Не обижайте сирот

              Так говорит Господь: «Не обижайте вдов и сирот» (Исх. 22:22-24)

Хочу  сразу  сказать - пишу  о  себе.   Хотя  события,  происшедшие  со  мной,   являются  типичными   для    детей-сирот.  А  чувствовал  я  себя  сиротой,    пока  был   беззащитным  все   годы  в  детском  доме, т.е.   лет  с   девяти,  когда мы с  сестрами  потеряли  маму,  до семнадцати  лет.  И  перестал  себя  чувствовать  сиротой только  после    поступления   в     артиллерийский  кадетский   корпус.

Расставшись с  детским  домом,  я  оказался  среди   сверстников,  которые   избрали  для   себя    профессию   офицера. Как  сказал  один  из  героев  любимого  фильма  «Офицеры»:  - Есть   такая  профессия:   Защищать  Родину.   Детский  дом   привил  мне  навыки    и  умения  жить  в  коллективе, подчиняться  определенной  дисциплине,  соблюдать  распорядок  дня.

О  кадетском  корпусе  у  меня  уже написана  повесть,  и   здесь  я не буду  возвращаться   к этой  теме.  Мне  же  хочется  написать   о  тех  годах  в  детском  доме,  когда  я   и  мои  товарищи  по  детскому  дому  были  мало  защищены  от  произвола  директора  детского  дома и  самодурства  некоторых  воспитателей.  Хочу  сразу  заметить,  что  в  детском   доме  абсолютное  большинство   воспитателей  и  других  сотрудников  были   порядочными   людьми,  высоконравственными и   честно  выполняющими  свой  долг.  О таких   сотрудниках  мною  были  написаны  рассказы, и  о  них    я  написал  в  своей   повести   «Мое   военное  детство». 

В  то  же  время  в  детском  доме  работали  и   абсолютно  неподготовленные  к  этой  работе  люди,  без  чувства  сострадания  к  детям-сиротам,  которые  после  потери    своих  родителей  оказались  в  детском  доме. Поскольку  в  этой  повести  пойдет  речь  о  моих  родственниках,   прежде   я  приведу  только  один     пример  из  жизни детского  дома,   методов   воспитания   детей    заведующего  учебной  частью   Кромского   детского  дома   Стесина   Ефима  Михайловича.

Это  был  мужчина   лет   сорока  пяти, с  суровым и  злым  взглядом,   в  любую минуту  готовый  отчитать  воспитанника.  Детей  он не  любил,  работа  в  детском  доме  была не  для   него. Иногда  он применял  садистский  метод  воспитания к провинившемуся   воспитаннику,  ребенку    лет  двенадцати.  Он  сжимал  ему  сильно    подбородок и  буквально  со злорадством  спрашивал:  «Ну,  паршивец,  сколько  ты  еще  будешь  хулиганить?» Однажды,   таким  образом,  завуч  сжал  горло  воспитаннику  нашей  группы   Коле   Шумилову    с  этим  же  вопросом  так, что  мальчик  потерял  сознание.  Дежурная  медсестра  и  наша  воспитательница  Кузнецова  Инна Ивановна   (о  ней    мною  был     написан    рассказ и  опубликован  в  журнале  «Работница»  № 3  за  1983  год )   несколько  минут  приводили  в  чувство   мальчика.   Инна  Ивановна  не  выдержала     издевательства завуча  над  детьми, вбежала  в кабинет  Стесина  и  дрожащим  голосом    буквально  закричала:  «Кто  вам   дал  право  издеваться  над  детьми. Этот  мальчик  сирота,  он   потерял  родителей  на  войне,  а  вы    его  мучаете.  Сейчас  я   иду  в  прокуратуру   и  все  расскажу  о  ваших  преступных   методах   издевательства  над  детьми!»   
 
И она  действительно  пошла  в  прокуратуру,  где   письменно изложила  методы  работы   завуча. Сама  же Инна  Ивановна   ушла из  детского  дома  и  работала  потом  ведущей    на  городском  радио.  На  прощание  она  мне  подарила  сборник  стихов  военных   поэтов.  Можно  сказать,  что   большинство из  этих  стихотворений я   выучил  наизусть  и  до  сих  пор   могу  их  читать.  Через   пару  недель  Стесин  был  уволен  из  детского   дома  и  его  дальнейшую  судьбу  я не  знаю. 

