Глава вторая. Дорога в город

 Стойбище было уже далеко позади, а он все мчался по прерии. Верный мустанг без устали долбил копытами сухую землю, и только их стук был слышен на десятки километров. Солнце уже закатывалось за горизонт, узкая красная полоса освещала всадника, придавая ему еще большее величие героя. Стало слышно вой койота вышедшего на охоту, редкие крики птиц. Керук заслушался этой природной музыкой, как вдруг естественный оркестр нарушил скрип телеги. Он свернул в сторону деревьев, растущих клочком в низине, лег сам, а с ним и мустанг. Телега пронеслась вскоре совсем радом. Оттуда доносились злобные крики иноземцев. Мчались в сторону стойбища и, судя по всему, на рассвете должны были оказаться там. Ничего кроме зла они не могли принести с собой. - Их надо остановить,- прошептал Керук прямо в ухо мустангу. Тот послушно встал и понес героя за телегой. Нагнали их в лесу, тут индеец сделал круг, спешился на пути телеги. Он привязал один конец веревки к дереву, а второй оснастил приготовленным крюком. Телегу неслась совсем рядом, когда Керук кувырком заскочил под нее и, зацепив крюк за колесную рейку, таким же кувырком выкатился обратно. Веревка быстро кончилась, натянулась, как струна, рванув телегу, так, что та развалилась на части. От туда, словно спички из коробка посыпались иноземцы, вспахивая телами землю. Подскакивали, хватали оружие, палили во все стороны, ругались. - Выходите, мы вас сейчас… трусливые псы! – орали они взъерошенные как старые грифы. Всего их оказалось четверо. Вооруженные до зубов так, что Керук долго ждал пока, они разрядятся хоть немного, чтобы подойти поближе. Когда это произошло, он пошел, прикрываясь, но тут предательски хрустнула ветка. Чужеземцы вновь разрядили свои ружья. - Бланко! Кинь мне кольт, сейчас я их возьму живьем. – Крикнул один из них своему напарнику. Из-за остатков фургона показался здоровенный парень и подал ему оружие. Тот яростно направился в сторону хруста, как у него на пути возник Керук, выхватил кольт и вновь скрылся в кустарнике. Бледнолицый в ярости закрутился, заорал, призывая напарников, но когда те примчались запаленные, то он уже молча, висел в петле меж деревьев. Вновь стрельба и трата патронов, а как только утихли, раздался свист стрел летящих точно в цель. На поле сражения остался стоять один - тот самый Бланко. Керук появился сбоку от него, ногой выбил ружье из рук и выпрямился гордо. У силача отвисла челюсть, но хлесткий удар по ней заставил его опомниться, запустив в нем поровой котел ярости. Он выхватил нож. - Ну, посмотрим, на что ты способен, - вытер он кровь, перекладывая нож из руки в руку.

Керук принял поединок. Он достал из ножен большой нож с резной рукояткой из рога бизона. Когда-то этим ножом его отец брал медведя один на один, а потом и он повторил этот подвиг. Сейчас перед ним тот же медведь, громадный Бланко. Первые выпады дали почувствовать индейцу тяжесть руки противника, но в тоже время, он уловил мало опытность иноземца в ножевом сражении. Он-то сам много повалялся и с медведями и с волками, да и бизона буйного брал на этот нож. А там, то и гляди, вскроет брюхо острыми когтями зверь, не выкарабкаешься. Осознав это, он пошел в наступления и ловкими выпадами и приемами выбил нож Бланки и вскоре стоял тот привязанный к дереву и орал на весь лес: - Краснокожий ты чего!? Не бросай меня здесь, пристрели, но не бросай тут, - он явно боялся одиночества, и урок Керука оказался удачным. - Лес тебя рассудит, - сказал лишь он и окрикнул мустанга. Увидев, как индеец вскочил на коня, здоровяк внезапно расплакался, обвис на веревках словно котенок. Былая мощь улетучилась, и к дереву был привязан не огромный сильный Бланко, а юный мальчик. Керук пожалел его и выстрелил прямо у веревок из лука. - Благодарю! – Крикнул ему Бланко и принялся тереть путы об острый наконечник. Керук же растворился в сумерках. Утром индеец проснулся, и весь день спокойно ехал то через лес, то через прерию. В лесу он подстрелил молодого оленя и теперь мустанг нес не только его, но и половину этого оленя. Другую часть Керук спрятал по индейским правилам, чтобы братья по крови, находясь в пути, могли обнаружить ее и прийти в стойбище не с пустыми руками. Ночью из-за запаха крови от мяса сбежались голодные койоты. Керук защищал добычу бы всю ночь, но койоты все шли и шли. А размахивать огнем значит привлечь внимание. Тогда он не выдержал и, вытащив мясо из мешка, швырнул его во тьму и уснул лишь под утро. Мустанг все время схватки фырчал, бил копытом землю, а когда мясо было выброшено, он отбежал от укрытия, притих где-то рядом. Солнце поднималось над прерией, когда крепкий сон индейца нарушил выстрел и ржание мустанга. Керук вскочил и присел в своем укрытии. На краю каменного помоста стояли конные иноземцы, тут же рядом лежал убитый мустанг. В груди задавило с такой силой, что он готов был взорваться от горести и в тоже время от ярости. Он разорвал бы их голыми руками, но сдержал себя, его жизнь теперь жизнь целого народа. С силой Керук сглотнул давящий ком, закрыл глаза рукой и прилег. Бледнолицые порыскали вокруг, расчленили мустанга и уехали. Индеец

выбрался, подошел к месту, где лежал его мертвый друг и лег, выпачкавшись в еще теплой крови. Вот, что ждет все его племя, если он не сделает задуманное. Мысль об этом вдохновила его еще больше, и он уже бежал на восток. Где-то там стоят их громадные каноэ, и стоит поплыть через большую воду и найти белого вождя, как спасение его народа будет непременно. Он даже не думал, что белый вождь может отказать. И никто из индейцев не думал об этом, так как его величественный и решительный вид нес в себе силу, которой не откажешь. На пути оказалась строительная артель, здесь трудились в рабстве сородичи Керука. Жажда и жара измучили его, и он прям, свалился за невысокой постройкой. Идти еще далеко, нужна лошадь иначе ни как, и он решил добыть ее тут. Передохнув, он прокрался дальше и за углом строения увидел кобылицу. Наряд у Керука был обычный походный, и он ни чем не выделялся среди рабов артели, поэтому, когда его заметил бледнолицый артельщик, то привычно окрикнул его. - Ты чего тут прохлаждаешься!? А ну, вот там, в телеге мешки тащи-ка их в склад. Он указал как раз на ту кобылу. От такой удачи Керук оторопел и прямо сыграл роль раба. Артельщик подогнал его палкой. - Иди, иди, проверю. Рабы, работавшие в артели, давно утеряли волю и поэтому к происшествию были не зрячи. Лишь погонщик, слезая с телеги, пригляделся к лицу индейца, уточнил, новеньки ли, на что Керук кивнул. Тогда он ушел в сторону кухни и опомнился лишь тогда, когда индеец мчался на кобыле с мешком сухарей и ружьем прочь.