История Рима. Книга 2. Главы 1-26. Тит Ливий

Liber II / Книга 2
(Перевод начат 6 июня 2016, закончен 5 января 2017, регулярно пополнялся)

1. Liberi jam hinc populi Romani res pace belloque gestas, annuos magistratus, imperiaque legume potentiora quam hominum peragam. Quae libertas ut laetior esset proximi regis superbia fecerat.
1. О свободном потом уже народе римском, о годовых магистратах и о власти законов, сильнейшей, чем власть людей, расскажу. Эта свобода была тем радостнее потому, что такой её делало высокомерие предыдущего царя.

Nam priores ita regnarunt ut haud immerito omnes deinceps conditores partium certe Urbis, quas novas ipsi sedes ab se auctae multitudinis addiderunt, numerentur;
Ведь предыдущие так царствовали, что не незаслуженно все подряд основателями частей, конечно, города (и они добавили новые места для жительства увеличившегося при них количества граждан) считаются;

Neque ambigitur quin Brutus idem qui tantum gloriae superbo exacto rege meruit pessimo public id facturus fuerit, si libertatis immaturae cupidine priorum regum alicui regnum extorsisset.
И не подлежит сомнению, что тот самый Брут, который заслужил столько славы из-за того, что был изгнан гордый царь, сослужил бы худшую службу государству, если желанием преждевременной свободы отнял бы царство у кого-либо из предыдущих царей.

Quid enim futurum fuit, si illa pastorum convenarumque plebs, transfuga ex suis populis, sub tutela inviolate temple aut libertatem aut certe impunitatem adepta, solute region metu agitari coepta esset tribuniciis procellis, et in aliena urbe cum patribus serere certamina, priusquam pignera conjugum ac liberorum caritasque ipsius soli, cui longo tempore adsuescitur, animos eorum consociasset?
Что стало бы, если бы эта толпа пастухов и пришлецов, беглянка от своих народов, под защитой неприкосновенного храма или свободу, или, во всяком случае, безнаказанность приобрела, избавленная от страха перед царём, волноваться начала бы бурями трибунского красноречия и в чужом городе с сенаторами возбуждать споры, прежде чем залоги супруг и детей и привязанность к самой земле, которая формируется долгое время, души их объединила бы?

Dissipitae res nondum adulatаe discordia forent, quas fovit tranquilla moderatio imperii eoque nutriendo perduxit ut bonam frugem libertatis matures jam viribus ferre possent.
Не связанное государство, ещё не повзрослевшее, в разладе было бы, которое поддерживает спокойная умеренность власти и таким вскармливанием привела к тому, что добрый плод свободы уже зрелыми силами государство принести смогло.

Libertatis autem originem inde magis quia annuum imperium consulare factum est quam quod deminutum quicquam sit ex regia potestate numeres.
Надо считать началом свободы скорее установление годичной консульской власти, чем какое-то ограничение её по сравнению с царской.

Omnia jura, Omnia insignia primi consules tenuere; id modo cautum est ne, si ambo fasces haberent, duplicatus terror viderentur. Brutus prior, concedente collega, fasces habuit; qui non acrior vindex libertatis fuerat quam deinde custos fuit.
Все права, все знаки /власти/ первые консулы удержали; это только предусмотрено было, чтобы не удвоился страх, если у обоих консулов будут фасции*. Брут первый, при том, что уступил ему коллега (второй консул), фасции имел; он столь же строго сторожил свободу потом, как ранее её добивался.
*Фасции – пучки прутьев с топором посередине, символ власти.

Omnium primum audium novae libertatis populum, ne postmodum flecti precibus aut donis regiis posset, jure jurando adegit neminem Romae passuros regnare.
Из всего сначала жадный к новой свободе народ, чтобы затем не мог бы соблазниться мольбами или дарами царскими, к присяге привёл, чтобы они не потерпели, чтобы в Риме кто-либо царствовал.

Deinde quo plus virium in senatu frequenta etiam ordinis faceret, caedibus regis deminutum patrum numerum primoribus equestris gradus lectis ad trecentorum summam explevit, traditumque inde fertur ut in senatum vocarentur qui patres quique conscripti essent; conscriptos videlicet novum senatum appellabant lectos. Id mirum quantum profuit ad concordiam civitatis jungendosque patribus plebis animos.
Затем, чтобы больше сил по отношению к сенату, чтобы многолюдность придала сил этому сословию, уменьшенному царскими убийствами, число отцов, лучшими из всадников сословия избранными, до трехсот дополнил; повелось оттуда, говорят, чтобы в сенат созывались, которые отцы и которые записанные; записанными, очевидно, в новый сенат называли набранных. Удивительно, насколько это было полезно для согласия в государстве и чтобы вызвать привязанность народа к сенату. (08.06.2016)

2. Rerum deinde divinarum habita cura; et quia quaedam publica sacra per ipsos reges factitata errant, necubi regum desiderium esset, regem sacrificolum creant. Id sacerdotium pontifici subiecere, ne additus nomini honos aliquid libertati, cujus tunc prima erat cura, officeret. Ac nescio an nimium undique eam minimisque rebus muniendo modum excesserint.
2. О делах затем божественных была предпринята забота; и поскольку некоторые общественные священнодействия самими царями обыкновенно совершались, чтобы где-либо не царя желание было бы, царя-жреца назначили. Этот жреческий сан понтифику был подчинен, чтобы прибавленный к названию почет не воспрепятствовал в чём-либо свободе, о которой тогда заботились в первую очередь. И не знаю, не слишком ли со всех сторон её и в малейших вещах защитой меру переступили.

Consulis enim alterius, cum nihil aliud offenderet, nomen invisum civitati fuit: nimium Tarquinios regno adsuesse; initium a Prisco factum; regnasse dein Ser. Tullium; ne intervallo quidem facto oblitum, tamquam alieni, regni, Superbum Tarquinium velut hereditatem gentis scelere ac vi repetisse; pulso Superbo penes Collatinum imperium esse.
Из консулов ведь второго, хотя ни в чём другом не провинился, имя ненавистно государству было; говорили, что слишком привыкли Тарквинии к царской власти; начало Приском было положено, затем царствовал Сервий Туллий, хотя был этот перерыв, не забыв о царской власти как о принадлежащей другому, Гордый Тарквиний как наследство рода преступлением и силой власть возвратил; после того, как был изгнан Гордый, власть перешла к Коллатину.

Nescire Tarquinios privatos vivere; non placer nomen, periculosum libertati esse. Hinc primo sensim temptantium animos sermo per totam civitatem est datus, sollicitamque suspicione plebem Brutus ad contionem vocat.
Не умеют Тарквинии простыми людьми жить; не нравится имя: оно опасно для свободы. Отсюда сначала постепенно искушающих души речь по всему государству распространялась. И встревоженный подозрением народ Брут на собрание созывает.

Ibi omnium primum jus jurandum populi recitat neminem regnare passuros nec esse Romae unde periculum libertati foret; id summa ope tuendum esse, neque ullam rem quae eo pertineat contemnendam.
Там из всего сначала клятву народу читает, чтобы кто-то царствовал, не потерпят, и не будет такого, чтобы в Риме была откуда-нибудь опасность свободе. Об этом надо заботиться в первую очередь, и никакая вещь, которая к этому относилась бы, не должна презираться.

Initium se dicere hominis causa, nec dicturum fuisse ni caritas rei publique vinceret: non credere populum Romanum solidam libertatem reciperatam esse; regium genus, regium nomen non solum in civitate sed etiam in imperio esse; id officere, id obstare libertati.
Брут говорил, что он говорит неохотно, поскольку хорошо относится к этому человеку, и не стал бы этого говорить, если бы не победила привязанность к государству: не верит римский народ, что непоколебимая свобода обретена; царей род, царей имя не только в государстве, но и у власти; это мешает, это препятствует свободе.

“Hunc tu, - inquit, - tua voluntate, L.Tarquini, remove metum. Meminimus, fatemur: ejecisti reges; absolve beneficium tuum, aufer hinc regium nomen. Res tuas tibi non solum reddent cives tui auctore me, sed si quid deest munifice augebunt.
«Этот ты, - говорит, - твоей волей, Луций Тарквиний, удали страх. Мы помним, мы признаём: ты изгнал царей; доведи до конца своё благодеяние, унеси отсюда имя царей. Твоё богатство тебе не только отдадут твои граждане по моему предложению, но если что-то будет недоставать, щедро приумножат.

