Проклятия царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного

Дмитрий Углицкий
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Димитрий Углицкий
Димитрий Иоаннович
1899. Tzarevich Dmitry by M. Nesterov.jpg
Царевич Дмитрий. Картина М. В. Нестерова, 1899 год.
князь Углицкий
Предшественник: Юрий Васильевич (князь углицкий)
 
Вероисповедание: Православие
Рождение: 19 (29) октября 1582
Москва
Смерть: 15 (25) мая 1591 (8 лет)
Углич
Место погребения: Архангельский собор Московского Кремля
Род: Рюриковичи
Отец: Иван IV
Мать: Мария Нагая
Супруга: нет
Commons-logo.svg Димитрий Углицкий на Викискладе
Запрос «Царевич Дмитрий» перенаправляется сюда; см. также другие значения.
У этого термина существуют и другие значения, см. Дмитрий Углицкий (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Дмитрий Иванович.

Царевич Дми;трий Ива;нович (Димитрий Иоаннович, прямое имя (по дню рождения) Уа;р; 19 (29) октября 1582, Москва — 15 (25) мая 1591, Углич) — князь углицкий, младший сын Ивана Грозного от Марии Фёдоровны Нагой, шестой или седьмой его жены (незаконной).

Прожил всего восемь лет, однако политический кризис, во многом связанный с его загадочной гибелью (Смутное время), продолжался как минимум 22 года после его смерти (см. Лжедмитрий).

Канонизирован в 1606 как благоверный царевич Димитрий Угличский, «угличский и московский и всея Руси чудотворец» (день памяти — 15 мая по старому стилю, в XXI веке — 28 мая по новому стилю). Один из самых почитаемых русских святых[1].

Содержание

    1 Жизнь
        1.1 При Фёдоре
        1.2 Смерть
        1.3 Расследование
        1.4 Погребение и мощи
        1.5 После смерти
    2 Канонизация
        2.1 Житие
        2.2 Иконография
        2.3 Почитание
    3 Примечания
    4 Литература

Жизнь
Мерная икона царевича «Дмитрий Солунский»

Родился 19 (29) октября 1582 года от последней жены-сожительницы Ивана Грозного Марии Нагой, брак с которой не был благословлен церковью.

Поскольку был рождён от не менее чем шестого брака отца (в то время как православная церковь считает законными только три последовательных брака), он мог считаться незаконнорождённым и исключаться из числа претендентов на престол (см. Законность браков Ивана Грозного).

Вслед за его рождением была написана мерная икона — третья из сохранившихся (Музеи Московского Кремля). На ней изображен его св. покровитель, Дмитрий Солунский, в честь которого новорожденный был крещен (имя выбрано, возможно, в честь славного предка Дмитрия Донского)[2]. Его княжеским именем было Дмитрий, а прямое имя — Уар: традиционно считается, что именно в день св. Уара 19 октября он и появился на свет. День святого Уара (редкий святой, не входивший в круг фамильных) приходится ровно на 8 дней раньше святого Дмитрия, и второе княжеское имя вполне могли дать «по восьмидневному обрезанию» в крещение ребёнка. Однако нельзя полностью исключить и версию, что царевич родился 11 или 12 октября, получил имя Уар на 8-й день, а Дмитрий — как ближайшее в месяцеслове княжеское имя[2].
Княжеские палаты в Угличском кремле, где жил Дмитрий с матерью Марией Нагой

За 30 лет до его рождения у Ивана Грозного уже был один сын по имени Дмитрий (см. Дмитрий Иванович (старший сын Ивана IV)) — это был раноумерший первенец царя, также родившийся в октябре и каким-то образом связанный со св. Уаром. Это является одной из загадок антропонимики — по одной из версий, 19 октября родился не Дмитрий Углицкий, а его старший брат. Причина, по которой младший царевич получил то же имя, что и покойный старший, неясна; совпадение, при котором они оба родились 19 октября — невероятно. «Что же касается Дмитрия Угличского, то он, по всей видимости, мыслился как прямое подобие своего рано умершего брата-первенца». Ф. Успенский выдвигает версию, что «св. Уар стал покровителем ребёнка, так как был покровителем его умершего брата-первенца. Таким образом, оба имени — и Дмитрий, и Уар — Дмитрий Углицкий мог получить „по наследству“, вне строгой связи с церковным календарём. Если следовать этой версии, то получается, что дата рождения (19 октября) Дмитрия Угличского в тех летописях, где она указывается, высчитана задним числом, исходя из знания его имен». Однако они не исключают, что Уаром все-таки был только младший, и то, что оба таким образом родились в октябре — совпадение[2].
При Фёдоре

После смерти отца в 1584 году и восшествия на престол Фёдора (причем ещё до церемонии венчания на царство 24 мая) мальчик с матерью регентским советом был удален в Углич, получив его в княжение (как ранее и младший брат Ивана Грозного Юрий Васильевич и младший брат Василия III — Дмитрий Иванович Жилка).

Джером Горсей пишет, что «царицу сопровождала разная свита, её отпустили с платьем, драгоценностями, пропитанием, лошадьми и проч.- все это на широкую ногу, как подобает государыне»[3]. В «Новом летописце» указывается, что Углич был выделен царевичу отцом, но неизвестно, насколько это достоверно[4].

В Угличе он считался правящим князем и имел свой двор (последний русский удельный князь), официально — получив его в удел, но по всей видимости, реальной причиной тому было опасение властей, что Дмитрий вольно или невольно может стать центром, вокруг которого сплотятся все недовольные правлением царя Фёдора. Эта версия подтверждается тем, что никаких реальных прав на «удел» кроме получения части доходов уезда ни сам царевич, ни его родня не получили. Реальная власть сосредотачивалась в руках присланных из Москвы «служилых людей» под руководством дьяка Михаила Битяговского[5].

После старшего брата — царя Фёдора Иоанновича (у которого родилась только одна дочь Феодосия Фёдоровна), Дмитрий остался единственным мужским представителем московской линии дома Рюриковичей. Иностранец-путешественник Джильс Флетчер указывает на задатки его характера, напоминавшие покойного «грозного» царя:

    Младший брат царя, дитя лет шести или семи (как сказано было прежде), содержится в отдаленном месте от Москвы, под надзором матери и родственников из дома Нагих, но (как слышно) жизнь его находится в опасности от покушений тех, которые простирают свои виды на обладание престолом в случае бездетной смерти царя. Кормилица, отведавшая прежде него какого-то кушанья (как я слышал), умерла скоропостижно. Русские подтверждают, что он точно сын царя Ивана Васильевича, тем, что в молодых летах в нём начинают обнаруживаться все качества отца. Он (говорят) находит удовольствие в том, чтобы смотреть, как убивают овец и вообще домашний скот, видеть перерезанное горло, когда течет из него кровь (тогда как дети обыкновенно боятся этого), и бить палкой гусей и кур до тех пор, пока они не издохнут.
    —;Флетчер Дж. О государстве русском[6]

Смерть

Обстоятельства смерти царевича до сих пор остаются спорными и не до конца выясненными.

15 (25) мая 1591 года царевич играл «в тычку», причём компанию ему составляли маленькие робятка жильцы Петруша Колобов и Важен Тучков — сыновья постельницы и кормилицы, состоявших при особе царицы, а также Иван Красенский и Гриша Козловский. Царевича опекали мама Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова и постельница Марья Колобова.

