Моя Ивановна

Есть такие люди, память о которых греет сердце невзирая на годы и расстояния. Ивановна – из таких. Живет она на краю Горбачева, точнее, на самом въезде в мою родную деревеньку. В избе ее всегда светло и чисто, и каждая вещь знает свое место. Поднимешься по крутым ступенькам на крыльцо – слева у стеночки стоит голик – веник из березовых прутьев – чтобы было чем от снега отряхнуться. Зайдешь в избу, склонив голову под низкой притолокой, - побегут из-под порога разноцветные половики. В углу напротив – добрый лик Богородицы в тяжелой деревянной раме. У оконного косяка висят на гвоздике ножницы с потертой зеленой эмалью на рукоятке – первые помощники в рукоделье. Все реже в последнее время покидают они свой гвоздь: то спина разболится у рукодельницы, то глаза не видят.
- Где ты, Ивановна? - оглянешься в пустой избе.
- Ой, на печи лежу, бока отлеживаю, - донесется с полатей, и тяжело заскрипят крашеные ступеньки, спуская свою старую хозяйку. – А это никак из Устюгов гости пожаловали? Дай тебе Бог добра-здоровья, милушко, не забываешь меня, старуху!
- Здравствуй, Ивановна! – уткнешься носом в седую макушку, знакомо пахнущую банным мылом и утренним дымком русской печи. – А ты опять стопталась, уж до подмышки мне…
Софья Ивановна Дудникова – так зовут мою Ивановну – уроженка Старого Починка – деревни, которая ушла в небытие, как и многие другие некогда людные поселения нашего района. В Горбачеве Софья Ивановна живет уже более полувека. Здесь росла и множилась ее семья, отсюда, вырастая, улетали дети: кто-то в свою семью, а кто-то к Отцу Небесному. Ивановна родила шесть сыновей и двух дочек.
- Быстро молодость-то пролетела, - вздыхает она. – Робята пошли один за другим – только успевай. А работать надо было, дома сидеть некогда. До последнего дня работаешь, пока уж совсем не припрет. Старшего одна рожала, дома. На мосту прихватило – тут и родила. Пуповину топором перепилила, кое-как замотала, потом уж муж пришел – помог. А как-то не страшно было, сама удивляюсь. Молодая была, молодым все не страшно.
Наверно, сейчас, с высоты прожитых лет, Ивановне действительно так кажется. Все ее страхи остались в молитвах: чтобы не было войны и чтобы живы были дети.
- Нет ничего хуже, чем пережить своих детей, - говорит она.
Ивановна схоронила двоих сыновей. Бойкий озорник Миша утонул в половодье, катаясь на самодельном плоту. Ему только исполнилось семь лет. Улыбчивый красавец Володя погиб в девятнадцать. В лесу во время рубки сорвалась сушина (сухое дерево), он оказался прямо под ней.
Ее женское счастье также было недолгим. Совсем молодым погиб муж. В кочегарке, где он работал, взорвался котел. Лютый кипяток захлестнул работников, не оставляя шансов на спасение. Ивановна осталась одна с детьми на руках.
Тут бы сесть да пореветь вволю о своей горькой участи, но только некогда – детей растить надо. И стала Ивановна жить дальше, потихоньку скапливать свои житейские принципы, простые, но всегда действенные. Их и детям своим привить старалась, и со мной поделилась. Вот они:
- Сколько денег есть – на столько и рассчитывай. Долги – дело неблагодарное. Занимаешь-то чужие, а отдавать свои будешь.
- На людей не смотри – живи своей головой. У каждого своя дорога, по ней и идти надо.
- Что ни случится в жизни – все терпи. Господь терпел и нам велел.
- Живи по совести, тогда и перед людьми не стыдно будет.
- От всех болезней первое лекарство – работа. Чем больше лежишь – тем тяжелее вставать.
Ивановна вообще немногословна. Пересудов не любит, никогда никого не обсуждает и не осуждает. А про сплетни и наветы не совсем по-печатному советует:
- Ты, девка, главное – сама за собой строго смотри. Люди-то пускай говорят, языки без костей – вот и мелют. Только сухого г-вна к стене не прилепишь.
Вот такая она, моя Ивановна. 21 декабря ей исполнилось 87 лет.
Дай ей, Господи, добра-здоровья!