Глава 23. Страсти языческой плоти..

"ГЛАВА 23. СТРАСТИ ЯЗЫЧЕСКОЙ ПЛОТИ."

Многие из нас  бояться  своих чувств и даже просто быть счастливыми.  И, когда такое с нами случается, мы в панике и не знаем, что с этим делать.  Мы думаем:
- Лучше даже не пригубливать чашу блаженства любви, потому, что когда она будет опустошена, мы будем страдать и сильно. Отсюда наша боязнь  привязанности к женщине, опасность ее коварства, недоверие и, в конечном итоге -  наше распутное поведение. О, наша наивная славянская душа!

Византийские историки в самых черных красках рисуют, нас, славян, в начале нашего гражданского бытия. И с этим надо согласиться, ибо все народы проходили этот дикий период и совсем не блистали природными свойствами. Наши предки – не исключение! Восточные славяне-язычники, конечно, не отличались строгостью нравов от других народов.  Они, как не разумное дитя прибывали в начале своего бытия в объятиях матери – природы. Эти дети природы - грешили и блудили!

Долгое время, вплоть до принятия христианства на Руси половая раскрепощенность у славян ассоциировалась с гуляниями, песнопениями и плясками. Она выражалась в виде особых обрядов и ритуалов, которые непременно присутствовали в языческих празднествах того времени.

Языческие праздники древних славян были тесно связаны с полевыми работами, погодными явлениями и повседневным бытом. Например, к их числу относят Масленицу, день Ивана Купала, Коляду и другие. Символика подобных праздников означает солнце, плодородие и продолжение рода, а, следовательно, без срамных обрядов здесь явно не должно было обходиться.

Первоначально, праздник провода зимы и встречи весны у нас имел целый комплекс обрядов и гуляний, но со временем некоторые из них позабылись. В частности, у северных славян мужчина и женщина, голые по пояс или в специальных штанах с прорезанной на заднице дырой, приплясывая и притоптывая вокруг горящего чучела Зимы, должны были по команде зрителей хлестнуть друг друга по оголенной попе хворостиной. У западных славян также практиковалось частичное обнажение в масленичных танцах, направленных на стимулирование роста злаковых культур. Например, в мужском обрядовом танце мужчина, возглавлявший цепочку танцующих, порой оттопыривал зад, спускал штаны и «вываливал» наружу свой гой.
При посеве злаков или посадке овощей нагота у древних славян должна была стимулировать рост растений. Именно поэтому посевная непременно сопровождалась целой серией необычных ритуалов. Мужчины символически оплодотворяли землю: сеяли без штанов или же вовсе без одежды. В период засева хлеба хозяину и хозяйке следовало совершить ритуал, во время которого они занимались любовью прямо на поле. При посеве льна женщины катались нагишом по земле для того, чтобы он вырос длинным и волокнистым. В Юрьев день сажали огурцы, сняв сорочку. Если огурцы не уродились, женщина волочила снятой сорочкой по грядкам, а ее муж, сняв штаны, делал вид, что хочет скосить растения. Женщины северных славян нагишом сеяли репу, а после посадки капусты обегали участок без юбок и с распущенными волосами.

Коляда – древнеславянский языческий праздник смены годового цикла и перехода солнца от зимы к лету. Его веселое празднование выражало веру древнерусских язычников в неизбежность победы добрых начал над силами зла. Чтобы помочь Коляде победить и отогнать злых духов, праздновавшие его в этот день жгли костры, пели и плясали вокруг них. Всюду колядовали и гадали на супружество, урожай и приплод.
Одним срамных гаданий был, так называемый, обряд «шуточных похорон». Он был построен на принципе оборотничества.  Согласившемуся играть роль покойника делали длинные страшные зубы из брюквы, обсыпали лицо овсяной мукой и клали обнаженного на стол. После чего девушки делали вид, что плачут по умершему и понарошку «обмывали» его, водя руками по телу. Как только у «покойника» случалась эрекция, плакальщицы начинали по очереди «обмывать» ему гой до эякуляции. Та, у которой «покойник» кончал, считалась счастливицей и про нее говорили, что в этом году она выйдет замуж.

Основателем борьбы «за моральные устои» на Руси следует, вероятно, считать… княгиню Ольгу. В 953 году она издала первый известный нам указ на сексуально-свадебную тему — о денежной или вещевой компенсации за бездевственность.

Однако волхвам запретил заниматься дефлорацией лишь князь Святослав в 967 году, провозгласив, что отныне лишение девственности — прямая обязанность мужа и его достоинство. Святослав попытался запретить и танцы «в непотребное время», то есть в дни, когда всерусских праздников не отмечалось. Дело в том, что танцы у многих народов мира, в том числе и у славян, считались забавой эротической — во время прыжков и подскоков оголялись интимные места, в обычное время прикрытые юбкой, хламидой (накидкой) или кофтой. Но это было явным перебором первых сексуальных реформаторов — народ начал бунтовать. Пришлось указ отменить.

Приняв христианство и вступив в семью европейскую, наша церковь еще долго будет бороться с нашими вековыми пороками. Посему, мой дорогой читатель, я не могу умолчать в своем повествовании о дикой простоте наших нравах и прошу меня заранее извинить .Хотя, за что мне извиняться? За то, что у нас были такие нравы и обычаи и наши предки любили жизнь?
Мы все любим жизнь и в этом наша единственная  слабость и грех! Согласен, что в этой любви к жизни есть нечто плебейское, срамное, но мы не чувствуем своего отвращения к самому себе, но любим осуждать за это других. Каждый из нас знает о своих прегрешениях, сожалеет о своих слабостях, но быстро о них забывает, как будто их никогда и не было. Зато суд над другими людьми вершит скорый и не праведный! Вас это не коробит и не смущает?

