Н. Ф. Емельяненко, бывший начальник штаба бригады

25.11.74.
Дорогой Андрей Осипович!
Привет из Днепропетровска!
Получил Ваше письмо и поздравительную открытку. Большое спасибо за поздравления и пожелания.
Это очень хорошо, что Вы побывали в Мурманске, побывали на местах боёв, в которых Вы участвовали, повидались с друзьями, боевыми товарищами, поговорили, повспоминали, отвели, как говорится, душу. Одновременно это и наша дань памяти павшим боевым товарищам, и очень сильное, впечатляющее действие на молодёжь, на наше подрастающее поколение. В общем, такие встречи - дело полезное, благородное и приятное, с какой стороны ни посмотри.
Жаль только, что из 92-й вас было только двое - Вы и Хиро. А кто такой Хиро? Расскажите мне о нём поподробней. Я, конечно, слышал, что он воин 92-й, что очень смелый человек. Но встречаться с ним не приходилось, и даже не знаю, в каком батальоне он у нас был, в качестве кого воевал и как.
В архивных документах тоже не встречал его фамилии. А хотелось бы знать о нём поподробней. Слышал, что его фамилия была в числе погибших в пантеоне славы на Мамаевом Кургане.
Вы правы в том, что главное не награды, а то, что мы добились победы и не попали в кабалу к немецким фашистам. Награды, конечно, тоже имеют определённое значение (престижное). Но в Сталинграде Вам просто не повезло. После боёв в окружённом Элеваторе Вы попали в плен (а числились пропавшим без вести), затем, когда бежали из плена, пришлось фактически начинать службу заново, т.к. в новой части Вас никто не знал. Бывает и похуже. Многие из прошедших героическую оборону в Сталинграде от её начала и до конца , тоже не получили ни одной награды. Как начальник штаба, я вопросами награждения личного состава не ведал. Этим занимался командир, комиссар бригады, политотдел, технически оформлял нач. 4-й части Гагарин (кстати, он-то не упустил себя, хоть медалью, но за Сталинград он всё же награждён). Но должен сказать, что по отношению к своим непосредственным подчинённым (офицерам штаба, личному составу роты и роты разведчиков) я тоже мало уделил тогда внимания представлению их к наградам (разведроте я ещё уделял кое какое внимание, за пленных и другие подвиги они награждались, а остальных часто упускал).
И всё дело тут в очень тяжёлой, напряжённой (без отдыха для штаба) обстановке. Я часто спал всего по 2 часа в сутки. Просто не доходили руки до оформления наградных документов. И тут, конечно, нет нам никакого оправдания. Но тогда я был не таким опытным, как сейчас. На должности начальника штаба соединения имел очень небольшой опыт работы, и всё моё внимание уделялось организации боя, бесперебойному управлению им.
Да я и сам ничего, кроме юбилейной медали за Сталинград, не получил (хоть эта медаль, как память, мне дороже любого ордена).
А что теперь орден? Чем он солидней медали? Ничем. Это тот же значок,  что и медаль, без каких-либо привилегий, вроде тех, которые сейчас получают за успехи в боевой подготовке и в труде. Некоторые даже говорят, что по значению даже орден Ленина теперь ничем не отличается от простого значка ДОСААФ. И это похоже на правду, т.к. носитель этого ордена ничем не выделяется от всех, ко не награждён этой наградой. Об остальных наградах можно сказать то же самое.
О себе писать почти нечего. Здоровье терпимое (если учесть, что мне уже 63 года и всякие болезни, которые я нажил, вроде радикулита и язвенной и желчекаменной болезни, всевозможных артритов, считается обычным явлением).
На днях приехал из армии сын (он служил сержантом в ГДР, в одной из Стамензгадских стрелковых дивизий).
Вот теперь предстоит морока по устройству его. Хотел пристроить на подготовительное отделение в наш университет, но им (солдатам) не дали в части необходимые документы. Приходится писать, требовать. А время идёт, сроки кончаются, нервы треплятся. В общем, как всегда. Такова наша жизнь.
С рукописью (нашей с Рукавцовым) книги дела обстоят так. Поскольку сроки для публикования её в 1975 году уже прошли, мы решили, что Рукавцов там, у себя, будет добиваться согласия издательства на опубликование её хоть в 1976 году. Данные к этому вроде есть.
