Давно не виделись

Драма в 3-х действиях о дружбе и любви



 ;

Действующие лица:
НАДЯ, домохозяйка

ВАДИМ, ее муж, ведущий хирург-гинеколог Колумбийского Университета, Нью-Йорк

ОЛЬГА, ведущий нейрохирург Института им. Бурденко, Москва

САША, муж Ольги

ЛЁША, врач скорой помощи в Институте им. Джона Хопкинса, Балтимор

Бывшие однокурсники
Московской Медицинской Академии,
каждому немного за 40
МАША, дочь Леши, школьница, 16 лет
Действие происходит в наши дни в Нью-Йорке и Балтиморе.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Дом Нади и Вадима в Нью-Йорке. Столовая и гостиная. Слева стоит обеденный стол, за ним слева – вход на кухню. В центре справа ближе к авансцене – небольшой диван, справа входная дверь и лестница на второй этаж. На заднем плане дверь – вход в гостевую комнату. Вторая половина дня. Надя, напевая, накрывает на стол. Входит Вадим.
ВАДИМ. Так-так. (Рассматривает стол, потирает руки.) Что у нас тут... Перчики фаршированные, баклажаны, запеченные с грибами, салаты (Считает.) пять штук, селедка, красная рыба, икра заморская. А на горячее что?
НАДЯ (Продолжает расставлять приборы). Мясо по-французски.
ВАДИМ (Пытается стянуть что-то со стола). А что Ольга не одна приезжает? Мы принимаем делегацию? Или ты думаешь, она это все съест?
НАДЯ (Шлепает Вадима по руке). Ну, подожди же... Ты мне икебану испортишь. Ольга недавно звонила, уже подъезжает. (Оглядывает стол.) Я же не знаю, что ей захочется, что она сейчас любит. Я просто приготовила все, что она любила тогда, в наши студенческие годы.
ВАДИМ. В наши студенческие годы мы ели картошку с луком и макароны по-флотски. Помнишь, как моя мама собирала нашу банду у нас на Пироговке и пыталась откормить перед экзаменами?
НАДЯ (Смеется). Она боялась, что мы попадаем в голодный обморок прямо на контрольной.
ВАДИМ. Да, дружная у нас была команда. Ольга с Сашей, Леша, ты и я. (Хватает кусок хлеба.)
НАДЯ. Ну, Вадим. Подожди же...
Раздается звонок в дверь.
- Но вот и Ольга!
Надя бежит открывать. Вадим тем временем стягивает что-то еще со стола и пытается быстро прожевать. Входят Ольга и Надя в обнимку. Вадим разводит руки для объятия, но сказать ничего не может, потому что жует.
ОЛЬГА. Здравствуй, здравствуй. Давно не виделись! Что-то ты дар речи потерял?
ВАДИМ (наконец, проглотив). Потеряешь тут... не только речь... (подходит, обнимает, целует в щеку) какая ты стала шикарная женщина. О-о-о. Красота... Да с тебя картины нужно писать!
ОЛЬГА. Да ладно тебе... Это я просто хорошо выспалась в самолете.
ВАДИМ. Выспалась? Да у тебя железные нервы. Я не могу спать в самолете.
ОЛЬГА. Нервы – что надо. Не жалуюсь.
НАДЯ. Проголодалась? Давайте садитесь за стол.
Все садятся за стол. Вадим галантно отодвигает стул для Ольги, потом для Нади. Потом садится сам.
ОЛЬГА. Вот это да, я и не помню, когда я все такое ела. Хотя нет помню. В вашем же доме, только это было лет пятнадцать назад.
НАДЯ. Двенадцать. (Накладывает всем еду.) Последний раз вы с Сашей были у нас 12 лет назад. Провожали нас в Америку. Помнишь? Вадим получил позицию в Колумбийском Университете.
ОЛЬГА. Да. Я помню. Твоя мама просто светилась от гордости за тебя, а папа был сердит и говорил, что страна больна, а лечить ее некому. Он и сейчас велел тебе передать, чтобы ты не дурил и возвращался. Стране нужны хорошие специалисты.
ВАДИМ. А мама? Что мама говорит?
ОЛЬГА. Мама сказала, что на вашей узкой улице тебе будет неудобно парковать свой Мерседес. Поэтому живи уже, где живешь.
ВАДИМ (Смеется). Мама всегда все правильно понимает. А отец как был идеалист, так им и остался. Сначала верил в социалистическое равноправие (Цитирует.) «от каждого по способностям, каждому – по труду». Потом радовался перестройке как ребенок, ходил на митинги «за демократию».
ОЛЬГА. Он и сейчас ходит.
ВАДИМ. А сейчас за что.
ОЛЬГА. Сейчас не «за что». Сейчас он ходит «против».
НАДЯ. А против чего сейчас надо ходить?
ОЛЬГА. Я не в курсе. У меня работы очень много. Больные, операции, аспиранты... Мне, честно говоря, некогда за политикой следить.
ВАДИМ. Может ты еще и не ходила голосовать за президента?
ОЛЬГА (Жует). Нет, не ходила. Ой, как вкусно.
ВАДИМ. Ну, это ты не права. Помнишь у Некрасова: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан».
ОЛЬГА. Вот и твой папа то же самое сказал, только без иронии. Интеллигенция, говорит, это совесть общества, это моральная власть. А меня обозвал «социальным импотентом».
НАДЯ. Как это понять «моральная власть»?
ВАДИМ. Да, ерунда какая-то. Чувствуется, старик потерялся в современном мире. Ну а вообще-то они как?
ОЛЬГА. Выглядят совсем неплохо. Мама там какие-то «батоксы» делает, йогой занимается. И отец, в общем, ничего, боевой старичок.
ВАДИМ. Ну почему они к нам не приезжают? Я столько раз приглашал? Они же на пенсии. Самое время наслаждаться жизнью, путешествовать. Если им к нам далеко, то можно встретиться в Европе. Где-нибудь на Кипре, например. Или на Майорке. Я бы все оплатил, разумеется.
ОЛЬГА. Не может твой папа никуда поехать. Он занят. Он что-то пишет в своем кабинете, мама думает, что мемуары.
НАДЯ. Почему обязательно мемуары.
ОЛЬГА. Потому что никому не показывает. Держит в секрете. Не разрешает прибираться у него на столе.
ВАДИМ. Да, похоже... Но хотя бы один раз приехать можно. Посмотреть, как мы живем. Чего добился в жизни его сын. Я бы его поводил по Нью-Йорку. Показал бы интересные места.
НАДЯ. Он, наверное, боится, что ему тут понравится. И тогда все его идеалы о превосходстве социализма над капитализмом рухнут. А без них он жить не может.
ВАДИМ. Надя, ну какая же ты... О чем, все-таки, папа пишет? Ему есть, что вспомнить. Интересно, он про себя пишет или про все поколение в целом? Сейчас это модно. Пишут все, кому не лень. Обличают, критикуют, анализируют.
НАДЯ. «Что делать? Кто виноват?» Традиции русской интеллигенции.
ОЛЬГА. Не знаю, что он там пишет. Думаю, что твой отец, если и обвиняет, то только себя.
НАДЯ. Это тоже в традициях русской интеллигенции – постоянно посыпать голову пеплом и ничего не пытаться изменить.
ВАДИМ. А сама-то ты пыталась что-то изменить.
НАДЯ. Да с какой стати? Я – продукт своей эпохи. Играла по тем правилам, которые предлагались. «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью был…»
ОЛЬГА. Ты забыла первую часть этого стихотворения.
НАДЯ. Не забыла.
ВАДИМ. Девочки,  а что бы вы написали в своих мемуарах про то время? (Задумчиво.) Учеба, работа, любовь, потом опять работа…
ОЛЬГА. Ну, я бы про студенческие годы написала. Я думаю, что это было самое счастливое время. Мы с Сашкой в студенческом театре играли. Уставшие, после занятий, летели, как ненормальные в клуб репетировать. Откуда только силы брались?
НАДЯ. Вы здорово там свои спектакли ставили. Было очень смешно.
ВАДИМ. Сашка здорово пародировал декана. Я даже боялся, что тот обидится и начнет мстить.
ОЛЬГА. Нет, что ты… (Смеется.) Он, наоборот, очень веселился. Ему нравилось. Он говорил, что стал живой легендой, благодаря нашему театру. Он помрет, а его персонаж будет жить вечно.
НАДЯ. Потому что сценарии Леша писал.
ОЛЬГА. Да. Его чувству юмора можно позавидовать. Во время представления смех стоял непрерывный. Мне девочки на полном серьезе жаловались, что у них брюшной пресс болел.
ВАДИМ. Он был мастер на всякие розыгрыши. Эту историю с яйцами, я никогда не забуду.
Ольга и Вадим смеются.
НАДЯ. Какую историю?
ОЛЬГА. Ты не знаешь?
ВАДИМ. Это еще на первом курсе было. Я проспал и не успел позавтракать, поэтому вскочил из дому, прихватив два сырых куриных яйца. Я хотел их на большой перемене поджарить у ребят в общежитии.
ОЛЬГА. Он их перед занятиями занес к Лешке с Сашей в комнату, чтобы не разбить. Потом пошел на занятия…
ВАДИМ. Оль, не перебивай. Я сам расскажу. Ну вот, прихожу я после анатомички, голодный как волк, хватаю сковородку, разбиваю туда яйца, а они «пшик» и ничего нет.
НАДЯ. Что нет?
ВАДИМ. А ничего нет. Пусто.
НАДЯ. А где же яйца?
ВАДИМ. Вот и я не понял. Сначала что-то зашипело, а потом «пшик» и на сковородке пусто. Чистая сковородка. А Леша подошел, посмотрел и так серьезно говорит «Это яйца неоплодотворенные попались». Я говорю: «Что это значит, неоплодотворенные?». Он так серьезно на меня посмотрел, и говорит: «Это значит, снесенные без любви. Диетические то есть».
Ольга и Вадим смеются.
НАДЯ (недоуменно). Подождите. Мы сейчас говорим про куриные яйца? Я правильно понимаю?
Ольга и Вадим смеются еще громче.
ВАДИМ (отсмеявшись). Я тоже не сразу понял, что он меня разыгрывает. Мне уже потом Сашка объяснил, что Леша аккуратно проделал дырочки в яйцах и высосал внутренность. А потом шприцем налил туда воду и заклеил медицинским клеем.
Все смеются.
ОЛЬГА. А помните, как мы на байдарках по Карелии плавали? Как там было красиво? Скалы, сосны, синие озера. Плывем в тишине, и только коряги из воды торчат, как руки утопленников. (Показывает.)
НАДЯ. Скажешь тоже. Утопленников… А зори какие? (Декламирует.) «Выткался на озере алый свет зари».
ВАДИМ (перебивает). А комары! Живодеры! Только у костра можно было сидеть.
НАДЯ. Я помню, нам ребята ничего не давали делать. Ни рюкзаки нести, ни посуду мыть, ни палатки ставить.
ОЛЬГА. Даже грести не давали. Сажали нас в байдарки как кукол и везли. Мы только грибы собирали.
НАДЯ. Я тогда первый раз байдарку увидела. Мне Леша говорит «Садись впереди меня, пристегивай юбку, а весло положи под ноги, а то утопишь». Я села и думаю, какую юбку он имеет в виду? Я же в брюках. А он мне говорит: «Мне очень приятно на тебя смотреть, но было бы удобнее, если бы ты села лицом вперед, а юбка – это вот этот резиновый чехол».
ВАДИМ. Ты села задом наперед. Мы тогда все очень смеялись.
ОЛЬГА. А мне Саша весло доверил, когда мы пороги проходили. Говорит: «Вытяни вперед весло и держись за струю». А думаю, что он свихнулся, за какую струю я должна держаться? Где она тут, эта струя. Все бурлит.
Все смеются.
НАДЯ. Интересно, где сейчас ребята? Я знаю, что Вовик женился, детишек развел. Домик в Подмосковье купил. Крестьянствует там между делом. Он нас все в гости звал, только мы так и не собрались.
ОЛЬГА. Андрей плавает на корабле, судовым врачом. Даже не собирается жениться и заводить семью. Говорит «Мой экипаж – моя семья». Мы виделись не так давно. Он ко мне в госпиталь своего друга привозил, с травмой позвоночника. (Задумывается.) Тяжелая травма. Пришлось многих коллег потормошить, чтоб парня на ноги поставить.
ВАДИМ. А ведь Андрей был в тебя влюблен. Только из-за Саши не решался подойти.
ОЛЬГА. Да ладно тебе. Он всегда был хорошим другом.
ВАДИМ. Ох уж эти женщины, верящие в мужскую дружбу и платоническую любовь…
НАДЯ. Оль, а остальные наши…
ОЛЬГА. Макс теперь бизнесмен. У него своя фирма. Делают медицинские приборы и продают их доверчивым людям.