Amicus abi; exonera civitatem vano forsitan metu; ita persuasum est animus cum gente Tarquinia regnum hinc abiturum”. Consuli primo tam novae rei ac subitae admiration incluserat vocem; dicere deinde incipientem primores civitatis circumsistunt, eadem multis precibus orant.
Уйди как друг, освободи государство от пустого, возможно, страха; все убеждены, что с родом Тарквиния царская власть отсюда уйдёт». У консула сначала от столь неожиданных и внезапных обстоятельств пропал дар речи, затем начинающего говорить первые граждане государства окружают, о том же многими мольбами умоляют.

Et ceteri quidem movebant minus: postquam Sp. Lucretius, major aetate ac dignitate, soccer praeterea ipsius, agree varie rogando alternis suadendoque coepit ut vinci se consensus civitatis pateretur,
И другие его не очень убедили: после того, как Спурий Лукреций, больший по возрасту и достоинству, и тесть, кроме того, его, начал побуждать разнообразно, чередуя просьбы с уговорами, чтобы он подчинился единодушному решению граждан,

timens consul ne postmodum private sibi eadem illa cum bonorum amissione additaque alia insuper ignominia accideret, abdicavit se consulate rebusque suis omnibus Lavinium translates civitate cessit.
боящийся консул, чтобы потом, когда он станет частным лицом, ему не одновременно с этой потерей имущества и добавленное другое вдобавок бесчестие оказалось, отрекается от консульской власти и после того, как все его вещи были перевезены в Лавиний, из государства ушёл.

Brutus ex senatus consulto ad populum tulit ut omnes Tarquiniae gentis exsules essent; collegam sibi comitiis centuriatis creavit P. Valerium, quo adiutore reges ejecerat.
Брут по решению сената предложил народу, чтобы все /люди/ из рода Тарквиния были бы изгнанниками; сотоварищем себе в собраниях центуриатных сделал Публия Валерия, с чьей помощью он изгонял царей. (08.07.2016)

3. Cum haud cuiquam in dubio esset bellum ab Tarquiniis imminere, id quidem spe omnium serius fuit; ceterum, id quod non timebant, per dolum ac proditionem prope libertas amissa est.
3. Хотя никто не сомневался, что война от Тарквиниев угрожает, это, однако, произошло позднее, чем все рассчитывали; впрочем, то, чего не боялись, через хитрость и предательство свобода была почти потеряна.

Erant in Romana juventute adulescentes aliquot, nec ii tenui loco orti, quorum in regno libido solutior fuerat, aequales sodalesque adulescentium Tarquiniorum, adsueti more region vivere. Eam tum, aequato jure omnium, licentiam quaerentes, libertatem aliorum in suam vertisse servitutem inter se conquerebantur;
Были среди римской молодежи несколько юношей, и они были знатного происхождения, которых при царской власти произвол неограниченнее был, сверстники и товарищи юношей Тарквиниев, привыкшие жить по царскому обычаю. К этому тогда, когда закон стал равным для всех, к произволу стремящиеся, что свобода других превратилась в их рабство, между собой сетовали;

Regem hominem esse, a quo impetres, ubi jus, ubi injuria opus sit; esse gratiae locum, esse beneficio; et irasci et ignoscere posse; inter amicum atque inimicum discrimen nosse; leges rem surdam, inexorabilem esse, salubriorem melioremque inopi quam potenti;
что царь – человек, у которого добиваешься, когда право, когда несправедливость нужна; есть милости место, есть – благодеянию, и гневаться и простить может, между другом и недругом различие знает; что законы, вещь глухая, неумолимая, более полезная и лучшая для бедного, чем для могущественного человека;

nihil laxamenti nec veniae habere, si modum excesseris; periculosum esse in tot humanis erroribus sola innocentia vivere. Ita jam sua sponte aegris animis legati ab regibus superveniunt, sine mentione reditus bona tantum repetentes.
закон не имеет ни послабления, ни снисхождения, если только преступишь закон; опасно среди стольких человеческих ошибок одной гуманностью жить. Когда уже все и сами по себе сомневались, послы от царей появились, без упоминания о возвращении царя, имущество только требующие назад.

Eorum verba postquam in senatu audita sunt, per aliquot dies ea consultatio tenuit, ne mom reddita belli causa, reddita belli materia et adiumentum essent. Interim legati alia moliri; aperte bona repetentes clam reciperandi regni consilia struere;
Их слова, после того, как в сенате были выслушаны, в течение нескольких дней совещались о том, как бы невозвращённое имущество не стало бы причиной войны, возвращённое – материалом и средством войны. Между тем послы другое замышляли; открыто имущество назад требующие, тайно для вновь обретения царской власти строили планы;

Et tamquam ad id quod agi videbatur ambientes, nobelium adulescentium animos pertemptant. A quibus placide oratio accepta est, iis litteras ab Tarquiniis reddunt et de accipiendis clam nocte in urbem regibus conloquuntur.
И обходящие дома якобы для того, что они, казалось, делали, знатных юношей настроения исследовали. Которыми благосклонно их речь была принята, этим письма от Тарквиниев передавали и о впускаемых тайно ночью в город царях вели переговоры. (15.07.2016)

4. Vitellis Aquiliisque fratribus primo commissa res est. Vitelliorum soror consuli nupta Bruto erat, jamque ex eo matrimonio adulescentes errant liberi, Titus Tiberiusque; eos quoque in societatem consilii avunculi adsumunt. Praeterea aliquot nobiles adulescentes conscii adsumpti, quorum vetustate memoria abiit.
4. Вителлиям и Аквилиям братьям сначала поручено было дело. Сестра Вителлиев была женой консула Брута, и уже от этого брака были дети юношами, Тит и Тиберий; их также в союз замысла дядья приняли. Кроме того, несколько знатных юношей в союзники были приняты, которые за давностью забыты.

Interim cum in senatu vicisset sententia quae censebat reddenda bona, eamque ipsam causam morae in urbe haberent legati quod spatium ad vehicula comparanda a consulibus sumpsissent quibus regum asportarent res, omne id tempus cum conjuratis consultando absumunt, evincuntque instando ut litterae sibi ad Tarquinios darentur:
Между тем, когда в сенате победило мнение, которое считало, что должно быть возвращено имущество, и это послы назвали причиной задержки в городе, потому что попросили у консулов время для подготовления повозок, на которых перевезут имущество царей, всё это время с заговорщиками провели, совещаясь, и убеждают, настаивая, чтобы им письма для Тарквиниев были даны:

Nam aliter qui credituros eos non vana ab legatis super rebus tantis adferri? Datae litterae ut pignus fidei essent, manifestum facinus fecerunt.
Они говорили, что ведь иначе как им поверят, что не пустое сообщается послами касательно таких вещей? Письма, данные в качестве залога верности, очевидным преступление сделали.

Nam cum pridie quam legati ad Tarquinios proficiscerentur cenatum forte apud Vitellios esset, conjuratique ibi, remotis arbitris, multa inter se de novo, ut fit, consilio egissent, sermonem eorum ex servis unus except, qui jam antea id senserat agi, sed eam occasionem, ut litterae legatis darentur quae deprehensae rem coarguere possent, exspectabat.
Ведь когда накануне того дня, когда послы к Тарквиниям должны были отправиться, случайно у Вителлиев был обед, и там заговорщики, когда были удалены свидетели, много между собой о новом, как это бывает, замысле разговаривали, их речь подслушал один из рабов, который уже раньше чувствовал, что это происходит, но тот случай, чтобы письма послам были даны, которые, обнаруженные, могли бы изобличить дело, ожидал.

Postquam datas sensit, rem ad consules detulit. Consules ad deprehendendos legatos conjuratosque profecti domo sine tumult rem omnem oppressere; litterarum in primis habita cura ne interciderent.
После того, как он понял, что письма даны /послам/, об узнанном консулам донёс. Консулы для тех, кого надо было схватить, послов и заговорщиков, отправившиеся из дому без шума делу положили конец; прежде всего позаботились о том, чтобы не пропали письма.

Proditoribus extemplo in vincla conjectis, de legatis paululum addubitatum est; et quamquam visi sunt commisisse ut hostium loco essent, jus tamen gentium valuit.
Хотя предателей тут же в оковы бросили, о послах были некоторые сомнения, и, хотя казалось, что они заслужили, чтобы к ним относились как к врагам, однако возобладал заключённый между народами закон. (21.07.2016)

5. De bonis regiis, quae redid ante censuerant, res integra refertur ad patres. Ibi vicit ira; vetuere redid, vetuere in publicum redigi. Diripienda plebe sunt data, ut contacta regia praeda spem in perpetuum cum iis pacis amitteret. Ager Tarquiniorum qui inter urbem ac Tiberim fuit, consecrates Marti, Martius deinde campus fuit.
5. О богатствах царских, которые /чтобы/ возвратились, раньше решили, дело нерешённым отправляется назад в сенат. Там победил гнев; запретили, чтобы богатства были отданы Тарквиниям, запретили, чтобы в казну были отданы. Для разграбления народу даны, чтобы захваченная царская добыча навсегда лишила бы их надежды на мир с царями; земля Тарквиниев, которая между Римом и Тибром была, посвящённая Марсу, затем было Марсово поле.

