Ласковый март

 По-ве­сен­не­му лас­ко­вое сол­нышко роб­ко заг­ля­дыва­ет в ок­но, ос­то­рож­но про­гули­ва­ет­ся по бе­лому по­докон­ни­ку, пол­зет по ро­зовой сте­не и на­пол­ня­ет ка­бинет слад­кой дре­мой. Мер­но сту­чат в тет­ра­дях руч­ки, кло­нит в сон. В Один­надца­том клас­се кон­троль­ная ра­бота по ис­то­рии. А в го­лове у сон­ных с зи­мы ре­бят, сов­сем не ис­то­ричес­кие да­ты. В го­лове — све­жий воз­дух и си­нее не­бо, яр­кое сол­нце и звон­кие ручьи… Да и что еще мо­жет быть в го­лове у сем­надца­тилет­них маль­чи­шек и дев­чо­нок?

      Мо­лодой учи­тель ис­то­рии и сам меч­та­тель­но смот­рел в ок­но, где уже на­чина­лась жизнь. Он сам не­дав­но был та­ким же юным и точ­но так же ску­чал на уро­ках и жил ве­селой еще жизнью. И не вол­но­вали его ни крес­то­вые по­ходы, ни во­ен­ные пе­рево­роты, ни, тем бо­лее жизнь ка­ких-то дав­но ушед­ших лю­дей. У не­го бы­ло это си­нее не­бо и это жел­тое сол­нце, а са­мое глав­ное бы­ла не­веро­ят­ная сво­бода!

      Он пос­мотрел на класс. Кто-то ак­тивно ра­ботал руч­кой, пок­ры­вая ку­сочек лис­та мел­ким по­чер­ком, кто-то в этот мо­мент пре­бывал в сво­их мыс­лях и раз­мышле­ни­ях, кто-то прос­то от­ды­хал.

      Ма­ша Ели­се­ева, ак­ку­рат­но де­лала за­писи на лис­тке и ос­то­рож­но пог­ля­дыва­ла на учи­теля. ЭХ, Ма­ша, Ма­шень­ка! Дав­но — дав­но он до­гадал­ся о тво­ей тай­не. Ма­шу мож­но про­читать как кни­гу, у нее, что на­зыва­ет­ся, все на ли­це на­писа­но. И не ус­коль­зну­ли от вни­матель­но­го гла­за учи­теля ее грус­тные-грус­тные взгля­ды. Хо­рошая, ми­лая Ма­ша! Ни­ког­да ни­кому она не рас­ска­жет о том, что влю­билась в собс­твен­но­го учи­теля, и его до­гад­ки ос­та­нут­ся лишь до­гад­ка­ми. Есть в Ма­ше что-то, от­че­го учи­телю ста­новит­ся грус­тно. Мо­жет все­му ви­ной ми­лые ямоч­ки на ще­ках, сов­сем как у млад­шей сес­тры, или эта на­ив­ная ко­сич­ка, как у его быв­шей со­сед­ки по пар­те? Так или ина­че Ма­ша Ар­те­му Вик­то­рови­чу нра­вилась. Нет, нет сов­сем не как де­вуш­ка! Ма­шу по­чему-то хо­чет­ся об­нять, вздох­нуть так тя­жело и уми­лять­ся ее на­ив­ностью. Хо­чет­ся рас­сме­шить и слу­шать ее ис­крен­ний смех, или рас­ска­зать ей что-то ин­те­рес­ное и смот­реть как от удив­ле­ния у Ма­ши рас­кро­ет­ся ее дет­ский рот и как ок­руглят­ся ее не­воз­можно зе­леные гла­за. «Эх, ну где мои сем­надцать лет?» — ти­хо ду­ма­ет учи­тель ис­то­рии и по-доб­ро­му за­виду­ет Ма­шино­му со­седу. Бед­ный, счас­тли­вый Леш­ка! Это ему раз­ре­шено тас­кать Ма­шин пор­тфель и про­вожать ее до до­ма, это ему Ма­ша жа­лу­ет­ся на пло­хие оцен­ки и с ним гу­ля­ет до са­мой тем­но­ты. И как бы Ма­ша не ста­ралась, она уже не смо­жет пред­ста­вить сво­ей жиз­ни без это­го до смеш­но­го уп­ря­мого маль­чиш­ки. Без его горь­ких ка­рих глаз, без за­дор­ной улыб­ки, без доб­рых шу­ток.