Кроме того, через Дробышева удалось связаться с Гильбергом (он заявил, что моего письма не получал, тогда как я посылал его с уведомлением, и уведомление о вручении ему письма с распиской мне пришло и хранится как доказательство обмана). Гильберг сказал Дробышеву, что в 1975 году опубликовать уже невозможно. Поздно. Можно попытаться что либо сделать только в 1976 году. Думаю послать ему один экземпляр рукописи. А Торик (?) будет в резерве. (нельзя же одну и ту же рукопись посылать в десять редакций).
Удалось ли Вам почитать статью Рукавцова в журнале "Дон" №8. В областных библиотеках он должен быть, а уж в читальном зале - обязательно. Рукавцов сообщил, что и в №9 нужно посмотреть. Там изменения редакции в связи с тем, что (по кляузам Поляка) часть существенного материала из рукописи Рукавцова было изъято (когда редактор ушёл в отпуск, а Рукавцов уехал в Кашенец к матери. В редакции журнала "Дон" поступило письмо нашего ветерана, полковника от политработы в отставке Кумирова (?), содержащее мелкотравчатую, злобную и бездоказательную критику статьи и самого Рукавцова. Озаглавлено это критическое письмо так:"Неточности, искажения, выдумки". Как видите, уже с заглавия начинается фельетонно-издевательский тон. Далее начинается критика самого Рукавцова (он-де не участник сентябрьских боёв 92й бригады, поэтому не в курсе дел и пишет совсем не так, как было). При этом главной погрешностью Рукавцова считается его несколько похвальных слов, сказанных о нач.штаба(т.е. обо мне). Об остальном(главном)содержании статьи Кумиров (?) не говорит ни слова(это естественно, т.к. он был секретарём парт.организации арт.дивизиона и от поля боя находился в 3х-4х км. За широкой Волгой). Он неосновательно предъявляет претензии, что в статье, якобы, не показана артиллерия. Но это наглая ложь, т.к. в статье говорится и о 5й батарее на Царице, и о других подразделениях ОАД. Нет, конечно, подробностей. Но в журнальной статье всех деталей не поместить. Кроме того, подробностей о деятельности артиллерии (в частности 5й батареи) и сам бывший комиссар Поляк не знает. Далее Кумиров (?) придрался к одному из боевых эпизодов, в котором описывается, как связист Зотов, с риском для жизни восстанавливал связь и был тяжело ранен, но связь восстановил. Рукавцов совершил описку (это на 13й стр.). Он указал, что этот эпизод происходил в ноябре, тогда как он в действительности был 4 октября 1942 года. Кумиров воспользовался этой оплошностью и заявил, что Зотов был в бригаде только в сентябре, а затем убыл по ранению, и более не возвращался. И всё это голословно, без каких-либо доказательств и свидетельств.
В заключение он (Кумиров) предлагает в своём письме не помещать в журнале статьи не проверенные (и не согласованные) с Советом Ветеранов. Иначе говоря, этот ветеран, политработник, который должен как никто, бдеть о демократии, предлагает контролировать мысли ветеранов, запретить свободу слова и печати, давно провозглашённую в Советской Конституции.
Есть сведения и о других фактах нарушения демократии. В октябре с.г. председатель нашего Совета Хвостов собрал наших ветеранов-москвичей, и под его и Власова руководством было принято решение организовать очередную встречу ветеранов в сентябре 1975 года. Почему в сентябре, а не в день победы 9 мая или в день военно-морского флота, неизвестно. Я, как заместитель председателя, получил от Хвостова только извещение о том, что москвичи решили собрать всех в сентябре, без всяких объяснений. Почему по этому вопросу Хвостов не запросил мнения членов совета, непонятно. На мой запрос Хвостов ответил, что москвичи составляют 1/3 всех ветеранов, и в их числе 2/3 состава членов Совета Ветеранов, поэтому их решение правомочно. Но опять-таки, даже если одна треть, то почему 1/3 должна навязывать своё решение двум третям? Кроме того, зная Хвостова, как большого фокусника и ловкача, я решил проверить его арифметику, и оказалось, что он все эти цифры подтасовал самым бессовестным образом. Всего ветеранов по данным, которыми снабдил меня сам Хвостов, у нас около 240 человек, а москвичей (московской области) около 30 человек. Получается не 1/3 часть, а 1/8-я.
Так же обстоит и с членами Совета. Всего, по моим данным,которыми снабдил меня Хвостов, в Совете насчитывается, исключая умерших, 26 человек, в том числе москвичей 9, т.е. не 2/3, а только 1/3. Вот такие фокусы.
