Как я был румынским рабочим в Израиле

Nov. 7th, 2009

Мои заметки про газовцев продолжают перепечатываться, а я напишу про другой эпизод своей жизни в Израиле. Это было примерно через пару лет, в 1998-99 годах. Перед описываемым периодом я срочно разводился. Не хотелось тянуть бодягу, поэтому я быстро согласился с условиями, предложенными консультантом бывшей жены из какой-то организации по оказанию помощи "олимам". А условия эти сводились к тому, что из зарплаты в 4000 шекелей я должен был отдавать ей в качестве алиментов 1500, плюс оплата стоматологических услуг ребенку, плюс еще другие мелкие расходы. Жена не работала и не имела никакого дохода. У меня "на себя" оставалось мало, и я снял комнату в двух минутах ходьбы от старой автобусной станции на пару с другим "русским" парнем, с опцией подселения к нам третьего. Но третьего на предложенных условиях (100 долларов в месяц за койку) хозяйка, жившая там же этажом выше, никак не могла найти. Поэтому мы так и жили вдвоем.

И тут мне предложили вариант. Другая фирма начинала строить под Сдеротом комплекс по вторичной переработке сточных вод, которые потом пускаются на полив полей. "Поезжай, будешь там вести работы, а жить будешь там же. Бесплатно".

Ну я и поехал, в качестве, типа, бригадира. Для проживания мне выделили половину прорабской, в другой половине через стенку лежала документация. А строительством занимались 14 румынских рабочих.

До Сдерота пять километров по дороге со щебеночным покрытием. А рядом с площадкой развалины арабской деревни за колючей проволокой, которую, впрочем, элементарно было преодолеть как снизу, так и сверху. Я как-то потом спросил у приехавшего бригадира сантехников, что там было. "Как что? Арабская деревня. Идиоты, не снесли все до основания".

Ну мы там и начали заниматься опалубочными и арматурными работами. Я заказывал все, что необходимо, следил за качеством и работал с румынами. На заливку бетона приезжал начальник.

Поскольку я с румынами пользовался общим туалетом, душевой, кухней и умывальниками, я вполне мог считать себя одним из них. И считал.

Румынский язык я знал к тому времени очень слабо, но начал осваивать, поскольку рабочие не знали ни иврита, ни русского, а общаться как-то надо. Все необходимые существительные я усвоил достаточно быстро.

Румынские мужики мне вообще понравились больше русских и арабских. Они деловые, честные (среди своих, конечно), всегда готовые помочь, не жалуются на товарищей. Не скандалят, работают спокойно. Фольклор у них во многом похож на русский, много матерных частушек.

Данная конкретная группа оказалась составленной в основном из трансильванцев (самый старший и опытный из Алба-Юлии. Потом я записал его адрес, он приглашал меня к себе, но я, разумеется, не добрался, а адрес давно потерял). Два или три человека из придунайских областей. Один был трансильванским венгром. Он был слабоватый и немножко "обиженный", и остальные его очень трогательно опекали. Никаких трений на национальной почве между ними я не заметил.

Один очень симпатичный человек лет 50 был де-факто старшим арматурщиком. У него в Румынии осталась жена и очень больная дочка, которой нужны были деньги на лечение. Вся социальная сфера в стране к тому времени развалилась, и лечение было только за деньги, очень дорогое. Вот он почти все деньги туда и отсылал. Экономил даже на пиве.

Еще один был шахтером по основной специальности, и у нас специализировался на забивании клиньев. Делал он это так, как не получалось ни у кого другого. Он у меня однажды спросил, что означает слово "шма". Я ему объяснил. С тех пор каждый раз, когда он забивал клин, соединяющий два щита обалубки, он орал на всю стройку: "Шма!". "Шма" – клин забит, еще раз "шма" – второй тоже, третий раз "шма" – щит собран.