      Прос­ту­жен­но зве­нит зво­нок, один­надца­тик­лас­сни­ки с уд­во­ен­ной ско­ростью до­писы­ва­ют что-то на лис­тках и скла­дыва­ют ра­боты не­ак­ку­рат­ной стоп­кой на учи­тель­ском сто­ле.

      — Ма­ша! — так и хо­чет­ся ска­зать «Ма­шень­ка».
— Да?
Ох уж этот ее взгляд! Она смот­рит с ка­кой-то не­выра­зимой грустью и тос­кой, ее хо­чет­ся по­жалеть.
— Не за­будь про кон­суль­та­цию.
— Хо­рошо — чуть ра­зоча­рован­но от­ве­ча­ет она. У две­рей ждет веч­но пре­дан­ный ей Леш­ка.

      А его, Ар­те­ма Вик­то­рови­ча ждет На­дя, На­деж­да, Леш­ки­на стар­шая сес­тра. На­дя стро­го кра­сива. Приг­ла­дит его не­пос­лушные во­лосы, по­целу­ет хо­лод­ны­ми гу­бами, ух­ва­тит­ся цеп­ки­ми паль­чи­ками… На­дя его на­вер­ное лю­бит, она не смот­рит влюб­ленно, не хва­та­ет каж­дое его сло­во. Она прос­то да­рит ему все, что у нее еще есть и буд­то бы прос­то бо­ит­ся ос­та­вать­ся од­на. На­де двад­цать шесть. Но иног­да Ар­те­му Вик­то­рови­чу ка­жет­ся, что это она, а не он стар­ше. На­вер­ное На­дя на­де­ет­ся на то, что од­нажды и она бу­дет счас­тли­ва, а по­ка что она лю­бит, что­бы не прос­то ра­зучить­ся лю­бить.

      День кон­ча­ет­ся и крас­ное сол­нце кло­нит­ся к го­ризон­ту. Леш­ка еще пос­то­ит у Ма­шиной ка­лит­ки, вспо­миная ее теп­лые, нек­репкие объ­ятья. На­дя гля­дя на взвол­но­ван­но­го, счас­тли­вого бра­та, сно­ва бу­дет меч­тать, что вот-вот и у нее бу­дет свое счастье.

***


      С ут­ра не­бо хму­рилось и слов­но бы со­бира­лось зап­ла­кать. Но до са­мого обе­да так и не про­рони­ло ни кап­ли. Нас­тро­ение вто­рило по­годе, в го­лове за­села ка­кая-то сов­сем осен­няя грусть. В шко­ле си­деть не хо­телось, по­это­му Ар­тем Вик­то­рович, ре­шил вер­нуть­ся до­мой чуть рань­ше.