ВАДИМ. Ты думаешь, что он шарлатан?
ОЛЬГА. Нет, не обязательно. Ведь ты же понимаешь, что слово тоже лечит. Если люди свято верят, что подышав через трубочку, торчащую из пластмассовой баночки, у них нормализуется кровяное давление, то оно нормализуется.
ВАДИМ (заинтересованно). А что, сам прибор – ерунда, по-твоему? Можешь прислать один сюда? Или описание?
ОЛЬГА. Я пришлю тебе координаты Макса, а ты сам разбирайся и с ним и с его прибором.
ВАДИМ. ОК! (Задумывается.)
НАДЯ. А Тимур? Наш гордый горец!
ОЛЬГА. Не знаю. Он пропал. Сначала он пошел в чиновники, в министерство. Потом мне кто-то говорил, что он руководил медицинской страховой компанией, а потом он пропал. Никто не знает, где он теперь.
НАДЯ. Может быть, уехал к себе на Кавказ? Теперь это заграница.
Пауза. Все молча, едят.
ОЛЬГА. А где Петя? Он в школе?
НАДЯ. Ха, в школе... Ты, подружка, совсем счет времени потеряла? Он у нас в этом году поступил в Гарвард, в Медицинскую школу.
ОЛЬГА. Поздравляю. Ну и как. Нравится ему там?
НАДЯ. Да. Очень рад, что стал самостоятельным. Все планирует, ведет список дел, которые надо сделать. (Вздыхает.) Совсем большой мальчик стал. Правда, звонит довольно редко.
ВАДИМ. Всего один раз в день.
ОЛЬГА. А надо сколько?
ВАДИМ (Иронично). А надо каждый час.
НАДЯ (не понимает иронии). Говорит, что много задают. Нету времени ни какие развлеченья, даже в теннис некогда поиграть. Недавно звонил, спрашивал, как курицу готовить, бедный мальчик. Но скоро будут каникулы, он приедет, и тогда наговоримся. Я его откормлю. (Спохватываясь.) Ой, я забыла, я сейчас горячее принесу. (Убегает)
ВАДИМ. Ну, а ты как поживаешь? Не вышла еще замуж? Трудно поверить, что у такой шикарной женщины не было бы свиты из кавалеров. (Довольно бесцеремонно ее оглядывает.)
ОЛЬГА. Да кавалеров хватает. Только ничего серьезного не получается.
ВАДИМ. Это понятно. Такой неординарной женщине как ты, нужен особенный мужчина.
ОЛЬГА. Да. Особенный. Или хотя бы мужчина.
ВАДИМ. Мужчина? В смысле…?
ОЛЬГА. В смысле цельности натуры и наличия мужского достоинства.
ВАДИМ. И таких, значит, нет?
ОЛЬГА. В моем окружении – нет. Все их достоинство ограничивается болтовней о себе любимом. У нас в Институте врачи – в основном женщины. Есть несколько хирургов мужчин. Мы их бережем как вымирающий вид. Подкармливаем на дежурствах. И, боже упаси, никаких адюльтеров. Зато начальники – все мужчины, такие задорные пузатенькие мальчики среднего возраста. Ни в медицине, ни в организации клиники не понимают ни шиша. Зато как красиво говорят! Правда, все больше ни о чем. Так. По кругу ходят. А еще говорят, что женщины болтушки. На собрании послушать, какие проекты выдвигают! Жаль, что эти проекты умирают сразу же, по мере их озвучивания. (Усмехается.) Знаешь, Вадик, некоторые так увлекаются, что и в приватной обстановке продолжают митинговать. Нет, я с этими болтунами долго общаться не могу. Мне скучно.
ВАДИМ. Ой-ой, какие мы плохие.…  Много говорим.… О себе любимом… проекты... Это называется создать имидж. Имидж человека гораздо главнее его сущности. «По одежке встречают». Здесь в Америке все построено на имидже. Будешь открывать свою душу – не поймут. Так что все правильно. Россия догоняет развитые страны.  Не все же лаптем щи хлебать и этим гордиться.
Входит Надя с блюдом в руках.
НАДЯ. Вот и горячее.
ОЛЬГА (Закрывает глаза, принюхивается). Дай угадаю... Мясо по-французски.
НАДЯ. Точно. (Раскладывает по тарелкам.)
ОЛЬГА. Спасибо. Мне немножко.
ВАДИМ. Спасибо. Как хорошо, когда гости приезжают... О-о-о. Под такую закуску надо бы водочку.
Надя вскакивает и убегает на кухню.
- Водочка должна быть чистая, как слеза, и холодная. Закусывать ее надо непременно чем-нибудь остреньким и холодным – соленым огурчиком или грибочком. Надя, но скоро!
Надя приносит бутылку водки и дает ее Вадиму.
- Вот-вот. Запотевшая бутылочка. Прямо как у Чехова. (Разливает.) Мы очень давно не виделись. По этому поводу у меня есть тост. За встречу.
Все поднимают рюмки и чокаются, потом выпивают. Перед тем как выпить Ольга и Вадим делают выдох, выпивают, затем выдыхают еще и задерживают дыхание. Потом берут закуску. Надя смотрит на них, пытается быстро выпить, кашляет, ловит ртом воздух.
ВАДИМ. Грибочком, грибочком. (Протягивает Наде тарелку с грибами.) Я двадцать лет учу жену пить водку. Обучению – не поддается.
НАДЯ. Гадость противная - эта ваша водка.
ОЛЬГА. Хорошо тут вас. Так по-домашнему, породному.
НАДЯ. Тебе надо выйти замуж и завести свою семью.
ВАДИМ. Мы это уже обсудили. Ольга не хочет замуж, а согласна только на свободную любовь.
НАДЯ. Да ладно... Семья – это семья. Человек – животное социальное, ему в семье лучше.
Пауза. Все едят. Звонит сотовый телефон Вадима. Он смотрит на определитель номера. Быстро встает из-за стола.
ВАДИМ. Извините. Это по делу. Я сейчас. (Выходит из комнаты.)
НАДЯ. А, правда. Ты почему замуж не выходишь? Ты же детей любишь, я знаю. Так уж нет никого достойного?
ОЛЬГА. Достойного? Это после Саши? Нет, Надя, нет никого даже приблизительно достойного. Разве ты не помнишь, какой он был? (Задумывается.) Я все время с ним разговариваю - мысленно. Вспоминаю его глаза, его руки. Как бы он обнял меня и сказал «Крепись, Ольга, все будет хорошо, победа будет за нами!»
НАДЯ. Да, он любил говорить «Победа будет за нами».
Свет на сцене притухает, только в правой части авансцены прожектор освещает мужчину в джинсах и футболке. Он поворачивается к Ольге, запрокидывает голову и уверенно говорит.
САША. Крепись Ольга, победа будет за нами. Все будет хорошо. Не бойся. Я с тобой.
ОЛЬГА. Мне иногда кажется, что он рядом со мной, вот он, только руку протяни. (Протягивает руку в сторону Саши.)
Свет на большой сцене зажигается, в месте, где стоял Саша тухнет. Саша исчезает. Пауза. Ольга смущенно опускает руку. Надя внимательно на нее смотрит.
- Со мной некоторое время назад случился «скверный анекдот». (Смеется.) Был у меня поклонник, бизнесмен, очень деловой, энергичный. Не успели познакомиться, а у него уже серьезные намеренья. Везде за мной ходит, встречает – провожает, цветы, духи, театры. Широкая натура. Но главное, он на Сашу похож:  и внешне и по манере говорить. Даже, знаешь, голову так запрокидывал как он. (Показывает.) Мы с ним довольно долго встречались. А потом я его случайно «Сашей» назвала, он обиделся и ушел. Сказал, что он сам по себе личность, а не призрак моего погибшего мужа.
НАДЯ. Ты в следующий раз выбирай такого, чтобы и имя было Сашино.
ОЛЬГА. И фамилия. (Обе смеются.) Нет, следующего раза не будет. Я уже привыкла жить одна.
Входит Вадим.
ВАДИМ. О чем говорим?
НАДЯ (многозначительно). О ком!
ВАДИМ. А-а-а понятно. О Нем! (Расхаживает по комнате.) Сашка был выдающейся личностью. Человеком, который встречается один на тыщу – умный, смелый, сильный... какой еще, помогайте девочки. (Наполняет рюмки.)
ОЛЬГА. Добрый и отзывчивый.
НАДЯ. Радостный, веселый, душа компании.
ОЛЬГА. Красивый. Спортивный.
НАДЯ. Мужественный.
ОЛЬГА. Ласковый. Страстный.
НАДЯ. Добрый.
ОЛЬГА. Добрый - уже было.
ВАДИМ. Э-э-э. Я сейчас закомплексуюсь. Давайте за него выпьем.  Помянем нашего друга. Не чокаясь. (Выпивает.)
Надя смотрит на него, морщится, потом выпивает тоже. Ольга поднимает рюмку и ставит ее на стол.
ОЛЬГА. Знаете, ребята, мне иногда кажется, что Саша живой.
Надя и Вадим удивленно на нее смотрят.
НАДЯ. Оль, с тобой все в порядке?
ОЛЬГА (нерешительно). Мне кто-то звонит и молчит в трубку? Каждый вечер перед моим днем рожденья. И перед Новым годом. Это был наш любимый праздник. Мне кажется, что это Саша. Я закрываю глаза и вижу его. Как он держит телефонную трубку и молчит.
ВАДИМ. Да может быть это какой-то тайный воздыхатель? Или отвергнутый поклонник?
Пауза. Вадим наливает себе еще рюмку и выпивает один.
ВАДИМ. Какие у тебя планы на выходные? Что бы ты хотела посмотреть в Нью-Йорке? Манхеттен или Брайтон Бич?
ОЛЬГА. Боюсь, что не в этот раз. Завтра я должна быть в Балтиморе в Медицинской Школе Джона Хопкинса. Я ведь здесь в командировке. Вы не забыли? Мне надо проверить, что все готово к операции, просмотреть последние анализы пациента и т.п.
НАДЯ. Завтра - суббота.
ОЛЬГА. В воскресенье отдохну. Мне надо все проверить, потому что в понедельник уже будет прямая трансляция и там не должно быть осечки.
ВАДИМ. Подожди. Почему прямая трансляция? Никто так не делает. Все сначала делают запись и не одну, потом монтируют в хороший фильм. Ты понимаешь, что тысячи людей будут за твоей операцией следить?  И врачи, и больные, и родственники, и просто все...
ОЛЬГА. Да. Мы так договорились.
ВАДИМ. А если у тебя слово нецензурное вырвется. Пошлешь кого-нибудь куда подальше во время операции. На прямой трансляции уже не вырезать.
ОЛЬГА (Смеется). Придется использовать исключительно нормативную лексику.
ВАДИМ. Я серьезно, не смейся. Если что-то пойдет не так, то твоя карьера на этом закончится. Все будут помнить о твоей неудаче. Все, ты уже больше не хирург экстра-класса, а красотка, которая много на себя взяла.
ОЛЬГА. Да, они тоже предлагали сделать сначала запись. Но я подумала о том добровольце, который идет на огромный риск, делая эту операцию? В случае неудачи, он может потерять жизнь, а я лишь карьеру. Не равнозначные вещицы, правда? Этот парень должен мне доверять и знать, что все будет хорошо. Он должен видеть, что я абсолютно уверена в успехе.
НАДЯ. А ты уверена.
ОЛЬГА. Абсолютно.
ВАДИМ. Абсолютно может быть уверен только Господь Бог. А ты лишь врач. Хороший врач, но не Бог.
ОЛЬГА. Я уверена. Я даю стопроцентную гарантию. Это не первая моя операция такого рода. Я сделала их около сотни в Москве. Все зависит от состояния нейрографта и физического состояния пациента. Даже отдел позвоночника не имеет значения. 
НАДЯ. Нейрографт? Оля, объясни домохозяйке, в чем суть этой операции.
ВАДИМ. И почему у нас ее не могут делать и надо приглашать заокеанскую суперзвезду?
ОЛЬГА. (Смеется.) Ну уж прямо суперзвезда... Операция связана с фиксацией травмы позвоночника, при которой полностью поврежден ствол мозга. В зависимости от места повреждения, человек становится парализованным...
ВАДИМ. (Перебивает.) Это понятно. Этими операциями занимаются сто лет в ста странах. А в чем твое «ноу-хау»?
ОЛЬГА. Мы обнаружили уникальный фактор роста для стволовых клеток. Если добавлять его в при пересадке, то стволовые клетки со 100% вероятностью прорастают в нейроны. Никакого фибробласта. Абсолютно чистый нейрографт.
НАДЯ. Ну вот опять. Нейрографт!
ОЛЬГА. Так называется клеточная суспензия, которую мы вживляем. Короче говоря, что мы делаем во время операции? Мы изолируем стволовые клетки пациента из здорового отдела позвоночника, добавляем наш фактор роста и подсаживаем эту клеточную суспензию в омертвевший отдел позвоночника. Все.
