Водопад

Это была струйка воды, падающая с обрыва высотой метра четыре. То есть де-юре это действительно был водопад, который тут же был скромно окрещён Ниагара.
- Вот тебе и «где не ступала нога человека», - проворчала запыхавшаяся после тяжёлого восхождения Бриджит Бордо, оглядывая прудик  у подножия Ниагары.
Тут уже бегали голые детишки, потрясая пипирками, мамаши в цветастых панамах эпохи исторического материализма, всенепременная пьяная компания из бабы-королевы с обвислыми, выпирающими из лифа сиськами, в окружении трёх мужиков-миньонов. Детишки плескались в воде и ссали туда же, что, остужавший волшебный сосуд в этой воде, Челентано охарактеризовал коротким, но ёмким «волшебным словом».
- Не понимаю…
- Чего? – отозвался Пипец.
- Просто не могу себе представить…, - не унималась уже заголившаяся Лола.
- Да ты много чего не можешь себе представить.
- Нет, ну как можно довести своё тело до такого мерзкого состояния? – она разглядывала мужика лет пятидесяти, стоявшего на противоположной стороне, подставив невероятных размеров брюхо под солнце и брызги: - Несчастный.
- Почём ты знаешь? Может, он старательно отращивал своё пузо. Мерял его ежедневно рулеткой. Специальные упражнения, диеты.
- Зачем? – чёрные бровки удивлённо поползли вверх.
- У каждого ведь свои понятия о красоте, совершенстве.
- Не-ет. Красота – это, конечно же, не стандарт, но это то, что любят, чем любуются все. Есть же классическая, вечная красота, запечатлённая в полотнах.
- Ага, вот Челентано у нас красавец, - вклинилась Бриджит Бордо и подмигнула Лоле.
- А что? – повернулся Челентано, уже разливший по стаканам остуженную живую воду: - Классика! Ну, за красоту!
Приложились. Распластались истомным блаженством под солнцем и шумом Ниагары.
- Но, как порой зачастую внешняя красота может быть уничтожена, деструктурирована внутренним уродством, испражняющемся наружу.
Услышав от Лолы такое слово как «деструктурирована», Пипец открыл глаза и прислушался.
- Ведь одним неосторожно произнесённым словом красавица может превратиться в чудовище, а принц в монстра. Ведь «в начале было Слово!».
- Ага. А слово - это сила! Особенно волшебное слово. Ну, за Слово!
Пьяная компания, оторвавшись от жрачки, пошла купаться, разгоняя детишек. Королеву по очереди таскали на руках и кунали под её противные визги.
- Ах, я вот что скажу: скуки много. Вот живёт маленький человек и нуждается.  Хлеба нет, ребяток сохранить нечем, на соломе спит, и грешит и грубит, а всё сердце лёгкое. А большой человек опивается, объедается, на золотой куче сидит, а всё в сердце у него одна тоска. Иной все науки прошёл - и всё тоска.
Пипец приподнялся на локте и смотрел на умиротворённое лицо Лолы, которая прикрыв глаза рукой продолжала:
- И мыслю так, что чем больше ума прибывает, тем больше и скуки. Да и то взять: учат с тех пор, как мир стоит, а чему же они научили доброму, чтобы мир был самое прекрасное и весёлое и всякой радости преисполненное жилище? А? И ещё скажу: благообразия не имеют, даже не хотят…
- М-да… Меньше знаешь, лучше спишь. Ну, за благообразие!
- А теперь, - взбодрившийся речами и терпкой влагой Челентано кивнул Пипцу: - По поводу вышеупомянутого уважаемой Лолой благообразия…. Видишь, как пялятся на наших дам эти три типа? По-моему так джентльмены не поступают.
- Совершенно справедливо.
- Они, вероятно, не в курсе, ввиду отсутствия у них благообразия. Я пойду просвещу их по этому поводу, а ты уж подходи так это минуты через три.
- Не надо, - промямлила было Бриджит Бордо.
Спорить было бесполезно. Пипец встал, ещё раз глянул на Лолу, которая уже спала, вздохнул и пошёл следом за Челентано.

Когда вечером Лола мазала бодягой Пипцу подбитый глаз, он её спросил:
- Чего это тебя у водопада на Фёдора Михайловича потянуло?
- Что? Какого ещё Фёдора Михалыча? С деканата что ли? Так он не Михалыч, а Александрович и ничего не тянет меня к нему. Он же старый, ему за тридцать уже. Опять начинаешь? А тебя чего опять на подвиги потянуло? Рэмбо, блин, грёбаный. И когда вы подраться успели, я даже и не видела.
- Ладно, проехали.
- Идиоты…

9 апрель 2016