На  его  место  в  детский  дом  пришла   прекрасный  педагог  и  воспитатель  Мария  Ивановна. Она  сыграла  большую    положительную  роль  в  моей  судьбе. Об  этом  я  написал  в  своей  повести   «Мое    военное  детство».  Я  сделал  небольшое  отступление,  чтобы  показать,  сколько   и  как  часто  дети-сироты   терпели  от  случайных  горе-воспитателей  в  детском  доме.  И эта   тяжелая  психологическая  травма   калечила  души   детей,  которые  видели  и  понимали  всю  несправедливость  и  грубость  по  отношению  к ним  взрослых.  Порой  детские  души  не  выдерживали  этих  издевательств  и  дети      убегали  из  детского  дома,  а  большинство  из  детей   терпеливо  выносили  несправедливое  отношение  к  себе  и выходили  во  взрослую  жизнь  с  покалеченной  душой  и  покалеченной  судьбой.   

Но  еще  обиднее было  детям  терпеть  неуважительное   отношение к  себе  от  своих же  родственников, своих  дядей  и  тетей.
Для  этих  родственников  дети-сироты  были  чужими,   просто  у них  не хватало   душевного  тепла  для оставшихся  сирот. В  русской  и  советской  литературе   написано  очень  много  о  сиротской  доле   таких  детей.  Вот  определенную   долю  такого   бездушного   отношения   к  сиротской  доле  со  стороны   ближайших  родственников добавлю  и  я. Первый  раз  моя  поездка  к  родному  дяде,  брату  моей  матери состоялась  летом  1946  года.

Наступило  лето,  занятия  в  школе  закончились. Директор  детского  дома  объявила, что  она  разрешает   поездку   к   родственникам   на  месяц. У  меня  такой родственник  был - брат  моей матери, то есть мой  дядя. Я  знал,  что  он  служит в КГБ,  жил  он  со  своей  женой   в городе   Клинцы   Брянской  области.   Нужно  сказать,  моя  мама  была старше  брата  лет  на  шесть. Еще  до  войны  я  знал  его,  ходил  к  нему  в  гости.   Мои  родители  помогли  ему  получить  образование.   В  деревне  он  работал  секретарем  сельского   совета,  затем  его  послали  в  училище, где  готовили  кадры   для  ГПУ. После   завершения  учебы  его  служба  была  связана с  этой  организацией.  В  годы  войны  он  воевал на  Карельском  фронте.   После  войны,  будучи в  детском  доме я   частенько  летом  на каникулы  приезжал  к  нему,  хотя    дядя  Федор  Яковлевич  и  его  жена  Анна Андреевна  принесли  мне немало  неприятностей  в  моей  жизни.      Их   неблаговидные     поступки  по  отношению  ко  мне  и  моим  сестрам     до  сих   пор  жгут  мое   сердце. Итак,   в  июне  месяце  я  поехал   к  дяде  в  гости в город  Клинцы  Брянской  области.  Это  был  небольшой  районный   центр, но  в  нем  были  расположены  знаменитые  ткацкие суконные   фабрики. 

Дядя   служил  в районном    отделе  КГБ    в  этом  городе.   Насколько  это  была   независимая  и  всесильная  организация, я   ощутил  довольно  быстро.  Окружающие  говорили  об  этой  организации  с  оглядкой и  настороженностью. Дядя  часто  ездил  по  району  со  всякого  рода  проверками.  Правда,  я   до  сих пор не  пойму,  каких   врагов   работники  КГБ  искали  в  деревнях, но  приезжал  он  всегда  уставший  и  недовольный.
 
Из  деревень   он  всегда  привозил  домой  много  овощей , фруктов, а иногда  и  достаточное  количество   свежего  мяса.  В дни  моего проведения  каникул  в  тот  год  однажды  он  привез   мешок свежих  огурцов.  Их  было  некуда  девать,  и  тетя  могла  бы часть  этих  овощей   отдать  соседям. Но   она не отличалась  добротой  характера и   решила  продать эти огурцы на  местном  рынке.  В  качестве  продавца  она  выбрала  меня.

