Холст. Масло

Кирилл проснулся сегодня поздно. Всю ночь его одолевали кошмары, спалось тяжело. Он часто просыпался, пару раз даже выходил на лоджию покурить. Разница в часовых поясах всё же сказывалась, сон словно канун под воду. Музыка не слушалась, телевизор не смотрелся. Он даже попытался обмерить шагами все комнаты своего гостиничного номера, дабы хоть как-то скоротать время. Потом всё же решил зайти в комнату к брату, который как раз часто и страдал бессонницей, но у него на удивление было тихо. Алексей спал на левом боку в обнимку с подушкой, поджав под себя правую ногу. Затем Кирилл опять вышел на лоджию и опять затянулся сигаретой. Он долго и пристально вглядывался в даль тёмно-синей глади бесконечного моря, которое в четыре утра больше походило на равнину из бесконечных волн, которые заполняли собой всё пространство. Казалось, что своим могуществом и щедростью море всякий раз разбрасывало себя на множество множеств, но при этом оставалось неизменным, и всё так же, неистово, приближалось к означенному пункту, затем исчезало вновь, словно и не было у него никогда этой своей солёности, начала начал, родовых корней и бесконечного круга перерождений.

Самый большой остров на Кубе - Гавана! И этот остров посреди всего земного рая, как будто бы и не собирался просыпаться в надежде сохранить в себе всё то прекрасное, что есть на белом свете. Кирилл в очередной раз глубоко вдохнул порцию чужеземного воздуха, затем глотнул воды и отправился к себе. Он долго ещё ворочался в чрезмерно просторной кровати, прежде чем уснуть.

Посетить Кубу было желание брата. Кирилл же был равнодушен к поездке, но Алексей настоял, убеждая, что это была его самая заветная мечта, которая долгое время манила и не давала покоя. У брата был особый дар - убеждать! Даже будучи ребенком, он с легкостью мог перетянуть, переиначить различные доводы, о том или ином суждении, приводя при этом массу примеров и фактов. И неудивительно, когда он поставил всех в известность, что будет заниматься моделированием одежды, ему никто не стал перечить и тем более разубеждать.

Сказать, что известность и слава тут же пришла к нему, это всё равно, что сказать очередную глупость. Попасть в данную обойму и без протеже крайне сложно, да и практически невозможно. Но Алексею всё-таки чуточку повезло, он нашёл свою нишу, вернее его заметили люди, имеющие косвенное отношение к данному направлению. Возможно, это была самая низшая ступень на данном поприще, и тем не менее, молодой человек был в работе, которая ему нравилась и которая поглотила его с головой.

Алексей имел прямое отношение к одному из столичных театров в самом центре Москвы. Всё, чем он занимался к высокой моде сложно причислить, но он старался и выкладывался как мог, чтобы засвидетельствовать себя, как настоящего мастера. И, конечно же, он внёс немало ярких моментов, которые оставили неизгладимый след в эксклюзивных авторских работах. А ещё, как никто другой, он умел подчеркнуть экстравагантность любого созданного им костюма.
Модельер - он же по сути, тот же художник! Сначала воображает, затем наносит первые наброски, а затем преподносит в цветовой гамме.

Братья были выпускниками художественного училища им. Венецианова. Особых талантов в области изобразительного искусства у мальчишек не наблюдалось, но поскольку их родители работали в этом славном заведении, то судьба ребят была предопределена, они обучались мастерству живописи.
Надо сказать, что данное художественное училище выпустило не один десяток хороших мастеров своего дела! Выпускники неоднократно конкурировали на различных вернисажах со многими другими именитыми школами изобразительного искусства.

*****

Шла середина 90-х годов. Тогда в столицу слетались художники со всех близ лежащих регионов. Здесь можно было встретить мастеров своего дела из Питера,  Смоленска, Владимира, Калуги, Брянска и многих других российских городов. 
Тверская школа держалась особняком уже потому, что выделялась большей группой, и естественно, преимуществом полотен. Разноплановая тематика картин пестрела по рядам Измайловского парка. Художники были разные, но всеми двигало одно желание - заявить о себе! Кто-то писал на уровне именитых мастеров, кто-то чуть хуже, а кто-то ещё пробовал кисть. И надо сказать, что удача улыбалось всем по-разному. Ведь иной раз трудно было понять, почему пользовались спросом работы нижайшей пробы, а достойные полотна обходили стороной. Словом, «продавались» художники далеко не все.