Forte ibi tum seges farris dicitur fuisse matura messi. Quem campi fructum quia religiosum erat consumer, desectam cum stramento segetem magna vis hominum simul immissa cordibus fudere in Tiberim tenui fluentem aqua, ut mediis caloribus solet.
Говорят, что случайно там тогда было поле хлеба, готовое для жатвы. Который поля плод, поскольку священный был*, уничтожали, сжатый с соломой хлеб  большая толпа людей, вместе посланная, корзинами высыпала в Тибр, в мелкую текущую воду, как в самую жару обыкновенно бывает.
*Хлеб считался священным, поэтому его не употребляли в пищу.

Ita in vadis haesitantes frumenti aceruos sedisse inlitos limo; insulam inde paulatim, et aliis quae fert temere flumen eodem invectis, factam;
Так на отмелях задержавшиеся кучи хлеба осели, покрытые илом; остров оттуда постепенно образовался, и из других, которые беспорядочно несёт река, туда же нанесённых.

Postea credo additas moles manuque adiutum, ut tam eminens area firmaque templis quoque ac porticibus sustinendis esset.
Direptis bonis regum damnati proditores sumptumque supplicium, conspectius eo qoud poenae capiendae ministerium patri de liberis consulatus imposuit, ey qui spectator erat amovendus, eum ipsum fortuna exactorem supplicii dedit.
Потом, я думаю, образовавшиеся насыпи были укреплены искусственно, чтобы столь выступающая поверхность была достаточно прочной, чтобы выдержать храмы и портики.
После того, как были разграблены богатства царей, были осуждены предатели, они были казнены; казнь была более примечательной тем, что консульское звание возложило обязанность выполнения положенного наказания детей на отца, и тот, кто должен быть вообще удалён от зрелища казни, его самого судьба как исполнителя казни дала.

Stabant deligati ad palum nobilissimi juvenes; sed a ceteris, velut ab ignotis capitibus, consulis liberi omnium in se averterant oculos, miserabatque non poenae magis homines quam sceleris quo poenam meriti essent:
Стояли привязанными к столбу знатнейшие юноши, но от других, словно от незнакомых людей, дети консула всех на себя отворачивали взгляды, и жалость вызывала не столько сама казнь, сколько преступление, за которое их казнят:

Illos eo potissimum anno patriam liberatam, patrem liberatorem, consulatum ortum ex domo Junia, patres, plebem, quidquid deorum hominumque Romanorum esset, induxisse in animum ut superbo quondam regi, tum infest exsuli proderent.
Потому что они только в этом году решились отечество освобождённое, отца-освободителя, консульство, возникшее из дома Юния, сенаторов, народ, всё, что было в Риме божеского и человеческого, выдать гордому некогда царю, затем ненавистному изгнаннику.

Consules in sedem processere suam, missique lictores ad sumendum supplicium. Nudatos virgis caedunt securique feriunt, cum inter omne tempus pater voltusque et os ejus spectaculo esset, eminente animo patrio inter publicae poenae ministerium.
Консулы приходят на своё место, и посланы ликторы, чтобы исполнить казнь. Обнажённых секут розгами и топором обезглавливают, тогда как в течение всего времени отец и выражение лица и лицо его было зрелищем, выделяющимся духом отцовским во время исполнения его обязанности: общественной казни.

Secundum poenam nocentium, ut in utramque partem arcendis sceleribus exemplum nobile esset, praemium indici pecunia ex aerario, libertas et civitas data. Ille primum dicitur vindicta liberates; quidam vindicate quoque nomen tractum ab illo putant; Vindicio ipsi nomen fuisse. Post illum observatum ut qui ita liberati essent in civitatem accepti viderentur.
Вслед за наказанием преступников, чтобы в обе стороны для сдерживания преступлений пример знаменитый был бы, награда была назначена – деньги из казны, свобода и гражданство даны тому, кто донёс. Он впервые, говорят, виндиктой* был освобождён; считают, что название виндикты также взято от него; его имя было Виндиций. После того соблюдается, чтобы те, кто так освобождены были, в гражданство принятые считались.
*Виндикта – преторский жезл освобождения. Прикосновение им к рабу служило символом отпущения на волю. Освобождённые виндиктой становились римскими гражданами. (28.07.2016)

5. His sicut acta errant nuntiatis incensus Tarquinius non dolore solum tantae ad inritum cadentis spei sed etiam odio iraque, postquam dolo viam obsaeptam vidit, bellum aperte moliendum ratus circumire supplex Etruriae urbes.
6. когда эти обстоятельства, как продвигались, были сообщены, разгневанный Тарквиний не негодованием только из-за такой разрушенной надежды, но также ненавистью и гневом, после того, как увидел, что обману преграждена дорога, решивший, что война открыто должна быть начата, стал обходить, просящий, Этрурии города.

Orare maxime Vejentes Tarquiniensesque, ne ex se ortum, ejusdem sanguinis, extorrem, egentem ex tanto modo regno cum liberis adulescentibus ante oculos suos perire sinerent: alios peregre in regnum Romam accitos: se regem, augentem bello Romanum imperium, a proximis scelerata conjuratione pulsum.
Он просил больше всего вейян и тарквинийцев, чтобы ему, добившемуся всего самому, той же крови, бедствующему, изгнаннику из такого царства, не позволили погибнуть перед глазами с юными детьми; другие из-за границы на царство в Рим были приглашены; он, царь, увеличивающий войной римское государство, ближайшими людьми преступным заговором был изгнан.

Eos inter se, quia nemo unus satis dingus regno visus sit, partes regni rapuisse; bona sua diripienda populo dedisse, ne quis expers sceleris esset. Patriam se regnumque suum repetere et persequi ingratos cives velle.
Они между собой, поскольку никто достаточно достойным царской власти не показался, части царской власти расхватали; богатства его для разграбления народу дали, чтобы никто не остался непричастен к преступлению. Отечество себе и царскую власть свою вернуть и наказать неблагодарных граждан он хочет.

Ferrent opem, adjuvarent; suas quoque veteres injurias ultum irent, otiens caesas legions, agrum ademptum. Haec moverunt Vejentes, ac pro se quisque Romano saltem duce ignominies demendas belloque amissa repetenda minaciter fremunt.
Пусть поддержат, пусть также идут мстить за свои старые обиды, за столь часто побитые легионы, за отнятую землю. Эти речи подвигли вейян, и каждый в меру своей возможности пусть будет даже римлянин по крайней мере их вождь, следует смыть позор и вернуть потерянное во время войны - угрожающе требуют.

Tarquinienses nomen ac cognatio movet: pulchrum videbatur suos Romae regnare. Ita duo duarum civitatium exercitus ad repetendum regnum belloque persequendos Romanos secuti Tarquinium. Postquam in agrum Romanum ventum est, obviam hosti consules eunt.
Тарквинийцев побуждает имя и родство, прекрасным кажется, чтобы свои в Риме правили. Итак, два войска двух государств для требования назад царской власти и войной преследования римлян следуют за Тарквинием. После того, как на землю римскую пришли, навстречу врагу идут консулы.

Valerius quadrato agmine peditem ducit: Brutus ad explorandum cum equitatu antecessit. Eodem modo primus eques hostium agminis fuit; praeerat Arruns Tarquinius filius regis, rex ipse cum legionibus sequebatur.
Валерий каре пехоту ведёт: Брут для разведки с конницей шёл впереди. Так же шла конница перед вражеским войском; возглавлял войска Аррунт Тарквиний, сын царя, сам царь с легионами следовал за ним.

Arruns ubi ex lictoribus procul consulem esse, deinde jam propius ac certius facie quoque Brutum cognovits, inflammatus ira “ille est vir” inquit, “qui nos extorres expulit patria. Ipse en ille nostris decorates insignibus magnifice incedit. Di regum ultores adeste”. Concitat calcaribus equum atque in ipsum infestus consulem derigit.
Аррунт, когда по ликторам издали, что это консул, затем уже ближе и вернее по лицу, что это Брут, узнал, воспламенённый гневом, говорит: «это тот человек, который нас изгнанников прогнал из Отечества. Вот как он, украшенный нашими знаками отличия, важно выступает. Боги, мстители за царей, помогите». Он пришпоривает коня и, враждебный, на самого консула направляет.