ВАДИМ. Все?
ОЛЬГА. Все. Через два месяца подсаженные стволовые клетки прорастают в обоих направлениях и соединяют поврежденные участки спинного мозга. Дальше все зависит от пациента. Физиотерапия, упражнения, ну и все. Человек начинает двигаться, ходить и т.п.
ВАДИМ. А в чем риск? Ты сказала, что это может стоить больному жизни.
ОЛЬГА. Разные причины. В основном, конечно, имунная система может всякие фортели выкинуть. Поэтому мне важно посмотреть на последние результаты анализов, чтобы знать, к чему быть готовой.
ВАДИМ. Значит, твое «ноу-хау» - это вот этот вот специальный фактор роста?
ОЛЬГА. Мы его назвали «Нейфар». Нейронный фактор роста.
НАДЯ. Какое название романтичное. Нейфар. Созвучно эйфории.
ВАДИМ. Я надеюсь ты оформила патент на этот свой «Нейфар»? (Ольга отрицательно качает головой. Вадим вскакивает с места.) То есть как нет? Но ты же собираешься это рассказать? По телевиденью. Всем.
ОЛЬГА. Ну и что. Этот материал опубликован в научных статьях. Я докладывала это на многочисленных конференциях.
ВАДИМ. Это все не то. (Кричит.) Нужен патент.
НАДЯ. Вадим, что с тобой?
ВАДИМ. Такое открытие бывает раз в жизни. Ты понимаешь, что тысячи людей, не досыпая и не доедая, пытаются решить проблему вживления стволовых клеток. Решение этой проблемы переведет медицину на следующий виток развития. Ученый, который это сделает – это как Ньютон в математике, как Энштейн в физике. А она возьмет и так просто все расскажет. (Нервно ходит по комнате.) Господи! Ну почему ты помогаешь ей, а не мне? Я работаю, не покладая рук, осмотры, операции, научная работа, какие-то бесконечные семинары и конференции... Я делаю столько, что кажется больше не под силу никому. Ну почему, все мои результаты – это пачка статеек о «возможных методах лечения» и другая болтовня. (Ольге.) Ты понимаешь, что после этой телетрансляции откроется сто тысяч стартапов по всему миру, разрабатывающих твои «нейрофары». Твои. А денежки получат они... а не ты... Господи, но почему ты так несправедлив ко мне? За что?
НАДЯ. Ну хватит уж прибедняться, недокормленный ты мой. Всех денег все равно не заработаешь. Мне кажется, что и хорошо если много людей будут делать эту операцию. Меньше будет парализованных людей. А кто действительно пострадает, так  это производители инвалидных калясок. Предлагаю тост за их скорейшее раззорение. (Поднимает рюмку.)
ВАДИМ. Ты ничего не понимаешь. Ты живешь за мной как за каменной стеной.
НАДЯ. Ты еще скажи «как у Христа за пазухой.»
ВАДИМ. Ты понятия не имеешь, чего мне стоило достигнуть такого уровня жизни. Ты думаешь так легко сделать карьеру какому-то там Российскому эмигранту. Приехал тут покорять Америку. Как я проталкивался через всех этих породистых американов со своим корявым английским.
НАДЯ (про себя). Здесь тебе папочка уже не мог помочь.
ВАДИМ (взволнованно). Если бы мне так повезло в жизни, я бы...
НАДЯ. Что ты... Ты же врач, а не бизнесмен.
ОЛЬГА. Ты бы сделал тоже самое. Когда к нам в госпиталь стали привозить парализованных ребят после Чечни – совсем еще детей, 18-20 лет. Ты что же, сказал бы им: «Подождите ребята, я пойду патент оформлять. Сначала деньжат насобираю – 10 тысяч баксов между прочим, потом пару недель в патентном бюро пороюсь...» О каком патенте ты говоришь? А сколько инвалидов  после Афганистана осталось! Да ко мне очередь на двадцать лет вперед. Эта телетрансляция – единственных выход для этих людей. Чем больше врачей научится делать эту подсадку, тем лучше.
ВАДИМ. Хочешь спасти мир.
ОЛЬГА. Да, хочу. Именно «спасти», а не покорить. Разницу ощущаешь?
ВАДИМ. (Примирительно.) Ладно, ладно. (Думает.) Ты вот мне объясни, а зачем Сашка записался в этот дурацкий легион. Тоже хотел мир спасти? Или ему денег не хватало? Что он забыл в этой Боснии? Он же не профессиональный солдат. Он врач, а не воин... Он должен лечить, а не убивать.
ОЛЬГА. Ну, во-первых, все врачи в России – военнообязанные. И я, и ты, и Надя. Уже забыл? Во-вторых, Саша считал, что это его долг. Им в госпиталь нужен был специалист по черепно-мозговым травмам. Это его специальность. Его призвали и он не уклонился. Даже не так. Он говорил, что это честь для него. И никого он не убивал. Он погиб во время операции, от осколочного, когда закрыл своим телом пациента.
ВАДИМ (Подходит к столу, наливает водки, выпивает). Земля ему пухом. (Небольшая пауза.) Пойду пройдусь, что-то голова разболелась.
НАДЯ (Пытается его остановить). Только не на машине, прошу тебя. Ты выпил.
ВАДИМ (Отстраняет Надю). Выпить, еще не значит быть пьным. (Ольге.) Прощай. Успехов на трудовом фронте.
Уходит. Надя садится на диван. К ней подсаживается Ольга.
ОЛЬГА. Куда это он.
НАДЯ. К любовнице. Одна русская врачишка, живет на соседней улице. Он ее пристроил к себе в клинику. Ходит к ней, когда на меня в обиде. Или просто для разнообразия.
ОЛЬГА. И ты это так спокойно?
НАДЯ. Да я просто рада, что она существует. Она на него действует, как успокоительное средство. Я ее «валерьянкой» называю. Он потом приходит тихий, умиротворенный. Виноватый. Глазки прячет. Мне даже его жалко в такие минуты. Хочется утешить.
ОЛЬГА. Он не знает, что ты знаешь? (Надя отрицательно качает головой.) Зачем тебе это?
НАДЯ. Видимо, я не могу ему дать того, что дает ему та женщина. Чего-то у меня не хватает. Я решила – пусть она у него будет, всем так лучше.
ОЛЬГА. А семья? Твоя семья. Это какой-то нонсенс, какая-то нечистоплотность что ли. Я даже и слова то не найду правильного для определения этой ситуации.
НАДЯ. Это называется «полезный симбиоз».
ОЛЬГА. Какой симбиоз?
НАДЯ. Полезный. Всем, значит, на пользу.
ОЛЬГА. Ах, полезный... То, что ты говоришь – пошлость. Такого не может быть в семье.
НАДЯ. Вот, ты как всегда. Рубишь с плеча, осуждаешь. Если что-то не совпадает с твоим мнением – значит неправильно.
ОЛЬГА. Извини, я готова выслушать твое мнение.
НАДЯ. Наша семья держалась на Пете. Мы его растили, воспитывали, ссорились из-за него, мирились…. Жили семейной жизнью.  Теперь Петя вырос, уехал, и все….  Пустота. (Вздыхает.) Какая разница, куда он там ходит. Ему там хорошо – ну и ладно.
ОЛЬГА. А тебе? Тебе разве не должно быть хорошо?
НАДЯ. Мне все равно.
ОЛЬГА. Не говори так. Это у тебя стресс. Это у тебя пройдет.
НАДЯ. Не пройдет.
ОЛЬГА. Пройдет. Ты сама врач и все прекрасно понимаешь. Это бывает, когда люди меняют привычный образ жизни, разводятся, выходят на пенсию. У тебя Петя уехал. Изменился привычный образ жизни. Организм адаптируется, найдутся новые возможности. Надо упокоиться и немного подождать. Жизнь всегда что-то предложит взамен. В этом – основа выживаемости человечества.
НАДЯ. Поэтому мы еще не вымерли, как динозавры.
ОЛЬГА. Точно! Адаптационные возможности человека – это великая сила! А у тебя – вообще, все отлично.  У вас с Вадимом такой замечательный сын…
НАДЯ. Это Лешин сын.
Пауза.
ОЛЬГА. Что?
НАДЯ. Когда после окончания Академии Леша уехал работать в Африку, в Российское посольство, ты помнишь?
ОЛЬГА. Да, мы все были очень рады за него.
НАДЯ. Вот именно, рады... Я была беременна. Мне некуда было деваться. Мама сказала, чтобы я делала аборт и не портила себе жизнь.
ОЛЬГА (В ужасе). И ты пошла к Вадиму?
НАДЯ. Я пошла к его маме.  Она же акушер-гинеколог.
ОЛЬГА. И она…
НАДЯ. Она сказала, что время еще есть и надо хорошенько подумать. Скорей всего я не смогу больше иметь детей. (Короткая пауза.) Вспомни тот год. Лето. Жара. Наше общежитие ремонтировали. Краской пахнет. Меня тошнит. Она предложила пожить у них на даче. И Вадим туда приехал. И, вообще, вся семья там его была. И все обо мне заботились. А потом сказали, что я могу жить у них с моим ребеночком сколько захочу.
ОЛЬГА. Стоп. Почему ты мне ничего не сказала? Мы с Сашей были рядом.
НАДЯ. И что, что вы были рядом. Вы сами жили в кухне с прихожей и видом на железную дорогу. Так вы сами говорили. Куда бы вы меня дели с ребеночком?
ОЛЬГА. Мы бы что-нибудь придумали. Саша бы что-нибудь придумал.
НАДЯ. Он бы сообщил Леше.
ОЛЬГА. Да. И они бы вместе с Лешей что-нибудь придумали.
НАДЯ. Леша присылал мне каждую неделю открытки с видами Африки.
ОЛГА. Что? Какие открытки?
НАДЯ. Слоны, там всякие, зебры. Закаты-восходы. Оранжевый цвет. (Пауза.) Вадим мне клубнику по утрам собирал к завтраку, а после завтрака стоял под дверью ванны, ждал, когда меня вытошнит из-за токсикоза, и мы с ним шли на прогулку. 
ОЛГА. Но ведь ты Лешу любила! Прямо светилась вся, когда вы были вместе.
НАДЯ. Зато Леша меня не любил.
ОЛЬГА. Но, ведь он не знал о ребенке!
НАДЯ. Я просила его не уезжать, а он уехал.
Пауза.
ОЛЬГА. Мне, наверное, это никогда не понять. Какой странный выбор ты сделала в своей жизни.
НАДЯ. Я ничего не выбирала. Обстоятельства все решили за меня. Я просто не сопротивлялась. Это же твоя теория? Жизнь сама нашла решение.
ОЛЬГА. Ну, в смысле выживаемости и сохранения человеческого рода, жизнь нашла для тебя очень верное и легкое решение. А совесть, а любовь, а верность?
НАДЯ. Ты, Оля, идеалистка. С совестью – все нормально. Вадим знал, что я его не люблю. Он, когда делал мне предложение, сам это сказал. И еще какую-то банальность типа, его любви хватит на двоих. Он хотел только лояльности с моей стороны.
ОЛЬГА. Лояльности? Слово-то какое… неуместное для предложения.
НАДЯ. Он потребовал…
ОЛЬГА (перебивая). Потребовал?
НАДЯ. Он попросил (!) не говорить никому, что это не его ребенок. Вадим сказал, что тогда ему будет легче считать его своим. И, я думаю, что это правда. (Пауза.) Вадим оказался очень хорошим отцом. Он вставал к Петьке по ночам, пеленки стирал. Помогал ему в учебе. И муж он, в общем, не плохой. Меня всячески ублажает. Ни в чем не отказывает. По хозяйству помогает. Что еще женщине нужно?
ОЛЬГА. Извини, можно неделикатный вопрос?
НАДЯ. Конечно, мы же подруги.
ОЛЬГА. Когда вы сексом занимаетесь, ты что делаешь?
НАДЯ (смутившись, после небольшой паузы). Я жду.
ОЛЬГА. Чего ждешь?
НАДЯ. Когда все это кончится и можно будет книжку почитать.
ОЛЬГА. Книжку?
НАДЯ. Да, и что тут особенного? Мы же не молодые любовники на знойном пляже под тенью баобаба. Ему утром на работу, мне – Петьку в школу собирать. Все так живут, только не признаются.
ОЛЬГА. Давай закончим этот разговор и сменим тему.
НАДЯ. Нет, ну скажи. Ведь все так живут? Пока мы были молодые и нам все было все интересно, было и желание и какое-то особенное возбуждение. А сейчас-то что? Обычная физиологическая потребность. А тут и климакс подойдет. И потребность отпадет.
ОЛЬГА. Давай остановимся на этом, пока не началось….
НАДЯ. Конечно, хорошо быть свободной самостоятельной женщиной, которая может выбирать подходящего партнера. Этот ей не подошел. Завтра позовем другого.
