Санитарочка

САНИТАРОЧКА
Она привезла грушевый квас, земляничное варенье, мёд бархатный и какао, не считая килограмма трюфелей. Только тогда мне это не было нужно, я был в коме. Старый, старый дурак, решивший закончить адски, жестоко и безжалостно. А на отходе двое перешагнули, а я, упоённый кровью, скорой вертушкой и мирной жизнью, в которой я буду, просто киношной гнидой… не заметил.
Глупый подрез ножом, когда я уже расслабился, а он махнул меж рёбрами и поплыл… поплыл.. и мягкие руки, и она, склонившись надо мной, смотрела жалостливо и ласково. Так все санитарки войн смотрят на умирающих. Я шептал. Она склонилась. «Я хочу тебя». И если бы она отпрянула, если бы поцеловала, если бы погладила, если бы что-то сказала, я бы умер. А она заплакала, и я кинулся в адскую темноту вспышек, кругов, и никаких тоннелей. Я умирал. Но она плакала. И я остался… мне было то всего мало лет, тупой, не красивый, блёклый и жестокий. Во второй раз она была уже не санитаркой, но услышав мою фамилию, бросив часть, кинулась под Ташкент, и там, с перерубленными губами, с беззубым ртом, она целовала забинтованную голову. «Дурак, дурак, дурак, и что-то влажнело внутри глазниц, и голос этот, и руки, и запах фиалочно-дегтярный. «Дёготь».  И провал, пересылка и за полтора года 3 раз я вернулся. Туда, в алчную тишину  гор, в обманчивость говора мягкого, в таинственность того, что я никому не подчиняюсь и тот, третий, кто мой напарник, исчез, провалился в итальянскую мину, и я тихо закрыл ему глаза, и потом, много часов бежал, прятался, исчезал и думал. Санитарочка.
На земле много красивых мест, есть много красивых женщин, есть правильный мужчины, есть честность…
Я вышел на перрон. Тихо, Мало народа. За спиной рюкзак. Пахло морем и мускатом.
Ночью спать на пляже прохладно, но что мне холод, что мне эти шумы, когда рядом нож и молоток и в голове тихая мелодия дальнего голоса «Дурак, дурак, дурак». И тут же сон пропадает, я сажусь в спальном мешке, гусеница опасная, ядовитая и неприметная. Лучше не трогать не приметных людей, лучше избегать их, а то мало ли что?
А ещё утром море чище и радостнее, хоть сейчас и мало кто об этом думает и мало кто с рассветом окунается в ласку, а потом уже, чуть позже подтягиваются пузатые мужчины с жёнами и детьми, разносчики всякой съедоности, выглядывает развратное солнце и море начинает принимать тела, мочу, какашки и сопли с слюнями.
Я вытираюсь, немного наслаждаюсь остатками прошлых памятей и иду в город, вдоль набережной, сворачиваю к рынку и там в неприметном кафе меня уже ждёт столик в углу, первое, жаренное мясо, фрукты, чача и свежайшие лепёхи. К вечеру народу становится больше, я прихожу в номер, принимаю стылый душ и засыпаю в предчувствии сна, ого, где я вновь встречу Санитарочку, что бы вскочив часа через два, убегать со спальником на пляж и томиться, томиться влажным воздухом, жадно курить, отхлёбывать из фляжки и вздыхать, что бы не покатилась слеза, что бы память хранила только её, мою Санитарочку, так бесславно погибшую тут, в 2008 году, мою милую, ненаглядную. И я согреваюсь на месте, где она умерла, на этом полупустынном пляже, на этом берегу, рядом с морем, равнодушному и вечному.
Н. Антонов
30 мая – 4 июня 2016 г.
Г. Москва – Г. Сухум