О каком искусстве говорил Ницше

Афоризм Ницше «нам остается искусство, чтобы не погибнуть перед истиной», следовало бы повторять самому себе всякий раз, как совершаешь какое-либо действие, движение – будь то действие механическое или же движение души только. Эти слова стали бы тогда как бы новой «самодвижущей» молитвой, подобно молитве Иисусовой. Да не прозвучит это сравнение кощунственно – но ведь Богу (если позволительно нам вообще что-либо изрекать об Абсолюте и приписывать Ему какие-либо желания, стремления, мотивы) предпочтительнее иметь дело с живой душой, находящейся в движении и стремлении к Истине, нежели с душой застывшей в раз и навсегда усвоенной ею форме, лишь отражающей в себе какое-то давно минувшее и более не актуальное мгновение бытия.

Искусство... О каком искусстве мы говорим? Да конечно, об искусстве интерпретации Реальности – чтобы сделать эту Реальность удобоприемлемой для обусловленного и боящегося собственной метафизической тени разума. Разве нужно разуму видеть истинную Реальность? Ведь тогда станет очевидной его пустотность – ни одной идеи, ни одной мысли, как самодостаточной сущности, не присутствует в нем. Есть только череда сменяющих друг друга сочетаний образов и элементов сознания, уходящих в небытие так же, как они и пришли когда-то – подобно кругам на воде от брошенного в нее камня.

Мы движемся от одной формы к другой, не имея возможности остановиться без того, чтобы не раствориться в ту же секунду в безначальном Абсолюте. Но это растворение пугает – психика человека чувствует бездну, грозящую ей уничтожением, и всеми силами сопротивляется прекращению мысле-форм. Потому и прибегает инстинктивно к постоянному их творению со всем доступным ей искусством.

Ум человека творит постоянно формы самовыражения – от внешнего его облика на потребу самоутверждения среди себе подобных и до облика внутреннего, видимого только самому человеку, но столь же необходимого для ублажения внутренних устремлений к собственной «значимости».

Не будь всей этой мишуры самоодевания в формы, любования ими и привязанности к ним, исчезла бы и сама наша «уникальность». Ибо она, эта уникальность, в социальном плане есть лишь трансформировавшийся в материальные и  интеллектуальные формы глубинный инстинкт, заставляющий всех искать наиболее эффективные пути к продолжению своего рода (ср. ветхозаветное «плодитесь и размножайтесь»). Как же тут позволить человеку увидеть Истину? Или иначе – увидеть самого себя в Ее зеркале. Лишь маленькие дети в своем чистом, непосредственном и искреннем восприятии мира свободны от всего этого формотворчества. Не потому ли Христос и сказал: "истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное"?