Кириллу в этом деле, как всегда не везло. Его соседу по мольберту, Хосе (так его называли за глаза), напротив, очень даже улыбалась удача! Его работы отличались яркостью, сочностью, напористостью, и пожалуй что, были наполнены особой экспрессией и жаждой жизни. Он не боялся цвета, их резких перепадов, и казалось, что он намеренно играл не только всей цветовой гаммой, но и всевозможными оттенками. Ведь не секрет, что любая картина несёт в себе некое отражение внутреннего мира мастера, и стало быть, лишь ему одному известно, что и как должно родится на холсте.
В целом же, и в общем, Хосе был яркой и эпатажной личностью. Всегда одевался по моде, любил показаться и блеснуть в обществе своей незаурядностью, выделиться хоть как-то отдалённо, но обязательно приближённой славой публичного человека. Внешностью он смахивал больше на жгучего испанца, что собственно и тянуло и привлекало женщин, и не только их.

В те времена художники выставлялись на улице и чтобы занять хорошие места на вернисаже, молодым дарованиям следовало быть там ранним утром. Поэтому часто им приходилось оставаться с ночевкой в столице. Каждый устраивался, как мог. Одни у родственников, другие у знакомых, третьи в дешёвых гостиницах, а некоторые на вокзалах. Тогда они были молоды, ими двигала мечта и каждый верил в себя и рассчитывал на удачу в новом грядущем будущем.

*****


Как-то в один из зимних вечеров Хосе с товарищами решили навестить Алексея. Это и послужило поводом заглянуть в кафе, что располагалось в подвальном помещение при театре, где большую часть времени и проводил наш художник по костюмам, тот самый, который забросил краски и кисти, но зато умело творил чудеса и придумывал всякий раз новые образы, одевая актеров театра.
Надо сказать, что о данном питейном заведении далеко не все то и москвичи догадывались, потому как оно служило по большей части сугубо для своих. На тот момент в театре по вечерам шли постановки В. Шекспира, а дневные часы отдавали для детских спектаклей. И такое кафе было весьма уместным и крайне удобным. Между перерывами туда спускались актёры, чтобы перекусить, утолить жажду, выпить чашечку бодрящего кофе, потянуть какой-нибудь коктейль или просто отдохнуть.
Наши молодые люди расположились за столиком поодаль от барной стойки. Немного осмотревшись, они стали наблюдать за снующими взад-вперёд актёрами и делиться новыми впечатлениями.

Да... на первый взгляд это был загадочный и непонятный закулисный мир, который смешал воедино всех персонажей вместе. За одним столиком можно было увидеть средневекового рыцаря, Мальчика-с пальчика и совсем седого и плешивого Папу Карло. За другим столиком мирно сидели Кот в Сапогах в компании серых мышей.

Атмосфера кафе была весьма нейтральна, здесь вовсе не чувствовался дискомфорт и неудобства, напротив было очень даже по-домашнему. И ко всему прочему никто «не играл», не заискивал, каждый оставался самим собой.

Пригладив волосы и собрав их в резинку, Хосе забросил нога на ногу и чиркнул зажигалкой. Не успел он затянуться, как перед ним появилась роскошная Тигра. Её длинные усы и чёрные точки на лице придавали особый шарм и загадочность. Огромные глаза смотрелись особенно выразительно на загримированном лице, а застывшая улыбка выглядела игриво. 

- Позвольте огоньку! - мило произнесла Тигра, - протягивая длинную дамскую сигарету. Другой же рукой она грациозно придерживала роскошный и длинный хвост.

Молодому человеку на миг почудилось, что он в каком-то другом неведомом мире. Как-то странно всё это воспринималось, вроде бы люди в костюмах, и в то же время, что-то переворачивалось в сознании на предмет очеловечивания. Он услужливо улыбнулся и поднёс пылающий огонёк даме.
Тут же возник другой яркий образ в виде белого, стройного пуделя. Пудель в отличии от Тигры улыбался! Это тоже была дамочка. Облокотившись на стул, она манерно поставила ножку и кокетливо потянулась к зажигалке. После того, как дым потянулся ровными струйками, Тигра и Пудель неспешно растворились в полумраке таинственной атмосферы.

Молодые люди долго и с умилением провожали взглядом милых дам, пока те не смешались с другими мышами, котами и прочими сказочными персонажами.
Когда к их компании примкнул Алексей, художники как подобает землякам обнялись, долго хлопая друг друга по плечам и пожимали друг другу руки. Им следовало где-то скоротать время, поэтому Алексей был, как никогда кстати и у него можно было даже остановиться, заночевать. Бурные эмоции за их столиком привлекли внимание многих, кто находился в зале.
Среди всей этой актерской антуражной среды Алексей выделялся особым шармом, индивидуальностью. Стильный костюм горчичного цвета с цветочной вышивкой на воротнике и вставками страз, придавал ему экстравагантность, эпатажность и независимость. Есть люди, которые горят в толпе, их сложно не заметить, их харизма всегда на шаг впереди. Видимо с этим у нашего модельера было всё в порядке. Он чувствовал себя по-хозяйски уверенно, как рыба в воде.
Алексей расплывался улыбкой мартовского кота, ему льстило, что Хосе был расположен сегодня к нему благосклонно и дружелюбно.
 
