Случайностей не случается

В одной небольшой деревеньке, каких много было разбросано по России ещё лет десять назад, жила девушка Людмила. Жила она одна, потому что родители её умерли. Нет, вовсе не от пьянства, как можно подумать на первый взгляд, что в деревнях все пьют, а потом умирают, поэтому в деревнях никого не осталось. Сначала умер Людин отец в результате последствий наезда на него машины, а через два года – мать от болезней, да от тоски по любимому мужу.
Итак, Людмила к двадцати четырём годам осталась одна, была ещё старенькая бабушка, жившая за тысячу километров, но общение с ней поддерживать особо не удавалось: там бал правили родственники - Людина тётка, её муж и дети. Но девушка не переживала – у неё и так хватало забот: дом, дворовое хозяйство, которое почти полностью пришло в упадок и не было перспективы его восстановить ввиду отсутствия мужчины в доме, да ещё и работа, которую Люда тщетно пыталась найти. С последним ей, наконец, повезло – она окончила бухгалтерские курсы и её взяли помощником бухгалтера в местный сельсовет. Денег платили немного, но Люде хватало, она считала, что лишние доходы ведут к дополнительным проблемам – придётся думать, куда их потратить, да ещё сделать это надо с хорошим расчётом, чтобы не прогадать, поэтому нет денег – нет проблем. Но иногда жизнь вносит свои коррективы, Людмила поняла это, когда врачи после довольно-таки тщательного обследования состояния её здоровья дали ей солидный список лекарств, стоимость на большую часть из которых превышала среднюю цену на лекарства. В это же время прохудилась крыша, а на пороге была осень, да половицы стали проваливаться настолько, что по ним стало опасно ходить.
В общем, поняла Люда, что надо заняться поиском денег. А где? Подработка ей не светит – все возможные варианты подработки забирали пронырливые коллеги. Оставался один проверенный многими, но не Людмилой, вариант – продать что-нибудь. Девушка начала скрупулёзно обследовать дом и участок в надежде найти что-нибудь, что заслуживало того, чтобы его продать, она думала обнаружить какое-нибудь сокровище, не виденное ею ранее. Но тщательные поиски не принесли успехов, если не считать одной находки.
Люда слышала, вернее ей рассказывали, причём не родственники, а односельчане, что её прабабушка и прадедушка были довольно-таки зажиточными людьми, но советская власть сделала своё чёрное дело – от накоплений ничего не осталось, да и им самим пришлось несладко. Слава Богу, что хоть живы остались. Правда, ходили слухи вплоть до самой смерти прабабушки, что где-то в деревне спрятаны несметные сокровища, но прабабушка упорно отмалчивалась. Ещё Людмила помнила, что мама её любила носить украшения, как праздник какой-то в деревне, так на ней то бусы, то брошка, то цепочка. Куда это всё подевалось после маминой смерти неизвестно, девушка не хотела думать, что ретивые соседки успели утащить в своё домашнее хозяйство. Но факт оставался фактом, когда настали тяжёлые времена, Люда смогла обнаружить из всех маминых драгоценностей только подвеску с ярким камнем синего оттенка. Знающие люди сказали девушке, что это может быть даже сапфир, сама-то она в камнях не разбиралась. И нашла-то она её каким-то странным образом – просто подошла к дверному косяку и увидела эту вещицу, висящей на дверном косяке, как будто она там всегда была.
Людмила мечтала продать украшение и выручить хоть какую-то сумму за неё себе на жизнь, но реальность не согласовывалась с мечтой. В деревне подвеска не имеет ценности, потому что некому оценить её ввиду отсутствия нужды в драгоценностях. Тут востребованы саженцы, семена, удобрения, инвентарь, предметы быта. Люда и сама понимала это как выросшая с малых лет в сельской среде, но даже это часто далёкая от пасторали картинка не могла истребить в ней стремление к чуду.