      Вздер­ну­тый но­сик в вес­нушках, ко­сич­ка, ми­лые ямоч­ки на щеч­ках. В Ар­те­ме вне­зап­но прос­нулся юный, без­ба­шен­ный ху­лиган. Он ос­то­рож­но под­крал­ся к де­вуш­ке и дер­нул ее за ко­су. От не­ожи­дан­ности она ах­ну­ла и обер­ну­лась.
— Прос­ти — глу­по улыб­нувшись из­ви­нил­ся муж­чи­на — мож­но я те­бя про­вожу?
Де­вуш­ка нах­му­рилась, рас­крас­не­лась, а по­том еле слыш­но про­гово­рила:
— Ко­неч­но…
Они пош­ли мол­ча, Ма­ша — чуть впе­реди, Ар­тем Вик­то­рович сле­дом. По­чему-то ему в этот мо­мент бы­ло ве­село, слов­но нас­ту­пил ка­кой-то праз­дник.
— Где же твой Леш­ка?
— Ле­ша? — Ма­ша да­же чуть-чуть при­тор­мо­зила — а с че­го вы взя­ли что он мой?
— Вы раз­ве не дру­жите? — уди­вил­ся муж­чи­на.
— Дру­жим — под­твер­ди­ла Ма­ша.
— Гу­ля­ете вмес­те
— Гу­ля­ем — вновь сог­ла­силась она.
— И он не твой?
— Не мой — улыб­ну­лась де­вуш­ка.
— Так зна­чит, ты его не лю­бишь?
— По­луча­ет­ся так.
— Ну как же так, Ма­шень­ка, ко­го-то же ты лю­бишь?
— Люб­лю — ее ще­ки мгно­вен­но по­розо­вели — толь­ко не спра­шивай­те ме­ня по­жалуй­ста, ко­го.
— По­чему не спра­шивать?
— Вы все рав­но не по­вери­те
— Ну хо­рошо, пусть это ос­та­нет­ся тво­ей ма­лень­кой тай­ной
Де­вуш­ка сно­ва улыб­ну­лась:
— Пусть.
Не­бо ста­ло про­яс­нять­ся, сра­зу ста­ло как-то теп­лее и ве­селее.
— Ма­ша, мо­роже­ное бу­дешь? — под­хо­дя к те­леж­ке спро­сил Ар­тем Вик­то­рович. На что де­вуш­ка лишь кач­ну­ла го­ловой.
— А ведь у нас, Ма­шень­ка, са­мое нас­то­ящее сви­дание — при­сажи­ва­ясь на ла­воч­ку, го­ворит учи­тель.
— Не нас­то­ящее…
— Это по­чему?
— Вы ме­ня не приг­ла­шали, а я не сог­ла­шалась
— Тог­да, ну-ка по­дер­жи — он от­дал ей мо­роже­ное и встал на од­но ко­лено — Ма­ша Ели­се­ева, ты пой­дешь со мной на сви­дание?
Де­вуш­ка звон­ко рас­сме­ялась:
— Пой­ду.
Сол­нце все сме­лее ос­ве­щало мок­рые ули­цы, заг­ля­дыва­ло в зап­ла­кан­ные ок­на. и на­пол­ня­ло ули­цу ра­достью.
— Ну вот — вздох­ну­ла де­вуш­ка — мы и приш­ли.
— Хо­рошее у нас с то­бой сви­дание по­лучи­лось — улыб­нулся Ар­тем — луч­шее из всех, на ко­торые на до сих пор хо­дил.
— Мно­го сви­даний бы­ло?
— Мно­го, Ма­шень­ка, но я их уже не пом­ню.
— А пер­вое свое пом­ни­те?
— Нет — по­жал пле­чами муж­чи­на — сов­сем не пом­ню.
— А я за­пом­ню, на всю жизнь.
— Так у те­бя се­год­ня пер­вое сви­дание?
— Пер­вое.
— Ну вот, а мне да­же по­дарить те­бе не­чего.
— Ни­чего не нуж­но — Ма­ша пог­ля­дела се­бе под но­ги — ес­ли я Вам сей­час что-то ска­жу, Вы сох­ра­ните в тай­не?
— Ко­неч­но.
— Хо­тя…ска­зать я вам не смо­гу, сло­вами во­об­ще ма­ло что мож­но ска­зать.
— Тог­да ска­жи, не сло­вами.
      Де­вуш­ка хит­ро улыб­ну­лась, скло­нила го­лову на бок и вни­матель­но пос­мотре­ла на муж­чи­ну.
— А Вы ни­кому не рас­ска­жете?
— Ни­ког­да
      Ма­ша быс­тро, в два ша­га пре­одо­лела рас­сто­яние меж­ду ни­ми, вста­ла на цы­поч­ки и роб­ко кос­ну­лась ще­ки Ар­те­ма. Ис­пу­ган­но от­пря­нула, пос­мотре­ла ви­нова­то.
— Вот… До сви­дания, Ар­тем Вик­то­рович! — убе­жала.
— До ско­рого сви­дания — он меч­та­тель­но улыб­нулся, про­водил тон­кую фи­гур­ку взгля­дом и за­шагал прочь, под­став­ляя ли­цо мо­лодо­му вет­ру и сме­лому сол­нцу.
      В его гру­ди раз­ли­валось что-то теп­лое, слад­кое, с прив­ку­сом сол­нца. В го­лове, сов­сем как 16 лет на­зад гу­лял ве­тер. От­че­го-то хо­телось влю­бить­ся или со­вер­шить еще ка­кую-ни­будь глу­пость.