Правила игры, не изменившиеся до нынешнего времени, состоят в том, что на земле проводится черта, через которую бросают нож, стараясь, чтобы он воткнулся в землю как можно дальше. Побеждает тот, кто сделал самый дальний бросок.[7] Если верить показаниям очевидцев событий, данным во время следствия, в руках у царевича была «свая» — заострённый четырёхгранный гвоздь. То же подтвердил брат царицы Андрей Нагой, передававший, впрочем, события с чужих слов. Существует несколько иной вариант, записанный со слов некоего Ромки Иванова «со товарищи» (также говоривших, по всей вероятности, с чужих слов): царевич тешился сваею в кольцо.

Относительно дальнейшего очевидцы в основном единодушны — у Дмитрия начался приступ эпилепсии — говоря языком того времени — «черной немочи», и во время судорог он случайно ударил себя «сваей» в горло. В свете современных представлений об эпилепсии это невозможно, поскольку в самом начале эпилептического припадка человек теряет сознание и удержать какие-либо предметы в руках не в состоянии. Вполне возможно, что из-за опасения, как бы царевич не поранился лежащей под ним на земле «сваей», её попытались вытащить из-под царевича и случайно при этом его смертельно ранили в шею или, возможно, из-за этой неловкой попытки царевич, в тот момент «бьющийся в судорогах», сам натолкнулся на «сваю».

По словам кормилицы Арины Тучковой,
« Она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножем покололся, и она царевича взяла к себе на руки, и у неё царевича на руках и не стало.[8] »

Ту же версию с некоторыми вариациями повторяли и другие очевидцы событий, а также один из братьев царицы Григорий Федорович Нагой.
Икона «Царевич Димитрий Угличский в житие». ГИМ, 17 век
Слева: 1. Царевича выводят из дворца 2. Убиение царевица, кормилица пытается спасти Димитрия 3. Битяговские на лошадях пытаются бежать из Углича.
Справа: 1. Пономарь бьет в колокол. Битяговские пытаются выбить дверь в колокольне 2. Жители Углича побивают камнями убийц Димитрия 3. Град Углич

Впрочем, царица и другой её брат, Михаил, упорно придерживались версии, что Дмитрий был зарезан Осипом Волоховым (сыном мамки царевича), Никитой Качаловым и Данилой Битяговским (сыном дьяка Михаила, присланного надзирать за опальной царской семьей) — то есть по прямому приказу Москвы.

Возбуждённая толпа, поднявшаяся по набату, растерзала предполагаемых убийц. Впоследствии колоколу, послужившему набатом, по распоряжению Василия Шуйского был отрезан язык (как человеку), и он вместе с угличанами-мятежниками стал первым ссыльным в только что основанный Пелымский острог. Только в конце XIX века опальный колокол был возвращен в Углич. В настоящее время он висит в церкви царевича Димитрия «На крови».

Тело царевича было отнесено для отпевания в церковь, рядом с ним «безотступно» находился Андрей Александрович Нагой. 19 (29) мая 1591 года, через 4 дня после смерти царевича, из Москвы прибыла следственная комиссия в составе митрополита Геласия, главы Поместного приказа думного дьяка Елизария Вылузгина, окольничего Андрея Петровича Луп-Клешнина и будущего царя Василия Шуйского. Выводы московской комиссии на тот момент были однозначны — царевич погиб от несчастного случая.
Расследование
Угличский кремль, церковь Дмитрия на крови 1692 г.
Основная статья: Угличское дело

Следственное дело, составленное комиссией, сохранилось под названием «Угличское дело», в ходе него было привлечено к следствию около 150 чел. Допрашивались дядья царевича — Нагие, мамка, кормилица, духовные лица, близкие ко двору или бывшие во дворце в начальный момент событий. Составление белового экземпляра в основном было завершено уже в Угличе. «Следственное дело сохранилось почти полностью, утрачено лишь несколько начальных листов. Рукопись, как показало исследование, представляет собой в основной части беловую копию материалов следствия, представленную на рассмотрение совместного заседания Боярской думы и Освященного Собора 2 (12) июня 1591 г.»[4] Дело докладывалось Геласием на заседании Освященного собора, по решению которого было передано на усмотрение царя[9].

Стоит иметь в виду, что данная следственная комиссия была составлена по поручению самого Бориса Годунова, которого и обвиняли в убийстве царевича[10][11]. Обычно считается, что существование царевича как претендента на престол было невыгодно правителю государства Борису Годунову, завладевшему абсолютной властью в 1587 году, однако некоторые историки утверждают, что Борис считал царевича по указанной выше причине незаконнорождённым и не рассматривал как серьёзную угрозу.

«Первые рассказы, излагавшие иную версию событий — убийство царевича по приказу Бориса Феодоровича Годунова, помещены в составе повестей, написанных весной-летом 1606 г., после низложения и убийства Лжедмитрия I, в окружении нового царя — Василия Иоанновича Шуйского»[4].

С прекращением Смутного времени правительство Михаила Фёдоровича вернулось к официальной версии правительства Василия Шуйского: Дмитрий погиб в 1591 году от руки наёмников Годунова. Она же была признана как официальная и церковью. Эта версия была описана в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина[12]). В 1829 году историк М. П. Погодин рискнул выступить в защиту невиновности Бориса[13]. Обнаруженный в архивах подлинник уголовного дела комиссии Шуйского стал решающим аргументом в споре. Он убедил многих историков и биографов Бориса (С. Ф. Платонова, Р. Г. Скрынникова) в том, что причиной гибели сына Ивана Грозного был несчастный случай. Некоторые криминалисты утверждают, что показания, записанные комиссией Шуйского, производят впечатление составленных под диктовку, а ребёнок-эпилептик не может во время припадка поранить себя ножом, потому что в это время ладони широко раскрыты[14]. Версия, согласно которой царевич Дмитрий остался жив и скрылся (в связи с этим предполагалось, например, что Лжедмитрий I — это не самозванец, а настоящий сын Ивана Грозного), обсуждавшаяся ещё в XIX — начале XX века, все ещё имеет сторонников.
Погребение и мощи
Драгоценная крышка раки царевича из Архангельского собора (фрагмент). Мастера Павел Алексеев, Дмитрий Алексеев, Василий Коровников, Тимофей Иванов, Василий Малосолец под руководством Гаврилы Овдокимова. 1628—1630 годы. Мастерские Московского Кремля, Серебряная палата. Вклад царя Михаила Федоровича в Архангельский собор. (Музеи Московского Кремля)
Могила и икона в Архангельском соборе Кремля

Царевич Дмитрий был погребен в Угличе, во дворцовом храме в честь Преображения Господня. Вокруг могилы царевича и поставленной над ней часовней возникло детское кладбище[15].

3 (13) июля 1606 г. «святые мощи страстотерпца царевича Димитрия были обретены нетленными». После канонизации его останки были перенесены в Архангельский собор московского Кремля и стали почитаться как реликвия (см. раздел «Канонизация»).

