Зарок

Время летит, словно боится куда-то опоздать. Не успеешь оглянуться, год прошёл, за ним уже и второй заканчивается. Давно ли мы с закадычным другом юности, однокашником по институту, Серёгой за девками бегали, куралесили по вечерам? А вот, поди ж ты, уже с внуками валандаемся, к пенсии начинаем готовиться.  И встречаемся редко, словно поговорить не о чем. Одно время совсем потеряли друг друга из вида. Много лет не виделись. Неожиданно встретились. Ну, на радостях обнялись, зашли в ближайшую кафешку чаю попить.
– Слушай, – говорит мне Серёга, – а ведь раньше в этом шикарном кафе обшарпанная общепитовская пельменная была. Пельмени машинного производства варили, по тридцать штук в порции. Очереди, не менее, чем человек по двадцать, двадцать пять стояли. Узнаёшь?
– Конечно, узнаю. Вон там и там таблички висели: «Приносить с собой и распивать спиртные напитки строго запрещено!».  А там, в углу, постоянно стояла уборщица в синем заводском халате до пят, поддерживала порядок. Не дай Бог, бутылка на столе появится. Греха не оберёшься. Но народ приспособился. Наливал водку в стаканы из бутылок, спрятанных в рукавах. Пустые бутылки прятал, а водку – чаем подкрашивал.
– Точно, точно, – соглашается Серёга.
– Я ту пельменную спустя много лет даже на Кубе вспоминал.
Как-то в Гаване зашли мы с приятелем в уличное кафе. Стойка, столики, разнообразный выбор напитков. Оживлённо суетящийся бармен сразу приметил, что мы русские, но когда услышал, что разговариваем на испанском, ещё более оживился, подошёл.
– Помогите,– просит он, – понять. Никак не могу взять в толк. Недавно заходили трое русских парней. Взяли бутылку дорогого коньяка «Наполеон» и по бутылке пива. Кубинцы пьют этот коньяк не более, чем по пятьдесят граммов на протяжении вечера. Я не удивился, когда они разлили бутылку «Наполеона» по стаканам, залпом выпили, запили пивом из тех же стаканов, из которых коньяк пили, и довольные закурили. Вы мне объясните, пожалуйста, зачем они все бутылки поставили под стол? Зачем? Несколько часов думаю, и не могу найти ответа…
– Не буду же я рассказывать кубинскому бармену про традиционные российские антиалкогольные кампании и привычки, укоренившиеся в их связи в сознании людей. А потому говорю наивному кубинцу: у нас, у русских существует поверье ¬- пустые бутылки на столе, к бедности. Если их поставить под стол, в дом, или заведение, вроде вашего, в котором сидим, придёт достаток и изобилие. Так что россияне, поставив пустые бутылки под стол, тем самым пожелали вам добра.
– Надо же! Буду знать.  А то, ломаю голову… Русским ребятам спасибо! Если ещё зайдут, угощу по-братски, чем пожелают…
– Может быть, разговеемся в честь встречи, по соточке закажем? – спрашиваю Серёгу. Он даже руками замахал:
– Нет, нет, что ты? Мне нельзя. У меня зарок. Много лет соблюдаю. Между прочим, мой зарок тоже связан с пельменной,  располагавшейся когда-то  в этом кафе.
– Интересно послушать.
– Ты ведь знаешь мой неугомонный характер. Вечно мне что-либо странное в башку лезет.
В бывших заведениях общепита кроме пельменей, горчицы и бутылок с уксусом, и то не каждый день, ничего больше не было. Смотрел я, смотрел, на эту сермяжную убогость и каждый раз во мне возникало непреодолимое желание хоть единственный раз пообедать в роскошном ресторане, попробовать что-нибудь необыкновенное, такое, что никогда в жизни не приходилось отведать. И выпить без оглядки на уборщицу. То есть, шикануть, понять, что чувствуют люди, которым многое в жизни дано и доступно?
Случай подвернулся через несколько лет. Зашёл за границей в приличный ресторан. Ну, думаю, здесь и шикану. Как представитель высшего класса и истинный поклонник хорошей кухни. Удивлю аборигенов, пообедаю по-царски, чего бы мне это не стоило. В кармане почти тысяча долларов, спущу без сожаления. Столько лет мечтал оказаться в подобной обстановке.