И вот  я  уже стою   на  рынке  тринадцатилетний  продавец  в  ряду  солидных  дяденек  и  тетенек,  которые   умело  рекламируют  свой  товар.  Я  стою  растерянный и  молчаливый, наблюдаю картину торговли. Цену моя тетя назначила  такую  же, как  и  мои  соседи, сейчас  я  уж не  помню, по  какой  цене  эти  огурцы  продавались.  Одежонка  на  мне  была  детдомовская.  Но  покупателей   привлекал    сам  вид     малолетнего  продавца.  Поскольку  я  молча   стоял  у  мешка  с  огурцами и не  смел  ничего  сказать, покупатели проходили  мимо  меня.

Простояв  около  своего  товара   часа  два,  все  это мне  изрядно надоело, и  я  обратился  к  своему соседу  по  торговле,  мужчине  лет  пятидесяти:  - «Дяденька, не  возьмете ли  мои огурцы  себе  по  низкой   цене,мне   очень  надоело  стоять  здесь».  До  этого  мы  с ним  уже  беседовали,  и  я  ему  рассказал,  что  я  из  детского  дома,  приехал  на  каникулы, а  меня  решила  тетя  использовать  в  качестве  продавца.  Мой  сосед  уже  давно  с   состраданием  смотрел на  меня.  - «А ты не  боишься  своей  тети,  если ты  продашь  мне  мешок  огурцов  гораздо  дешевле  обозначенной  цены».
- Нет, не  боюсь - ответил  я.

У  меня  уже  был  опыт  торговли. Я это  описал  в  повести    «Мое  трудное  военное  детство». Тогда  осенью  1945  года  нас набрали  эшелон  детей из  детских  домов  Орла и  области и отправили в Ленинград для обучения  в  ФЗО.  И  я  описал эти  события  в  повести  «Как  я  поступал в  ФЗО  Ленинграда».   В той  повести   я  описал,  как мы   на  вокзале  города  Орла,  в  ожидании  отправки  поезда, не  дождавшись  еды,   продавали    галоши  с  валенок.  Тогда  я  тоже  продешевил и  продал   свои  галоши ниже  реальной  стоимости  на  целых  пятьдесят  рублей.   И, видимо,  уже  тогда  я  понял, что  не     смогу работать  в  сфере  торговли.

Конечно,   дома  я  услышал  от  тёти  массу  упреков,  в  том  числе  и  такой,  что  я  должен  быть  благодарным,  что  они  меня  кормят  и  что-то  я   должен делать  полезное  в  их  семье. Я проглотил  эти  упреки,  хотя  в  моем  сердце   клокотала  ненависть  к  тете, и  я  сильно  жалел  себя.

Кстати, при  мене  мой дядя  принес домой  полученный продовольственный  паёк на  очередной  месяц, куда входила твердокопченая  колбаса,мясные  консервы, несколько банок икры, копченая рыба, масло и  др.  продукты.

Правда,  попробовать эти  продукты  мне  не  удалось.Тетя мне сказала:- «Нам  эти  продукты   кушать не  положено,  мы  с  тобой   покушаем  картошечки  с  огурцами. Это  все  дяде, он много работает,  ему  нужна   калорийная  пища».   Что  я  мог на  это  ответить,  ничего. По-моему, моя тетя лукавила со  мной.  Она  ела  эти  деликатесы  в  мое отсутствие.

Конечно, я тогда не  анализировал положение   органов безопасности в  стране.  Когда  весь  народ   голодал  после  войны,  органы   государственной  безопасности  не  забывали о  себе.  Не  только  продовольственные   пайки     получали  все  их сотрудники,  но  и   квартиры,  санаторно-курортное  обеспечение, и  самое  главное денежное  довольствие   было    гораздо  выше,  чем  у  офицеров  армии и  флота.

