожной, но он всё равно проследил за мной. Жорж, пожалуйста, спрячьте меня куда-нибудь – иначе…
Стук всё не прекращается. Удары реже, но сильнее – как будто кто-то пытается выломать дверь чем-то тяжёлым.

– Вера, помилуйте, да где ж я Вас тут спрячу? Здесь и мыши-то негде спрятаться – не то, что человеку, а супружник Ваш сейчас, наверное, сломает дверь. А кто чинить потом будет, а? – Жорж говорит быстро, озабоченно, часто моргая глазами. Затем добавляет смущённо, – К тому же, Вера, ничем предосудительным мы с Вами не занимаемся.

Вера в отчаянии заламывает руки:

– Он меня убьёт!

Жорж в это время отворяет дверь и, тут же попятившись, прячется за неё. В студию врывается муж Веры, очень высокий, атлетического сложения, красивый мужчина в пальто нараспашку.  В руке у него пожарный топорик. Вера вскрикивает, мужчина поворачивается на голос, обнаруживая её, уже прячущуюся за ширмой. Он отбрасывает ширму в сторону – та падает, разломившись. Вера пятится к стене, Николай хватает рукой её запястье и рывком притягивает к себе. Наклонившись, он смотрит на неё в упор и замахивается топориком. Вера оседает на пол. Через мгновение Николай, как будто опомнившись, отпускает её руку, топорик отбрасывает в сторону.

Глядя на неё сверху вниз, сжав кулаки, он вопрошает:

– Вера, что здесь происходит и почему Вы в таком виде?! Я требую объяснений!
Вера, поднимаясь с пола, поправляет распахнувшийся было халат, затем, вскинув голову, проверяет причёску и, практически спокойным голосом отвечает мужу:

– Николай, Вы так напугали меня своим поведением! Я… пришла сюда сфотографироваться, всего-то!

– В голом виде?!!

– Ну, почему же в голом? Нет, конечно! Просто… я хотела сфотографироваться в ином платье, не в том, в котором пришла… Я как раз намеревалась надеть его, а тут Вы! Стучите…кричите… – тон её становится обиженно-осуждающим, – Вы напугали меня, Николай!

– Где же платье, может предъявите его мне? – язвительно спрашивает он.

– Непременно! Вон оно – лежит на пуфе за сломанной Вами ширмой. Я только что собиралась его распаковать! – Вера указывает рукой на объёмный бумажный свёрток, на котором крупно напечатано название модного дома женской одежды.

Николай шумно вдыхает воздух и молчит. Вера же, напротив, с облегчением выдыхает и почти успокаивается. Николай оглядывается, обнаруживая софу, подходит к ней и садится, оказываясь к Вере спиной. Чуть повозившись, он достаёт из кармана пальто нечто и, нарочито равнодушным тоном спрашивает:

– Вера, дорогая, тогда я попрошу Вас объяснить мне, что Это такое и для чего Вы… Этим занимаетесь?!

– Что? Я не понимаю Вас, Николай, – Вера старается говорить ровно.

– Ах, Вы не понимаете, – Николай, не поворачиваясь к жене, начинает бросать через плечо фотографические картинки, комментируя изображённое на них, словно выплёвывая – женские ножки в чулках и с голыми бёдрами… голый женский зад из-под задранных вверх юбок… голая грудь, выпирающая из корсета… голое женское тело, закутанное в прозрачную ткань…

Он продолжает швырять картинки, уже молча; они падают, разлетаясь, на пол, некоторые – к ногам Веры. Она поднимает их и произносит:

– Отчего Вы решили, что это я? Здесь ни на одной фотографии нет лиц...
 
Николай вдруг резко вскакивает и поворачивается к ней:

– Мы живём вместе пять лет.  Вы думаете, что я за это время запомнил лишь черты Вашего лица?! Вы ведь просите затянуть Вам корсет или помочь снять его? Что ж, я могу по памяти указать, где находится родинка на Вашей спине.  Я покупаю Вам чулки и собственноручно надеваю их на Ваши ножки. И после этого Вы думаете, что я спутаю их с какими-то другими? Еженощно мы спим вместе, как супруги, и я любуюсь каждым изгибом Вашего тела.  Вы считаете, что у меня плохое зрение или плохая память? Вера! Вера!!! Когда один мой знакомый невзначай показал мне эти фотографии, я чуть было не лишился рассудка! Моя жена торгует собой, печатаясь на скабрезных карточках! Я проследил за Вашими передвижениями и выследил это логово разврата… Так скажете мне, для чего Вы Этим занимаетесь? Из-за денег? Я мало даю Вам на содержание? Отвечайте!

Вера высоко поднимает голову и, глядя в глаза мужу, с гордостью произносит:

– Я делаю Это, потому что мне Это нравится!

И швыряет фотографии ему в лицо.

Николай начинает громко хохотать.

– Эй, фотограф, жив ты там? – кричит он затем, – А ну, выходи из-за двери!
Жорж, всё это время прячущийся за распахнутой внутрь комнаты дверью, притворяет её на место и нерешительно идёт по направлению к Николаю.

– Бить будете? – вдруг фальцетом пискнул он.

– Да за что же бить тебя? Ты вот давай, продолжай своё действо – а я посмотрю, как это у вас происходит.

Жорж, обрадованный, что остался цел, семенит к фотоаппарату, приготавливает магниевую вспышку и выжидающе смотрит на Веру. Она невозмутимо скидывает халат на пол, оставаясь в корсете, панталонах, чулках и туфлях; подходит к софе и полу-ложится на неё, скидывая бретельки с плеч. Жорж поджигает магний и прячется под черную ткань фотоаппарата. Вспышка сгорает – снимок сделан. Фотограф меняет пластину на следующую, а Вера меняет позу на софе. Вновь ослепительно горит магний, в это время Николай, незамеченный, подходит к софе; в руке его топорик. Жорж увлечён новой заменой пластины, затем он поджигает следующую вспышку. Николай с криком: «А сейчас будет съёмка по частям!» – наваливается на Веру, скидывая её за софу. Раздаётся оглушительный женский крик, затем методичные удары топорика. Крики вскоре затихают. Николай поднимается из-за софы, держа в руке отрубленную выше колена ногу Веры. Жоржа рвёт. Николай идет вперёд и бросает ногу в зрительный зал.


Теперь уже в партере раздаётся женский визг, кто-то падает в обморок, отшатнувшись от муляжной ноги в чулке и красной краске; в зале нарастает гул возмущения. Я встаю со своего места на балконе и начинаю громко аплодировать. Через мгновение ко мне присоединяются робкие хлопки, а через минуту весь зал рукоплещет представлению, и отовсюду раздаются громкие крики: «Браво!»


next... http://www.proza.ru/2016/06/06/1120