Sensit in se iri Brutus; decorum erat tum ipsis capessere pugnam ducibus; avide itaque se certamini offert; adeoque infestis animis concurrerunt, neuter dum hostem volneraret sui protegendi corporis memor, ut contrario ictu per parmam uterque transfixus duabus haerentes hastis moribundi ex equis lapsi sint.
Брут заметил, что на него идут, тогда было принято, чтобы война началась самими вождями; итак, Брут жадно устремляется в сражение, и настолько с враждебными душами столкнулись, ни один из них, пока врага ранил, не помнил о защите своего тела, так что встречным ударом через щит оба пронзённые, насаженные на два копья, умирающие, с коней соскользнули.

Simul et cetera equestris pugna coepit, neque ita multo post et pedites superveniunt. Ibi varia Victoria et velut aequo Marte pugnatum est; dextera utrimque cornua vicere, laeva superata. Vejentes, vinci ab Romano milite adsueti, fusi fugatique: Tarquiniensis, novus hostis, non stetit solum, sed etiam ab sua parte Romanum pepulit.
Тут начинает сражаться конница, немногим позже появились и пехотинцы. Тогда успех был переменчив, и будто бы на равных шло сражение; правые фланги победили с двух сторон, левые были побеждены. Вейяне, привыкшие к поражениям от римских воинов, рассеяны и обращены в бегство; тарквинийцы – новый враг для римлян – не только выстояли, но даже со своей стороны римское войско поразили. (05.08.2016)

7. Ita cum pugnatum esset, tantus terror Tarquinium atque Etruscos incessit ut omissa inrita re nocte ambo exercitus, Vejens Tarquiniensisque, suas quisque abirent domos. Adiciunt miracula huic pugnae: silentio proximae noctis ex silva Arsia ingentem editam vocem; Siluani vocem eam creditam; haec dicta: uno plus Tuscorum cecidisse in acie; vincere bello Romanum. Ita certe inde abiere, Romani ut victores, Etrusci pro victis; nam postquam inluxit nec quisquam hostium in conspectus erat, P.Valerius consul spolia legit triumphansque inde Romam rediit.
7. Хотя сражение прошло так, такой страх охватил Тарквиния и этрусков, что была оставлена безуспешная затея; ночью оба войска, вейское и тарквинийское, ушли в свои дома. Об этой битве рассказывают и чудеса: что в тишине следующей ночи из Арсийского леса раздался сильный голос; решили, что это голос Сильвана*. Такие слова были сказаны: что в сражении пало на одного этруска больше, победило в войне римское войско.
Итак, точно оттуда ушли римляне как победители, этруски в качестве побеждённых; ведь после того, как рассвело и не было видно никого из врагов, консул Публий Валерий собрал доспехи и оттуда с триумфом возвратился в Рим.
*Сильван – бог лесов и дикой природы.

Collegae funus quanto tum potuit apparatus fecit; sed multo majus morti decus publica fuit maestitia, eo ante omnia insignis quia matronae annum ut parentem eum luxerunt, quod tam acer ultor violatae pudicitiae fuisset.
Товарищу погребение какой тогда мог пышности сделал, но многим больший почётом мёртвого был общественный траур, выделяющийся прежде всего тем, что женщины оплакивали его год, как родителя, потому что столь суровый мститель за поруганное целомудрие был.

Consuli deinde qui superfuerat, ut sunt mutabiles volgi animi, ex favore non invidia modo sed suspicion etiam cum atroci crimine orta. Regnum eum adfectare fama ferebat, quia nec collegam subrogauerat in locum Bruti et aedificabat in summa Velia: ibi alto atque munito loco arcem inexpugnabilem fieri.
К консулу затем, который выжил, так как изменчивы души народа, благосклонность перешла в зависть и подозрение; с жестоким обвинением возникло. Что к царской власти он стремится, молва доносила, поскольку и товарища выбрать не предложил и стал строить дом на самой Велии*; там, на высоком и укреплённом месте крепость неприступная будет.
*Велия – примыкающая к Палатину высота в Риме.

Haec dicta volgo creditaque cum indignitate angerent consulis animum, vocato ad concilium populo submissis fascibus in contionem escendit.
Эти слова, говорившиеся повсюду, и то, что им подло верили, тревожили душу консула; когда народ был созван на собрание, с опущенными фасциями он вошёл на собрание.

Gratum multitudini spectaculum fuit, submissa sibi esse imperii insignia confessionemque factam populi quam consulis majestatem vimque majorem esse.
Это зрелище было приятно толпе, потому что склонены перед ней знаки власти и сделано признание, что силы и власти у народа больше, чем у консула.

Ibi audire jussis consul laudare fortunam college, quod liberate patria, in summon honore, pro re publica dimicans, matura gloria necdum se vertente in invidiam, mortem occubuisset: se superstitem gloriae suae ad crimen atque invidiam superesse; ex liberatore patriae ad Aquilios se Vitelliosque recidisse.
Тогда людям, которым он приказал его слушать, консул стал хвалить судьбу товарища, поскольку когда была освобождена родина, в высшем почёте, за государство сражающийся, в расцвете славы, ещё не обратившейся в зависть, умер. Он же, переживший свою славу, для обвинения в зависти уцелел; из освободителя отечества он превратился в Аквилиев и Вителлиев.

“Nunquamne ergo”, inquit, “ulla adeo vobis spectate virtus erit, ut suspicione violari nequeat? Ego me, illum acerrimum regum hostem, ipsum cupiditatis regni crimen subiturum timerem?
«Никогда разве, следовательно, - говорит, - никакая так вами оценена доблесть не будет, чтобы вы не обижали её подозрениями? Что я, известный горячейший враг царей, сам подойду под обвинение в стремлении к царском власти, должен опасаться?

Ego si in ipsa arce Capitolioque habitarem, metui me crederem posse a civibus meis? Tam leui momento mea apud vos fama pendet? Adeone est fundata leviter fides ut ubi sim quam qui sim magis referat?
Я, если на самой крепости и на Капитолии жил бы, как бы я поверил, что мои сограждане могут меня бояться? От столь незначительного повода моя репутация у вас зависит? Настолько ли легковесно ваше доверие, что где я – это более важно, чем кто я?

Non obstabunt Publi Valeri aedes libertati vestrae, Quirites; tuta erit vobis Velia; deferam non in planum modo aedes sed colli etiam subiciam, ut vos supra suspectum me civem habitetis; in Velia aedificent quibus melius quam P. Valerio creditor libertas”.
Не будет препятствовать Публия Валерия дом свободе вашей, квириты; защищена будет вам Велия; я перенесу свой дом не только на ровное место, но даже под холмом построю, чтобы вы жили надо мной, подозрительным гражданином; на Велии пусть строятся те, которым лучше доверить вашу свободу, чем Публию Валерию».

Delata confestim material omnis infra Veliam et, ubi nunc Vicae Potae aedes est, domus in infimo clivo aedificata.
Тотчас весь материал был перенесён под Велию, и где теперь храм Вики Поты, в самом низу склона был построен дом. (12.08.2016)

8. Latae deinde leges, non solum quae regni suspicione consulem absoluerent, sed quae adeo in contrarium verterent ut popularem etiam facerent; inde cognomen factum Publicolae est.
8. Внесённые затем законы, которые не только освободили консула от подозрения в тирании, но которые даже в противоположность повернули, так что популярным даже его сделали; поэтому ему дали прозвище Публиколы.

Ante omnes de provocation adversus magistratus ad populum sacrandoque cum bonis capite ejus qui regni occupandi consilia inisset gratae in volgus leges fuere. Quas cum solus pertulisset, ut sua unius in his gratia esset, tum deinde comitia collegae subrogando habuit.
Лучше всех о праве апелляции против магистратов к народу и о том, что следует проклясть богатства и жизнь того, кто решит захватить царскую власть, приняты в народе были законы. Законы после того, как один внёс, чтобы они были благодарны ему одному, тогда созвал собрание, чтобы выбрать второго консула.

Creates Sp. Lucretius consul, quimagno natu, non sufficientibus jam viribus ad consularia munera obeunda, intra paucos dies moritur. Suffectus in Lucreti locum M. Horatius Pulvillus.
Консулом был избран Спурий Лукреций, который из-за преклонных лет и не хватающих уже сил для исполнения консульских обязанностей через несколько дней умирает. Избран вместо Лукреция Марк Гораций Пульвилл.