- К сожалению я очень занят, работы много, но я жду вас сегодня вечером - откланивался Алексей, при этом он не сводил глаз с Хосе, отчего тот чувствовал себя чуточку неловко.

Алексей был неравнодушен к этому яркому брюнету, это знали многие со времён студенческой скамьи художественного училища. Об этой симпатии он ни раз намекал своему брату. На что, тот реагировал крайне эмоционально и настоятельно требовал, чтобы Алексей не строил планы.

И как только Алексей исчез, молодым людям последовало откровенное предложение, теперь уж от «хозяев жизни» этого славного заведения. Приглашали «отдохнуть» в загородном доме, в сауну, и видимо неслучайно, ссылаясь на знакомство с Алексеем и его неоднозначную репутацию.

Молодые люди поняли, чем грозит им оказанная честь и трезво оценив обстановку, с удушающими приступами хохота и нецензурной бранью покинули данное заведение. Ночевать в ту ночь им пришлось на вокзале.



*****

Ближе к полудню Кирилл пробудился. Крик чаек долетал откуда-то издалека и напоминал отдалённо родные места. Открыв глаза, он с трудом стал осознавать, где он в данный момент находится.
Огромная комната с вычурным интерьером вовсе не располагала к отдыху, а напротив давила откуда-то изнутри, да к тому же, огромные окна, что начинались у основания напольного плинтуса внушали опаску, потому что были установлены под углом. На них висели тяжелые портьеры, как на полотнах Рембрандта и чем-то напоминали музей. Люстра из такого стекла, что сложно было определить, где и как происходит преломление дневного света. Всё играло мягким отблеском на потолке, стенах, на полу и даже поверх одеяла. Никогда ничего подобного Кирилл не встречал и не видел в своей жизни.

Тут открылась дверь и показался Алексей с бокалом красного вина. Он был в приподнятом настроении и велел младшему брату вставать. Из огромной залы доносилась классическая музыка Бетховена, кружились солнечные зайчиками по паркету и гармонично сливались в лучах солнечного света.
Обед был заказан в номер. И через минут двадцать Кирилл уже наблюдал диковинные яства из множества морепродуктов, а также массу экзотических фруктов. Он налил себе коньяк, почти что до середины бокала и тут же залпом выпил. Не получив особого удовольствия от принятого алкоголя, он тупо устремил взгляд на видеоряд плазменного экрана TV, который занимал большую часть стены.

Всё это время телефонные звонки донимали брата. Казалось, что даже здесь за тысячи километром, он был неразрывно связан с кем-то ещё. И этот кто-то не раздражал его, напротив Алексей мило улыбался, шутил, что мало было заметно за ним в последнее время. Конечно же, Кирилл уже обратил внимание и на то, что хорошее настроение брата было стимулировано ещё и от принятого им наркотика. Раскатанная дорожка кокаина заманчиво притягивала в предвкушении безумной эйфории.

Казалось, что его брат торопился жить, как никогда! И всё это роскошество "кричало" и немного пугало и беспокоило Кирилла. Может быть оттого, что Алексей как-то обронил фразу, что он серьёзно болен и боится не долететь, а может причина была глубже? Но сегодня, сейчас Кириллу вовсе не хотелось думать на эту тему и он решил отбросить все свои подозрения и свести к безобидному лукавству брата, размышляя о том, что все варианты хороши, если человек хочет достигнуть результата. А так, как Кирилл был «на мели», да и в личной жизни был полный бардак, то он согласился на такой щедрый подарок и поэтому приходилось потакать слабостям брата и во всём соглашаться.

Ближе к вечеру они отправились на пляж. Алексей много шутил и подтрунивал над младшим братом. Кирилл злился, ему вовсе не хотелось дурачиться. Чувство тревоги опять почему-то вернулось, в груди теснило. Он как мог, старался переключиться на море, на приятный шум волн, на высокое бездонное небо, на песчаный берег, пальмы, что были повсюду, и конечно же, особо приятно радовали красивые смуглые девушки. Хотелось жить, хотелось мечтать, хотелось улыбаться.

Солнце постепенно перемещалось к самому краю моря и медленно садилось. Пляж незаметно пустел. Ещё один день незаметно и медленно клонился к закату.
Брат наконец-то успокоился, притих. Даже показалось, что он немного сник, сидя в шезлонге, задумчиво курил и пристально вглядывался в даль горизонта.

- Я, пожалуй, пойду немного ещё поплаваю, - сказал ему Кирилл.
- Иди, а я полюбуюсь закатом! Море меня не трогает, а вот солнце зовёт, - как-то очень бессвязно и отрешённо, произнёс Алексей.