Мне  кажется,  что   работники   государственной  безопасности  сами  хорошо  понимали, что  они   нередко    совершают несправедливые,  если не  сказать   больше      преступные  действия  в  отношении    невиновных  граждан,  подвергая  их  аресту и высылке  в  места не  столь  отдаленные.  Их  совесть  вступала  в  противоречие  с   служебной   деятельностью.  Чтобы  заглушить  свою  совесть  офицеры  КГБ  заливали   свою  совесть    водкой.  Мой  дядя не  был  исключением  из  этого  правила.

Однажды,  я  был  свидетелем  неприятной  для  меня  сцены  на квартире    дяди в  городе  Севске.  Там    « дядя  самых  честных  правил»  принимал  женщину  дома  по   её  просьбе. Она принесла  ему  бутылку  самогона  для  снятия  пробы.  Дядя  налил   половину  блюдца   самогона  и  поджёг  спичкой,  над  блюдцем  вспыхнуло   голубое  пламя,  самогон  хорош  горел.  - «Даю  разрешение,  самогонка  у  тебя  получается  хорошая.  Будешь  мне  приносить  из  каждой  партии по  бутылке».

В  другой  раз,  когда  я  гостил у  своего  дяди в городе  Севске, я  был  свидетелем  праздника  леса,  отмечаемого  горожанами   ежегодно  в  один  из  выходных  дней  в  июле  месяце.  В  лес    выезжают  целыми  семьями,   идет  бойкая  торговля,  в  том  числе и  спиртными  напитками.Начальник  районного   отдела КГБ  и  его заместитель  мой  дядя в отдаленном  уголке от  отдыхающих  повесили   с  десяток  пустых  бутылок  на деревья и  с  расстояния  десяти  метров расстреливали  эти бутылки. Это  соревнование наблюдали  и  отдыхающие  горожане.  Вот  так   отдыхало  на природе  руководство района и  руководство   госбезопасности.После    снятия  с поста  главы  КГБ  Лаврентия  Берии и  суда  над ним,  КГБ  потеряло  в  центре  и на  местах  свою  былую  власть.  Органы  государственной  безопасности   стали  под   контролем  партии. В  районах  комитеты  КГБ  были  сокращены.  Дядя  был  переведен  в органы  милиции   в  город  Брянск.

Я  закончил  в  детском  доме   семь  классов  и  с  группой   своих   одноклассников  поступил в Брянский  сельскохозяйственный  техникум  на  строительный  факультет. Наш  техникум  находился  в  прекрасном  уголке  природы в   двадцати  пяти  километрах  от Брянска. Свою  учебу  в  техникуме  я  описал  в  «Повести  о  первой  любви». Здесь  же  я  продолжаю  рассказ  о своих  отношениях  с  родственниками.
Я жил  в  общежитии   техникума  в  комнате  на четырех  человек.  Достаточно  напомнить,  что  в то  время  мы  получали  стипендию  пятнадцать  рублей  в месяц. Мои  товарищи  по  комнате  приехали  в  техникум  из  разных  деревень  области,  где их  родители  работали  в  колхозе.   Ходить  в  столовую   техникума для  моих товарищей  и  меня   на  такую  стипендию  было  невозможно. Поэтому  родители   присылали  своим  детям картофель,  капусту,  другие  овощи,  иногда  привозили  мясо и  мы  часто  готовили  себе  еду  прямо  в  комнате.

Мои  сестры  к  этому  времени  были  уже   хотя  и  скромно,  но  устроены и  нуждались   меньше,  чем  я.  Старшая  сестра  Шура  к  этому  времени  уже  вышла  замуж  за офицера, участника   войны,  который  был  намного  старше  её.   Поскольку  у нас  в деревне  оставался   дом  родителей, и  в  нем  уже   некому  было  жить,  то   Шура  по  согласованию   со  мной  и  средней  сестрой    продала  этот  дом за  три  тысячи.  Сестры  решили, что  мне  деньги  были   нужнее, чем  им. Они  понимали, что  мне предстоят  четыре  года   обучения в  техникуме, поэтому мне они  выделили большую часть  денег.

