Месть 8

Врачи ничего не обещали, только заранее готовили отца к худшему:
– Травмы, полученные вашим сыном, в принципе, не совместимы с жизнью, и мы даже не ожидали, что он будет жить. Только утешить нам вас нечем. Вполне вероятно, что даже выйдя из комы, ваш сын не вернется к полноценной жизни. Даже не знаю, что для него, такого молодого, теперь лучше – жизнь прикованного к постели овоща или прекращение мучений.
Врачи оказались правы. Через два месяца Тимур вышел из комы, но это был уже совершенно далекий от жизни человек – в глазах отрешенность и пустота. Он ничего не чувствовал, ничего не осознавал, не говорил…
Выписывая их домой, врач в очередной раз развел руками:
– Прогноз неблагоприятный, как я вам и говорил. Он может умереть, но может жить долго вот в таком бессознательном состоянии. Может быть, вам подумать о доме инвалидов? Это нелегкий труд – ухаживать за данной категорией больных. У вас никакой другой жизни не будет, кроме ухода за больным. Подумайте…
– И думать мне нечего… Мне все равно некуда девать свою жизнь, не нужен нам интернат, я буду рядом с сыном, пока живой, – ответил Алибек.
Через полтора месяца после смерти матери Наида с женихом поженились без особых церемоний и торжеств. Сотрудница ЗАГСа с удивлением смотрела на невесту, одетую во все черное, но потом ей объяснили – регистрация нужна для оформления документов будущего мужа на загранкомандировку, там горят все сроки.
Вначале родители Гасана хотели отложить свадьбу на год, чтобы торжество было полноценным. Но Наида категорически отказалась от свадебных мероприятий:
– Нет, я не хочу свадьбы ни сейчас, ни потом. Мама так готовилась к моей свадьбе, купила новый платок, все переживала – сможет ли она хотя бы полчаса побыть там на коляске? Потом решила, что ее инвалидная коляска испортит всю красоту свадьбы. У нее все разговоры были о свадьбе. Я не хочу без нее никаких свадеб. Уверена, и через год не захочу…
Родители Гасана уговорили Алибека и Наиду согласиться на мавлид через полгода после смерти матери невесты.
– Как я оставлю папу и больного брата? – спрашивала жениха Наида, уже готовая расторгнуть их помолвку. – Со мной у тебя так много проблем, Гасан. А я даже не знаю, когда они у меня кончатся.
– Я тебя понимаю, милая. Но есть и еще один вариант. Ты будешь приезжать домой при малейшей возможности и довольно часто, я тебе это обещаю. А мы возьмем в помощь отцу хорошую сиделку и по совместительству помощницу по хозяйству – один он не справится. И жена Тимура, как ни странно, исчезла в неизвестном направлении…
– Папа не согласится, – заплакала Наида. – Он и деньги, которые потрачены были на похоронах и поминках, всем вернул: и твоим родителям, и своему брату двоюродному – он у нас гордый, не хочет быть зависимым от чужих.
– От чужих мы и сами ему не позволим быть зависимым, но мы с тобой его дети, и наш долг – помочь отцу в такой трудный час. Мы даже не ему помогаем, а твою обязанность перекладываем на плечи сиделки. Если бы не наша поездка – кто обязан был бы смотреть за твоим больным братом, если жена отказалась, если матери нет и других братьев-сестер тоже? Так что не спорь. Отцу надо работать, во-первых, он должен на что-то жить, тем более, ни от кого помощь не принимает. Во-вторых, он с ума сойдет, сидя ежедневно дома, у постели больного сына.
Оставив Тимура под присмотром соседки, которую все-таки нанял для него в помощь зять, Алибек провожал дочь и Гасана в аэропорту. Наида крепко обняла отца, посмотрела в его глаза, а Алибек впервые за эти полгода, не выдержав ее чистого доброго взгляда, заплакал. До этого он был словно окаменевший. Большой и сильный мужчина плакал обильными слезами, прижимая к себе дочь и думая о том, что недостоин сейчас ласковых объятий дочери, ее утешений. Что сказала бы она сейчас, узнав причину смерти матери и болезни брата? Но эту страшную тайну Амина унесла с собой, так и не успев сказать ему даже слово упрека. Не выдаст эту тайну и Тимур – теперь ему предназначена не жизнь, а существование. Как и у кого ему просить прощения, перед кем встать на колени, как успокоить свою душу?
– Папа, папочка, ну что с тобой? Хочешь, я не поеду? – расстроилась Наида, растерянно глядя на мужа. – Хочешь, поеду позже? – искала она варианты, но Алибек уже взял себя в руки.
– Все в порядке, дочка. Поезжай, и пусть у вас все будет хорошо. Это я просто немного расчувствовался, старею, родная. Уже не могу держать себя в руках, как раньше.