Шум моря переполнял блаженством. Мягкие волны касались ног, слизывая с них песчинки давно высохшего и прилипшего песка. Кирилл закрыл на мгновенье глаза, вдыхая воздух полной грудью. Затем стремительно вошёл в пучину волн и поплыл, разгребая руками толщу воды. Он плыл без остановки и без особого напряжения, как бы чувствуя свою сопричастность с морем.

«Дальше, всё дальше от берега, от всех бесконечных проблем, от бедности и нищеты, от скудности самовыражения, от отторжения кистей, холстов, красок. От гламурного брата, которого он не понимал и не разделял, от самого себя, от неприятия мира. - Дальше, всё дальше, - стучало в такт его сердце, - подальше от всех»

И чем больше расстояние от берега увеличивалось, тем сильнее он жалел и ненавидел себя. Слезы текли по его щекам навстречу заходящему огненному шару, который уже лобызал края горизонта бескрайнего моря.

Тут ему почему-то на мгновение захотелось, оглянулся назад. Перед его взором предстали в миниатюре: пустынный пляж, прибрежные кафешки радужных цветов, гостиница в пять звезд и многочисленные идеальные пальмы вдоль всего побережья. Сердце его защемило и он повернул обратно.
Обессилив Кирилл, вышел на берег и рухнул рядом с шезлонгом брата. Уткнувшись лицом в песок и раскинув широко ноги он был рад, что Алексей ни о чём его не расспрашивал, не учил как жить и не колол обидными словами. Более того брат, почему-то никак не отреагировал, лежал тихо, насаждаясь тишиной, уходящим солнцем и приятным шумом убаюкивающих волн.
Через минут десять Кирилл решил нарушить молчание, перевернулся на живот и потянулся за сигаретой.

- Дай зажигалку, - произнёс он, обратившись к брату.
На что Алексей проигнорировал в ответ.
- Ты что, уснул?
Последовало всё та же тишина.
- Спишь, сукин сын, че ночью делать-то будем?... Может по бабам, а!? Я там приметил одну кудрявую, хороша! Ноги от попы, сиськи шикарные! Да сними ты очки наконец-то, ночь ведь почти! - уже с неким недовольством и претензией Кирилл слегка пнул брата по ноге.

Согнутая рука Алексея, как-то несвойственно, стала медленно опускаться и обронилась тыльной частью ладони на песок, словно это была не его рука, а матерчатого манекена. Кирилл вскочил тут же на ноги и стал тормошить брата.

- Лёха, ты че?! Лёха?! Лёшка, не дури!

Алексей с застывшей полуулыбкой на лице оставался глух и без всяких движений. Он, уже как полчаса, не дышал. Рядом валялся шприц.

«Я хочу уйти красиво, не изменяя своей мечте, - говорил он не раз. Моя жизнь, сродни фейерверку, пронеслась яркой звездой. И упасть ей суждено в небытие, на дно самого глубокого океана»

На следующий день в самолёте Кириллу вспомнился ещё один примечательный случай из яркой жизни брата, который надолго застрял занозой в его память.
Однажды он опоздал на электричку и ему пришлось идти к брату. Когда он позвонил в дверь, то увидел его в странном наряде. Натянутые тёмные легенсы откровенно утягивали зад. На голый торс был одет топ с весьма сомнительными надписями. Всё это выглядело вычурно и неоднозначно и ко всему прочему ярко наложенный майкап дополнял наклонность к нетрадиционной ориентации.
Алексей был обескуражен появлением родственника и по его лицу было видно, что  был он недоволен. Ждал он вовсе не Кирилла в тот вечер. Но делать было нечего. Он втащил брата в квартиру, при этом нервно выдавил из себя:

- Следовало бы предупреждать о своём визите!
После чего запер в подсобной кладовке и добавил следующее:
- Ты ничего не должен слышать и видеть. Сиди как мышь, вот тебе пицца и бутылка Кока-Колы.

Вот так Кирилл и провёл ту ужасную ночь. Ему было крайне стыдно и обидно за себя, что он оказался в таком дурацком положении, что даже сходить по малой нужде ему пришлось в ту же бутылку из-под Кока-Колы. Стыдно было за брата и, откровенно говоря, он ненавидел его тогда всеми фибрами души, как только мог. Но прошло время, обида и боль утихли.

- Помнишь фильм «Дотянуться до небес», - говорил неоднократно Алексей, разве у них была плохая мечта?! Вот и я хочу на Кубу. Куба – это рай!

Возможно даже, поэтому Кирилл и согласился посмотреть на чужую мечту.
Обратно домой он возвращался с телом брата. Сердце его остановилось от передозировки наркотика. К тому же в медицинском заключении значился ещё один пункт, врачи диагностировали наличие СПИДа.