ОЛЬГА. Ну вот, началось…
НАДЯ. А мужчинам-то каково! Ведь им так стараться надо, из кожи вон лезть, чтобы позвали, не прогнали. А тут все спокойненько, по-семейному. Раз-два, пукнули, захрапели… Семейное счастье называется.
ОЛЬГА. Это похоже на разговор слепого с глухим.
НАДЯ (спохватившись). Да, похоже. Оль, еще не поздно остановиться?
ОЛЬГА. В самый раз.
НАДЯ. А можно сделать вид, что я ничего не говорила?
ОЛЬГА. Запросто.
Сидят, задумавшись, молчат. Ольга обнимает Надю.
Послушай. Прошло 20 лет. Ты доказала Вадиму свою лояльность. Может уже можно считать, что долг заплачен сполна? Петя вырос. Вадим, понятно, не пропадет. Может уже можно подумать и о себе?
НАДЯ. О себе? Кому я нужна, старая грымзина. Ты посмотри, как я располнела. Да я раздеться перед чужим мужчиной не смогу, постесняюсь. А главное, мне ничего не хочется.
ОЛЬГА. Врешь ты все. Счастья хочется всегда. И любви. И кого-то близкого рядом.
НАДЯ. И здоровья, и богатства…. А мне – никого не надо. Вот, Петя позвонит, и день прошел не зря.
Пауза.
ОЛЬГА. Ты Лешу совсем не вспоминаешь?
НАДЯ. Я запрещаю себе его вспоминать.
ОЛЬГА. А ты знаешь, что он живет в трех часах езды отсюда, в Балтиморе.
НАДЯ. Нет. Я только знаю, что он где-то в Америке. Леша приезжал к нам в гости 5 лет назад, когда они переехали из Израиля. Принес вино, розы... Был такой радостный. Рассказывал про жену, про дочку. (Короткая пауза.) Вадим решил, что он приехал отношения выяснять и, на всякий случай, быстренько с ним поругался. Сказал, что не может помочь ему в трудоустройстве, потому что он не уверен в его врачебной квалификации. Он знал, что Лешка не будет это терпеть. Он ушел почти сразу. Я даже не успела жаркое подать. Правда,   успела сунуть ему свою карточку с телефоном. Вадим на меня потом  разорался и демонстративно вылил Лешино вино в раковину. Он еще и розы хотел выкинуть, но я не дала.
ОЛЬГА. Он просто приревновал.
НАДЯ. Он боялся, что я проговорюсь про сына.
Пауза.
НАДЯ. А Леша потом позвонил мне, извинился. Сказал, что он свалял дурака и не должен был приходить и меня подставлять. И что работа у него есть, пусть Вадим не переживает за него.
ОЛЬГА. Он работает в госпитале. В «Скорой помощи». Между прочим, его там очень ценят. Он недавно стал зав. отделением. Хм…! И как это Вадим сегодня так спокойно его вспоминал. Даже и не скажешь, что Леша ему кость в горле.
НАДЯ. Ну, зачем же он будет показывать тебе свои эмоции. Вадим у нас респектабельный человек. Он знает, что вы с Лешей дружите. Кстати, ты у него остановишься? У Леши?
ОЛЬГА. А как же! Я так давно его не видела! К тому же он живет рядом с Институтом. Да и вообще я не люблю отели. А у Леши свой дом, места много. Они сейчас там вдвоем живут. (Надя удивленно смотрит.) С дочкой. С Машей. У Соньки теперь новый муж, банкир. Она ему нового ребеночка родила. То ли мальчика, то ли девочку. Так что Маша переехала жить к папе. По-моему, им там хорошо вдвоем. Леша говорит, Маша такая заботливая.
Пауза
- Надь, а ты плакать не пробовала?
НАДЯ. Зачем?
ОЛЬГА. Мне помогало. Потом чувствуешь облегчение какое-то. Даже, я бы сказала, очищение. Тяжесть с души уходит.
НАДЯ. Нет, Оля. Меня Вадим плакать отучил. По-моему, у меня уже и слезные железы атрофировались. (Короткая пауза.) И вообще, Леша прав, не надо ворошить прошлое. Жизнь как-то идет, ну и ладно. Поздно уже что-то менять.
Пауза. Женщины сидят на диване и молчат.
ОЛЬГА. А помнишь, как вы с Лешей познакомились?
НАДЯ. Да. На факультетской дискотеке.  Какие же мы были молодые и глупые.
Слышится диско музыка и одновременно притухает свет на сцене. Надя медленно встает и выходит на авансцену. Появляются вращающиеся световые пятна по всей сцене и зрительному залу (как на дискотеке). В правом углу авансцены в свете сафита появляется Леша и танцующей походкой подходит к Наде.
ЛЕША. (Показывает Наде свои часы на руке.) Девушка, вы не подскажете, который час?
НАДЯ. А вы сами, молодой человек, разве не видите?
ЛЕША. А тут проблемка вышла. Мне родители часы подарили, а как пользоваться ими, не научили.
НАДЯ. А цифры вы хотя бы знаете?
ЛЕША. Да, цифры знаю - 1, 2, 3, 4…. (Всматривается в Надино лицо, замедляя счет.)
НАДЯ. Тогда купите себе электронные часы, без стрелок, и не морочьте голову честным девушкам.
ЛЕША. Меня Леша зовут, а Вас?
НАДЯ. А мне пора домой.
ЛЕША. Нет, не уходите. Я Вас провожу. Подождите, я сейчас, я только друзьям скажу, чтобы меня не потеряли. (Убегает.)
Надя возвращается на диван. Музыка затихает, свет становится ярким. Женщины смеются.
НАДЯ. В тот вечер мы никак не могли наговориться. Стояли около входа в ощежитие, наверное два часа. Он все рассказывал чего-то. Я смеялась. Пока вахтерша баба Зоя не вышла. Он ей тогда сказал, что он мой охранник и ни на шаг от меня не отойдет.
ОЛЬГА. Он и не отходил от тебя ни на шаг. Особенно, если Вадим маячил поблизости.
НАДЯ. Да, а уехать от меня у него получилось легко.
ОЛЬГА. Нелегко. Он говорил, что скучать по тебе он начал уже по дороге в аэропорт.
НАДЯ. Но не развернулся.
ОЛЬГА. Понимаешь, у мужчин немного другое представление о долге и верности.
НАДЯ. И о любви.
ОЛЬГА. И о любви. Они рассуждают, что сначала они должны чего-то добиться в жизни, в карьере, чтобы потом положить это к ногам любимой женщины. Стать кем-то значимым, независимым. Так, по крайней мере, мужчины объясняют свое стремление сбежать куда-то от нас. И мой Саша такой же. Он мне говорил: «Я отвечаю за нашу семью. Я охраняю нашу семью. Это мой мужской долг». А сам взял и погиб. И нечего больше охранять.
НАДЯ. Оль, прости меня. Я лезу к тебе со своими глупостями. На самом деле, у меня все хорошо. И Петька – очень хороший сын. Тоже с чувством юмора. Генетика. (Обнимаются.) Жаль, что у тебя нет времени погулять по Манхеттену.
Пауза.
ОЛЬГА. Ладно, Надь. Я спать пойду. Завтра вставать рано... Может мне Леше передать от тебя привет?
НАДЯ. Да, конечно. И от меня и от Вадима. Большой привет.
ОЛЬГА. Может ты со мной поедешь, лично передашь?
НАДЯ. Нет-нет. Я не могу. Что ты. Вадим придет и ... Я не могу.
ОЛЬГА. Я Лешин адрес оставлю под подушкой, на всякий случай, если вдруг передумаешь. (Целует Надю, встает.) Спокойной ночи.
НАДЯ. Спокойной ночи. (Ольга уходит.)
Надя, еще некоторое время, задумавшись, сидит на диване. Потом встает и идет убирать со стола. Слышен шум открывающейся двери. Надя смотрит на зрителей, приставляет указательный палец ко рту и говорит «Ч-ч-ч», потом быстро прячется под стол. Входит Вадим. Он, пошатываясь, подходит к столу, берет кусок мяса, жадно откусывает и уходит, жуя. Надя тихо плачет под столом.
Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Комната в доме Леши. Столовая и гостиная одновременно. Слева – обеденный стол, справа диван с множеством маленьких подушек (не менее четырех), в центре кресло с высокой спинкой и журнальный столик. На стенах висят фотографии. Входная дверь в центре задней стены. Для входящего не видно того, кто сидит в кресле. Слева – проход на кухню. Справа – в глубину дома. Маша накрывает на стол. Звонит телефон.
МАША. Хеллоу? Да. Папа, твоя Ольга звонила, сказала, что семинар затянулся…, она не знает, когда приедет. (Слушает.) ОК. Жду. Давай быстрей.
Маша продолжает суетиться вокруг стола. Звонок в дверь. Маша открывает и впускает в дом Надю. Та немного растерянно озирается вокруг.
НАДЯ. Здравствуйте.
МАША. Здравствуйте, Ольга. Мы вас с нетерпением ждем. Папа уже закончил дежурство и едет домой. Проходите, пожалуйста. Давайте Ваше пальто. (Надя послушно снимает пальто.) А где же Ваши вещи?
НАДЯ. Я не Ольга, я – Надя. Я ее подруга (Короткая пауза.) и Лешина тоже.
МАША. А, я о Вас все знаю. Вы - папин друг. Вы живете в Нью-Йорке. Папа говорил, что ему просто необходимо до Вас доехать, но так вот и не собрался. А вот теперь Вы сами приехали. Классно! Садитесь. Сейчас придет папа, и мы будем обедать.
НАДЯ (Нерешительно). А Ольга?
МАША. Ольга звонила и сказала, чтобы мы ее не ждали, она приедет, как получится...
Надя садится на диван. Потом замечает фотографии, встает и  рассматривает их.
НАДЯ. Это мы, после практики на пятом курсе. Это Ольга с Сашей, Я и Леша, Вадим.
МАША. Вадим теперь Ваш муж?
НАДЯ. Да. (Продолжает рассматривать.) Это весь наш курс – даем клятву Гиппократа. (Рассматривает другие фотографии.) Это Соня, рядом с Лешей?
МАША. Да, это мама.
Надя оглядывается и внимательно смотрит на Машу.
НАДЯ. Удивительно. У тебя такие же серые глаза как у Пети.
МАША. А кто это Петя?
НАДЯ (смутившись). Я хотела сказать как у Леши. Ты очень похожа на папу.
МАША. Я знаю. Мама тоже так говорит. А Вы с ней дружили, когда учились в Медицинской Академии?
НАДЯ. Нет, не очень. То есть, совсем нет. Она была на два курса младше. Мы познакомились уже после окончания, когда твои родители уже поженились. А потом вы уехали в Израиль...
МАША. Да. Там нам пришлось не сладко. Я была совсем маленькая, но помню бомбежки и как мы все бежали в бомбоубежище. У меня был такой маленький детский противогаз. Было страшно. Нас бомбили ракетами почти месяц. Мама кричала, а папа говорил, что не надо бояться. Он говорил, что никакая ракета нас не убьет, если мы будем держаться вместе. И вообще. Все эти ракеты – не наши. Разве ракеты могут узнавать людей?
НАДЯ (Садится в кресло). Нет, конечно. Папа вас так успокаивал. Он имел в виду, что если ракета  пролетит мимо, то она не ваша. А если она в вас попадет, то вы об этом не узнаете и не успеете даже испугаться друг за друга, поэтому вы должны быть вместе. (Задумавшись.) У него была своя философия по поводу смерти вообще.
МАША. Какая, я ничего не знаю. (Садится на диван.)
НАДЯ. Леша проходил практику в отделении реанимации. После этого он  пришел к выводу, что смерти нет. То есть она есть для всех остальных, кто еще жив – для родственников, для друзей. Для врача, подписывающего свидетельство о смерти. А, собственно, для самого человека, который умер, ее нет. Потому что пока он живой – он живой. А когда он умер, то он не может осознать эту смерть. Поэтому он и говорил, что смерти нет и не надо ее бояться.
МАША. Да, прикольно. Смерти нет… ха-ха…. Мне нравится. А папа еще говорит, что основа всей нашей жизни – это любовь. Он имеет в виду любовь между мужчиной и женщиной?
НАДЯ. Думаю, да.
МАША. А Вы, тоже так считаете?
НАДЯ. Почему ты это спрашиваешь? Ты уже влюбилась в кого-нибудь.
МАША. Не-е-е, что Вы. Наши мальчики – такие придурки. И вообще, мне еще учиться надо. Это я так, интересуюсь на будущее. Папа говорит, что любовь может, как возвысить человека, унести на небеса, как на картине Шагала. Вы видели? (Надя кивает головой.) А может поломать всю жизнь так, что и жить не захочешь.
НАДЯ. Твой папа всегда был максималистом. Для него не существует полутеней, только белое и черное.