Признайтесь, мой друг, ясно и без уверток, вглядываясь в свое поведение с женщинами – нами повелевает не разум, а инстинкт. Любовный акт здесь,  как признание искренности. Человек никогда не бывает лицемером в своих удовольствиях. Откуда тогда наша двуликость, когда мы судим других? Получается - весь наш мир состоит из лицемеров и лжецов!
…Однажды под вечер, после работы, князь приказал следовать за ним. 
Вскоре  мы оказались в дальнем крыле терема, в помещении, увешанном персидскими  коврами  и обставленном дорогой мебелью. Посредине  комнаты  стоял накрытый  стол со всевозможными блюдами из дичи,  рыбы, различных домашних и диких животных, разносолы из грибов и диких ягод, заморские фрукты,  сладости и вина. Его светлость  усадил меня за стол и собственноручно налил вина. За столом больше никого не было. Нам прислуживали совсем молодые, как на подбор, красивые девушки. Они мило улыбались и во всем  хотели угодить нам. Князь с ними заигрывал:  шлепал их  по упругим попкам и  лез за пазухи. Они смущались, но безропотно подчинялись  правителю, даже тогда, когда он сажал их на свои колени и залазил рукой под их платья. Им  было по 15-16 лет. На Руси это самое время  для замужества девушки.  Самая старшая из них, красивая брюнетка с высокой грудью лет 18, следила, чтобы у нас всегда были полные кубки, и одним взглядом командовала девушками, если со стороны их было что-то не так.   
       
Князь посадил мне  на колени двух девушек и приказал расслабиться, а сам в это время ласкал руками груди  пышногрудой блондинки и брюнетки. Одна из моих подруг нащупала мое копье начала его нежно массировать через штаны, а вторая начала целовать меня и засовывать свой язык далеко в рот. Пока я, смущаясь, осваивался, князь Владимир с диким остервенением  «насадил» на себя одну из девиц  и, прислонив ее к стене, проговорил:
- Сейчас,  моя красавица,  ты почувствуешь каждый дюйм моего копья. Я пройду тебя насквозь, как настоящим  протыкаю врага. Я так тебя нанижу на него, что тебе самой захочется умереть от удовольствия. Конунг сделал несколько резких и мощных движений.  Раскосые черные глаза юной азиатки расширились: то ли от боли, то ли от наслаждения. Одним мгновением он разорвал на ней полотняную блузку и обнажил еще недозрелые груди, с  набухшими,  чуть вздернутыми сосками  и начал их с  остервенением ласкать губами.  Юная красавица, выгнув спину, и,  упершись головой о стену, еще крепче прижалась к Владимиру.  Обвив  ногами его бедра и растворив ему свои врата, она,  как животное повизгивала от его сильных и  частых вхождений в ее зовущую плоть. Они отдавались чувствам, как дикие животные. В порыве  необузданной страсти он  до крови кусал ее груди,  шею, губы,  а она раздирала ему спину своими маленькими коготками. Маленькая прелестница в этот момент с удивительной легкостью двигалась  то вперед,  то назад. При этом она,  как в бреду,  постанывая,  все время повторяла:

- Давай,  давай, еще, еще! Ах- ох! Ах- ох!

- Не торопись, - с придыханьем сказал Владимир, - на миг, прерывая ее  фантастическое возбуждение.

- Не так быстро!

И тут она почувствовала, как  пальцы князя начал сначала массировать расщелину ее ягодиц,  потом легко и ласково стали двигаться вверх и вниз, вверх и вниз,  а затем один из них медленно погрузился глубоко внутрь, от чего девица начала беспомощно крутить задом, и громко постанывать от удовольствия.

- Пора, милая!  - произнес повелитель. С безумной силой проказница запрыгала   на копье и пальце  князя,  впившись руками в плечи партнера. Еще мгновение, и глаза ее затуманились, а из груди  вырвался крик удовлетворенной женщины. Наблюдая эту сцену, девицы пришли в фантастическое возбуждение.  Они  уже не желали,  а требовали от нас любовных подвигов. Все хотели не просто мужчину и наслаждения.  Нас двоих им,  явно не хватало, и они начали удовлетворять сами себя и друг друга.  Это нас сильно возбуждало и придавало  новые силы.

Я поставил двух девиц к стене, чуть  их  пригнул,  намотал две косы на одну руку  и начал поочередно входить во все их врата.  Мне,  казалось, что я еду на колеснице. В порыве экстаза  я шлепал их по упругим попам ладонью одной руки, а другой дергал сильно за волосы. Девицы стонали от боли и удовольствия. Вскоре они разразились криком изголодавшейся плоти, и,  развернувшись ко мне,   начали жадно  сглатывать  и слизывать с  моего копья  мужское семя. Вскоре эти девицы куда- то пропали и появились другие: юные, красивые и послушные. Так продолжалось до самого утра. За это время сменилось пять или шесть составов девушек. Как-то я конунга спросил:

- Каждый раз новые девушки,  где вы их берете?

Государь смутился и не ответил.  Позже,  когда мне захотелось разыскать одну из понравившихся мне девушек, я узнал,  что для княжеских утех девушек поставляет сотник княжеской дружины, грек Никодим. Он целыми днями рыщет по поселениям и городищам княжества и высматривает красивых девушек. Он их покупает у родителей или умыкает, затем отмывает от деревенской грязи, одевает. Сначала их использует князь и его друзья, а затем он их, как невольников перепродает туркам, грекам, немцам и всяким басурманам на булгарском рынке.  Так он пополняет княжескую казну и себя не забывает. У него шикарный дом в Новгороде и Константинополе. Как я понял, это был тот варяг Никодим, который грозился когда-то меня убить в Берестове за попорченных девушек.