Он же однажды проявил инициативу – привез каким-то образом из Ашкелона на шабат двух русских проституток. Это был интересный шабат, веселый, человек десять ими попользовались. Потом мы их накормили обедом и угостили водкой из "неприкосновенного запаса".

На Рождество начальник заказал нам за счет фирмы автобус в Иерусалим, в храм Гроба Господня. Я с ними тоже поехал. Румыны оказались очень религиозными, я такого совершенно не ожидал. Буквально плакали, оказавшись в святом месте.
Да, и еще у нас там почти все это время прожила собака, подобранная где-то одним из рабочих абсолютно черная немецкая овчарка. Мы ее подкармливали, а она по ночам перелаивалась с шакалами.

Кстати, о языке. Выучить язык мне помог следующий случай. На площадку пришел какой-то проповедник и начал раздавать рабочим Библии на румынском языке. Я себе взял одну, а Библия на русском у меня была. Вечерами, когда делать нечего, сидел и сопоставлял два текста. Это оказалось очень эффективным методом изучения языка. Главное, чтобы ничего постороннее не соблазняло, а меня и не соблазняло.

А вообще по вечерам мы ходили в Город (Сдерот, то есть). Румыны пили пиво, а я ходил в одну из синагог на вечернюю молитву, после чего следовал урок Торы. Я тогда был несколько более религиозным или наивным, чем сейчас. В этой синагоге был очень симпатичный сефардский раввин и хорошие сдеротские прихожане, с некоторыми из которых я тоже завязал дружбу. В любом случае большая часть того, что я знаю в области иудаизма, у меня оттуда.

Тот, довоенный Сдерот вообще мне очень нравился. Народ там оказался гораздо более "теплым" и сплоченным, чем в центре страны. Особенно это выражалось в абсолютно семейной атмосфере "торжеств", проводимых в единственном предназначенном для этого зале города, на которые приглашали всех, имеющих хоть какое-то отношение к виновнику торжества. В самом центре города имелся импровизированный зоопарк, точнее вольер, с ослами, конями, козлами и овцами. Потом, уже к 2003 году все эти животные куда-то исчезли, и вольер прекратил свое существование. Жители того Сдерота тоже в основном разъехались, уступив место идеологически мотивированным йешиботникам. Нынешний Сдерот – гораздо более "черное" и менее доброжелательное место, сильно отличающееся от "того". Приехав туда год назад, я застал только владельца кафе-закусочной в центре, где я иногда ужинал. Он не уехал.

Румыны, разумеется, быстро обзавелись крадеными велосипедами. Они их "пристегивали", не доезжая до города, и шли дальше уже пешком. Мне тоже они предложили, разумеется, раздобыть велосипед, но я отказался. На стройке всегда были "лишние" велосипеды, и можно было взять штуку напрокат. Так я обычно и делал.

Теперь что касается работы. Мы почти с самого начала договорились о подряде – будем выполнять определенный объем работ, а нам будут платить как за 12 рабочих часов. Мы укладывались быстрее, и де-факто работали по 10 часов в день. Наведывавшийся периодами начальник-марокканец говорил мне, чтобы я соблюдал дистанцию и помнил, что "я не один из них", но я так не умел. Пока шла работа, всех все устраивало.

Так я прожил год и два месяца. Ел мамалыгу, собирал опалубку, читал румынскую Библию. Раз в месяц уезжал в Тель-Авив. Стройка заканчивалась. Приехало большое начальство и отказалось платить рабочим ретроактивно из расчета 12 рабочих часов. "Ничего не знаем, закрываем за 10". Начался большой скандал, я тоже полез скандалить. "А ты тут причем? Ты вообще на ставке, это не твое дело. Уходи и не вмешивайся". Закончилось это тем, что мне предложили уволиться. Я так и сделал, тем более что сын успел соскучиться и очень просил, чтобы я приехал. Я начал снова жить и работать в центре страны. Последнюю зарплату я выбивал несколько месяцев.