МАША. А Вы... Вы думаете по-другому? Вы же его старый друг.
НАДЯ. Друг... Но мы так давно не виделись с твоим папой. И столько воды утекло с тех пор, когда мы были друзьями...
МАША. Ну и что же про любовь? Ну? Это же самое главное в жизни?
НАДЯ. Маша, я не знаю. Жизнь – такая сложная штука. Конечно, любовь между мужчиной и женщиной это очень важно. Но есть еще любовь к детям, к родителям, чувство долга, профессиональные амбиции, потому что вопрос самореализации тоже очень важен для каждого человека. Я, наверное, очень сложно говорю?
МАША (Отрицательно машет головой). Не-е-е. Нормально. Мне интересно про любовь и вообще, про жизнь.
НАДЯ. Не надо задавать столько много вопросов сейчас. Ты еще такая молодая, у тебя вся жизнь впереди. Ты сама найдешь для себя все ответы.
МАША. Вот и папа не хочет это все обсуждать. Тоже говорит, что я еще молодая. Говорит: «Решай проблемы по мере их поступления и не морочь мне голову». А мне надо знать сейчас. Я может, понять хочу...
НАДЯ. Что? Что понять?
МАША (Обиженно вскакивает с дивана). Все. Еще до того как я наделаю кучу ошибок в своей жизни. (Снова садится на диван.)
НАДЯ. Ну почему ты обязательно должна наделать ошибок? Может, ты будешь принимать только правильные решения. Ты такая умная девочка.
МАША. Спасибо. Спасибо за «умную девочку». Только мне кажется, если каждый раз, когда тебе нужно сделать выбор, ты будешь рассчитывать и выгадывать, то по-любому ошибешься. И вообще, очень трудно сделать выбор мозгами. Мне кажется, что становится гораздо яснее, когда слушаешь свое сердце. Я имею в виду поговорку «сердце подскажет».
НАДЯ (задумавшись). Да? Может ты и права...
МАША. Мне, например, сердце подсказало, что я должна жить с папой. Это по-любому. Когда год назад я к нему приехала на каникулы, и увидела, как  он тут один живет…. С работы домой, из дома – на работу. Еды нет – какие-то коробки замороженные. Ужас просто. Кошмар! (Вскакивает, ходит по комнате.) Всю неделю один с телевизором. Только по выходным, если у папы нет дежурства, он ходит в гости к своему другу. Он живет на соседней улице. Они с ним в шахматы играют и прикалываются на политические темы. «Колберт-репорт» может отдыхать. (Надя и Маша смеются.) Этот папин друг, Алекс, - крутой мужик, он мне очень нравится. Они меня научили в преферанс играть. Плохо только, что у него ноги парализованные. Он в инвалидном кресле ездит. Но кресло такое навороченное – с моторчиком. К нему хаускиперша ходит. Классная тетка,  добрая и веселая. Она меня смешит все время. Я после школы к нему иногда забегаю. Он, в основном дома сидит, книжки какие-то пишет.
НАДЯ. Ну а как же мама?  Она тебя так сразу отпустила?
МАША. Да. Она меня поняла. Только Адиль не хотел, чтобы я уезжала. Он говорил, что дитя должно жить с матерью. Дитя? Это я-то, дитя? Я ему все объясняла и объясняла. Потом он сказал, что уважает мой выбор.
НАДЯ. Адиль?
МАША. Это мой отчим. Мамин муж. Он – класс.
НАДЯ(рассеянно). Да-да. Но ведь Адиль – это арабское имя? Кажется.
МАША. Да, он и есть араб.
НАДЯ. Но ведь твоя мама – еврейка. Это как, не мешает?
МАША (Смеется). Нет. Между ними все - ОК. Они - как одно целое. (Надя вопросительно смотрит.) Они любят одно и то же: фильмы, книги, музыку. Они в ресторане заказывают одно и то же. Я им говорю: «Закажите что-нибудь разное, чтобы можно было бы попробовать друг у друга». Они у меня из тарелки все пробуют. Они даже цвет шмоток всегда одинаковый выбирают. Они и внешне между собой похожи, как брат и сестра. Многие даже шутят про это. Для их родителей – это, конечно, был шок. Адиля родные сказали, что на свадьбу не приедут. А мой дедуля, мамин папа, громко кричал в телефонную трубку, что у него больше нет дочери. Они тоже на свадьбу не приехали. Были только друзья и коуокеры, ну ... с работы. А когда родился  Омарчик ...
НАДЯ. Омарчик?
МАША. Да, это мой папа ему придумал имя в честь Омара Хайяма – персидского поэта. Ну вот, когда родился Омарчик, первой приехала бабуля, потом подтянулся и дедуля. Им Адиль, кстати, очень понравился. Потом Адиля родители, узнали, что мамины родители приезжали и тоже приехали посмотреть на внука. Но смотрели в основном на маму. А еще, они составили график посещения внука, обхохочешься. (Смеется.) Как будто нельзя просто взять и прийти… Деловые такие…. А дедушки, вообще отпад, договариваются между собой по электронной почте, чтобы не купить одинаковые подарки.
НАДЯ (Смеется.) А что же Леша?
МАША. А папа сказал, что это пример решения Арабо-Израильского конфликта в отдельно взятой семье. Надо подкинуть эту идею в ООН. 
НАДЯ. Да, повезло Омарчику.
МАША. Мне тоже повезло. Адиль сказал, что подарит мне тачку на 17 лет, когда я получу водительские права.
НАДЯ. «Тачку»?
МАША. Ну, машину. Папа сказал: «Только не синего цвета». Потому что у него тачка синего цвета. Чтобы не путали.
НАДЯ (Растерянно). Да? Как интересно.
МАША. Расскажите мне еще про папу. Пожалуйста. Я ничего не знаю про его молодые годы. Он не хочет вспоминать. Я знаю, что он был отличник, спортсмен и комсомолец. А какое у него, например, было хобби? 
НАДЯ (улыбается). О-о-о! Он любил поэзию. Он писал очень хорошие стихи, эпиграммы. Вообще любил насочинять чего-нибудь смешное. Леша был главным выдумщиком в нашем Студенческом театре. (Задумчиво.) Он знал наизусть  много разных стихов о любви. Особенно любил Есенина.
МАША. Это кто, русский поэт?
НАДЯ (удивленно). Ты не читала?
МАША. Нет, не читала. Я много чего не знаю. Папа говорит, что я выпала из культурного контекста. Но он мне много рассказывает по русской истории и литературе. До поэзии мы еще не дошли. А вы знаете стихотворения Есенина? Можете почитать? Или я могу найти в Интернете.
НАДЯ (задумавшись). Может быть вот это...
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
 
Дальше я не помню, а потом:
 
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
 
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
 
МАША. Так грустно. И красиво.
Пауза. Слышится шум за дверью. Входит Леша, он не может видеть, кто сидит в кресле. Обращается к Маше.
ЛЕША. Привет. Чья это синяя БМВ стоит у нашего дома?
МАША. Привет, пап, это...
НАДЯ (Встает из кресла и поворачивается к Леше). Это моя машина. Здравствуй Леша.
Леша долго смотрит на Надю. Надя - на него. Молчание. В это время Маша подбегает к двери, выглядывает за нее и возвращается.
МАША. Вау, клевая тачка. Синяя… Пап, тоже синяя…
Замечает смотрящих друг на друга Лешу и Надю. Молчит.
ЛЕША. Здравствуй, Надя. Давно не виделись.
НАДЯ. Да, давно.
ЛЕША. Ты замечательно выглядишь.
НАДЯ. Спасибо. Ты тоже очень хорошо выглядишь.
ЛЕША. Надолго к нам?
НАДЯ. Может до вечера?
ЛЕША. Буду рад. (Маше.) Может, пообедаем?
МАША. Да у меня все готово. Надо только немного подогреть. (Убегает на кухню.)
ЛЕША (Смотрит на Надю, не отрывая глаз). Ты изменилась.
НАДЯ. Да. Постарела. Потолстела.
ЛЕША. Нет, я не в этом смысле. Ты стала очень женственная. Такая мягкая, уютная. (Подходит к ней.)
НАДЯ (Отстраняется). Я, наверное, зря приехала... Мне надо сказать тебе очень важную вещь. Только я не знаю с чего начать.
ЛЕША. Так просто и скажи эту вещь. Зачем обязательно с чего-то начинать.
Пауза.
НАДЯ. У тебя такая взрослая дочь. Мы тут говорили без тебя. Маша умеет интересно рассказывать.
ЛЕША. Да,она кого хочешь заболтает.
НАДЯ. Она необыкновенно добрая девочка. Она тебя очень любит.
ЛЕША. Я тоже ее люблю. Ты ведь не это хотела мне сказать?
НАДЯ. Нет. Я хотела…
Входит Маша с блюдом пирожков.
МАША. Вот. Пирожки по бабушкиному рецепту. Я этим летом была в Твери у бабули Маши, и мы каждый день что-то пекли.
ЛЕША. Ускоренный курс кулинарии и современного дворового лексикона.
МАША. А что? У нас там была классная компания. Сначала они меня побить хотели, а потом мы подружились.
НАДЯ. С чем пирожки, с капустой?
МАША. С мясом.
Все берут по пирожку и едят. Маша ставит блюдо на стол.
НАДЯ. Вкусно. Прямо как у Марии Михайловны. В точности.
ЛЕША. Молодец, Мария. Экстра-класс! Не красна изба углами, а красна пирогами!
Звонок в дверь. Леша открывает. Входит Ольга. Она одета в бизнес-костюм, на высоких каблуках, с чемоданом на колесиках.
ЛЕША. Входите, входите, мадам профессорша. С приездом.
ОЛЬГА. Привет дорогой. Вот и свиделись. Ой, и Надя здесь. Молодец, что приехала. (Целуются.) А это кто прелестная барышня.
МАША. Я Маша. Здравствуйте, Ольга.
ОЛЬГА. Здравствуй, милая. Какая ты стала большая. Я тебя помню совсем крошкой. И какие красивые у тебя глаза, серые, как у папы.
МАША. Да, мне уже Надя это говорила сегодня.
ЛЕША (смотря на Надю). Серые глаза, как у папы. А что еще красивого есть у папы?
ОЛЬГА. Мозги. Только их сразу не видно, надо череп вскрыть.
ЛЕША. Чувствуется рука нейрохирурга. Главное – это что-нибудь вскрыть. Бери пирожок. (Ольга ест пирожок.) Ну как прошли трудовые будни.
ОЛЬГА. Все замечательно. Обо всем поговорили, все проверили. Завтра отдыхаю, а в понедельник – за дело. Странно только, что мой будущий пациент не проявил ко мне интереса. Я надеялась с ним сегодня познакомиться. (Маше.) Это ты пекла пироги? Шедевр. Спасибо большое. Леш, я бы душ приняла и переоделась. Где можно?
МАША. Пойдемте, я вас провожу. И чемодан давайте свой.
Уходят. Маша катит на колесиках Ольгин чемодан.
ЛЕША (Подходит к Наде). Ты ... хорошо, что приехала.
НАДЯ. Я им помогу. (Убегает следом.)
Леша задумчиво смотрит вслед. Звонит по телефону.
ЛЕША. Аллё. (Слушает.)  Да, приехала. (Слушает.)  Очень красивая. Обалдеешь. (Слушает.)  Еще Надя приехала. (Слушает.) Она мне что-то хочет сказать, но не решается.  (Слушает.)  Я не давлю. (Слушает.)  Нет, я на нее не давлю. (Слушает.)  Ладно. (Уходит.)
Входят Надя и Маша.
МАША. Я приготовлю чай.
Маша уходит. Надя достает телефон, набирает номер.
НАДЯ. Привет, ты мне звонил? (Слушает.) Да, я у Леши. (Слушает.)  Потому что я хочу побыть с Ольгой. Она – моя подруга, мы давно не виделись. Ну почему я должна оправдываться? (Слушает.) Тебя не было дома. (Слушает.) Хорошо, я через пару часов поеду домой. (Слушает.) Все. До встречи. (Убирает телефон в карман, думает.)
Входит Леша.
ЛЕША. Ты здесь. Это хорошо, что ты приехала. Я, кажется, это уже говорил.
НАДЯ. Да, говорил.
ЛЕША. Я сам собирался к тебе приехать. Даже однажды почти доехал.
НАДЯ. И что же тебя остановило?
ЛЕША. Я боялся помешать. Мне казалось, что я могу принести тебе проблемы. Наша последняя встреча была не самой теплой.
НАДЯ. Да, ты уж прости Вадима. На него иногда находит...
ЛЕША. Не надо про Вадима. Давай лучше про тебя. Как ты живешь? Что нового в твоей жизни. Не работаешь?
НАДЯ. Нет, не работаю, но без дела не сижу.
ЛЕША. А чем занимаешься?