Наида смотрела на своего молодого еще отца, которому не было и пятидесяти, и чувствовала боль – как изменился он за эти полгода. Его красивые темно-русые волосы стали белыми, как снег, а в глазах появились такая боль и пустота, что ей хотелось обнять отца и не выпускать его из своих объятий.
«Как одновременно все выпало: и смерть мамы, и авария Тимура. Теперь его еще и жена бросила, непонятно почему. И спросить не у кого, Тимур не ответит, Саида куда-то исчезла. Ни на похоронах свекрови не была, ни в больнице у мужа. А может, она ничего не знает?» – надеялась на стечение обстоятельств Наида.

…За два дня до годовщины смерти Амины Алибек пошел на кладбище. Надо было убрать всю загороженную территорию, помыть мрамор и полить деревья, которые он посадил через месяц после похорон. Завтра приедут Наида с мужем, в их доме соберутся родственники, чтобы организовать годовщину, как положено.
Все свое время Алибек проводил рядом с сыном. Он был благодарен зятю и дочери за сиделку, но та больше помогала по хозяйству, и лишь иногда, когда Алибек уходил куда-то, оставалась с Тимуром. Все заботы о сыне Алибек взял на себя: кормил и поил его с ложечки, купал, обтирал тело и массировал, чтобы не допустить пролежней. Работу водителя Алибек оставил, боялся уезжать из дому надолго, даже оставляя Тимура с сиделкой. Он устроился ночным сторожем в гастроном, расположенный на первом этаже соседнего дома. И уходил на работу, только покормив и уложив Тимура. А потом еще несколько раз за ночь заглядывал домой посмотреть, все ли в порядке с сыном.
Алибек внимательно вглядывался в грустные глаза жены на мраморной доске, по покрытому щетиной мужскому лицу текли горькие слезы раскаяния, обиды на судьбу.
«Почему со мной такое произошло? Из-за одной ошибки моя жизнь превратилась в ад». Алибек опять, в который раз вспомнил слова Саиды: «Я превращу твою жизнь в ад, ты уже на земле узнаешь, что это такое». Он с радостью поменял бы этот земной ад на ад настоящий, но и этого не мог себе позволить – беспомощный Тимур, перед которым он, как и перед женой, бесконечно виноват, остался бы один.
«Слава Богу, хоть моей девочке повезло с мужем и его родней», – подумал Алибек. И вдруг почувствовал забытое состояние радости, вспомнив, как недавно мать Гасана прозрачно намекнула ему: скоро он станет дедом.
А дома его ждал неожиданный сюрприз – приехали Наида с мужем, хотя Алибек ждал их только завтра. Наида похорошела, поправилась, беременность сделала ее еще красивее и женственней. Алибек обнял дочь и зятя, они пообщались, а потом какое-то время посидели у постели Тимура. Наида, глядя на него, все время плакала, целуя и обнимая безучастного ко всему происходящему брата. А Алибек, когда они с дочерью остались одни в комнате, смущенно сказал ей:
– Береги себя, родная. Тебе нельзя переживать.
Наиде было неудобно говорить с отцом о будущем ребенке, но она не выдержала:
– Стараюсь, папа, очень стараюсь. Неделю назад нам сказали, что родится девочка, и Гасан сразу же предложил: «Назовем ее Амина, как твою маму, если твой отец не будет против».
– Ну что ты, родная. Как я могу быть против? Спасибо Гасану, это для меня большая радость. Только пусть твоя Амина будет счастливее нашей мамы...
– Если бы не болезнь, мамочка тоже была бы самой счастливой. Не у всех женщин есть такой добрый, надежный и верный муж, как ты, который рядом и в болезни, и в здравии, и в богатстве, и в бедности, – ответила отцу Наида, даже не подозревая, как ее слова рвут на куски его исстрадавшееся от чувства вины сердце.
На следующий день после годовщины Наида с мужем ушли к родителям Гасана, а Алибек, оставив Тимура с сиделкой, поехал по делам: отвез взятую вчера напрокат посуду, разделил две бараньи туши и развез родственникам оставшееся от вчерашнего мероприятия мясо, по дороге назад купил дочери апельсины. Ее муж по два раза в день приносил жене кульки с фруктами и сладостями. А вчера она полушутя пожаловалась отцу:
– А ты говоришь, что Гасан хороший. Он мне все фрукты на рынке скупил, кроме моих любимых апельсинов. Видишь, какой он невнимательный?
Алибек хорошо знал свою дочь и чувствовал, что ее слова – просто попытка отвлечь отца от тяжелых мыслей порой совершенно бессмысленной болтовней.
– Правильно сделал твой Гасан, – ответил дочери Алибек. – Хоть что-то для меня оставил. А то скупит все магазины и рынки, обвесит себя кульками, а я и не знаю, чем дочь порадовать. Теперь у меня есть такая возможность.
Продолжение  http://www.proza.ru/2016/06/04/198