В один из ненастных вечеров, когда деревенские жители сидели по домам, а потому вероятность встретить кого-то на улице была крайне мала, Люда отправилась на прогулку без опаски наткнуться на сочувствующих односельчан. На одном из перекрёстков, где девушка остановилась и задумчиво уставилась на небо, её окликнули. Она опустила глаза и улыбнулась, может быть, впервые за долгое время – на неё ласково и внимательно из-под седых бровей глядел дед Матвей. Никто не знал, сколько ему лет, так как никто не мог вспомнить, с каких пор он обитал в деревне. Точно было известно одно: он участвовал в Великой Отечественной Войне, но сам в отличие от других ветеранов не любил про это вспоминать и говорил, что тогда жилось легче. А сейчас настали трудные времена. Когда окружающие интересовались таким странным взглядом на жизнь, дед Матвей неизменно отвечал:
- Соблазнов много нынче, сложно бывает удержаться, не каждый на это способен.
Слыша подобную фразу, большинство посмеивалось, лишь некоторые задумывались и приходили к выводу, что не способны уразуметь что-то такое неземное, что пытается донести до них дед Матвей.
Люда с детства обожала доброго старика, который всегда угощал её вкусными  спелыми яблоками, хотя где он их брал, было загадкой, ведь яблони в его саду неизменно обрывали ребята, на которых он совсем не гневался.
- Здравствуйте, дед Матвей. Вроде бы дождь сильный с грозой обещают.
- Не будет дождя. Может, пара капелек будет, а сильного точно не будет. Народ у нас больно боязливый, на небе виднеются просветы – значит, гроза пройдёт мимо, - заметил престарелый Людин односельчанин.
- Вы всегда верите в хорошее, - тихо проговорила Люда.
- А как без этого? Ты верно подметила – веровать надо, без этого никуда.
- Что-то слабо мне верится, - поникла головою девушка.
- Вот, в этом твоя главная проблема и есть.
- Но что же мне делать?! Я подвеску продать не могу, денег нет, - почти воскликнула Людмила.
- Погоди, я сейчас за Ксеньюшкой схожу, - старик направился к дому, рядом с которым они вели разговор. Он был с виду добротный и большой, только многое в нём уже сгнило ввиду отсутствия ухода.
- Куда Вы? Там же никого нет. Антоновы ещё в прошлом году уехали, - окликнула его девушка.
Дед Матвей через пару минут вернулся, бережно неся в руках икону. Что эта икона Людмила поняла только, когда взглянула на неё спереди: сзади она была обмотана бумагой.
- Вот, она Ксеньюшка Блаженная, - с теплотой проговорил дед Матвей, целуя икону.
С иконы на Людмилу смотрела женщина, возраст которой определить было сложно, на ней была зелёная кофта, красная юбка, а на голове платок непонятного цвета – это была святая Ксения Петербургская. Святая получила прозвище блаженной оттого, что поведение её было непонятно окружавшим её людям, жила она в 18 веке в Петербурге. Никто не мог сказать точно, когда эта икона появилась в селе, только было известно, что оказывалась она то в одном доме, то в другом. И что самое интересное, никто не знал, как это происходило, но как бы то ни было, где находилась икона, там всё налаживалось самым необъяснимым образом.
- Держи, Ксения обязательно тебе поможет, она знает, что надо делать, - дед Матвей протягивал Люде икону. Девушка осторожно взяла икону и ткнулась в неё носом. «Ксения, помоги», - прошептала она.
- Что же делать всё-таки? – спрашивала больше себя, чем деда Матвея девушка, он ей явно ничем помочь не мог. Взять икону к себе домой она не решалась – боялась, что появление святыни внесёт в её, в общем-то, уже сложившийся уклад жизни новшества, которые потребуют каких-то усилий от неё. Да, по-простому трусила, вон, как святая Ксения проницательно глядит на неё с иконы.
- А ты у родителей на могиле давно была? – внезапно спросил дед Матвей.
- Давно-о, - растерянно протянула девушка, которая и вправду, закрутившись в круговороте дел, давно не посещала местное кладбище, где были похоронены её родители.
- Так ты сходи. Прямо сегодня. Не медли, вон небо просветлело. И возьми что-нибудь, - советовал дед Матвей.
- Что взять? – недоумённо взглянула на старичка девушка.
- Да, хоть сухарики или печенье, хоть какую-нибудь еду, много не надо. Она будет рада.
- Она? – глаза Людмилы всё больше раскрывались от удивления.
- Ксения Блаженная, она часто навещает могилы тех, кто помнит о ней и об усопших, ведь между живыми и мёртвыми есть невидимая связь, которая никогда не прерывается.
