Зорька в эвакуации. На восток

                Что - то большое и грозное нависло над станицей.

          Отсутствие   достоверной информации  тяготило жителей.

         Оно и понятно, жители степной станицы, особенно старшее поколение, которое пережило не одну смену власти в лихие годы гражданской войны, подсознательно чувствовало приближение беды.

              В чём она заключалась, даже опытные старики – казаки представления не имели.

             Вскоре до станицы донеслась весточка, что решением правительства края с 1 августа 1942 года  началась эвакуация скота, машинотракторного парка  и других материальных ценностей из районов центральной части края вплоть до Прикумья.

            Станичники волновались, если и ждали, то больших  неприятных вестей.

            В последствии почти полнейшего отсутствия телефонной и телеграфной связи, к этому моменту оставлен Ворошиловск и уже занят немцами Пятигорск, а также отсутствии информации о передвижении противника по территории края, его количестве и силе, указания крайкома ВКП(б) и исполкома крайсовета об эвакуации скота и машинотракторного парка из восточных районов края слишком запоздали.

             В отсутствии чётких распоряжений из Москвы, 6 августа 1942 года на свой страх и риск  Военный Совет Северокавказского фронта принял постановление об эвакуации.

           И только 11 августа постановление было доставлено в город Моздок, секретарю краевого комитета партии А. М. Суслову, туда с тяжёлым положением в крае перебрались отделы крайкома партии и исполкома.

             А  потом ещё постановление добиралось до станицы, теряя драгоценное время, враг стоял уже за рекой Кумой.

            Поэтому всё это проводилось в станице в спешке, враг стремительно приближался.

           Нелегко селянину расставаться вот так сразу со своей кормилицей  - коровой.

         Ведь она кормилица, фабрика продуктов,  даёт основное пропитание семье, а это молоко, сливки, сметана, масло, творог.

            Часть молока приходилось сдавать  в счёт налога, но и для себя оставалось, а теперь что получается, корову отдай не понятно куда, а самим останется одно, положить зубы на полку.

            Зароптал народ, не хотел лишаться самого дорогого в хозяйстве, коровы, но время было серьёзное и строгое, за саботаж и не подчинение приказу могли запросто и к стенке поставить в назидание остальным.

           Поэтому как бы жалко не было корову, как грустно и горько не было на сердце, пришлось подчиниться, в назначенное время погнали свою корову по проулку к грейдеру.


         Как рассказывала мне в детстве матушка, по грейдеру с самого западного края уже вышагивали коровы по дороге, а женщины и дети стояли у обочины и слёзно смотрели им вслед.

         Каждый с жалостью в душе провожал свою корову, бредущую  неизвестно куда и что с ней потом будет, известно только одному коровьему богу.

           Люди  понимали, больше им не увидеть своих кормилец, смахивали слёзы, не которые станичницы не выдерживали и с причитанием плакали, глядя на уходящих коров, а как тут плакать не будешь, стол без молочных продуктов  резко оскуднеет.

              Как дальше жить и что теперь делать?

        Старый казак, белый словно лунь, Иван Дулин, по прозвищу с детства Ванька Дуля, затем с возрастом его звали Иван  Дуля, а теперь всё просто, называли его дед Дуля.

             Он на это не обижался, а чего обижаться, фамилию нужно оправдывать.

         Жил дед Дуля с родственниками в своей хате на углу переулка у грейдера, вот и стоял он у ворот, это три параллельных горизонтальных доски, прибитых на краях к двум столбикам и скреплённых для надёжности по диагонали доской.

            Ворота сделаны были так давно, что политые дождями, продутые холодными зимними ветрами, высушенные летним солнцем имели серый вид, за всё это время своего служения, они  ни разу не видевшие не то, что краски, даже олифы.

          Дед стоял, положив свои мощные трудовые руки на верхнюю доску ворот, и наблюдал за происходящим на улице.

             - Вот сколько лет живу, а столько бабских слёз станица ещё не видела, 
                сделал вывод старый дед.
       - Такого не было  даже тогда, когда шла  гражданская война, тогда было так, беднота  взяла власть -  радуются, богатеи плачут.
       - Потом всё наоборот богатеи при власти радуются, беднота плачет.
            - А вот теперь вся станица плачет, не к добру это.

          Станичное стадо брело по дороге на восток, у сопровождающих коровье стадо допытывались:
                - А куда скотину то гоните?

            - Да мы сами толком не знаем, возможно, в буруны.

             Буруны туда путь не близкий, а что они представляют в августе месяце, выгоревшая полупустыня.

         Там не то, что кормов нет, воды не сыскать.

              Да и сама дорога, дальний путь, сплошная безкормица.

          В оросительном канале, который проходил параллельно дороге, воды практически уже не было.

          Отступающие  части вместе с группами НКВД, уничтожали важные объекты, ничего не оставлять врагу, тактика выжженной земли, были  взорваны и плотины по р. Куре, питавшие водой степные каналы.

           Так что коровам станицы выпала не лёгкая участь, опережая наступающего врага, успеть уйти на земли под защитой Красной армии.

              Да и сам август выдался жарким, солнце словно выжигало остатки своего тепла перед  начинающейся вскоре осенью.
 
         Часть народа станицы после прохождения стада, вышла на дорогу, и стояли люди  то тех пор, пока за поворотом не скрылась последняя корова и не осела поднятая стадом пыль.

03 июнь 2016 г.