Фрагмент надгробия царевича Дмитрия Ивановича из Архангельского собора Московского Кремля находится в ГИМе (N 118451). Оно гласит[16]:
« В ЛЕТО 7099 МЕСЯЦА МАЙЯ В 15 ДЕНЬ УБИЕН БЫСТЬ БЛАГОВЕРНЫЙ ЦАРЕВИЧЬ КНЯЗЬ ДМИТРЕЙ ИВАНОВИЧ В УГЛЕЧИ... »

В 1812 году, после захвата Москвы французскими войсками и их союзниками, рака Дмитрия была вновь вскрыта, а мощи из неё выброшены. После изгнания захватчиков мощи были вновь найдены и установлены на прежнем месте в той же серебряной раке середины XVII столетия, сохранившейся до наших дней.
После смерти

Со смертью Дмитрия московская линия династии Рюриковичей была обречена на вымирание; хотя у царя Фёдора Иоанновича впоследствии родилась дочь, она умерла во младенчестве, а сыновей у него не было. 7 (17) января 1598 года со смертью Фёдора династия пресеклась, и его преемником стал Борис. С этой даты обычно отсчитывается Смутное время, в котором имя царевича Дмитрия стало лозунгом самых разных партий, символом «правого», «законного» царя; это имя приняли несколько самозванцев, один из которых царствовал в Москве.

В 1603 году в Польше явился Лжедмитрий I, выдававший себя за чудесно спасшегося Дмитрия; правительство Бориса, до этого замалчивавшее сам факт того, что царевич Дмитрий жил на свете, и поминавшее его как «князя», вынуждено было в пропагандистских целях служить ему заупокойные службы, поминая его царевичем. В июне 1605 года Лжедмитрий вступил на престол и на протяжении года официально царствовал как «царь Дмитрий Иванович»; вдовствующая царица Мария Нагая признала его своим сыном. Данные о её отказе от сына разнятся и неоднозначны.

После этого царём стал тот самый Василий Шуйский, который пятнадцать лет назад расследовал гибель Дмитрия, а затем признавал Лжедмитрия I истинным сыном Ивана Грозного. Теперь он утверждал третью версию: царевич погиб, но не из-за несчастного случая, а был убит по приказу Бориса Годунова. Царевич стал святым (см. ниже, в разделе «Канонизация»).

Эта акция не достигла своей цели, так как в том же 1606 году в Польском городе Самборе объявился новый «Дмитрий», который на самом деле был московским дворянином Михаилом Молчановым, который, однако в Россию под царским именем так и не явился, но уже в 1607 году в Стародубе явился Лжедмитрий II (Тушинский вор), а в 1611 году в Ивангороде — Лжедмитрий III (Псковский вор, Сидорка). Имя «царевича Дмитрия» (которого он не отождествлял ни с одним из реальных самозванцев) использовал его «воевода» Иван Исаевич Болотников. По некоторым данным, в 1613—1614 году за Дмитрия выдавал себя казачий предводитель Иван Заруцкий, бывший опекуном вдовы двух первых Лжедмитриев Марины Мнишек и её малолетнего сына — Ивана, известного как «Ворёнок». С казнью этого несчастного ребёнка (1614) тень царевича
Димитрий Углицкий
Димитрий Иоаннович
1899. Tzarevich Dmitry by M. Nesterov.jpg
Царевич Дмитрий. Картина М. В. Нестерова, 1899 год.
князь Углицкий
Предшественник: Юрий Васильевич (князь углицкий)
 
Вероисповедание: Православие
Рождение: 19 (29) октября 1582
Москва
Смерть: 15 (25) мая 1591 (8 лет)
Углич
Место погребения: Архангельский собор Московского Кремля
Род: Рюриковичи
Отец: Иван IV
Мать: Мария Нагая
Супруга: нетДмитрия и его «потомков» перестала витать над российским престолом, хотя впоследствии польский шляхтич Фаустин Луба и выдавал себя (в Польше) уже за сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II.
Канонизация
Дмитрий Углицкий
Saint Dmitriy icon.jpg
Святой царевич Димитрий в житии в 21 клейме. XVIII в. Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург
Рождение

19 (29) октября 1582
Москва
Смерть

15 (25) мая 1591 (8 лет)
Углич, Городское поселение Углич, Угличский район, Ярославская область, РСФСР
Почитается

Углич
Канонизирован

1606
День памяти

15 мая (убиение), 3 июня (перенесение мощей), 19 октября (рождение)[17], в воскресенье перед 26 авг.- в Соборе Московских святых, 23 мая - в Соборе Ростово-Ярославских святых[4]
Покровитель

Углич, Москва
Атрибуты

царский венец, царские одеяния
Commons-logo.svg Категория на Викискладе

В 1606 году царем Василием Шуйским в знак подтверждения гибели царевича в Углич была направлена специальная комиссия под руководством митрополита Филарета. Побуждением к этому было желание, по выражению царя, «уста лжущия заградить и очи неверующия ослепить глаголющим, яко живый избеже (царевич) от убийственных дланей», ввиду появления самозванца, объявлявшего себя истинным царевичем.

Могила Дмитрия была вскрыта, при этом по собору распространилось «необычайное благовоние». Мощи царевича были обретены нетленными (в гробнице лежал свежий труп ребёнка с зажатой в руке горстью орехов). (Ходили слухи, что Филарет купил у стрельца сына Романа, который был затем убит, а его тело положено в гробницу вместо тела Дмитрия).

Торжественная процессия с мощами двинулась к Москве; у села Тайнинское она была встречена царём Василием со свитой, а также матерью Дмитрия — инокиней Марфой. Гроб был открыт, однако Марфа, взглянув на тело, не смогла произнести ни слова. Затем к гробу подошёл царь Василий, опознал царевича и повелел гроб закрыть. Марфа пришла в себя только в Архангельском соборе, где объявила, что в гробу находится её сын. Тело было помещено в раку вблизи могилы Ивана Грозного — «в приделе Иоанна Предтечи, идеже отец и братья его».

Немедленно у гроба Дмитрия начали происходить чудеса — исцеления больных, толпы народа стали осаждать Архангельский собор. По приказу царя была составлена грамота с описанием чудес Дмитрия Угличского и разослана по городам. Однако, после того, как доставленный в собор находящийся при смерти больной дотронулся до гроба и умер, доступ к мощам был прекращён. В том же 1606 году Дмитрий был причислен к лику святых.

Таким образом, с XVII века он становится одним из самых почитаемых русских святых:

    «Поклонение его образу символизировало непрерывность московской державной политики. К тому же, в чреватое религиозным расколом время, отмеченное активными поисками истины и добра, „неповинное убиение“ св. благоверного князя обретало смысл жертвоприношения за незыблемость духовных традиций: „прославляет убо Бог своих угодников, преподобных и богоносных отец наших и мучеников, и дает им противу трудов их и мучения мздовоздаяние и дар исцеления“»[1].

Житие

Написание первого жития святого датируют концом того же 1606 года. Оно вошло в состав Четьих-Миней Германа (Тулупова), один из списков которого был создан в 1607 г. «Житие включает не только рассказ о жизни и смерти святого, близкий к рассказу повестей, но и повесть „о обретении и о перенесении честных и многочюдесных“ мощей царевича в Москву. Повесть в составе Жития сохранилась в 2 вариантах — кратком и пространном, которые расходятся между собой в деталях. Во многих списках Жития повесть об обретении и перенесении мощей Дмитрия Ивановича опущена, но имеются предисловие и заключительное „Слово похвальное“»[4].