НАДЯ. Занимаюсь домом, семьей. Я теперь стала светской дамой. Участвую во всяких благотворительных акциях, состою в попечительских комитетах…
ЛЕША (перебивает). Понятно. Помогаешь мужу создавать образ благородного аристократа. А для души? Какие книги читаешь? Какие фильмы смотришь?
НАДЯ. О, как много вопросов сразу. Читаю все подряд. И романы и детективы. Теперь это легко. Все новинки можно купить по интернету. Еще… в местной библиотеке веду курс русского языка.
ЛЕША. Неужели это кому-то интересно? И кто твои ученики?
НАДЯ. Разные люди. В основном мужчины среднего возраста – женихи.
ЛЕША. Твои?
НАДЯ. Да нет. Просто – женихи. Они хотят иметь русских жен.
ЛЕША. Ты серьезно?
НАДЯ. Им брачное агентство в России  подобрало невест, в соответствии с их пожеланиями. Вот они учат русский язык, готовятся к поездке в Россию за своими будущими женами.
ЛЕША. Почему им обязательно нужно русских жен?
НАДЯ. Им кто-то сказал, что русские женщины добрые, нежные, хорошие хозяйки, любят семью и никогда не орут на мужей.
ЛЕША. Да-а-а. Вот, не знал.  (Думает. Декламирует, как бы возмущенно.) Что это такое? Американцы растаскивают русский генофонд, а ты им помогаешь.
НАДЯ (Смеется). Я учу их простым словам: «Здравствуй – до свидания», «лево – право», «один, два, три», чтобы они хоть немного ориентировались в России, пока доедут до своих невест.
ЛЕША (театрально). Я понял! Вот, что погубит Россию! Не развал в экономике, не повальный алкоголизм населения, не политический амбициоз и даже не утечка мозгов! Это Россия как-нибудь выдержит, не в первый раз. Но, если из России увезут всех приятных во всех отношениях женщин, что же будет с остальным населением? Я имею в виду мужчин? Они же все перемрут с голоду или от тяжелых инфекционных заболеваний, возникших вследствие нарушений элементарных санитарно-гигиенических норм.
НАДЯ. Вот он – менталитет русского мужчины. Видеть в женщине ни друга и спутника жизни, а кухарку и уборщицу. Американские мужчины, между прочим, рассматривают эти качества как второстепенные.
ЛЕША. Я знаю, какие первостепенные качества рассматривают в женщинах американские мужчины. Мне тоже эти качества нравятся. Ну почему их надо вывозить из России? Можно же просто вставить силикон. Это гораздо дешевле.
НАДЯ. Значит, есть какие-то еще качества в русских женщинах, которые мы с тобой не знаем. 
ЛЕША (Смотрит внимательно на Надю). Американские женихи знают? А я не знаю? Может они мне расскажут? А я, за это, научу их, как надо эффективно покорять русских женщин.
НАДЯ. Эффективно?
ЛЕША. Быстро и окончательно.
НАДЯ. Скажи мне, я им передам. (Садится на диван.)
ЛЕША (обращаясь больше к публике, чем к Наде). Русская женщина, на самом деле, необыкновенно романтична. Она живет мечтами. С радостью и открытым сердцем она верит любому проходимцу, сгорает в огне любви и возрождается как птица Феникс, чтобы опять поверить в любовь и снова в ней сгореть.
НАДЯ (иронично).
Переходила в брод, резала ноги в кровь,
Но я все шла вперед, искала тебя, любовь.
ЛЕША (продолжая). Вот-вот. Эта несчастная будет искать любовь всю свою жизнь, даже если у нее есть и семья, и дети, домашние животные, и успешная карьера. Для нее без любви жизни нет! Поэтому, если русская женщина, наконец, найдет эту свою любовь, она снесет все на своем пути, чтобы ее сохранить. И горящую избу, и коня, и всех на свете.
НАДЯ (с дивана). Это похоже на лекцию по противопожарной безопасности.
ЛЕША. Чтобы покорить русскую женщину, совершенно не обязательно предлагать ей золотые горы или демонстрировать выдающиеся сексуальные способности. Можно, конечно, упомянуть про это, но для нее это не главное. Даже наоборот. Иногда лучше поплакать об одиночестве, о поиске себя, непонимании тебя или что-то в этом роде. Если реакция проявилась – сочувственный взгляд, пожатие руки, вздохи-ахи и т.п. Сработало! Можно и дальше идти в этом направлении, но недолго. Надо выбрать момент, когда женщина уже поддалась и расслабилась, и начать читать стихи. (Надя делает неопределенный жест.) Не просто читать стихи, а посвящать их именно ей! Еще лучше песни. Музыка помогает настроиться на романтическую волну. Но это труднее, надо голос иметь и ноты знать. Если плохо спеть, номер может не пройти. Стихи проще. Если сам сочинить не можешь, то можно воспользоваться чужими. Надо только брать проверенных поэтов, Тютчева или Есенина... или Волошина. Тогда все, женщина - твоя навеки. Даже если у тебя нет денег, это - не беда... она их сама заработает и еще тебя накормит. Главное, это чтобы не прекращался поток поэзии, романтизма и любви.
Надя встает с дивана и медленно подходит к Леше. Леша идет к ней.
НАДЯ (Задумчиво). Потрясающая теория.
ЛЕША.
Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.

Леша обнимает Надю сзади за плечи, так, что они оба стоят лицом к зрителям.
НАДЯ (Улыбается). Обманите и сами поверьте в обман.
Надя и Леша целуются. Целуются страстно и даже отчаянно. Останавливаясь и начиная вновь. Входит Ольга. Она в джинсах и свободной блузке, на низком каблуке с распущенными мокрыми волосами. Одновременно с ней из другой (левой) двери входит Маша с чайником в руках. Они смотрят на целующихся. Пауза.
ОЛЬГА (Кашляет).
Надя и Леша отходят друг от друга.
- Может, чаю попьем?
МАША. Да, у меня все готово. Берите чашки. Садитесь за стол.
Все идут к столу. Ольга задерживает Надю и отводит в сторону.
ОЛЬГА. Ну что. Сказала?
НАДЯ. Нет еще.
Ольга садится за стол. За ней Надя. Разливают чай.
НАДЯ. Тут Леша новую теорию выдвинул, о романтизме в русских женщинах. У него получается, что если ей навешать лапшу на уши в виде стихов о любви, то она уже от тебя никуда не денется.
ЛЕША. Можно еще под гитару какие-нибудь трогательные песенки попеть. Тоже работает.
ОЛЬГА. А можно просто сказать: «Любимая, я поведу тебя к звездам!». Главное не уточнять «когда».
МАША (Держит в руках пирожок и обращается к Леше).  А мы вам пирожков напечем, и вы тоже от нас никуда не денетесь.
Все начинают смеяться. Смех становится громче. Из-за смеха не слышно как открывается дверь и гостиную въезжает мужчина на инвалидном кресле. Он останавливается в центре комнаты и смотрит на Ольгу, которая сидит к нему спиной. Надя замечает его, перестает смеяться и смотрит, открыв рот. Остальные, видя Надину реакцию, тоже перестают смеяться.
ОЛЬГА. Надь, ты что, приведение увидела?
НАДЯ (Кивает головой и вытягивает руку в сторону человека на инвалидном кресле). Саша.
МАША. Привет, Алекс!
ОЛЬГА (Резко разворачивается, пристально смотрит). Саша? Нет. Вы кто?
САША. Это я.
ОЛЬГА. Саша? (Ольга подходит к креслу, встает на колени и ощупывает Сашу  - ноги, руки, грудь, лицо.) Как же так? Живой.
САША. Живой. (Пытается притянуть ее к себе за руки.)
ОЛЬГА (Кидается ему на грудь, обнимает, рыдает). Я ведь знала, что ты живой. Я не верила... Я чувствовала... Родной мой...
САША. Милая моя, родная (Целует ее).
НАДЯ. Ну, дела... Саша? Ах… (Подбеает к Саше и останавливается, обхватив лицо руками, как будто не может поверить.)
ЛЕША (Подходит и обнимает Надю). «Ну, посмотрите не ее опрокинутое лицо!» Живой он, живой.
НАДЯ (Леше). Ты знал?
МАША. Это же Алекс, папин друг. Я рассказывала Вам о нем. (Растерянно, поняв, что сейчас произошло.) Мы в карты играем вместе. (Отходит в растерянности на задний план.)
ЛЕША (Продолжая обнимать Надю). Саша нашел меня почти сразу, как мы переехали в Америку.
НАДЯ (Высвобождается из объятий, отстраняется). И ты ничего не сказал Ольге?
ЛЕША. Я не мог. Так Саша решил.
Ольга, все это время ревевшая, сидя на коленях перед инвалидным креслом, вдруг резко встала, отошла от Саши и села на диван.
ОЛЬГА (Саше). Но почему? Почему ты не сказал? Ты что, боялся, что я тебя брошу?
САША (остается в центре сцены). Наоборот. Я был уверен, что ты меня не бросишь. Поэтому и не сказал. Я не хотел, чтобы ты сгубила свою жизнь, ухаживая за инвалидом. Ты молодая, красивая, талантливая – погорюешь и успокоишься, найдешь себе мужа, создашь семью.
ОЛЬГА. Говори, говори...
САША. Ну, подумай сама. Смогла бы ты спокойно заниматься своей работой, если у тебя на руках был бы я? Кормежка, помывка, перевязка, смена катетера... первое время, по крайней мере. Да и я бы с тоски подох, сидя у тебя на шее. А если бы еще дети пошли...
ОЛЬГА. Так-так... Значит, ты меня еще и без детей оставил? (Хватает подушку и с силой кидает в Сашу, тот успевает ее поймать.) Ты какое право имел за меня решать? (Кидает еще одну, но промахивается и попадет в Надю.)
НАДЯ (Подхватывает подушку и тоже кидает в Сашу). Это тебе!
ОЛЬГА (Кидает еще подушку, кричит). Сволочь!
ЛЕША (Пытается помешать). Девочки, девочки, что за лексикон! Давайте жить дружно!
ОЛЬГА (Леше). А ты знал? Знал и молчал! (Кидает подушку в Лешу.)
ЛЕША (Ловит подушку и кидает ее в Ольгу). Я был против! (Ольга, от неожиданности, садится на диван.) Это Сашка все придумал. Сказал, что так надо.
САША. Давайте, бейте несчастного инвалида. Вот Ольга меня вылечит, я вам все припомню. (Складывает подушки рядом со своим креслом.) И зачем у тебя столько подушек? Мещанство какое-то.
ОЛЬГА. Так это ты мой пациент? (Пауза.) Господи, десять лет я разговаривала сама с собой, представляя тебя. Ну, неужели нельзя было как-то по-другому... десять лет... Ты меня просто бросил...
САША. Нет, нет... Я все объясню. Послушай. Я должен был справиться с этим сам. Я – мужчина, черт возьми.
ОЛЬГА. А меня, по-твоему. Это все не касается. Я ведь жена… друг… А как же «... и в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас»?
САША. Ты все равно не смогла бы мне помочь в то время.
ОЛЬГА. Понятно. Зато сейчас – могу. Я могу тебя вылечить, поэтому ты и объявился. А если бы я не смогла разработать методику операции еще пять лет, ты бы объявился еще через пять лет. (Ольга обхватила голову руками.) А если бы у меня вообще была бы другая специальность? Вон, как у Вадима, например – гинеколог?
ЛЕША. Хорошая, между прочим, специальность. И руки всегда в тепле…
НАДЯ. Леша, пожалуйста.
Ольга смотрит на Сашу, потом на остальных, потом обводит взглядом зрительный зал.
ОЛЬГА. Мне надо подумать. Здесь что-то не так… Я не пойму… Я должна побыть одна.
Ольга поворачивается, чтобы уйти. Саша преграждает ей дорогу, пытаясь остановить ее.
САША (в панике). Нет. Постой, Оля. Прости….
Ольга обходит его коляску и уходит в глубину дома. Пауза.
НАДЯ. Ну, дела... Как же так можно... Десять лет молчать. А если бы она замуж вышла, семья была бы... Как же так можно... Она же чуть с тоски не чокнулась. Было время, когда она все теряла, дорогу домой забывала. В метро ключи показывала, вместо проездного.  В лифте не помнила какой этаж ей нужен. Однажды заблудилась в двух кварталах от дома, ее соседка узнала, домой привела. (Думает.) Саш, это точно ты.
САША. Я.
НАДЯ. Ты не собираешься растаять в воздухе или взлететь на небо?
САША. Вознестись? Нет, не собираюсь.
НАДЯ. Ну, тогда ты сволочь. Правильно тебя Ольга назвала.
ЛЕША. Давайте не будем навешивать ярлыков. И вообще, не надо никого судить.
САША. Я поступил так, как считал единственно возможным в сложившихся обстоятельствах. Еще есть вопросы?
НАДЯ (резко). Нет.
Пауза. Саша и Надя пристально смотрят друг на друга.
