Как я страх потерял

Как я страх потерял

- Ты совсем страх потерял? - спросили меня. Я подумал, и вдруг впервые явственно осознал – да, это так. Я действительно потерял страх, хотя еще не очень привык к этой потере и иногда случаются рецидивы.

Даже точно знаю, когда именно это произошло – в декабре 2011 года, когда я впервые чуть не помер, но недостаточно успешно.

Меня спаcли: ближайший друг, жена и хирурги отделения торакальной хирургии областной клинической больницы.

Там, в палате торакального отделения, я вдруг понял, что умирать – не страшно, только больно. Понял и то, что боль бесконечной не бывает, что к любой боли можно привыкнуть, если она не проходит, но обычно боль не бесконечна и в конце концов проходит сама. Наступает момент облегчения.

Даже тогда, когда из твоей груди третью неделю подряд днём и ночью торчат силиконовые трубки, из которых вытекает прозрачная зеленоватая жидкость. Ну да, я марсианин, и кровь у меня зеленая, а вы не знали? – Шучу, это откачивали не кровь, а межлегочную жидкость, из-под плевры. После пневмоторакса.

А что такое пневмоторакс – тоже объясню. С детства мне по ночам периодически снились пророческие кошмары, в которых я обнаруживал, что мои вдохи бесполезны, что они не приносят ни воздуха, ни облегчения от удушья, и я планомерно задыхаюсь чем дальше, тем больше, как будто меня живым зарыли в могилу и больше нет доступа свежего воздуха извне.

Так вот: пневмоторакс – это мой детский кошмар, воплощённый в реальность. Из-за спонтанного разрыва плевры легкие перестают справляться со своими функциями; ты дышишь, грудная клетка ходит, но воздух не перекачивается.

Эта хрень из тех хреней, которые у любого могут случиться в любую минуту. Со мной в палате лежал молодой красивый супертренированный парень, профессиональный артист балета нашего оперного театра, у которого точно так же, как у меня, без всякой видимой причины произошел спонтанный пневмоторакс.

Он не курил, как я; он не вёл сидячий образ жизни, как я; он не был ленивым обитателем дивана, как я; он не плевал на регулярные тренировки, физические нагрузки и утренние пробежки, как это делал я; тем не менее с ним произошла в точности та же самая фигня, что и со мной: пресловутый спонтанный пневмоторакс.

Забегая вперед, скажу: с актером балета мы оба благополучно выздоровели и вернулись к своим любимым занятиям: он – к танцам, а я – к дивану. Кто не в курсе, это – моё рабочее место, я тут пишу. Если обзовёте меня Обломовым – не обижусь, мы с ним и вправду во многом похожи.

Любой хирург скажет вам, что хирургия давным-давно научилась побеждать пневмоторакс, что он не относится к разряду однозначно смертельных заболеваний, но ведь я же этого не знал! А когда успокаивали – не верил: думал, что успокаивают. Поэтому я, как формулируют адвокаты, «воспринял угрозу своей жизни как совершенно реальную».

Короче, с жизнью я тогда попрощался, и сразу стало легче психологически. Когда смерть не впереди, а в процессе, она уже не так страшна. Прими решение, смирись с неотвратимостью – сразу станет легче.

Смерть , уже запущенная в процесс, обыденна и деловита. Она, подобно заведенному механизму, совершает ряд действий, и ты знаешь, что все эти действия ни отменить, ни остановить нельзя, так чего дергаться? – Лежи, расслабься и постарайся получить удовольствие от красоты, организованности и целесообразности процесса. Прикосновение к вечности, блин.

Но в этот раз процесс был остановлен принудительно. Как я и говорил: женой, другом и хирургами.

Как меня спасли жена и друг? Очень просто и конкретно, как и должны спасать самые близкие люди. Жена буквально пинками и тумаками загнала меня в больницу (я туда не хотел идти ни за какие коврижки со своего дивана, утверждал, что мне и без воздуха неплохо), а друг оплатил из собственного кармана больнице все расходы на две полостные операции.

Потом мой друг даже слышать ничего не хотел о поэтапном погашении и возврате долга; он вообще эту сумму в долг не записывал, а просто списал и вычеркнул из памяти. Не зря я хоть и по-разному, но одинаково очень сильно люблю этих двоих; они оба более чем достойны настоящей любви...

Итак, первый раз я решил, что умер, в декабре 2011 года. Умри в первый раз – и перестанешь бояться смерти.

Потеряешь страх...

Во второй раз будет легче: дело-то уже привычное!