«Несколько позже было создано Житие Дмитрия Ивановича в составе Четьих-Миней Иоанна Милютина. Его главными источниками явились 1-е Житие Дмитрия Ивановича и „Новый летописец“. Текст этого Жития получил широкое распространение в древнерусской письменности. Проложное Житие Д. И. составлено на основании пространных Житий и помещено под 15 мая в 1-м издании мартовского полугодия Пролога (М., 1643). С издания 1662 г. в Прологе помещается память перенесения мощей Д. И. под 3 июня»[4].
Иконография

Над захоронением царевича в Архангельском соборе немедленно была помещена надгробная икона, изображающая его в развороте — в молении (ранний список — в Калужском музее). Дмитрий традиционно изображается в богатых царских одеждах и в венце. Иконы, изображающие святого фронтально, отличаются характерно укороченными пропорциями фигуры и большим круглым ликом.

Исследователь уральского искусства пишет, что «иконография святого была особенно распространена в строгановских вотчинах на Урале. Наиболее ранней в уральской группе произведений считается пелена из Сольвычегодского историко-художественного музея, датируемая 1651—1654 гг. Это подписная и датированная пелена с упоминанием имени Дмитрия Андреевича Строганова»[1]

В ранних иконах с житием из житийных сцен присутствует только сцена «неповинного убиения». «В дальнейшем складывается полная житийная иконография святого благоверного царевича Димитрия. Б. В. Сапунов пишет о двенадцати списках, сохранившихся в музеях центральной России». Протографом, по его мнению, послужила «келейная» икона начала ХVII в., заказанная бабкой будущего царя Михаила Федоровича Романова, Марией Шестовой, которая была пострижена, по указу Бориса Годунова, в Чебоксарский Никольский девичий монастырь, где вскоре и умерла. Все двенадцать икон сопровождаются текстами из «Нового летописца»"[1].Царевич Дми;трий Ива;нович (Димитрий Иоаннович, прямое имя (по дню рождения) Уа;р; 19 (29) октября 1582, Москва — 15 (25) мая 1591, Углич) — князь углицкий, младший сын Ивана Грозного от Марии Фёдоровны Нагой...


29 октября 1582 года у Ивана Грозного родился сын Дмитрий, которому выпала доля стать последним отпрыском (по мужской линии) царской династии Рюриковичей. Согласно принятой историографии, Дмитрий прожил восемь лет...

29 октября 1582 года у Ивана Грозного родился сын Дмитрий, которому выпала доля стать последним отпрыском (по мужской линии) царской династии Рюриковичей. Согласно принятой историографии, Дмитрий прожил восемь лет, но его имя еще 22 года нависало проклятием над Российским государством. Вспоминаем 7 роковых последствий гибели царевича.

1

У русских людей часто возникает ощущение, что Родина находится под каким-то заклятием. «Все у нас не так – не как у нормальных людей». На рубеже XVI-XVII веков на Руси были уверены, что знают корень всех бед – всему виной было проклятие невинно убиенного царевича Дмитрия.

Набат в Угличе

Для царевича Дмитрия, младшего сына Ивана Грозного (от последнего брака с Марией Нагой, который, кстати, так и не был признан церковью) все закончилось 25 мая 1591 года, в городе Угличе, где он в статусе удельного князя Угличского, находился в почетной ссылке. В полдень Дмитрий Иоаннович метал ножи с другими детьми, входившими в его свиту.  В материалах следствия по факту смерти Дмитрия есть свидетельство одного отрока, игравшего вместе с царевичем: «…играл-де царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе, и пришла на него болезнь – падучей недуг – и набросился на нож». Фактически эти показания стали главным аргументом для следователей, чтобы квалифицировать смерть Дмитрия Иоанновича как несчастный случай. Однако жителей Углича доводы следствия вряд ли бы убедили. Русские люди всегда больше доверяли знамениям, нежели логическим заключениям «человеков». А знамение было… И еще какое! Почти сразу же после того, как сердце младшего сына Ивана Грозного остановилось, над Угличем разнесся набат. Звонил колокол местного Спасского собора. И все бы ничего, только звонил колокол сам по себе - без звонаря. Об этом гласит легенда, которую угличане на протяжении нескольких поколений считали былью и роковым знаком. Когда жители узнали о смерти наследника, начался бунт. Угличане разгромили Приказную избу, убили государева дьяка с семьей и нескольких других подозреваемых. Борис Годунов, который фактически управлял государством при номинальном царе Федоре Иоанновиче, спешно отправил в Углич стрельцов на подавление мятежа. Досталось не только мятежникам, но и колоколу: его сорвали с колокольни, вырвали «язык», отрубили «ухо» и публично на главной площади наказали 12 ударами плетей. А затем его вместе с другими бунтарями отправили в ссылку, в Тобольск. Тогдашний тобольский воевода князь Лобанов-Ростовский велел запереть корноухий колокол в приказной избе, сделав на нем надпись «первоссыльный неодушевленный с Углича». Однако расправа над колоколом не избавила власти от проклятия – все только начиналось.


Конец династии Рюриковичей

После того, как весть о гибели царевича разошлась по Русской Земле, в народе поползли слухи о том, что руку к «несчастному случаю» приложил боярин Борис Годунов. Но находились смельчаки, которые подозревали в «заговоре», и тогдашнего царя – Федора Иоанновича, сводного старшего брата погибшего царевича. И основания для этого были.

Спустя 40 дней после смерти Ивана Грозного Федор, наследник Московского трона, стал активно готовится к своей коронации. По его приказу за неделю до венчания на царство вдова-царица Мария и ее сын Дмитрий Иоаннович были отправлены в Углич – «на княжение». То, что последняя жена царя Иоанна IV и царевич не были приглашены на коронование, являлось страшным унижением для последних. Однако на этом Федор не остановился: например, содержание двора царевича сокращалось порой по нескольку раз за год. Спустя всего несколько месяцев с начала царствования он дает распоряжение духовенству убрать традиционное упоминание имени царевича Дмитрия при богослужениях. Формальным основанием стало то, что Дмитрий Иоаннович был рожден в шестом браке и по церковным правилам считался незаконнорожденным. Однако все понимали, что это только повод. Запрет на упоминание при богослужениях царевича его двор воспринимал, как пожелание смерти. В народе ходили слухи о неудавшихся покушениях на Дмитрия. Так, британец Флетчер, будучи в Москве в 1588–1589 гг., записал, будто от яда, предназначенного для Дмитрия, умерла его кормилица.

Спустя полгода после гибели Дмитрия жена царя Федора Иоанновича, Ирина Годунова, забеременела. Все ждали наследника престола. Причем, по легендам, рождение мальчика предсказали многочисленные придворные маги, знахари и лекари. Но в мае 1592 года царица родила девочку. В народе гуляли слухи, что царевна Феодосия, так назвали дочку родители, появилась на свет аккурат через год после гибели Дмитрия – 25 мая, а царская семья почти на месяц задержала официальное объявление. Но это было еще не самое страшное знамение: девочка прожила всего несколько месяцев, и скончалась в том же году. И здесь уже стали говорить о проклятии Дмитрия. После смерти дочки царь переменился; он окончательно потерял интерес к своим царским обязанностям, и месяцами проводил в монастырях. Люди говорили, что Федор замаливает свою вину перед убиенным царевичем. Зимой 1598 года Федор Иоаннович скончался, так и не оставив наследника. С ним умерла и династия Рюриковичей.