Apud quosdam veteres auctores non invenio Lucretium consulem; Bruto statim Horatium suggerunt; credo, quia nulla gesta res insignem fecerit consulatum, memoria intercidisse. Nondum dedicate erat in Capitolio Jovis aedes; Valerius Horatiusque consules sortiti uter dedicaret.
У некоторых старых авторов я не нахожу Лукреция консула, за Брутом сразу называют Горация; думаю, потому что никакое дело не сделало памятным его консульство, он из памяти пропал. Еще не освящён был на Капитолии храм Юпитера, консулы Гораций и Валерий бросили жребий, кто из них будет освящать.

Horatio sorte evenit: Publicola ad Vejentium bellum profectus. Aegrius quam dignum erat tulere Valeri necessarii dedicationem tam incliti temple Horatio dari.
Горацию по жребию выпало освящать храм; Публикола отправился на войну с вейянами. Тяжелее, чем следует, родственники Валерия перенесли то, что освящение столь знаменитого храма досталось Горацию.

Id omnibus modis impedire conati, postquam alia frustra temptata erant,  postem jam tenenti consuli foedum inter precationem deum nuntium incutiunt, mortuum ejus filium esse, funestaque familia dedicare eum templum non posse. Non crediderit factum an tantum animo roboris fuerit, nec traditur certum nec interpretario est facilis.
Они этому пытались помешать всеми способами; после того, как другие средства напрасно испробованы были, за дверной косяк уже держащемуся консулу страшную посреди молитвы богов весть сообщают, что мёртв его сын, и из-за того, что дом в трауре, он освящать храм не может. Не поверил ли он в событие, или столько в душе крепости было, не рассказывается наверняка, и прояснить это нелегко.

Nihil aliud ad eum nuntium a proposito aversus quam ut cadaver efferri juberet, tenens postem precationem peragit et dedicate templum.
Ничего другого на это известие к сказавшему повернувшийся, чем, чтобы труп был вынесен из дома, не приказал, и, держащийся за косяк, молитву завершает и освящает храм. (17.08.2016)

9. Haec post exactos reges domi militiaeque gesta primo anno. Inde P.Valerius interim T.Lucretius consules facti. Jam Tarquinii ad Lartem Porsennam, Clusinum regem, perfugerant.
9. Вот какие были дела дома и на войне в первый год после изгнания царей. Затем Публий Валерий вторично и Тит Лукреций консулами стали. Уже Тарквинии к Ларту Порсене*, клузинскому царю, пришли.
*Порсена, царь Клузия (Этрурия), союзник изгнанных из Рима Тарквиниев, в 509 г. до н.э. одержавший победу над Римом.

Ibi miscendo consilium precesque nunc orabant, ne se, oriundos ex Etruscis, ejusdem sanguinis nominisque, egentes exclusare pateretur, nunc monebant etiam ne orientem morem pellendi reges inultum sineret.
Здесь, смешивая советы и мольбы, то умоляли Порсену, чтобы он не терпел, чтобы они, происходящие из этрусков, той же крови и того же имени, нуждающиеся были бы в ссылке, то даже убеждали его, чтобы не позволял остаться неотмщённому обычаю изгнания царей.

Satis libertatem ipsam habere dulcedinis. Nisi quanta vi civitates eam expectant tanta regna reges defendant, aequari summa infimis; nihil excelsum, nihil quod supra cetera emineat, in civitatibus fore; adesse finem regnis, rei inter deos hominesque pulcherrimae.
Достаточно свобода сама имеет сладости. Если не с какой силой граждане её добивались, с такой силой царскую власть цари защищали бы, то сравняется высшее с низшим; ничего, что над другими выдавалось бы,  в государствах не будет; наступает конец царской власти, прекраснейшей вещи среди богов и людей.

Porsenna cum regem esse Romae tutum, tum Etruscae gentis regem, amplum Tuscis ratus, Romam infest exercitu venit. Non unquam alias ante tantus terror senatum invasit; adeo valida res tum Clusina erat magnumque Porsennae nomen.
Порсенна, полагающий, что для этрусков важно, чтобы в Риме был царь, причём из этрусков, в Рим с враждебным войском пришёл. Никогда раньше сенат не испытывал такой страх; столь сильным было тогда клузинское королевство и громкое, страшное имя Порсенны.

Nec hostes modo timebant sed suosmet ipsi cives, ne Romana plebs, metu perculsa, receptis in urbem regibus vel cum servitude pacem acciperet.
И не врагов только боялись, но своих собственных сами граждан, чтобы  римский народ, страхом побуждаемый, если вернулись в город цари, не принял мир даже при условии рабства.

Multa igitur bladimenta plebe per id tempus ab senatu data. Annonae in primis habita cura, et ad frumentum comparandum missi alii in Volscos, alii Cumas.
Итак, многие приятные вещи народу сенатом в течение того времени были даны. Прежде всего, совершилась забота о продовольствии, и чтобы купить хлеб, одни были посланы к вольскам, другие в Кумы.

Salis quoque vendendi arbitrium, quia impenso pretio venibat, in publicum omne sumptum, ademptum privatis; portoriisque et tribute plebes liberata, ut divites conferrent qui oneri ferendo essent.
Государство также взяло на себя продажу соли, отняв её у частных лиц, поскольку по высокой цене шла; от пошлин и налогов народ был освобождён, чтобы богатые уплачивали, кто может нести это бремя.

Paupers satis stipendii pendere, si liberos educent. Itaque haes indulgentia partum asperis postmodum rebus in obsidione ac fame adeo concordem civitatem tenuit, ut regium nomen non summi magis quam infimi horrerent, nec quisquam unus malis artibus postea tam popularis esset quam tum bene imperando universus senatus fuit.
Бедные платят достаточно налога одним тем, что воспитывают детей. Итак, это великодушие сенаторов из-за трудных в будущем обстоятельств при осаде и голоде настолько единодушным сделало государство, что имени царей низшие боялись не меньше, чем высшие, и никто другой потом не был столь популярным с помощью коварства, как тогда сенат благодаря хорошему управлению. (25.08.2016)

10. Cum hostes adessent, pro se quisque in urbem ex agris demigrant; urbem ipsam saepiunt praesidiis. Alia muris, alia Tiberi objecto videbantur tuta: pons sublicius iter paene hostibus dedit, ni unus vir fuisset, Horatius Cocles; id munumentum illo die fortuna urbis Romanae habuit.
10. Когда враги пришли, каждый в меру своей возможности из полей переселился в город, а сам город окружили войском. Одни из-за стен, другие из-за Тибра, преграждающего дорогу, кажутся безопасными: мост свайный чуть было ни дал дорогу врагам, если бы ни один человек, Гораций Коклес. Такую защиту имела в тот день судьба римского города.

Qui positus forte in statione pontis cum captum repentino impetus Janiculum atque inde citatos decurrere hostes vidisset trepidamque turbam suorum arma ordinesque relinquere, reprenensans singulos, obsistens obtestansque deum et hominum fidem testabatur nequiquam deserto praesidio eos fugere; si transitum pontem a tergo reliquissent, jam plus hostium in Palatio Capitolioque quam in Janiculo fore.
Он, поставленный случайно в караул моста, когда увидел, что Яникул взят внезапным натиском и что оттуда сбегали спешащие враги, и что испуганная толпа своих оружие и ряды оставляет, /Гораций/, останавливающий /бегущих/ по одному, стоящий на пути и призывающий в защиту людей и богов, доказывал, что напрасно они бегут, оставив посты; если перейдённый мост за спиной оставят, то на Палатине и Капитолии будет уже больше врагов, чем на Яникуле.

Itaque monere, praedicere ut pontem ferro, igni, quacumque vi possint, interrumpant: se impetum hostium, quantum corpore uno posset obsisti, excepturum.
Итак, /Гораций/ призывает, приказывает, чтобы мост разрушили железом, огнём – чем угодно, а он натиск врагов сам, своим телом, сколько может, сдержит.

Vadit inde in primum aditum pontis, insignisque inter conspecta cedentium pugna terga obversis comminus ad ineundum proelium armis, ipso miraculo audaciae obstupefecit hostes.
Затем идёт к первым подступам моста, выделяющийся среди видов отступающих из битвы, /поскольку/ войска повернулись спинами вблизи к сражению, которое должно было начаться, и самим чудом отваги ошеломил врагов.

Duos tamen cum eo pudor tenuit, Sp. Larcium ac T.Herminium, ambos claros genere factisque. Cum his primam periculi procellam et quod tumultuossimum pugnae erat parumper sustinuit; deinde eos quoque ipsos exigua parte pontis relicta revocantibus qui rescindebant cedere in tutum coegit.
Двух, однако, стыд задержал: это были Спурий Ларций и Тит Герминий, оба славные происхождением и деяниями. С ними первый натиск опасности и самый напряжённый момент сражения быстро выдержал; затем и их самих, когда осталась малая часть моста, из-за призывов разрушающих мост людей заставил отступить в безопасное место.