САША. Я не успел тебе сказать. Ты прекрасно выглядишь. Почти не изменилась. Надолго приехала?
НАДЯ. Уже уезжаю.
ЛЕША. Нет, ну так нельзя. Только у нас все началось.
НАДЯ. Ничего у нас не началось. Все как раз кончилось. Какие же вы самоуверенные балбесы.
ЛЕША. Не надо обобщать.
НАДЯ. Мне пора. Меня дома муж ждет. (Уходит.)
ЛЕША. Надя, подожди. (Уходит за ней.)
Пауза.
МАША. Все разбежались. (Саше.) Может пирожка хочешь?
САША. Давай. И чайку подогрей.
Маша уходит на кухню. Саша остается один. Свет начинает гаснуть, мелькают всполохи, слышны завывания сирены, потом взрывы и свист пуль, крики людей. Слышен Сашин голос: «Light, I need light. Check his blood pressure». Саша закрывает ладонями уши. Входит Маша с чайником, резко включается свет, шум прекращается. Только Саша остается сидеть с закрытыми глазами и зажатыми ушами.
МАША. Алекс. Что  с тобой? Тебе плохо?
САША. Нет, Маш, все в порядке. Это я так, задумался. Ну что, чайку с пирожком?
МАША. Ага. Давай подкатывайся.
Они садятся за стол. Маша разливает чай. Саша ест пирожок. В комнату входит Ольга с чемоданом.
ОЛЬГА. Плюшками балуетесь?
САША. (чуть не подавившись) Ты быстро вернулась. Я приготовился тебя до ночи ждать.
ОЛЬГА. Я и вижу, подкрепляешься.
МАША. Хотите пирожка?
ОЛЬГА. Нет, спасибо. Сейчас не хочется.
САША. И что ты надумала? (Смотрит на чемодан.)
ОЛЬГА. Я подумала и поняла, что здесь все правильно.
САША. Правильно?
ОЛЬГА. Да. Здесь все правильно. Ты знаешь, все эти годы, когда я не знала как поступить, я мысленно ставила тебя на свое место, и решение приходило. Ты помогал мне. Я так и делала, правда. А теперь я поставила себя на твое место и поняла, что поступила бы так же.  Да. Я бы сделала то же самое. Я поняла теперь. Ты – абсолютно прав, впрочем, как всегда. (Всхлипывает.)Но это все не главное. Правильно или не правильно. Какая разница. (Всхлипывает.)
САША. А что главное?
ОЛЬГА. Главное, что ты живой. Ты вернулся ко мне. Мы снова будем вместе. Теперь уже до конца. (Плачет.)
Саша подъезжает к Ольге, сажает ее к себе на колени, успокаивает. Маша радостно танцует на заднем плане и делает зрителям знаки ОК. Потом она спохватывается и уходит, осторожно закрыв за собой дверь.
САША. А чемодан зачем?
ОЛЬГА. Пойдем к тебе. Я очень по тебе соскучилась.
Они обнимаются. Гаснет свет.
Конец второго действия.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната в доме Леши. Все осталось на своих местах. Входят Леша и Надя. Они продолжают спор.
ЛЕША. Ты пойми, все, что я смог сделать, это купить дом поблизости от него и время от времени к нему заглядывать. Он никого не пускает в свою жизнь. Даже меня, своего друга.
НАДЯ. Может он тебя другом не считает?
ЛЕША. Я не знаю, это его дело. Я принимаю его таким, какой он есть. Для меня он - друг.
НАДЯ. Я бы на месте Ольги не стала бы ему операцию делать. Пускай в кресле ездит. А то она его вылечит, а он опять на какую-нибудь войну удерет. Пусть дома сидит.
ЛЕША. Какая ты жестокая оказывается.
НАДЯ. И злобная при этом.
Леша обнимает Надю. Она отстраняется.
НАДЯ. Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно.
ЛЕША. Говори. Я этого целый день жду.
НАДЯ. Леша, Петя – это твой сын.
Пауза.
ЛЕША. Мой сын? Правда?
НАДЯ. Да.
ЛЕША(улыбаясь), Сын! (Гордо.) Сын! И он, конечно, про меня не знает.
НАДЯ. (Вздыхает.) Нет, Леш, не знает.
ЛЕША. Должно быть ему 20 лет?
НАДЯ. Да, ему уже 20.
ЛЕША. Совсем взрослый парень. Это еще приятнее. Так вот живешь и не знаешь, что где-то там у тебя дети подрастают. Больше никаких детей у меня нет, не знаешь? (Вспоминая.) Так значит, когда мы все встречались у Ольги с Сашей, и вы приходили с таким веселым карапузом, этот карапуз был мой сын. И когда Вадим щекотал его и тот смеялся ему в ответ, это я должен был его щекотать. Это я должен был учить его ходить, говорить, читать ему книжки. (Наде.) Почему ты мне не сказала?
НАДЯ. У тебе тогда только что родилась дочка и вы собирались уезжать на историческую Родину. Сонечка была так счастлива. И ты тоже. Мне так показалось. Прости.
Пауза. Леша меряет шагами сцену. Надя стоит неподвижно, наблюдая за ним.
ЛЕША. Но почему? Почему ты не сказала мне сразу? Когда ты сама узнала, что ты беременна.
НАДЯ. Я не успела. Я не смогла. Ты уехал в Африку. Прости.
Пауза.
ЛЕША. И ты решила выйти замуж за сына академика и прописаться в его шикарной квартире.
НАДЯ. Это было не совсем так.
ЛЕША. А как? Как еще?
НАДЯ (спокойно). Я сначала думала уехать домой, но мама меня не приняла. Не хотела позориться перед соседями. В общежитие с ребенком не пускают, ты знаешь. Да и как бы я работала с грудным ребенком на руках. Я пошла к Вадимовой маме, чтобы она помогла мне сделать аборт. Она сначала согласилась помочь, а потом предложила пожить у них в доме и отдала мне свою комнату.
ЛЕША. Я любил тебя. Я думал, что ты ждешь моего возвращения.
НАДЯ. Отчего же ты так думал, если я не ответила ни на одно твое письмо?
ЛЕША. Я думал, ты обиделась на меня, но когда я вернусь, у нас все будет хорошо, и мы поженимся. (Пауза.) Я ведь вернулся через год. Почему ты мне и тогда ничего не сказала?
НАДЯ. Прости.
ЛЕША. Ты можешь выходить замуж за кого хочешь, я бы не стал вмешиваться. Я бы ушел, испарился. Что, собственно, я и сделал. Но ребенок-то мой. Я имел право хотя-бы знать. (Задумывается.) Интересно у вас у женщин получается. Благодаря тому, что Бог создал у вас детородный орган, вы можете манипулировать им, как вам захочется. Захотела, сказала про ребенка, захотела – не сказала. А мы, мужчины, вроде как ни причем. Разве у нас нет права хотя бы знать? Он же часть меня. В нем половинный набор моих генов. Ты не понимаешь как это для меня важно. Пусть ты не подпустила меня к его воспитанию, но я мог хотя бы знать? 
НАДЯ. Вадим взял с меня слово, что я никогда не скажу тебе о сыне. Он сказал, что ему будет трудно его полюбить, если он будет знать, что ты в любой момент сможешь прийти и забрать его. Я дала слово.
ЛЕША. Зачем же ты его нарушила сейчас. Сейчас тем более бессмысленно.
НАДЯ. Да. Я виновата. Я знаю. И я не могу больше с этим жить. Я прошу, прости меня.
Леша подходит к Наде и обнимает ее.
ЛЕША. Ты должна была мне сказать. Я бы что-нибудь придумал. Я бы отложил эту поездку. Я бы женился и взял  тебя с собой. Если нельзя, то я бы попросил маму помочь. Она любила тебя. Она бы согласилась. Да я бы не поехал, в конце концов. Я бы нашел решение.
НАДЯ. Я все расскажу Пете. Я обещаю. Он скоро приедет на каникулы. Через неделю. Петя - умный и добрый мальчик. Он все поймет. Вот увидишь.
ЛЕША. Он на меня похож?
НАДЯ. Похож. У него твои серые глаза и чувство юмора.
Леша пытается поцеловать Надю. Она смущается, отворачивается, но потом отвечает на поцелуй. В комнату вбегает радостная Маша с баскетбольным мячиком.
МАША. Вау! Что это вы тут делаете? Опять целуетесь?
ЛЕША. Какой счет?
МАША. Ну, я проиграла, но не так позорно, как обычно.
ЛЕША. Маш, у тебя оказывается, брат есть, старший, Петей зовут.
МАША. Куул. Это Ваш сын, Надя?
НАДЯ. Да.
МАША. Круто. А  он про меня знает?
ЛЕША. Он даже про меня не знает.
МАША. Это как это?
ЛЕША (Наде). Вот видишь, ей тоже непонятно. (Маше.) Ты считаешь, что двадцатилетнему парню будет интересно узнать, что у него есть другой папа?
МАША. Ну конечно, сто пудов. Чем больше пап тем лучше. Здорово! (Прыгает с мячиком.) Я скажу ему: «Салют, братишка». Я всегда хотела иметь старшего брата.
ЛЕША. Все-таки как-то странно. Жил себе человек 20 лет с одним папой, а ему говорят: «не тот».
МАША. Почему «не тот»? «Тот» тоже ведь есть. У него же никто не отбирает того папу, ему добавляют еще одного. И бабушку в придачу. И меня. Радоваться надо. А вы тормозите.
ЛЕША (Подходит к Маше и обнимает ее). Ускоритель ты мой. Вместе поедем.
НАДЯ. Не надо никуда ехать. Он через неделю будет дома. Я ему все расскажу. Обещаю. (Идет к двери.) Мне надо ехать. (Маше.) Маша, ты очень хороший человечек. Спасибо тебе. Я бы хотела иметь такую дочь как ты.
МАША. Постойте. Не уходите, останьтесь. Мы еще чаю попьем, поговорим. Мы совсем не успели поговорить.
НАДЯ. Уже поздно. Трафик сейчас начнется. Я обещала Вадиму приехать до вечера. (Смотрит на Лешу.) Я обязательно разучу с моими учениками какие-нибудь стихи о любви. До встречи.
Уходит. Пауза.
МАША. Почему ты ее не остановил?
ЛЕША. Она меня не простит.
МАША. За что?
ЛЕША. За то, что я ее не простил. Я так и не сказал ей «прощаю». Хотя за что, не понято. Это ей надо меня простить сначала.
МАША. О, май гош! Это выше моих сил. Ты хоть сам понял, что сказал? Я сажусь пить чай. (Садится за стол.)
ЛЕША. Вот учись, Машка, на моих ошибках. Один раз в жизни я свалял большого дурака, оставил любимую женщину без присмотра, и теперь буду расплачиваться за это до конца жизни. (Задумывается, печально декламирует.)
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них.
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг.
Леша тоже садится за стол, наливает чай, кладет сахар, долго мешает, глядя в одну точку.
МАША. Хорошие стихи.
ЛЕША. Как ты думаешь, она вернется?
МАША. Да.
ЛЕША. Откуда ты знаешь?
МАША. Теперь, когда она сказала самое главное, ее жизнь изменится. Вернее, уже изменилась. Она обязательно вернется. Расслабься, папа. Рилэкс. Все будет ОК.
ЛЕША. И когда ты успела вырасти? Ты стала совсем взрослая. И такая умная.
МАША. Это не я стала умной. Это вы все резко поглупели.
ЛЕША. Но-но. Почему это поглупели?
МАША. Потому что снова повлюблялись друг в дружку. И только я одна не теряю рассудка.
ЛЕША. И что бы мы все без тебя делали?
МАША. Ох, не знаю.
Длинная пауза, во время которой они пьют чай. Маша подает папе пирожок. Неожиданно дверь распахивается и на пороге появляется Вадим. Он пьян. На нем помятый плащ, из кармана которого торчит горлышко бутылки виски.
ВАДИМ. Привет. Не ждали? Я вот пришел. (Проходит нетвердым шагом по комнате, останавливает свой взгляд на зрителях, говорит пьяным голосом, растягивая слова.) О-о-о, сколько любопытных собралось! Всем все надо знать.
МАША. А Вы кто?
ЛЕША. Это Вадим, Надин муж. (Вадиму.) Не слишком ли ты пьян для ведущего хирурга Колубийского Университета? А если у твоей пациентки срочные роды?
ВАДИМ. А у меня выходной. И мне на всех плевать. (Ходит, осматривая все углы.) А где моя жена? Я, собственно, за ней приехал. (Натыкается на диван и падает в него, пытается встать, но не может и остается сидеть.)
МАША. Как же вы вели машину? Вы ведь на ногах не стоите!
ВАДИМ. Я всю дорогу держался за руль. (Достает бутылку из кармана и делает глоток.) Ну и где она. (Громко кричит.) Надя! Надя выходи.