Великий Голод

Смерть последнего государя из династии Рюриковичей открыло дорогу к царству Борису Годунову, который фактически был правителем страны еще при живем Федоре Иоанновиче. К тому времени за Годуновым в народе закрепилась репутация «убивца царевича», однако это не сильно его смущало. Путем хитрых манипуляций он все-таки был избран царем, и почти сразу же начал с реформ. За два недолгих года он провел преобразований в стране больше, чем предыдущие цари за весь XVI век. И когда Годунов уже, казалось, снискал народную любовь, грянула катастрофа – из небывалых климатических катаклизмов на Русь пришел Великий голод, который длился целых три года. Историк Карамзин писал, что люди «подобно скоту щипали траву и питались ею; у мертвых находили во рту сено. Мясо лошадиное казалось лакомством: ели собак, кошек, стерво, всякую нечистоту. Люди сделались хуже зверей: оставляли семейства и жен, чтобы не делиться с ними куском последним. Не только грабили, убивали за ломоть хлеба, но и пожирали друг друга… Мясо человеческое продавалось в пирогах на рынках! Матери глодали трупы своих младенцев!..» Только в одной Москве умерло от голода более 120 000 человек; по всей стране орудовали многочисленные шайки разбойников. От родившейся было народной любви к избранному царю не осталось и следа – в народе снова говорили о проклятии царевича Дмитрия и о «проклятом Бориске».

Конец династии Годуновых

1604 год наконец-то принес хороший урожай. Казалось, беды закончились. Это было затишье перед бурей – осенью 1604 года Годунову донесли, что со стороны Польши на Москву двигается войско царевича Дмитрия, чудом спасшегося от рук убийц Годунова в Угличе  в далеком 1591 году. «Рабоцарь», как называли Бориса Годунова в народе, вероятно, осознавал, что проклятие Дмитрия теперь воплотилась в самозванце. Однако государю Борису не суждено было встретиться лицом к лицу с Лжедмитрием: он скоропостижно умер в апреле 1605 года, за пару месяцев до триумфального вступления в Москву «спасшегося Дмитрия». Ходили слухи, что отчаявшийся «проклятый царь» покончил собой – отравился. Но проклятие Дмитрия распространилось и на ставшего царем сына Годунова – Федора, которого задушили вместе с родной матерью незадолго до въезда Лжедмитрия в Кремль. Говорили, что это было одним из главных условий «царевича» для триумфального возвращения в столицу.

Конец народного доверия

До сих пор историки спорят, был ли «царь ненастоящим» ? Впрочем, наверное, мы об это никогда не узнаем. Сейчас мы можем говорить только о том, что Дмитрию так и не удалось возродить Рюриковичей. И снова роковым стал конец весны: 27 мая бояре под руководством Василия Шуйского устроили хитроумный заговор, во время которого был убит Лжедмитрий. Народу объявили, что царь, которого они еще недавно боготворили, является самозванцем, и устроили публичное посмертное поругание. Этот абсурдный момент окончательно подорвал народное доверие к властям. Простые люди не верили боярам и горько оплакивали Дмитрия.  Вскоре после убийства самозванца, в начале лета, ударили страшные морозы, которые уничтожили все посевы. По Москве поползла молва о проклятии, которое бояре навлекли на Русскую Землю, убив законного государя. Кладбище у Серпуховских ворот столицы, на котором погребли самозванца, стало местом поломничества у многих москвичей. Появилось много свидетельств о "явлениях" воскресшего царя в разных концах Москвы, а некоторые даже утверждали, что получили от него благословение. Испугавших народных волнений и нового культа мученника, власти выкопали труп “вора”, зарядили его прах в пушку и выстрелили в сторону Польши. Жена Лжедмитрия Марина Мнишек вспоминала, когда тело ее мужа тащили через кремлёвские ворота, ветер сорвал с ворот щиты, и невредимыми, в том же порядке установил их посреди дорог.
Конец Шуйских

Новым царем стал Василий Шуйский – человек, который в 1598 году вел следствие по факту гибели царевича Дмитрия в Угличе. Человек, который сделал вывод, что смерть Дмитрия Иоанновича, была несчастным случаем, покончив с Лжедмитрием и получив царскую власть, вдруг признался, что у следствия в Угличе были доказательства насильственной смерти царевича и прямой причастности к убийству Бориса Годунова. Говоря это, Шуйский убивал двух зайцев: дискредитировал – пусть даже уже мертвого – своего личного врага Годунова, а заодно доказывал, что Лжедмитрий, которого убили во время заговора, был самозванцем. Последнее Василий Шуйский даже решил подкрепить с помощью канонизации царевича Дмитрия. В Углич была отправлена специальная комиссия о главе с митрополитом Ростовским Филаретом, которая вскрыла могилу царевича и якобы обнаружила в гробу нетленное тело ребенка, которое источало благоухание. Мощи были торжественно привезены в Архангельский собор Кремля: по Москве распространили слух о том, что останки мальчика чудотворные, и народ пошел к святому Дмитрию за исцелением. Однако культ долго не продержался: было несколько случаев смерти от прикосновения к мощам. По столице поползли слухи о подставных мощах и о проклятии Дмитрия. Раку с останками пришлось с глаз долой убрать в реликварий.  А уже совсем скоро на Руси появилось еще несколько Дмитриев Иоанновичей, а династия Шуйских, суздальской ветви Рюриковичей, которые на протяжении двух столетий были главными соперниками ветви Даниловичей за московский престол, прервалась на первом же царе. Василий закончил свою жизнь в польском плену: в той стране, в сторону которой по его приказу когда-то выстрелили прахом Лжедмитрия I.

Последнее проклятие

Смута на Руси закончилась только в 1613 году – с установлением новой династии Романовых. Но иссякло ли вместе с этим проклятием Дмитрия? 300 летняя история династии говорит об обратном. Патриарх Филарет (в миру Федор Никитич Романов), отец первого «романовского» царя Михаила Федоровича, был в самой гуще «страстей по Дмитрию». В 1605 году, его, заключенного Борисом Годуновым в монастыре, освободил как «родственника» Лжедмитрий I. После воцарения Шуйского именно Филарет привез “чудотворные мощи” царевича из Углича в Москву и насаждал культ святого Дмитрия Углицкого – для того, чтобы с подачи Шуйского убедить, что когда-то спасший его Лжедмитрий был самозванцем. А затем, встав в оппозицию царю Василию, стал “нареченным патриархом” в тушинском лагере Лжедмитрия II.

Филарета можно считать первым из династии Романовых: при царе Михаиле он носил титул «Великий государь» и был фактически главой государства.  Царствие Романовых началось со Смуты и Смутой закончилось. Причем второй раз в русской истории царская династия прервалась убийством царевича. Есть легенда, что Павел I закрыл в ларец на сто лет предсказание старца Абеля, касающегося судьбы династии. Не исключено, что там фигурировало имя Дмитрия Иоанновича….