Circumferens inde truces minaciter oculos ad procures Etruscorum nunc singulos provocare, nunc increpare omnes: servitia regum superborum, suae libertatis immemores alienam oppugnatum venire.
Затем, угрожающе обращая вокруг свирепые взоры на знатнейших из этрусков, то вызывает их по одному, то бранит всех и говорит, что они – рабы высокомерных царей, не заботящиеся о своей свободе, на чужую пришли нападать.

Cunctati aliquamdiu sunt, dum alius alium, ut proelium incipient, circumspectant; pudor deinde commovit aciem, et clamore sublato undique in unum hostem tela coniciunt.
/Этруски/ медлят некотрое время, пока друг на друга озираются, ожидая начала сражения, затем стыд побуждает войско, и поднялся крик, отовсюду в одного врага дротики бросают.

Quae cum in objecto cuncta scuto haesissent, neque ille minus obstinatus ingenti pontem obtineret gradu, jam impetus conabantur detrudere virum, cum simul fragor rupti pontis, simul clamor Romanorum, alacritate perfecti operis sublatus, pavore subito impetum sustinuit.
Когда дротики в выставленном щите застряли, он, непоколебимый, не менее твёрдо удерживал мост; уже натиском пытались столкнуть мужа /с моста/, когда как треск разломанного моста, так и крик римлян, поднявшийся от ликования из-за завершённого дела, внезапным страхом удержал натиск /этрусков/.

Tum Cocles “Tiberine pater” inquit, “te sancte precor, haec arma et hunc militem propitio flumine accipias”. Ita sic armatus in Tiberium desiluit multisque superincidentibus telis incolumis ad suos tranavit, rem ausus plus famae habituram ad posteros quam fidei.
Тогда Коклес говорит: «Отец Тибр, благоговейно молю тебя, это оружие и этого воина благосклонно потоком прими». И так, вооружённый, в Тибр спрыгнул, /хотя/ многие стрелы падали сверху, и невредимый к своим переплыл, решившийся на поступок, более славы имеющий /в будущем/ у потомков, чем веры.

Grata erga tantam virtutem civitas fuit; statua in comitio posita; agri quantum uno die circumaravit, datum. Private quoque inter publicos honores studia eminebant; nam in magna inopia pro domesticis copiis unusquisque ei aliquid, fraudans se ipse victu suo, contulit.
Благодарно было государство по отношению к такой доблести, памятник на комиции поставило и дало столько земли, сколько мог опахать за день. Старания частных лиц выделялись среди общественных почестей, ведь в большой нужде в зависимости от достатка каждый ему что-нибудь, отнимая сам у себя пропитание, принёс. (03.09.2016)

11. Porsinna primo conatu repulsus, consiliis ab oppugnanda urbe ad odsidentam versis, praesidio in Janiculo locato, ipse in plano ripisque Tiberis castra posuit, navibus undique accitis et ad custodiam ne quid Romam frumenti subveni sineret, et ut praedatum milites trans flumen per occasiones aliis atque aliis locis trajcerent.
11. Порсенна, в первой попытке отогнанный, /после того, как/ обратил свои замыслы от взятия города приступом к осаде, когда стража на Яникуле была расположена, сам внизу на берегах Тибра лагерь расположил, /при этом/ корабли были отовсюду собраны и для охраны, чтобы в Рим не было привезено хлеба, и чтобы добычу воины через реку по случаям в одних и других местах переправляли.

Brevique adeo infestum omnem Romanum agrum reddidit ut non cetera solum ex agris sed pecus quoque omne in urbem compelleretur, neque quisquam extra portas propeller auderet.
И скоро столь небезопасной всю римскую землю сделал, что не только всё остальное с полей, но также весь скот в город собирается, и никто не осмеливается пасти скот за его пределами.

Hoc tantum licentiae Etruscis non metu magis quam consilio concessum. Namque Valerius consul intentus in occasionem multos simul et effuses improviso adoriundi, in parvus rebus neglegens ultor, gravem se ad majora vindicem servabat.
Столько свободы этрускам было предоставлено не столько из страха, сколько с умыслом. Ведь Валерий консул, выжидающий случая для нападения, когда они будут многочисленны и рассеянны, не заботящийся о мести по мелочам, берёг силы для более грозного отмщения.

Itaque ut eliceret praedatores, edicit suis postero die frequentes porta Esquilina, quae aversissima ab hoste erat, expellerent pecus, scituros id hostes ratus, quod in obsidione et fame servitia infida transfugerent.
Итак, чтобы заманить грабителей, приказал своим, /чтобы/ на следующий день много народу через эсквилинские ворота, которые самые удалённые от врага были, выгнали бы скот; он решил, что враги узнают об этом, поскольку из-за осады и голода неверные рабы перебегали /к врагу/.

Et sciere perfugae indicio; multoque plures, ut in spem universae praedae, flumen traiciunt. P.Valerius inde T.Hermimium cum modicis copiis ad secundum lapidem Gabina via occultum considere jubet, Sp. Larcium cum expedita juventute ad portam Collinam stare donec hostis praetereat; inde se obicere ne sit ad flumen reditus.
И по показаниям перебежчиков узнали; намного более многочисленные, как бы в надежде всей добычи, реку переплывают. Публий Валерий приказал тогда, чтобы Тит Герминий с небольшим войском засел у второго камня Габиниевой дороги, а Спурий Ларций чтобы с вооружённой молодёжью встал у Коллинских ворот до тех пор, пока враг не пройдёт мимо, а затем чтобы устремился вперёд и отрезал бы врагу возвращение к реке.

Consulum alter T. Lucretius porta Naevia cum aliquot manipulis militum egressus; ipse Valerius Caelio monte cohorts delectas educit, hique primi apparuere hosti. Herminius ubi tumultum sensit, concurrit ex insidiis, versisque in Lucretium Etruscis terga caedit.
Второй консул Тит Лукреций отправился к Невиевым воротам с несколькими манипулами воинов; сам Валерий к Целиевому холму увёл отборные когорты, и они первые показались врагу. Когда Герминий услышал шум, он нападает из засады, и когда этруски были повёрнуты на Лукреция, с тыла /их/ бьёт.

Dextra laevaque, hinc a porta Collina, illinc ab Naevia, redditus clamor; ita caesi in medio praedatores, neque ad pugnam viribus pares et ad fugam saeptis omnibus viis. Finisque ille tam effuse evagandi Etruscis fuit.
Справа и слева, отсюда от ворот Коллинских, оттуда от Невиевых доносится крик; так в окружении были побиты грабители, не имеющие сил к битве и не имеющие путей к бегству. Наконец прекратились многочисленные набеги этрусков. (15.09.2016)

12. Obsidio erat nihilo minus et frumenti cum summa caritate inopia, sedendoque expugnaturum se urbem spem Porsinna habebat, cum G. Mucius, adulescens nobilis, cui indignum videbatur populum Romanum servientem cum sub regibus esset nullo bello ne cab hostibus ullis obsessum esse, liberum eundem populum ab iisdem Etruscis obsideri quorum saepe exercitus fuderit,
12. Осада не ослабевала, хлеба не хватало, и стоил он дорого, и что он возьмёт город осадой, надеялся Порсенна, когда Гай Муций, знатный юноша, которому позорным казалось, что римский народ, даже когда был подчинённым под царями, ни в какой войне и никаким врагом не был осаждён, и что свободный этот же народ теми же этрусками осаждается, войско которых часто обращал в бегство,

Itaque magno audacique aliquot facinore eam indignitatem vindicandam ratus, primo sua sponte penetrare in hostium castra constituit; dein metuens ne si consulum injussu et ignaris omnibus iret, forte deprehensus a custodibus Romanis retraheretur ut transfuga, fortuna tum urbis crimen adfirmante, senatum adit.
Итак, решивший отомстить за этот позор каким-нибудь великим и смелым поступком, сначала добровольно решил проникнуть во вражеский лагерь; затем, боящийся, что если он придёт /туда/ при том, что не получил приказа консула и что об этом не будут все знать, возможно, будет схвачен римскими стражниками, и его примут за перебежчика (в то время положение в городе укрепляло подозрение в преступлении), в сенат пришёл.

“Transire Tiberium, - inquit, - patres, et intrare, si possim, castra hostium volo, non praedo nec populationem in vicem ultor; majus si di juvant in animo est facinus”.
«Перейти Тибр, - говорит, - отцы, и проникнуть, если смогу, во вражеский лагерь хочу, я буду мстить не грабежом и не за разорения; больший, если боги помогут, в душе поступок я замышляю».