Людмила как завороженная слушала деда Матвея, ни о чём спрашивать не решилась, а исполнила всё в точности – в тот же вечер побывала на родительской могилке и оставила там сухарики.
Буквально через пару дней в их деревне остановился какой-то передвижной театр, говорили, что он очень известный, в Москве представления даёт, но Людмиле его название ни о чём не говорило. Один из режиссёров, прогуливаясь по их деревеньке, оказался рядом с Людиным домом и очень захотел пить. Она пригласила его в дом, дала стакан воды, а он неожиданно обратил внимание на подвеску, так и висящую у неё на косяке. Она привела его в восторг, и он захотел немедленно заполучить её, как он объяснил для их нового спектакля, очень камень в ней смотрится реалистично. Когда Люда попыталась ему объяснить, что камень, вообще-то настоящий, на театрального деятеля это не произвело никакого впечатления, зато он заплатил Люде неплохую сумму, позволившую ей безбедно жить в течение нескольких месяцев.
Такое событие Людмила посчитала за чудо, потому что оно выходило за границы её понимания. Тогда же девушка захотела непременно приобрести иконку Ксении Блаженной, чтобы никогда с нею не расставаться, но ей пришлось ехать несколько остановок на автобусе, так как у них в деревне храма не было.
С храмом, вообще, была интересная история: его несколько раз собирались строить, но всё время по каким-то причинам дело не доходило до успешного конца, то денег не было, то место подходящее не могли найти. А вскоре после чудесного знакомства Людмилы с Ксенией Петербургской начались существенные подвижки. Девушка долго искала икону по всей деревне, хотела увидеть ещё раз, но безуспешно. Однажды утром там, где был давно разрыт котлован для будущей стройки храма, она приметала знакомую икону, та каждую ночь оказывалась там. Вскоре дело сдвинулось с мёртвой точки – церковь начали строить. Долго не могли решить насчёт названия, все говорили священнику, что, конечно, в честь Ксении Блаженной, она же и помогала её строить, а дед Матвей приводил в пример строительство Смоленской церкви в Петербурге, для которой Ксения таскала кирпичи по ночам. Но у священника были какие-то неприятные ассоциации с Петербургом – много лет назад он не поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, правда, потом всё обернулось к лучшему. После долгих споров Ксения победила, и теперь в деревне строился её храм.
Людина жизнь текла не то, что было складно, но как-то слишком однообразно. Девушке хотелось какой-то свежей струи, потому что она думала, что закостеневает, а ей нужны были изменения во всех сферах жизни. И случилось несчастье, которое как-то встряхнуло девушку, заставило её многое пересмотреть – умерла её бабушка, которая жила далеко, да и виделись они крайне редко. Люда незамедлительно приехала в небольшой город, где её бабушка жила последние годы, согласившись переехать к родственникам. Девушка успела увидеть бабушку, та прожила ещё два дня после свидания с внучкой.
Людмила боялась открыть дверь комнаты, в которой лежала старая женщина, она думала, что, открыв дверь, она вступит в другую реальность, из которой уже не выберется. Тем более соседи сказали, что бабушка очень плоха, родственники – племянница, её муж и дети не слишком-то интересовались престарелой родственницей. Людины опасения не подтвердились: другого мира она не увидела, зато поняла, что бабушка относится ко всему более спокойно, чем она сама. Она успокаивала внучку, которая находилась в постоянном напряжении – она понимала, что ещё немного и будет пустота. Старушка умерла через два дня, Люда плохо помнила, что последовало за этим. Было даже отпевание в местном храме, и была проповедь, из которой Людмила узнала много нового и хорошего о своей бабушке.
Так получается, что часто человек высвечивается во всех проекциях только после смерти. Для Людмилы началась новая жизнь, совсем одинокая, после смерти последнего близкого родственника. Она много плакала, первые девять дней прошли почти полностью в слезах, девушка пыталась читать акафист Ксении Блаженной, но слёзы застилали ей глаза. Так продолжалось бы ещё долго, если бы в какой-то миг её не посетила неожиданная мысль: «Не может, не может это быть концом, всё не может просто так закончиться». Эта мысль принесла ей просветление и облегчение, конечно, смерть – это не конец. После такого вывода Людмила уже с удвоенным вниманием вчитывалась в акафист, а слова «слезу плачущих отиравшая» старалась пропустить через себя и поверить, что святая Ксения, действительно, высушит все её слезы.