Алексей Плешанов



Материалы расследования таинственной смерти царевича Дмитрия Ивановича вошли в исторический обиход под названием «Угличский столбец». При переходе на новую систему хранения документов при Петре I неудобный в использовании «столбец» (свиток) был разрезан архивариусами на листы и сброшюрован в тетради. В 1913 году рукописные документы были изданы в книжном формате под названием «Дело розыскное 1591 году про убивство царевича Димитрия Ивановича на Угличе».

Изображение


Многие исследователи считают, что причина гибели младшего сына Ивана Грозного в материалах «обыска» была сфальсифицирована следственной комиссией. Однако редактор книги «Дело розыскное 1591 году про убивство царевича Димитрия Ивановича на Угличе», известный музейный специалист Владимир Клейн, в предисловии к изданию указывал, что потеря нескольких фрагментов показаний допрошенных угличан, а также перепутанные при склейке листы стали результатом небрежности архивариусов при разрезании и компоновке тетрадей.

«Рассматриваемый следственный акт есть деловой экземпляр, изготовленный и редактированный в Угличе», именно он был представлен комиссией на совместном заседании Освященного собора (собрание высших иерархов Русской православной церкви) и Боярской думы 2 июня 1591 года, утверждал Клейн.

Сегодня, чтобы познакомиться со следственными актами 1591 года, нет необходимости проводить изыскания в архивах. Адвокатская фирма «Юстина» в рамках проекта «Русские судебные процессы» продолжает издавать подлинные материалы наиболее громких судебно-следственных дел из истории России. В нынешнем году вышла в свет вторая книга серии — «Дело об убийстве царевича Димитрия».

Изображение


Горожане побивают убийц царевича Дмитрия камнями. Миниатюра из рукописного Жития


По принципу сдержек и противовесов

Царевича Дмитрия не стало в полдень 15 мая 1591 года на глазах, как следует из материалов «обыскной комиссии», у восьми человек. Однако вопрос о том, что произошло на задворках княжеских хором в Угличском кремле, где девятилетний мальчик под надзором няньки, кормилицы и постельницы играл со сверстниками, — несчастный случай или смерть от руки убийцы — и сегодня остается для исследователей источником дискуссий.

После смерти Дмитрия, а затем и его брата Федора I Ивановича — среднего сына Грозного, царствовавшего до самой смерти в 1598 году, пресеклась царская династия Рюриковичей. В конечном счете это открыло дорогу к трону боярину Борису Годунову, шурину Федора, который при жизни царя (слабого, по свидетельству его современников, здоровьем и умом) фактически управлял российским государством.

До 1613 года, когда Земский собор «посадил на царство» Михаила Романова, в стране длилась междинастическая смута, сопровождавшаяся вмешательством соседних государств — Польши и Швеции. При этом в ходе борьбы за верховную власть то и дело всплывало имя погибшего младшего Рюриковича, которые принимали самозванцы-Лжедмитрии (один из них в 1605-1606 годах царствовал на русском престоле).

Чудесное спасение царевича от смерти является одной из самых сомнительных версий угличских событий, возможность которой однако не исключали некоторые исследователи, признавая тем самым факт покушения. Но следственная комиссия пришла к предсказуемому заключению: смерть Дмитрия не являлась насильственной.

«Обыскная» комиссия во главе с боярином князем Василием Шуйским, будущим царем, прибыла из Москвы в Углич вечером 19 мая. В ее состав входили окольничий Андрей Клешнин, дьяк Елизарий Вылузгин и митрополит Сарский и Подонский Геласий. Князь, по утверждению некоторых историков, был тайным недоброжелателем Годунова, из-за которого пострадало несколько представителей рода Шуйских, в том числе и он сам.

Таким образом, самим фактом его назначения Годунов демонстрировал, что он ни с какой стороны не причастен к гибели царевича и не опасается независимого «обыска». Другие исследователи утверждают, что оппозиционность Шуйских к власти — не более чем историческая легенда, а на самом деле отец Шуйского был в свое время близок к Ивану Грозному, при котором возвысился Годунов, а князь Василий, в свою очередь, пользовался расположением Годунова. Однако и в этом случае у царского соправителя были резоны согласиться с кандидатурой князя.

Сохранились и свидетельства близости к царскому фавориту и Клешнина — окольничий не раз исполнял тайные поручения Годунова. С другой стороны, он был зятем Михаила Нагого, одного из дядьев Дмитрия, фактического организатора бунта в Угличе после его смерти, о чем в Москве уже было известно. Стоит отметить, что вскоре после возвращения комиссии в Москву Клешнин принял постриг в удаленном монастыре, где принял ряд строгих обетов и носил вериги.

«Которым обычаем царевичю Дмитрею смерть случилась?»


Процедура расследования преступлений в тот период регламентировалась «Судебником» Ивана IV. Он был принят на Земском соборе 1549 года и утвержден в 1551 году церковно-земским Стоглавым собором. Его нормы предписывали иерархическую систему «расспросов».

Они велись в определенной последовательности: сначала показания давали представители духовного сословия по нисходящему чину — от архимандритов до дьяконов, затем «дети боярские», приказчики, старосты, целовальники и крестьяне. Допросы членов одной семьи также проводились в порядке старшинства. Однако по компоновке допросных листов угличского дела трудно судить, придерживалась ли комиссия строго этого порядка.

Всего следственной комиссией Шуйского были допрошены от 140 до 150 человек различных сословий — от архимандрита Федора и членов семьи Нагих до дворовых слуг. При этом многие свидетельствовали с чужих слов, но на вооружении тогдашних органов дознания уже была процедура очных ставок («с очей на очи»). Правда, судя по материалам «расспросов», комиссия прибегала к ней достаточно редко.

Версия первая


В Угличском «обыскном» деле отражены две версии гибели младшего отпрыска Ивана Грозного, отработанные комиссией Шуйского. Согласно первой, царевич во время игры в «тычку» (играющие поочередно бросают с острия нож так, чтобы он, перевернувшись в воздухе, воткнулся в землю в очерченном круге) в припадке эпилепсии, которой он страдал, «набросился» горлом на свой ножик.

Показания


В основу доказательств по этой версии были положены показания очевидцев происшествия — няньки Василисы Волоховой, кормилицы Арины Тучковой, постельницы Марьи Колобовой, стряпчего Семена Юдина и четверых мальчиков, игравших с царевичем в «тычку» (при этом показания за всех давал самый старший из них — сын постельницы Петрушка Колобов).

Из показаний Волоховой: «И бросило его на землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да туто его и не стало». Из показаний Тучковой: «И она того не уберегла, как пришла царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножом покололся…».

Из показаний Колобовой: «Ходил царевич Дмитрей в субботу по двору, играл с жильцы ножиком, и она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножом покололся…» Из показаний стряпчего Семенки Юдина: »…Тешился [царевич] с жильцами, с робятки с маленькими в тычку ножом, и пришла на него немочь падучая, и бросило его о землю, и било его долго, и он накололся ножом сам». Из показаний мальчиков: «А жильцы царевичевы, которые играли с царевичем, Петрушка Самойлов, сын Колобова, Баженко Нежданов, сын Тучков, Ивашко Иванов, сын Красенского, Гришка, Ондреев сын Козловского, сказали: играл де царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе, и пришла на него болезнь, падучий недуг и набросился на нож…».