Поскольку  я  учился недалеко  от  Брянска,  то   в  выходные   дни  я  нередко  приезжал  к   дяде,  служившему  следователем   в   колонии. В  дни,  когда  я  бывал в  гостях,  я  помогал  тете  Ане  ухаживать  за  маленькой  девочкой,  которой    было  два  года.  Дядя   еще  больше  стал  выпивать,   что  вызывало недовольство жены и  это  вызывало  частые  скандалы  в  семье.

В  Брянске  я  впервые был  в  театре,  где   приезжие   артисты  ставили    музыкальную  оперетту  «Холопка».  На этом  же  спектакле   были  и  мои   дядя и  тетя. В  антракте  я  подошел  к  ним   пообщаться,  выразить   свой  восторг  игрой  актеров.  Каково  же  было  мое  удивление,  когда   тетя  Аня,  отозвав  меня  в  сторонку, елейным  голосом сказала: -Ваня,  ты  лучше  не  подходи  к  нам  в  перерыв, а то наши  знакомые  подумают,  что  ты  наш  родственник,    а  ты  в  своем  костюме   выглядишь  смешно.А  одет я  был   в  одежду,  в  которой  нас  выпустили  из  детского  дома.  Этот  мой  костюм  был   не  для  театра,  но  вполне  приличным  для  учебы  в  техникуме; так  одевались  все  мои  товарищи.  Слова тёти оскорбили меня  до  глубины  души. Я сразу  же отошел  от  свои  родственников.    Дядя  Федя, зная  негативное  отношение  ко мне  своей  жены,  никогда не  делал  ей  замечаний по   поводу  её   нетактичного    поведения  со  мной.  Он  был  занят  работой  и  частыми  выпивками.

Как-то  при  очередном  приезде к своим  родственникам  в  Брянск  моя  тетя  вдруг  обратилась  ко    мне  с  предложением: -Ваня,   тебе  сестры передали   большую  сумму денег  за проданный  дом.  Они  у  тебя  в  техникуме  могут  пропасть. Ты передай  эти  деньги  мне,   у нас  они  будут  сохранены. А  когда  тебе   понадобятся  деньги, я  тебе   их буду давать.
 Я  спокойно  передал все  полученные  мной   деньги за дом  тете  Ане.  И  это  оказалось  моей   роковой  ошибкой. Когда    через  пару  месяцев  я  решил  купить  себе  костюм и ботинки,   я  обратился  к    тете  дать мне  часть денег  на   покупку.  Ответ  для  меня  прозвучал неожиданный: -А ты  возьми   свои     деньги  у    дяди,  который  все пропивает и  твои  деньги   тоже. -Но  я  же  отдавал вам  деньги  на  хранение, а не  дяде,- с придыханием    возразил я.

Я понял,  что  этих  денег  мне  уже не  получить.  Они  пропали  навсегда. К  дяде  о  возвращении   денег  было обращаться  бесполезно.  Для  него  такие  понятия,  как  чувство справедливости,  забота  о   своих племянниках, оказание  нам  помощи,  были не понятны

Я  оканчивал  первый  курс  техникума, и  мне   стало  ясно,  что профессия  строителя   не  для  меня,  я  все  больше  увлекался  историей,  литературой,  философией.  В  это  время   я  много  читал,  занимался  спортом. В  это  же время  я  испытал    глубокое  чувство  любви.  Об  этом  у  меня  написана   «Повесть о  первой  любви».  Нина  Рылько,  в  которую я был  очень  сильно  влюблен,  после окончания  десятого  класса   уезжала  поступать  в  Ленинградский  педагогический   институт  им.  А.И.  Герцена.
Я  твердо    осознал что  нужно менять свою будущую  профессиональную   деятельность,  продолжать  свою  учебу  в  техникуме не  имело смысла,  это  была  бы  пустая  трата времени .