Adprobant patres; abdito intra vestem ferro froficiscitur. Ubi eo venit, in confertissima turba prope regium tribunal constitit.
Одобряют отцы-сенаторы. Со спрятанным внутри одежды мечом отправляется. Когда туда приходит, в густейшей толпе рядом с царским креслом оказывается.

Ibi cum stipendium militibus forte daretur et scriba cum rege sedens pari fere ornatu multa ageret eum milites volgo adirent, timens sciscitari uter Porsinna esset, ne ignorando regem semet ipse aperiret quis esset, quo temere traxit fortuna facinus, scribam pro rege obtruncat.
Поскольку там жалование воинам как раз давалось, и писец, сидящий рядом с царем в почти одинаковом одеянии, многое делал, /Гай Муций/, боящийся разузнать, который из них Порсенна, чтобы своим незнанием себя не выдать, совершает поступок, на который его неожиданно толкнула судьба: писца вместо царя убивает.

Vadentem inde qua per trepidam turbam cruento mucrone sibi ipse fecerat viam, cum concurs ad clamorem facto comprehensum regii satellites retraxissent, ante tribunal regis destitutus, tum quoque inter tantas fortunae minas metuendus magis quam metuens, “Romanus sum”, inquit, “civis; G.Mucium vocant.
Уходящего оттуда, где через взволнованную толпу окровавленным клинком прокладывал себе дорогу, схватили царские телохранители, когда на крик сбежались люди, и притащили к царскому креслу; тогда даже среди таких угроз судьбы устрашающий больше, чем устрашённый, говорит: «Я римский гражданин. Гаем Муцием зовут.

Hostis hostem occidere volui, nec ad mortem minus animi est, quam fuit ad caedem; et facere et pati fortia Romanum est. nec unus in te ego hos animos gessi; longus post me ordo est idem petentium decus.
Враг врага убить хотел; я к смерти так же готов, как был готов к убийству; и в поступках, и в страдании римляне тверды. И не один я против тебя имел такое отношение: длинен за мной ряд стремящихся к тому же почёту.

Proinde in hoc discrimen, si juvat, accingere, ut in singulas horas capite dimices tuo, ferrum hostemque in vestibule habeas regiae. Hoc tibi juventus Romana indicimus bellum. Nullam aciem, nullum proelium timueris; uni tibi et cum singulus res erit”.
Поэтому к этой опасности, если тебе угодно, готовься, чтобы каждый час ты рисковал своей головой, будешь иметь меч и врага в преддверии царского дворца. Никакого войска, никакого сражения не бойся, ты будешь иметь дело с каждым один на один».

Cum rex simul ira infensus periculoque conterritus circumdari ignes minitabundus juberet nisi expromeret propere quas insidiarum sibi minas per ambages jaceret, “en tibi” inquit, “ut sentias quam vile corpus sit iis qui magnam gloriam vident”;
Когда царь, одновременно гневом раздражённый и опасностью напуганный, угрожающий приказал, чтобы вокруг были разложены огни, если не изложит сейчас же, какие коварные угрозы он имел в виду, Муций сказал: «Вот тебе, чтобы ты понял, как малоценно тело для тех, которые к большой славе стремятся»;

Dextramque accenso ad sacrificium foculo inicit. Quam cum velut alienato ab sensu torreret animo, prope attonitus miraculo rex cum ab sede sua prosiluisset amoverique ab altaribus juvenem jussisset, “tu vero abi” inquit, “in te magis quam in me hostilia ausus. Juberem macte virtute esse, si pro mea patria ista virtus staret; nunc jure belli liberum te, intactum inviolatumque hinc dimitto”.
Правую руку на зажжённый для жертвоприношения алтарь положил. Руку жёг так, словно он её не чувствовал; почти приведённый в ужас чудом царь, когда с места своего вскочил и оттащить от алтарей юношу приказал, сказал: «Ты же отойди. Против тебя больше, чем против меня на враждебные действия осмелился. Я бы приказал, чтобы прославлена твоя доблесть была, если за мою отчизну эта доблесть стояла бы; теперь по закону войны свободным тебя, нетронутым и невредимым отсюда отпускаю».

Tunc Mucius, quasi remunerans meritum, “quando quidem” inquit, “est apud te virtuti honos, ut beneficio tuleris a me quod minis nequisti, trecenti conjuravimus principes juventutis Romanae ut in te hac via grassaremur. Mea prima sors fuit; ceteri ut cujusque ceciderit primi quodad te opportunum fortuna dederit, suo quisque tempore aderunt”.
Тогда Муций, как бы воздающий за благодеяние, говорит: «Поскольку есть у тебя доблести почёт, пусть получишь ты от меня благодеяние, которое угрозами не мог получить; триста нас человек поклялись, первые из молодёжи римской, что на тебя таким образом будем нападать. Мне первому выпал жребий; остальные, как каждому выпало, по очереди, пока судьба не позволит тебя убить, в своё время каждый будут». (23.09.2016)

13. Mucium dimissum, cui postea Scaevolae a clade dextrae manus cognomen inditum, legati a Porsinna Romam secuti sunt; adeo moverat eum et primi periculi casus, a quo nihil se praeter errorem insidiatoris texisset, et subeunda dimicatio totiens quot conjurati superessent, ut pacis condiciones ultro ferret Romanis.
13. За Муцием отпущенным, которому потом Сцеволы* от увечья правой руки прозвище дано было, послы от Порсены в Рим последовали; столь подействовал на него и первой опасности случай, от которого ничто его, кроме ошибки злоумышленника, не защитило, и опасность, грозящая ему столько раз, сколько заговорщиков осталось, что сам предложил римлянам мир.
*Сцевола – от латинского «левый»

Jactatum in condicionibus nequiquam de Taequiniis in regnum restituendis, magis quia id negare ipse nequiverat Tarquiniis quam quod negatum iri sibi ab Romanis ignoraret.
Было предложено в условиях тщетно о том, чтобы восстановить царскую власть Тарквиниев, больше потому, что в этом отказать сам /Порсена/ не мог Тарквиниям, чем потому, что не знал, что будет отказано ему римлянами.

De agro Vejentibus restituendo impetratum, expressaque necessitas obsides dandi Romanis, si Janiculo praesidium deduci vellent. His condicionibus composite pace, exercitum ab Janiculo deduxit Porsinna et agro Romano excessit.
Было достигнуто возвращение вейянам их земли, и римляне были поставлены перед необходимостью дать заложников, если хотели бы, чтобы войско было выведено из Яникула. /После того, как/ на этих условиях был заключён мир, Порсена увёл войско с Яникула и ушёл с римской земли.

Patres G.Mucio virtutis causa trans Tiberim agrum dono dedere, quae postea sunt Mucia prata appellate. Ergo ita honorata virtute, feminae quoque ad publica decora excitatae, et Cloelia virgo una ex obsidibus, cum castra Etruscorum forte haud procul ripa Tiberis locata essent, frustrate custodies, dux agminis virginum inter tela hostium Tiberim tranavit, sospitesque omnes Romam ad propinquos restituit.
Сенаторы Гаю Муцию по причине добродетели дали поле за Тибром, которые потом «Муциевы луга» назывались. Итак, в результате примером возвеличенной доблести женщины также к публичным деяниям побуждены, и Клёлия, девушка – одна из заложников, - поскольку лагерь этрусков случайно недалеко от берега Тибра был расположен, обманувшая стражников, вождь отряда девушек, переплыла Тибр среди вражеских стрел и всех невредимых в Рим к родственникам возвратила.

Quod ubi regi nuntiatum est, primo incensus ira oratores Romam misit ad Cloeliam obsidem deposcendam: alias haud magni facere. Deinde in admirationem versus, supra Coclites Muciosque dicere id facinus esse, et prae se ferre quemadmodum si non dedatur obsess, pro rupto foedus se habiturum, sic deditam intactam inviolatamque ad suos remissurum.
Когда об этом было сообщено царю, тогда он, сначала воспламенённый гневом послов в Рим послал, чтобы вытребовать заложницу Клёлию: другими он не дорожит. Затем, сменив гнев на восхищение, говорил, что этот поступок выше Коклесов и Муциев и /этот поступок/ открыто выражает, что, как если не будет отдана заложница, то он будет считать договор расторгнутым, так отданную нетронутую и невредимую, к своим /он её/ вернёт.

Utrimque constitit fides; et Romani pignus pacis ex foedere restituerunt, et apud regem Etruscum non tuta solum sed honorata etiam virtus fuit, laudatamque virginem parte obsidum se donare dixit; ipsa quos vellet legeret.
С обеих сторон договор был соблюдён, и римляне залог мира по договору вернули, и у царя этрусского не только в безопасности была девушка за свою доблесть, но даже была прославлена; он сказал, что дарит восхваленной девушке часть заложников: пусть сама выберет, которых захочет.

