Фанатка

Не раскрутить назад цепь ассоциаций, почему вспомнилось. Было это. Было.
Даже имена оставлю, кроме одного, естественно.


День рождения двоюродной сестры. Многочисленная родня, соседи, две подруги. Со всеми, кроме подруг, я знакома. И с особым интересом наблюдаю за одной из них, Ирмой.

Причина проста: кузина заранее предупредила — ни в коем случае не упоминать Валерия Леонтьева! Нет, если мы хотим испортить вечер, пожалуйста. Другой темы уже не останется. Потому что Ирма – фанатка.
Настоящая, клиническая. Ездит за ним по всему Союзу. Всегда достаёт билет на одно и то же место, покупает те же цветы. Содержит Ирму её мама. Куда деваться — дочь. А ведь когда-то была хорошей учительницей музыки. До того.


Вечер идёт замечательно, тётка моя и сама кузина – выдающиеся кулинарки. Вкусно, весело.

Ирма поднимается первой, надевает пальто.
И возвращается к столу:
—  А как вы относитесь к Валерию Леонтьеву?

Остолбенелая тишина.

— Вы что, не знаете, кто это?! Великий певец!..

Ну промолчать бы! Куда там! Меня заподозрили, что я чего-то не знаю?!

—  Поёт хорошо. Голос, экспрессия. Но мне не нравится его маска…

Пальто летит на пол. Ирма хватает свой не убранный со стола нож и, тыкая им в мою сторону, начинает рассказывать, каков Он! Какая ещё маска?! Почему маска?!
Это чувствительность и чувственность! Это его профессионализм, артистизм, хроматизм, вокализм!..

Ирма бросает нож, хватает недопитый бокал. Все отшатываются, но она просто заливает в горло минеральную воду.

Моя старшая сестра Марина решает спасать ситуацию — и меня:
— А ещё я знаю, Леонтьев — самый востребованный мужчина в Москве…

Ничего себе, спасение! Бензину в костёр!

Неизвестно откуда, в руке у Ирмы появляется фотография. Глаза блестят, волосы растрепались, Ирма прижимается губами к картонке и восклицает:

— Львёночек! Львёночек мой!

И повернувшись к сестре:
— Почему в Москве? Почему только в Москве?! Ты откуда это взяла? В мире! Нет прекрасней его в мире!

Марина растерянно отвечает:
— Мне сказала подруга. Это столичные сплетни. А как там в мире, ей не рассказывали.

— Дай мне её телефон! Немедленно! Я должна с ней поговорить!

Ирма внезапно сникает. Устала, наверное. Кузина поднимает пальто, накидывает Ирме на плечи. Одевается сама и отводит подругу домой. 

Вечер испорчен бесповоротно. Нам неловко смотреть друг на друга, будто стали свидетелями чего-то непристойного.

Среди ночи Марину будит звонок:
— Ну?! Ты обещала мне телефон той дуры московской! Давай же! Я с ней разберусь! И с твоей сестрой тоже! Маска ей не нравится!.. Львёночек!..

Сестра не успевает ответить. На той стороне кто-то уговаривает, успокаивает возбуждённую Ирму.

Больше мы с ней не виделись.

А Леонтьев поёт до сих пор. Но маска его мне не нравится. Особенно теперь, когда он заметно постарел.