Версия вторая


Согласно материалам расследования, версия убийства и имена предполагаемых убийц («Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговской») — исходили первоначально от царицы Марии Нагой и распространялась одним из ее братьев — Михаилом.

Показания


Из показаний игумена Савватия: «Ажно царевич лежит во Спасе [церковь] зарезан и царица сказала: зарезали-де царевича Микита Качалов, да Михайлов сын Битяговского Данило, да Осип Волохов».

Из показаний Волоховой: »…И как царевич в болезни в черной покололся ножом, и царица Марья сбежала во двор и почала ее, Василису, царица Марья бити сама поленом, и голову ей пробила во многих местах, и почала ей, Василисе, приговаривать, что будто се сын ее, Василисин, Осип, с Михайловым сыном, Битяговского, да Микита Качалов царевича Дмитрея зарезали…»

Из показаний Михаила Нагого: »…Майя в 15 день, в субботу, в шестом часу дни, зазвонили в городе у Спаса […] и чаял он того, что горит, бежал он к царевичю на двор, а царевича зарез[али] Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данила Битяговской…».

Для проверки версии убийства члены комиссии ограничились двумя вопросами «Петрушке Колобову со товарищи»: «Кто в те поры за царевичем были?» Мальчики ответили, что кроме них рядом с Дмитрием были мамка, кормилица и постельница. Тогда следователи уточнили: «Да Осип, Василисин сын, Волохов, да Данило, Михайлов сын, Битяговского, в те поры за царевичем были ли?» »…Осипа Волохова и Данила Михайлового сына, Битяговского, в те поры за царевичем не было и за царевичем не хаживали», — таков был ответ, который удовлетворил комиссию.

«И посадские люди кинулися за Михайлом Битяговским»

После внимательного прочтения текста «Угличского столбца» становится очевидным, что главной целью комиссии стало установление обстоятельств расправы над дьяком Михаилом Битяговским и еще четырнадцатью угличанами, а также степени причастности к массовым беспорядкам царицы Марии и ее родни. Историки предполагают, что городской приказчик Русин Раков, должностное лицо и активный участник событий, встретил комиссию Шуйского по дороге в Углич, и ее глава был осведомлен о роли Нагих в случившемся и спешил зафиксировать ее в «протоколах допросов».

Показания


Из показаний Михайла Нагого: «И того ж дни, майя в 19 день, в вечеру […] [рас]прашивали Михайла Нагово: […] для он чего велел убити Михайла Битяговского, и Михайлова сына, Данила, и Микиту Качалова, и Данила Третьякова, и Осипа Волохова, и посадских людей, и Михайловых людей, Битяговского, и Осиповых, Волохова; и для чего он велел […] сбирати ножи, и пищали, и палицу железную, и сабли, и класти на у[би]тых людей […]?». Нагой, отпираясь, ответил, что «тех всех людей, которые побиты, побили чернье; а он, Михайло Нагой посадски[м] всяким людем побити их не веливал; […] а сбирал ножи, и пищали, и сабли, и палку железную и клал на побитых людей городовой приказчик Русин Раков…»

Его показания опровергал Григорий Нагой: «А вчерась де, во вторник, майя в 19 день, брат его, Михайло Нагой, велел городовому приказчику Русину Ракову сбирати ножи и велел курячьей кровью кровавити; да велел палицу железную добыть. И те ножи и палицу велел брат его, Михайло Нагой, покласти на те люди, которые побиты: на Осипа Волохова, да на Дани[ла] на Михайлова сына, Битяговского, да на Микиту на Качалова, да на Данила на Третьякова для того, что де будто се те люди царевича Дмитрея зарезали».

Из показаний Нагого хорошо видны масштабы побоища: «И Григорей Федоров, сын Нагово, в распросе сказал: »…На двор прибежали многие люди посадские и посошные и почали говорить, неведомо кто, что будто зарезали царевича Дмитрея Михайлов сын, Битяговского, Данило, да Осип Волохов, да Микита Качалов; а Михайло Битяговской учал разговаривать, и посадские люди кинулися за Михайлом Битяговским, и Михайло убежал в Брусеную избу на дворе, и посадские люди выломали двери и Михайла выволокли, и тут его убили до смерти, а Данила Третьякова тут же с Михайлом убили вместе; а сына Михайлова, Данила Битяговского, и Микиту Качалова убили в дьячьей в Розрядной избе; а Осипа Волохова привели к царице вверх, к церкви, к Спасу, и тут его перед царицею убили до смерти; а людей Михайловых, Битяговского, четырех человек, и Осиповых, Волохова, двух человек, и посадских людей трех человек, где кого изымали, убили чернью, неведомо где; и того он не ведает, про что тех людей побили…».

Убийства сопровождались разбоем и грабежами: «А на Михайлов двор Битяговского пошли все люди миром, и Михайлов двор разграбили, и питье из погреба в бочках выпив, и бочки кололи, да с Михайлова ж двора взяли Михайловых лошадей девятеро». Самосуд на время приостановили архимандрит Федор и игумен Саваттий, приехавшие в Угличский кремль. В момент, когда жену дьяка Битяговского, «ободрав, нагу и простоволосу поволокли» с детьми на площадь перед дворцом, монахи «ухватили» Битяговскую с дочерьми «и отняли их и убити не дали». Но после их отъезда расправа возобновилась.

Ответ на незаданный царице вопрос


В «Угличском столбце» нет показаний Марии Нагой. Царица обладала «судебным» иммунитетом, лишить которого ее не мог даже патриарх. Только она одна могла пояснить, почему в первые же минуты после смерти Дмитрия она назвала убийцами Данилу Битяговского и других родственников дьяка. Однако у историков есть на удивление единодушный ответ на этот не заданный вопрос.

«Прашивал сверх государева указу денег ис казны»

По восшествии на престол Федора Ивановича, Дмитрий вместе с матерью и ее родственниками Нагими по решению «всех начальнейших людей» (регентский совет) был отправлен в Углич в статусе удельного князя, однако был лишен права распоряжаться доходами своего княжества, и угличский двор стал получать деньги «на обиход» из царской казны. Реальная власть сосредоточилась в руках «служилых людей» во главе с дьяком Битяговским, которые были присланы из Москвы. В показаниях комиссии стряпчий царицы рассказал, что Нагой Михаил постоянно «прашивал сверх государева указу денег ис казны», а Битяговский «ему отказывал», из чего проистекали «ссоры и брань». Интересно, что последняя стычка между Нагим и дьяком произошла утром 15 мая.

О конфликте интересов клана Нагих и Битяговского свидетельствовала в челобитной царю вдова Битяговского: «Муж мой Михайло говорил многижда да и бранился с Михаилом [Нагим] за то, что он добывает безпрестанно ведунов и ведуней к царевичю Дмитрею, а ведун… Ондрюшка Мочалов безпрестанно жил у Михаила да у Григория… и про тебя, государя, и про царицу Михайло Нагой тому ведуну велел ворожити…».

«Кому это было выгодно?»


