Прошла гроза и ветки обломала...

Желания



Пионы на столе, бумаги, чашка чая.
Акация бела за утренним окном.
Я научился жить, почти не замечая
ученья своего, в существенно простом.

Я пережил алчбу младенческого лета
и юношеский стыд врождённой нищеты.
Спасибо, что я днесь не шут и не калека -
желания мои теперь вполне просты.

В тетради на столе - вечерних слов немного.
А новый день в окне - воздушный и большой!
Уже случилось так. Так будет,слава Богу:
не надо ничего, лишь то, что за душой!






*  *  *



Пробуждаясь от майского сна,
ты меня окликаешь чуть слышно.
Дочь, росток мой,
за окнами вишня
расцвела невесомо и пышно,
и разгадка её мне ясна. -
Есть у времени странность одна,
что понятней мне рядом с тобою. -
Вряд ли мы разминёмся с зимою,
но так вечна сегодня весна!





*  *  *



Прошла гроза и ветки обломала
c июньских млечно-спелых тополей
и освежила кровь, вдохнув в кварталы
озон, бозоны Хиггса и елей.
Шквал бесновался, градом бил по крыше,
и на ветру гремел сарая лист,
державно-ржавый, всё своё отживший,
а грохот туч был праведно речист.
И ты, кто вновь дожил до просветленья
свирепых, но отходчивых небес,

на радостях черкнул стихотворенье,
уйдя с кофейной чашкой под навес –
под бело-синий зонтик полотняный
с рекламной кока-кольною мурой...
И день вздымался – колокольный, пьяный,
солнцепоклонник, бражник и герой,
Винцента синь и звуки Амадея
сводя в воздушный некий оберег...
Цвела и пела радуги идея -
то к финишу стремился, молодея,
твоих июней марафонский бег.


2016