Близ очарованных брегов

 (из сборника эссе «Мой календарь знаменательных дат»)

С 6 по 13 июня на Руси отмечали «летние (зелёные) святки»:  на это время дома украшали растительностью, а на берёзах «завивали венки»…Считалось, что мёд, сваренный в эту пору на лепестках цветущего шиповника, «укрепляет силы и чистит кровь». В дохристианские времена никаких иных привязок к календарю не требовалось, однако после Крещения Руси оказалось, что на место многих языческих народных праздников были поставлены праздники Православной церкви, «дабы отвадить народ от прежних языческих привычек». Но укоренённое в памяти народа, не так-то легко стереть или заменить на что-то другое. В итоге получилось, что народные гулянья с его обрядами, традициями и даже поверьями и приметами стали существовать бок о бок с нововведенными православными праздниками…

Но, вообще-то, подобное происходило не только у наших предков, а далее – у их потомков (не очень-то и отделявших одни традиции от других, поскольку за столетия, многое успело позабыться и даже «сгладиться»), но и в других «царствах-государствах». Поэтому, если сегодня кого-то заинтересует информация о той же «русальной недели», то он может прочесть в справочнике следующее: «Тип праздника –  народно-христианский, приходится на Троицкую неделю: 50 – 55 дни, начиная с Пасхи; отмечается славянами. Считалась временем пребывания на земле русалок, вышедших из воды после Вознесения»... Вот и весь сказ.

Великий русский поэт А.С. Пушкин, родившийся аккурат вначале этого неоязыческого, полихристианского, любимого на земле нашей народного гулянья (на это время налагался «запрет на работы») – тоже не обошел своим вниманием этих дивных существ. Одну, как известно, он разместил на ветке дуба в сказочном Лукоморье*,  в основе же другого поэтического рассказа – лежит явно языческое поверье.

Кто такие красавицы-русалки? Это – неупокоенные души утопленниц: редко – просто случайно утонувших, чаще – «наложивших на себя руки», утопившихся специально и, как правило, от несчастной любви. Вот и тянуло неупокоенные души «русалок» обратно, в места, где они оборвали, как им казалось в момент грешного поступка, свои невыносимые муки. (Церковь изначально была против самовольных человеческих расчётов с жизнью, которую «Бог дал (на время), Бог и заберёт назад». Поэтому, если несчастную даже удавалось «выловить», чтобы предать земле, никаких обрядов над «согрешившей против Бога», не проводилось, да и хоронили их за кладбищенской оградой). Но добрыми те существа не были. Навсегда они затаили против людей обиду за свои погубленные судьбы. Ну и… ничего хорошего, короче говоря, ждать от них людям не приходилось. Потому и обходили сторонкой гиблые места местные жители. А вот, незнающие чего ждать от приветливой с виду речушки или красивого лесного озера случайные путники или самоуверенные, отчаянные, да и просто любопытные поселяне – нередко становились лёгкой добычей бесплотных, бездушных (погубивших свою душу) существ. Эдаких хитрых, коварных, бессердечных. Об этом поэт и написал в своём романтическом стихотворении в 1819 году, которое так и называется: «Русалка»**.

Вообще, несмотря на то, что Пушкин был выпускником Царскосельского лицея, «питавшего» своих воспитанников плодами с древа европейского образования,  Александр Сергеевич живо интересовался «делами давно отживших дней, преданиями старины глубокой»* своей Родины, России (а в прошлом – Древней Руси). Знание своего прошлого, не только своего личного (семейного), поэт считал необходимым, –  а как иначе определить своё место в цепочке проходящих событий? И, наоборот: без этого, как учили древние, невозможно вести и серьёзные разговоры о планах, касающихся будущего целого государства, стоящего на плечах, составляющего его народа.

Недаром гениальный поэт интересовался не только историей и историческими документами своей страны, но и её фольклором: сказками, песнями, преданиями, обычаями, традициями и т.д. Что отразилось не только в его собственных «Сказках», в которых, если помните, «сказка – ложь», то есть, чей-то вымысел или же сочинение, но и тот самый «намёк – добрым молодцам урок». И, надо заметить, более 200 лет как пушкиноведы всё находят и находят эти разбросанные в «ложных», «сказочных», выдуманных (или пересказанных поэтом по своему) сюжетах и текстах – новые, довольно глубокие «намёки», озадачивающие далёких потомков прозорливостью гениального поэта.
 
Любопытно, с каждой годовщиной, возникает один и тот же вопрос: что могло бы быть завещано нам, поживи он лет на двадцать, или, хотя бы, десять, подольше? Впрочем, ответ, очевиден: А.С. Пушкин ещё лет двести оставался бы не «пыльным классиком», а современником почитателей его творчества.  Да, и работы маститым пушкинистам  заметно прибавилось бы!)))))



В заголовке использована строчка из стихотворения А.С. Пушкина «Русалка»

*) А.С. Пушкин, поэма «Руслан и Людмила»

**) А.С. Пушкин, стихотворение «Русалка»


«Русалка»
================

Над озером, в глухих дубровах,
Спасался некогда монах,
Всегда в занятиях суровых,
В посте, молитве и трудах.
Уже лопаткою смиренной
Себе могилу старец рыл —
И лишь о смерти вожделенной
Святых угодников молил.

Однажды летом у порогу
Поникшей хижины своей
Анахорет молился богу.
Дубравы делались черней;
Туман над озером дымился,
И красный месяц в облаках
Тихонько по небу катился.
На воды стал глядеть монах.

Глядит, невольно страха полный;
Не может сам себя понять...
И видит: закипели волны
И присмирели вдруг опять...
И вдруг... легка, как тень ночная,
Бела, как ранний снег холмов,
Выходит женщина нагая
И молча села у брегов.

Глядит на старого монаха
И чешет влажные власы.
Святой монах дрожит со страха
И смотрит на ее красы.
Она манит его рукою,
Кивает быстро головой...
И вдруг — падучею звездою —
Под сонной скрылася волной.

Всю ночь не спал старик угрюмый
И не молился целый день —
Перед собой с невольной думой
Все видел чудной девы тень.
Дубравы вновь оделись тьмою;
Пошла по облакам луна,
И снова дева над водою
Сидит, прелестна и бледна.

Глядит, кивает головою,
Целует издали шутя,
Играет, плещется волною,
Хохочет, плачет, как дитя,
Зовет монаха, нежно стонет...
«Монах, монах! Ко мне, ко мне!..»
И вдруг в волнах прозрачных тонет;
И все в глубокой тишине.

На третий день отшельник страстный
Близ очарованных брегов
Сидел и девы ждал прекрасной,
А тень ложилась средь дубров...
Заря прогнала тьму ночную:
Монаха не нашли нигде,
И только бороду седую
Мальчишки видели в воде.

               
                (А.С. Пушкин,  1819 год)





(илл: худ. Елена Шпицова)