Я  мучился  в  поисках,  какую  же  профессию    серьезную  избрать  для  себя. И  здесь  мне    помог  случай:  в  техникуме  я  встретил   своего  знакомого  из  детского   дома,  который   учился  в  военном   училище. Я не  знаю,  как  мне  пришла  мысль  написать  письмо Министру  Вооруженных  Сил  СССР  (  эта  должность  сейчас  называется  Министр  Обороны).  Написал  я  убедительно,  что  мой  отец    парторг  полка  погиб  в  боях  за  освобождение  Польши  в  августе  1944  года,  что  я  хочу  заменить    своего  отца  и  стать   офицером  Советской  армии. Вскоре  из  Москвы  мне  пришло  письмо с  положительным  ответом.  Мне  предлагалось   выехать в  город   Харьков  для  поступления  в  Харьковское артиллерийское  подготовительное  училище. Но  для  этого в  то  время  требовался    документ     кого-то  из  родственников,   которые  несли  на  период  моего  обучения   в  училище   обязательство   нести материальную  ответственность и второе - что  я  после  завершения учебы  в   артиллерийском  подготовительном  училище    продолжу  свое  обучение  в  полном  артиллерийском   училище,  чтобы  стать  грамотным  офицером-артиллеристом. 

Я  стал  мучительно  думать,  кто  же мне  даст  такое  обязательство.
Я  обратился  к  своему  дяде - Кулькову  Федору  Яковлевичу  дать  мне  такое  письмо-обязательство  нести  за  меня  ответственность на  период обучения  и  дальнейшего  обучения  в  строевом  училище.  Но  получил  категорический  отказ  и  совет  продолжать  обучение  в  техникуме. Не смотря на то, что в своё время   его сестра – моя мама,  вместе   с  моим  отцом помогла ему  получить  образование и стать   офицером  ГПУ.
Получив дядин отказ, я поехал  в  детский  дом  Некрасовка, в котором  только  год  назад  я  окончил  семь  классов и  рассказал  о  своей  беде   маме  моего  хорошего  товарища,  бухгалтеру  нашего  детского  дома.  Её  сын,  мой  товарищ  как  раз  собирался  поступать  в спецшколу  ВВС.  В  ответ  на   мою просьбу  эта  простая  русская  женщина, которая  одна  воспитывала  двух  сыновей,  с  радостью  согласилась  мне  помочь.

- Ваня,  я  верю  в  тебя,  Ты  хороший  порядочный   мальчик  и  я  без  разговоров  дам  такое   письмо-обязательство  для    артиллерийского   училища.  Как  же  я был  благодарен  этой  прекрасной  женщине,  которой  я  был  не  близок   по  крови,   и  она  знала  меня  только как  товарища  своего  сына,  но она  поверила в  меня и  пошла  навстречу    моей  просьбе.  Вот  теперь  и  судите  сами,  дорогой  мой  читатель,  в  ком  же  больше  благородства в  родственнике или  в чужой по крови сотруднице детского  дома.

Из  техникума  меня не  хотели  отпускать,  уговаривали  меня  продолжать   обучение. Но  я  твердо  стоял на своем и  скоро  уехал  в  Харьков  навстречу  своей  судьбе.  Успешно  закончил  артиллерийское  подготовительное училище и  меня , как  отличника,  направили   во  2-е  Ленинградское  артиллерийское  училище.  Перед  отъездом  в  Ленинград  я  приехал  в  детский  дом  Некрасовка  к  своей    благородной  и доброй  спасительнице, чтобы  от всей  души поблагодарить  за  её   доброту и  помощь в трудную минуту жизни. И таких примеров доброго отношения к себе,оставшемуся сиротой в результате войны, я встречал на своем пути  немало.Я  всю  свою  жизнь  помню  благородных,  добрых людей  и  их  добрые  дела. Но  мне  не  забываются и те люди,которые  своими  недостойными поступками оставили  рубец  на моем сердце.

К  сожалению  и  сейчас   в  нашей  стране  хватает детских  домов,   где  учатся  дети,  которые  остались  в  силу  разных  причин без  попечения  родителей.  Хочется  обратиться  ко  всем  работникам,  которые  работают  с  детьми  в  детских воспитательных   учреждениях: - Будьте  добры  к  детям,   обделенным  любовью  родителей  в  силу  тех  или  иных причин.  Дети,     став  взрослыми, на  всю жизнь  помнят  доброту  и  внимание,  проявленное  к ним. И не  обижайте  детей  сирот,  они  уже  обижены  судьбой.