ЛЕША. Не ори. Ее тут нет. Она уехала домой.
ВАДИМ. (Только что замечает Машу.) Какая миленькая девочка. Это ты дочка, значит. Очень хорошо. Супер! У тебя дочка, у меня – сыночек. Все поровну. И давай разойдемся с миром. Не лезь в мою семью. (Опять достает бутылку и делает глоток.) Дерьмовый Виски. Жаль, водка кончилась.
Леша отходит вглубь сцены, достает телефон.
ЛЕША (Говорит по телефону). Тут приехал Вадим, в доску пьяный. Требует жену, и уходить не собирается. (Слушает.) Спасибо. Жду.
Пауза.
ВАДИМ. Ну что, она тебе сказала про Петю?
ЛЕША. Сказала.
ВАДИМ. У-у-у, все бабы - трепло и суки.
ЛЕША. Месье, Вас давно не били по морде сапогом? Тут, между прочим, дети.
ВАДИМ. Ладно, далась тебе моя морда. (Маше.) Извини, девочка. Тебя это пока не касается. Пока...
ЛЕША. Заткнись по-хорошему.
ВАДИМ. Молчу, молчу, молчу... (Отпивает еще глоток.) Я тебе сына не отдам. Не надейся.
ЛЕША. Я не надеюсь.
Пауза.
ВАДИМ. Я тебе Надю тоже не отдам.
ЛЕША. Посмотрим.
Пауза.
ВАДИМ. А где, кстати, Надя. (Громко.) Надя!
ЛЕША. Не ори. И перестань пить. Ты сейчас вырубишься. У тебя низкий уровень дегидрогиназы в печени.
ВАДИМ. Все-то ты знаешь. (Достает бутылку.)
Открывается дверь, въезжает Саша. За ним идет Ольга. Вадим недоуменно смотрит на Сашу. Потом переводит взгляд на бутылку, потом опять на Сашу.
ВАДИМ. Да-а-а. Надо завязывать...
САША (Подъезжает вплотную к Вадиму). Здравствуй, Вадим.
Вадим отодвигается в дальний угол дивана и смотрит на Лешу, потом на Ольгу.
ВАДИМ. У вас тут что, спиритический сеанс? Духов вызываете? (Громко и испуганно.) Надя!
ОЛЬГА. Надя скоро будет. Она только доехала до кольцевой. Сейчас вернется. Вадим, может, поздороваешься с Сашей. Он не погиб, он - живой.
САША. Живее всех живых.
ВАДИМ (Пристально смотрит на Сашу). И где же ты был все эти годы?
САША. Здесь, в Америке. Сначала долго лечился, теперь работаю, консультирую в одной медицинской фирме.
ВАДИМ. Почему здесь? Что Родина-мать от тебя отказалась? Сначала на подвиг послала, а как инвалидом стал, так и не нужен?
САША. А ты стал еще циничнее, чем был. Нет, Вадим, это был мой выбор.
ВАДИМ (иронично). Ну конечно, Америка от Боснии гораздо ближе, чем Россия. (Отпивает еще из бутылки.)  В каком месте у тебя поврежден позвоночник?
САША. L4-L5.
ВАДИМ. А, понятно. Последние поясничные отделы. То есть пописать мы можем, а ножками двигать - никак. (Показывает движение ногами.) А трахаться как же? (Противно хихикает, кивает на Ольгу.) Ну, она тебя быстро на ноги поставит. Она у нас профессор по этой части. И еще по разным частям... (Пытается отхлебнуть из бутылки.)
ЛЕША (Выхватывает бутылку). Хватит, я сказал. Ты всегда, как напьешься, несешь похабщину.
ВАДИМ. А-а-а, помнишь молодые годы? Вот было времечко. (Улыбается.) В женское общежитие по балконам лазили. Ничего не боялись. Вся жизнь впереди и никто никому ничего не должен. (Ищет бутылку.) А где Надя? (Смотрит на Сашу.) А что же ты столько лет молчал? А если бы Ольга замуж вышла? Ты что же, мужа-то этого, попросил бы выйти вон? Дескать, спасибо за службу по скрашиванию досуга моей жены в мое отсутствие, мы в ваших услугах больше не нуждаемся. (Смеется.)
ЛЕША. И как это ты выговорил такую длинную фразу и ни разу не сбился? Может ты не такой уж и пьяный?
ЛЕША. А я и не пьяный. Я просто навеселе. (Короткая пауза.) А где у вас тут туалет? Чего-то меня тошнит от всех от вас.
ОЛЬГА. Я покажу.
ЛЕША. Я сам покажу. (Помогает встать Вадиму.) Пошли, весельчак.
Уходят в правую дверь.
САША. В чем-то он, конечно, прав. (Ольге.) Если бы ты вышла замуж и была бы счастлива, я бы никогда не ожил. Я бы не стал вмешиваться в твою семью... Ты веришь мне?
ОЛЬГА. Верю, верю. Не слушай Вадима. Он дурак. Он всех меряет по себе. Ты же понимаешь, что никакой другой семьи бы у меня бы просто не могло быть. Я – однолюбка. И моя любовь – это ты.
САША. И я – однолюб. Ты – моя любовь.
МАША. А папа? Он тоже, получается однолюб? Если он любит Надю - свою первую любовь. А как же моя мама? Ее он тоже любил, я знаю. Они никогда не ссорились. Они и сейчас дружат. Получается, что можно любить двоих одновременно?
ОЛЬГА. Я не знаю. Может и можно. Все люди разные.
Распахивается дверь, вбегает Надя.
НАДЯ. Где он?
САША. Блюет в туалете.
НАДЯ. Ему вообще пить нельзя. А он и вчера, и сегодня... он же не может...
ОЛЬГА. Не беспокойся. С ним там Леша, он ему поможет.
САША. Ага. Клизму поставит.
Входят Леша и Вадим. Вадим идет, опираясь на плечо Леши. Садится на диван. Замечает Надю.
ВАДИМ. О-о-о! Какие люди. Наденька приехала! А у нас тут прибавление семейства. Да-а-а. Вот Саша с того света вернулся. Полюбуйся.
НАДЯ. Я знаю.
ВАДИМ. Все всё знают, только я – не в курсе. (Пытается встать, но не может.) А что я, собственно, сделал? Чем я виноват? Что на тебе женился, хотя я знал, что ты любишь Лешку? Я знал. (Икает.) Да, знал. И сейчас знаю! 
НАДЯ. Вадим, поедем домой, пожалуйста.
ВАДИМ. А что мне было делать? Любимая женщина спит в соседней комнате, и ей некуда идти? А? Что? Ну, вы все честные здесь собрались. Что? (Леше.) Ты-то в Африку слинял, за валютой погнался. Во-о-о. А она (Показывает на Надю.) ко мне пришла.
САША. Она пришла не к тебе, а к твоей маме за помощью, если ты помнишь. А ты уговорил свою маму устроить Надю жить в вашей квартире. И на счет Африки тоже не очень выступай. Это ведь ты устроил Леше это направление.
ЛЕША. Это как?
САША. Направление на работу в Африку сделал для Вадима его папа-академик. А Вадим пошел в деканат и за ящик коньяка уговорил переделать это направление на Лешу. Дескать, для лучшего друга – ничего не жалко. Причем, все это случилось в самый последний момент, что думать уже было некогда. Только успеть загранпаспорт оформить. Мне потом рассказали.
ЛЕША. Это правда?
ВАДИМ. Чистая правда. Как на духу. (Икает.) Да, это я все подстроил. Но ведь ты мог отказаться? Тебя же насильно никто не посылал. Пошел бы как все в поликлинику работать, гнойники вскрывать и геморрои старухам лечить. А то вот, вместе с Сашкой – в иностранный легион записался бы. Может, подстрелили бы тебя там, только не в жопу, а насовсем, чтоб, без оживления. На хрен ты тут нужен? (Смеется.)
 Маша испуганно вскрикивает, подбегает к Леше и обнимает его.
МАША (Вадиму). Шат ап! Алкоголик.
ОЛЬГА (Вадиму). Дурак.
ВАДИМ. У вас у всех любовь правильная, только у меня дефективная.
НАДЯ. Замолчи. Немедленно прекрати. Пожалуйста. И вообще, вставай, поехали домой. (Надя подходит к Вадиму и пытается поднять его с дивана, он перетягивает и прижимает ее к себе.)
ВАДИМ. Не-е-ет. Это мое. (Вульгарно гладит Надю по животу и ногам.) Свою жену я никому не отдам. Я к ней привык. (Надя все-таки вырывается.)
НАДЯ. Дай мне ключи от машины.
ВАДИМ. П-жалуйста. (Икает, достает из кармана связку ключей и подает их Наде.)
НАДЯ. Леша, пусть пока его машина постоит у тебя? Я потом с кем-нибудь приеду ее заберу. Вот ключ, если надо будет передвинуть. (Пытается снять ключ со связки, Леша берет у нее связку и легко снимает ключ от машины, потом связку отдает Наде.)
ЛЕША. Нет проблем. Пусть постоит. И когда тебя ждать?
НАДЯ. Я даже не знаю. На следующей неделе? Потом Петя приедет.
ЛЕША. Может вы с Петей и приедете? Пусть он с Машей познакомится. Если решишь не говорить ему про меня, не говори. Делай, как знаешь.
НАДЯ. Нет, Леш. Я больше не хочу решать все сама. Я скажу ему все как есть, а он пусть сам думает.
ВАДИМ. Ах, как воркуют, голубки! Меня как будто нету. Эй, на шхуне, я тута!
ЛЕША. Помочь тебе его донести?
НАДЯ. Да, пожалуйста. Давай положим его на заднее сиденье.  (Ольге.) Успеха тебе с операцией. (Подходит и целует ее, пожимает Саше руку, а потом и его целует.) Увидимся еще. (Маше.) Приезжай ко мне в Нью-Йорк. Погуляем по Бродвею. Походим по театрам, по магазинам. (Целуются.) До встречи. (Уходит.)
ВАДИМ. (Идет к двери, опираясь на Лешу.) Всем счастливо оставаться! (Поворачивается к Саше.) Сильно не (показывает ритмичные движения бедрами), а то каталку разломаете. (Смеется.)
ЛЕША. (Подталкивает его к выходу.) Да иди же...
Уходят.
ОЛЬГА. То есть Вадим с этой Африкой все подстроил.
САША. Да. А его мамаша со свадьбой. Вадим в детстве осложнение после свинки получил и, соответственно, у него своих детей быть не могло. А тут он получил и послушную жену и ребеночка в одном флаконе.
ОЛЬГА. Не только это... Вадим с первого курса был в Надю влюблен. Это всем было ясно, только она не замечала. Все Леша и Леша... Хм. Я не ожидала от Вадима такой бурной деятельности. Так бороться за любимую женщину! Ну, прямо-таки африканская страсть.
САША. Он ее так просто не отпустит. Теперь Леше придется побороться.
ОЛЬГА. Он справится.
Входит Леша. Берет бутылку виски, которую он отнял у Вадима, и делает глоток из горлышка.
ЛЕША (Смотрит на этикетку). Правда, гадость какая-то. Как только люди это пьют?
МАША (Подходит к нему и обнимает). Пап. Рилэкс. Она теперь точно вернется.
ЛЕША. Знаешь наверняка? (Маша кивает головой.) Ну, прямо библейский сюжет получился. Мы-то думали, что Вадим – маменькин сынок, а он змей-искуситель оказался! А я попался как последний дурак. Вспомнить тошно.
МАША. А не надо это вспоминать. И, тем более, об этом жалеть. «Не жаль мне лет, потраченных напрасно…», понял? Маршрут такой: перестать вспоминать все плохое и думать только о хорошем. Иначе эти твои разборки так и будут тянуться до гробовой доски. А ты будешь сидеть и киснуть: «Ах, как я виноват!» и жалеть самого себя «за ошибки молодости». Это «чувство вины» уже заколебало. Смотри вперед, а не назад. И перестань грузиться «душевными муками». Просто начни все с начала. Я имею в виду ваши отношения с Надей. Теперь, когда известна вся правда, это будет легко. Сердце само подскажет, что нужно делать. (Подходит к Леше, и они обнимаются.) 
ЛЕША. И когда ты успела вырасти?
Пауза. Все о чем-то задумались.
САША (Ольге). Оль, ты как? Пойдем домой?
ОЛЬГА. Пошли. Пока ребята.
Уходят.
МАША. Пап, Алекс с Ольгой здесь будут жить или в России?
ЛЕША. Хороший вопрос. Пусть сами разбираются.
МАША. Хорошо бы если бы здесь, тогда в «Бридж» можно будет играть.
ЛЕША. И «рыбу» интересней забивать вчетвером.
МАША. Точно. Пошли, погуляем. Я мороженого хочу.
ЛЕША. ОК. Идем в «Баскин Робинс». (Зрителям.) Пока, ребята. Не скучайте.

Конец.