Гораздо меньше единодушия проявляют исследователи в отношении одного из отправных постулатов следствия «А кому это выгодно?» Впрочем, главным образом дискуссия ведется вокруг того, причастен или нет к гибели царевича Борис Годунов.

Он, будучи с 1587 года правителем российского государства де-факто, как считают большинство историков, стремился де-юре возвести свой род на престол, на пути к которому преградой мог стать Дмитрий, а это можно считать мотивом. Один из первых крупных российских историков, Николай Карамзин излагал в своей «История государства Российского» версию о том, что царский клеврет все же опасался, что после смерти Федора I трон займет его брат и пытался устранить его физически. Сначала с помощью мамки Волоховой царевича пытались отравить медленно действующим зельем, а когда этот план провалился, убить Дмитрия Годунов поручил неким Владимиру Загряжскому и Никифору Чепчугову. После того, как они отказались, Клешнин приискал Годунову другого исполнителя – дьяка Битяговского, «ознаменованного на лице печатию зверства».

Однако не все историки согласны с тем, чтоу Годунова были резоны желать смерти царевичу. Дело в том, что Мария Нагая была восьмой женой Грозного. Этот брак, равно как и несколько предыдущих, православная церковь не благословляла, и он считался незаконным, а ребенок – незаконнорожденным и не представлял угрозы династическим устремлениям Годунова, рассуждали эти исследователи.

С точки зрения сегодняшнего уголовного процесса


Большинство представителей исторической науки, подобно Карамзину, не поверили выводам следствия о нечаянном самоубийстве царевича. Историк Сергей Соловьев отмечал: «Следствие было произведено недобросовестно. Не ясно ли видно, что спешили собрать побольше свидетельств о том, что царевич зарезался сам в припадке падучей болезни, не обращая внимания на противоречия и на укрытие главных обстоятельств». (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн.IV (Т.7-8). М., 1960. С. 321-322.).

По мнению еще одного известного историка Василия Ключевского, комиссия «вела дело бестолково или недобросовестно, тщательно расспрашивала о побочных мелочах и позабыла разведать важнейшие обстоятельства, не выяснила противоречий в показаниях, вообще страшно запутала дело». (Ключевский В.О.Курс русской истории. Лекция XLI// Ключевский В.О.Сочинения в 8 томах. Т.III. М.,1957. С.22.).

В свою очередь историки более позднего, XX века, Александр Тюменев и Руслан Скрынников считали, что расследование комиссии отличалось полнотой и достоверностью, не было предвзятым, и не оставило в этой исторической драме «белых» пятен. (Тюменев А.И. Пересмотр известий о смерти царевича Дмитрия//журнал Министерства народного просвещения. Ч.15.1908.Май; Скрынников Р.Г. Россия накануне «Смутного времени».М.1981.)

Изображение


Grand mal и еще одна версия гибели царевича


Интересное исследование предпринял известный специалист в области уголовного права доктор юридических наук Иван Крылов (1906-1996). Он проанализировал материалы угличского следственного дела с позиции современных методов криминалистических исследований (кстати, именно он указал, что имеет право на существование как минимум еще одна версия: царевич погиб в результате неосторожного убийства, происшедшего от броска ножом кем-либо из участников игры).

Крылов обратился к одному из самых крупных в стране специалистов по детской эпилепсии доктору медицинских наук Рэму Харитонову с вопросом: мог ли царевич, если нож действительно находился в его руках во время припадка, нанести себе смертельное ранение? После знакомства со следственным делом Харитонов твердо ответил: не мог, так как во время большого судорожного припадка (grand mal) больной всегда выпускает находящиеся в руках предметы. Заключение профессора Харитонова, по мнению Крылова, опровергает показания свидетелей о том, что царевич «покололся ножом» (Крылов И.Ф. Были и легенды криминалистики. 1987. С.93.).

Другие криминалисты, исследовавшие угличское дело с точки зрения сегодняшнего уголовного процесса, называли очевидные, на их взгляд, изъяны, которые не позволяют сделать однозначный вывод о происшедшем с царевичем Дмитрием. К ним были отнесены отсутствие описания места, где произошла трагедия, ножа, которым якобы царевич себя ранил. Нет также описания раны царевича Дмитрия, ее характера и локализации, следовательно, невозможно сделать вывода о том, могла ли быть причинена ему рана таким предметом.

«Царевичу Димитрию смерть учинилась Божиим судом»

2 июня 1591 года митрополит Геласий доложил результаты расследования смерти царевича на совместном заседании Освященного собора и Боярской думы. В свою очередь решение собора о происшедшем в Угличе 15 мая 1591 года было объявлено патриархом Иовом: «Перед государем Михайлы и Григория Нагих и углицких посадских людей измена явная: царевичу Димитрию смерть учинилась Божиим судом; а Михайла Нагой государевых приказных людей, дьяка Михайлу Битяговского с сыном, Никиту Качалова и других дворян, жильцов и посадских людей, которые стояли за правду, велел побить напрасно.

За такое великое изменное дело Михайла Нагой с братьею и мужики угличане по своим винам дошли до всякого наказанья. Но это дело земское, градское, то ведает Бог да государь, все в его царской руке, и казнь, и опала, и милость, о том государю как Бог известит…».

Всех, включая колокол, наказали «по винам»

Царский вердикт «по винам» был следующий: царицу Марию постригли в монахини, братьев Нагих отправили в ссылку, посадских, принявших участие в убийствах и грабежах, кого казнили, а кого сослали «на житье» в Сибирь, после чего город на Волге обезлюдел. «Наказан» был и колокол, который созвал угличан «с топоры, и с саблями, и с рогатинами». Его сбросили с колокольни, высекли плетьми, вырвал «язык», отрубили одно «ухо» и выслали на 300 лет в Тобольск (в настоящее время он висит в угличской церкви царевича Димитрия На крови).

«Заклан бысть» от «лукаваго раба Бориса Годунова»…

Как показали дальнейшие события, обстоятельства гибели малолетнего царевича с изменениями династической, иерархической и политической конъюнктуры не раз переписывались. Например, князь Шуйский по очереди придерживался всех трех версий угличского дела. Как глава следственной комиссии, он неотступно утверждал, что царевич сам закололся в эпилептическом припадке. Затем, признав из политических соображений Лжедмитрия I сыном Ивана Грозного, заявил, что не видел в Угличе тела Дмитрия. Наконец, вступив в 1606 году на трон после свержения самозванца, он публично объявил, что царевич «заклан бысть» от «лукаваго раба Бориса Годунова». Эта версия оставалась официальной и при династии Романовых. В 1606 году «благоверный царевич» был канонизирован, толки о его нечаянном самоубийстве церковь рассматривала как ересь.

Историк Николай Костомаров (1817-1885) писал, что «следственное дело для нас имеет значение не более как одного из трех показаний Шуйского, и притом такого показания, которого сила уничтожена была дважды им же самим» (Костомаров Н.И. О следственном деле по делу убиения царевича Димитрия // Вестник Европы. Т.5. 1873.). Однако сегодня эти документы интересны хотя бы тем, что позволяют прикоснуться к древнему российскому уголовному праву, составить свое мнение о версиях развития событий многовековой давности, дошедших до нас с искажениями, провести аналогии и сравнительные характеристики с современностью.

Автор: Александр Пилипчук