Ещё один вопрос.Сейчас готовится справка о 92-й осбр. Это хронологическое описание боевого пути бригады.За основу взяли наброски Белоусова, которые он сделал пару лет назад.
Я читал тогда эти наброски, дал Белоусову свои замечания. Но не знаю, учёл он их или нет, но эти наброски он отдал печатать в школу №109, там они печатались около года, и по требованию Хвостова один экземпляр ему выслали. Теперь Хвостов размножил этот документ и раздал кому считает нужным для дачи замечаний (не знаю, получили Вы от него экземпляр этого документа или нет, а я не получил).
И вот я запросил Хвостова, почему он мне не выслал его? Ведь я являюсь председателем историко-пропагандисткой комиссии Совета ветеранов 92й осбр. И вот ответ - потому что я с Рукавцовым не выслали ему рукописи своей книги. Вот такие дела. Но это не всё. На совещании москвичей были избраны две комиссии: для организации встречи ветеранов в Волгограде в 1975 году, и для редактирования справки о 92й. Эти комиссии совершенно не нужны, т.к. для этого в составе Совета ветеранов уже неск.лет как созданы соответствующие комиссии. Встречу должна подготовить организационная комиссия, председателем которой был Платонов (не знаю, кто теперь его замещает). В этой комиссии числится 17 чел., в т.ч. 5 членов Совета, остальные не члены Совета, но они привлекаются к работе этой комиссии. Возглавить эту комиссию вполне мог бы освобождённый первый заместитель председателя Совета тов. Власов (который везде числится, а делать ничего не делает). Комиссия эта могла привлечь к работе наших волгоградских ветеранов. Вторая комиссия, которую избрали москвичи, предназначена для редактирования справки о 92й. Но в составе Совета ветеранов, тоже давным давно, создана историко-пропагандисткая комиссия, председателем которой являюсь я, и в плане этой комиссии, составленным самим Хвостовым, имеется пункт: "Завершить составление справки о 92й осбр".
В составе этой комиссии такие авторитетные в знании документов архива и воспоминаний ветераны, как Зотов, Рукавцов, Палагушкин (?), Гильберг (как знаток издательского дела), Фоминов и другие, всего 16 человек.
Но Хвостов уже не доверяет, очевидно, Совету, который он теоретически возглавляет. Поэтому он решил отстранить Совет от руководства делами ветеранов, и для этого предложил москвичам избрать комиссии, дублирующие работу комиссий Совета.
Москвичи выдвинули в состав комиссии по организации встречи Рукавцова. Но ведь для этого и был придуман фокус с созданием никому не нужных комиссий, чтобы избавиться от таких неугодных Власову и Хвостову лиц, как Рукавцов, Емельяненко и некоторые другие. Поэтому Власов выступил с отводом кандидатуры Рукавцова. Он заявил, что на праздновании 30-летия Сталинградской битвы на Рукавцова якобы была жалоба о том, что он вынудил директора кинотеатра "Победа" предоставлять ему слово перед началом каждого сеанса, что Рукавцов, человек напористый, работящий, что он обладает организаторскими способностями, что при подготовке прошлых встеч он много помог, об этом Власов умолчал, и кандидатура Рукавцова не прошла.
Для отвода моей кандидатуры у Власова и Хвостова не нашлось аргументов, и меня избрали в обе комиссии!!! Прошёл уже месяц, Хвостов прислал мне за это время поздравительную открытку, а затем ругательное письмо, и ни одним словом не заикнулся о том, что я избран в эти комиссии. Он не желает учитывать даже решения москвичей. Он, председатель - превыше всего. Комиссии работают, а я "подпольно" узнаю, что я в них избран.
Что касается Рукавцова, то разговор о вынуждении директора кинотеатра похож на анекдот. Как это можно вынуждать в течение нескольких дней давать слово ветерану. Почему не позвонили в милицию, в райисполком и т.д. В то же время к содержанию выступлений Рукавцова никаких претензий не предъявляется, т.к. он прославлял бригаду. Это было к месту в дни 30-летия Победы. Вот так.
Кончаю. Крепко обнимаю. Пишите! (подпись).
(Сноски на полях):
*Хвостов тоже написал критич. замечания, в значит. части надуманные, но он не решился их послать в редакцию, а направил лично Рукавцову.
*мы с Рукавцовым предлагали собраться в Волгограде 9 мая, т.к. в этот день намечается открытие памятника на Элеваторе. Но Хвостов хочет, чтобы там были только избранные (возможно, и ...(неразборчиво)).