Встретили меня в том ресторане как родного, проводили за столик, стряхнули с плеча пылинку, предложили меню. Сижу, наслаждаюсь окружающей роскошью. Музыка откуда-то льётся, огоньки по потолку скачут, подмигивают. Настроение на верхнем пределе. О нашей пельменной даже вспоминать не хочется…
Открываю небрежно, как бы нехотя меню, смотрю, с чего начать трапезу. Как-то ненароком, колонка цифр в глаза бросились. Мать честная..,  меню из рук выпало. Вот с чего начинать надо - с цен. Читаю и не верю своим глазам:
«Омлет (яйца, сливки, зелёный лук, севрюжья чёрная икра, лобстер) – 1000,0 долларов США;
Стейк из мраморной говядины (200 граммов) –400,0 долларов;
Пирог мясной порционный – 1780,0 долларов;
Бутылка вина Шато Мутон Ротшильд – 1740,0 долларов»…
Дальше читать не стал, потому, что цены пошли ещё круче. Есть не то, что расхотелось, еда ресторанная  разом опротивела. Думаю, если съем омлет за 1000,0 долларов, непременно,  стошнит. Надо как-то выходить из ситуации, пока счётчик не включили. Подзываю  официанта и говорю ему, что не голоден, зашёл  только бутылочку пива выкушать. Прошу принести охлаждённое «Жигулёвское». Официант смотрит на меня испуганно и извиняется, мол, о таком пиве он никогда слыхом не слыхивал. Я изображаю на лице недовольство, что-то бормочу про жалобную книгу и демонстративно удаляюсь. Вышел на улицу, радуюсь, что  никто не остановил, с облегчением думаю, ну, шиканул, ну удивил народ своей мелочью в кармане, надолго запомнится.
В тот же год поехал поправлять здоровье в Сочи. Знакомые советуют, дескать, ты путёвку в санаторий заранее не покупай. Прилетишь, пару дней поживи в гостинице, оглядись, разведай обстановку, а потом  оформляй. Проблем с местами в санаториях  Сочи нет, и ты не ошибёшься. Выберешь где дешевле и лучше. Так я и сделал. Прилетел, остановился в приличной гостинице, пошёл гулять, знакомиться с городом. Ходить много отвык, поэтому быстро устал, зашёл в ресторан. Там меня встретили не хуже, чем за границей. И к столику проводили, и пылинку с плеча стряхнули, и меню культурно поднесли. Не успел его раскрыть, как официант уже стоит передо мной с изящным подносом:
– Сто граммов холодненькой водочки и селёдочка с отварной картошечкой и лучком – за счёт заведения, наш презент, – говорит.
Почему бы не принять? От презента не прилично отказываться. Выпиваю, закусываю и думаю, а почему бы мне не устроить душе праздник, о котором давно мечтаю?  А, была, не была! Погнали коней! Делаю заказ на всё меню, заказываю музыку и танцы.
Помню, мой столик окружали невесть откуда взявшиеся друзья и подруги, я щедро одаривал их шампанским, ещё щедрее был к музыкантам, официантам, швейцару, словом, ко всем хорошим людям. Когда вышел на улицу, уже стемнело. Нужно было добираться до гостиницы. Осмотрелся, у подъезда стоит единственная «Волга». Подошёл.
– Довези, – прошу водителя, – до гостиницы (называю какой). Водила смотреть на меня не хочет, говорит:
– Я занят.
– Довези, я хорошо заплачу. Достаю из кармана горсть денег и кладу их на сиденье. Водитель упрямится:
– Я же сказал, занят. Хозяин с минуты на минуту появится.
Меня заело. Думаю, праздник мне портит. Достаю ещё одну горсть денег и кладу на сиденье в кучу. Водитель посмотрел на меня странно, собрал деньги, положил в карман и говорит:
– Поехали.
Ничего не сказал, когда я объяснил ему, что у меня праздник и к гостинице надо подъехать с шиком. Дал по газам так, что двигатель взревел, колёса засвистели, от резины дым пошёл. Залетел за угол и …остановился перед подъездом моей гостиницы. Оказывается, ресторан и гостиница находились в одном здании.
Помню, в тот вечер я щедро одарил швейцара, открывшего передо мною входную дверь, не обидел горничную и очень довольный наконец-то состоявшимся праздником, отошёл ко сну.
Утром разбудила дежурная по этажу. Предупредила, мой номер оплачен только до 12 часов дня. Стал подсчитывать, во что обошлась  гулянка. В карманах оказалось пусто, заначка тоже куда-то исчезла. Там, где она лежала, зияла дырка. Нагрёб мелочи на  билет в плацкартном вагоне и отправился домой. Пока ехал в поезде, пил чай без заварки и сахара, изображал перед попутчиками диетика, которому кроме воды, всякая еда противопоказана. Было время подумать. Вот и дал зарок: праздник души и кухни больше не устраивать, спиртное обходить стороной. Так, что не обессудь! Даже при такой встрече, как у нас с тобой, я пасс! Зарок!
О многом, смешном и серьёзном, мы с Серегой говорили в тот вечер. Ведь столько времени не виделись.