 Люда не получила почти ничего из бабушкиного наследства, за исключением небольшой суммы. Бабушкины соседи говорили ей, что надо судиться, но девушка не стала, она просто осталась в городе, решив начать жизнь с чистого листа. Домик в деревне она продала, но всё равно время от времени наведывалась туда.
Девушка решила заняться устройством личной жизни, благо время у неё было, работу она нашла, не отнимающую много времени и сил. Людмила даже взяла благословение у того самого батюшки, который отпевал её бабушку, и начинала читать все акафисты и молитвы, которые она думала, хоть как-то способны помочь ей встретить своего суженого. Временами она отчаивалась, плакалась отцу Владимиру, к которому ходила, а он только повторял: «Ещё не время». В конце концов, Людмила не выдержала и начала знакомиться со всеми неженатыми мужчинами, вот, в таком настрое она познакомилась с Ним. Она сразу поняла, что он тот самый, и столько совпадений, почти мистических. И как он к ней относится – просто на зависть другим девушкам, но отец Владимир посоветовал ей не торопиться, а вдумчиво молится, Люда читала акафист Ксении Петербургской, но считала, что нужно поспешить со свадьбой. В какой-то момент, когда Людмиле показалось, что вот-вот она услышит долгожданное предложение руки и сердца, она увидела своего возлюбленного пьяным и в компании других девушек, она не должна была там оказаться в тот день и час, но так сложилось, потом она вспомнила, что утром прочитала акафист святой Ксении. После этого инцидента Людмила рассталась с тем, кого думала, что послал ей Бог. Как же долго она тогда плакала у отца Владимира, причитая, что в двадцать семь лет жизнь заканчивается. Батюшка успокаивал её, Люда пришла в себя не сразу, и в её ушах звучали слова акафиста: «благочестивых дев от брака неверного отвращающая».
Постепенно жизнь возвращалась в прежнее русло, Люда посвящала всё свободное время выполнению рабочих обязанностей, за что ей даже подняли зарплату, а в выходные дни отец Владимир часто просил помочь её в храме или в воскресной школе. Мысль об отсутствии семейной жизни уже не висела навязчивым плакатом перед Людой, закрывая всё и всех, на смену пришла пустота и усталость. Как-то, когда в их храме был период, особенно богатый на венчание, прошлое возвратилось – хотелось сесть в уголочек и начать горько сожалеть о бесцельно прожитых годах, но девушка смогла взять себя в руки и только усиленней стала молиться. Особенно она молилась Ксении Блаженной, с иконой которой не расставалась и постепенно начала верить, что Ксения всё устроит мудро, лучше, чем она сама может сделать.
В какой-то момент, который трудно было зафиксировать в памяти, она поняла, что один молодой человек, помогавший в воскресной школе, часто и подолгу на неё смотрит, они почти и не разговаривали, хотя и знакомы были уже давно. Однажды они вместе готовили храм к приходскому празднику, и просто взглянули друг другу в глаза, слов было и не нужно, потому что Бог всё за них сделал. Венчание почти не отложилось в Людиной памяти, так как было настолько сильным по эмоциональному накалу для неё событием, она только чувствовала, что Бог как будто несёт её на руках.
Началась для Людмилы семейная жизнь, конечно, всё было не идеально, но зато она чувствовала себя в своей тарелке, что это именно её жизнь и другой ей не надо. Только была большая проблема в отсутствии детей, чего только Люда только не делала: и лечилась, и молилась, и ездила в паломничества, всё не давало положительных результатов. Тогда отец Владимир посоветовал Люде смириться, она не приняла такой ответ и продолжала упорно читать акафист Ксении Блаженной, порой не веря, что их с мужем мечта когда-нибудь исполнится. Она пообещала, если родиться девочка, обязательно назвать её Ксенией. Когда надежда на то, что её просьба будет услышана, почти растаяла, Людмила узнала, что забеременела после шести лет ожидания. Она сначала не поверила, но тут же всплыли слова акафиста: «жене у Бога чадо испросившая». Всё протекало крайне сложно, но вечером 5 февраля, когда в храмах совершили службу святой Ксении, у Людмилы родилась девочка. Её крестили на сороковой день и нарекли Ксенией.