Productis omnibus elegisse impubes dicitur; quod et virginitati decorum et consensus obsidum ipsorum probabile erat eam aetatem potissimum liberari ab hoste quae maxime opportune injuriae esset. Pace redintegrata Romani novam in femina virtutem novo genere honoris, statua equestri, donavere; in summa Sacra via fuit posita virgo insidens equo.
Когда выведены были все, говорят, что она выбрала несовершеннолетних, что и по общему мнению самих заложников было достойно одобрения, чтобы тот возраст лучше всего был освобождён от врага, который наиболее уязвим для несправедливости. После того, как мир был восстановлен, римляне новую доблесть в женщине новым видом почести – конной статуей – одарили; в самом начале Священной улицы была поставлена девушка, сидящая на коне. (29.09.2016)

14. Huic tam pacatae profectioni ab urbe regis Etrusci abhorrens mos traditus ab antiquis usque ad nostrum aetatem inter cetera sollemnia manet, bona Porsennae regis vendendi.
14. С этим столь мирным уходом от города царя этрусского, не согласующийся обычай, переданный от древних, вплоть до нашего времени среди других обычаев остаётся – это обычай продавания богатств царя Порсенны.

Cuius originem moris necesse est aut inter bellum natam esse neque  omissam in pace, aut a mitiore crevisse principio quam hic prae se ferat titulus bona hostiliter vendendi.
Должно быть, что начало этого обычая или зародилось в течение войны и не было утрачено в мирное время, или было произведено от более спокойного начала, чем такое начало, которое было бы, если бы было объявление о продаже имущества врагов.

Proximum vero est ex iis quae traduntur Porsennam discedentem ab Janiculo castra opulenta, convector ex propinquis ac fertilibus Etruriae arvis commeatu, Romanis dono dedisse, inopi tum urbe ab longinqua obsidione; ea deinde, ne populo immisso diriperentur hostiliter, venisse, bonaque Porsennae appellate, gratiam muneris magis significante titulo quam auctionem fortunae regiae quae ne in potestate quidem populi Romani esset.
Самое правдоподобное из всех рассказов – это то, что Порсена, отступающий с Яникула, лагерь богатый, куда было свезено из соседних и плодородных Этрурии пашен продовольствие, римлянам в подарок отдал; оттуда затем, чтобы не, /когда/ народ был допущен, были бы расхищены вражески, произошёл обычай, и богатствами Порсенны этот лагерь был назван, благодарность за подарок больше обозначает /это/название, чем распродажу имущества царского, которое не было даже во владении римского народа.

Omisso Romano bello Porsenna, ne frustra in ea loca exercitus adductus videretur, cum parte copiarum filium Arruntem Ariciam oppugnatum mittit. Primo Aricinos res necopinata perculerat; arcessita deinde auxilia et a Latinis populis et a Cumis tantum spei fecere, ut acie decernere auderent.
Когда прекратилась война с римлянами, Порсенна, чтобы не казалось, что войско напрасно приведено в эти места, с частью войск сына Аррунта в Арицию для нападения послал. Сначала жители Ариции смутились от этой неожиданности; доставленная затем помощь и от латинских народов и из Кум вселила такую надежду, что решились сражаться.

Proelio inito, adeo concitato impetus se intolerant Etrusci ut funderent ipso incurs Aricinos: Cumanae cohorts arte adversus vim usae declinavere paululum, effuseque praelatos hostes conversis signis ab tergo adortae sunt.
Когда сражение началось, столь быстрым натиском вторглись этруски, что рассеяли арицийцев самим напором: куманские когорты, использовавшие искусство против силы, немного отклонились, и врозь на прошедших впереди врагов, когда были повёрнуты знамёна, с тыла напали.

Ita in medio prope jam victores caesi Ertusci. Pars perexigua, duce amisso, quia nullum propius perfugium erat, Romam inermes et fortuna et specie supplicum delati sunt.
Так, в окружении, уже почти победители, были убиты этруски. Очень маленькая часть, когда вождь их погиб, поскольку ближе не было никакого убежища, в Рим безоружные, и с судьбой и с видом умоляющих добрались.

Ibi benigne excepti divisique in hospitia. Curatis volneribus, alii profecti domos, nuntii hospitalium beneficiorum: multos Romae hospitum urbisque caritas tenuit. His locus ad habitandum datus quem deinde Tuscum vicum appellarunt.
Там /они были/ благосклонно приняты и расселены по домам. Когда они залечили раны, одни отправились домой – вестники о благодеяниях гостеприимных /римлян/, многих же в Риме удержала любовь к хозяевам и городу. Это место, которое было дано для поселения, затем назвали «этрусским кварталом». (06.10.2016)

15.Sp.Larcius inde et T.Herminius, P.Lucretius inde et P.Valerius Publicola consules facti. Eo anno postremum legati a Porsenna de reducendo in regnum Tarquinio venerunt; quibus cum responsum esset, missi confestim honoratissimus quisque ex patribus.
15.Затем Спурий Ларций, Тит Герминий, Публий Лукреций и Публий Валерий Публикула консулами были. В тот год в последний раз приходили послы от Порсенны, чтобы просить о возвращении Тарквиния на царство, которым когда ответ был, немедленно были посланы почтеннейшие из сенаторов.

Non quin breviter redid responsum potuerit non recipe reges, ideo potuis delectos patrum ad eum missos quam legatis ejus Romae daretur responsum, sed ut in perpetuum mentio ejus rei finiretur,
Не потому, что нельзя было кратко ответить, что не будут приняты цари, а, скорее, потому выбранные из сенаторов к нему были посланы вместо того, чтобы послам его в Риме был бы дан ответ, чтобы навсегда прекратились бы разговоры об этом,

Neu in tantis mutius beneficiis in vicem animi sollicitarentur, cum ille peteret quod contra libertatem populi Romani esset, Romani, nisi in perniciem suam faciles esse vellent, negarent cui nihil negatum vellent. Non in regno populum Romanum sed in libertate esse.
И не, в стольких взаимных благодеяниях взаимно души раздражались бы, так как царь добивался /того/, что против римской свободы было; римляне, если бы они не хотели стать доступными для гибели, отказали бы тому, кому ни в чём не хотели бы отказать /царям/. Не в царской власти народ римский находится, а свободен.

Ita induxisse in animum, hostibus portas potius quam regibus patefacere; ea esse vota omnium ut qui libertati erit in illa urbe finis, idem urbi sit. Proinde si saluam esse vellet Romam, ut patiatur liberam esse orare.
Так они решили, /что/ врагам лучше откроют ворота, чем царям; все так поклялись, что если настанет конец свободы в этом городе, это же станет концом города. Поэтому если хотел бы, чтобы был невредимым Рим, молят, чтобы он позволил городу быть свободным.

Rex verecundia victus “Quando id certum atque obstinatum est” inquit, “neque ego obtundam saepius eadem nequiquam agendo, nec Tarquinios spe auxilii, quod nullum in me est, frustrabor. Alium hinc, seu bello opus est seu quiete, exsilio quaerant locum, ne quid meam vobiscum pacem distineat”.
Царь, уважением побеждённый, говорит: «Так как это точно и твёрдо, и я не буду докучать больше подобными тщетными поступками, и не Тарквиниев надеждой на помощь, которую я не могу оказать, не обману. Другое потом, или война нужна или пристанище, для изгнания ищут место, чтобы ничто не препятствовало моему миру с вами».

Dictis facta amiciora adiecit; obsidum quod reliquum erat reddidit; agrum Vejentem, foedere ad Janiculum icto ademptum, restituit. Tarquinius spe omni reditus incise exsulatum ad generum Mamilium Octavium Tusculum abiit. Romanis pax fida ita cum Porsenna fuit.
К сказанному прибавил ещё более дружественные поступки; вернул оставшихся у него заложников; землю вейскую, отнятую по договору, заключённому у Яникула, вернул. Тарквиний, поскольку вся надежда на возвращение была отнята, в изгнание к зятю Мамилию Октавию в Тускул удалился. У римлян настал прочный мир с Порсенной. (13.10.2016)

16.Consules M.Valerius P.Postumius. eo anno bene pugnatum cum Sabinis; consules triumpharunt. Majore inde mole Sabini bellum parabant. Adversus eos et ne quid simul ab Tusculo, unde etsi non apertum, suspectum tamen bellum erat, repentini periculi oreretur, P.Valerius quartum T.Lucretius iterum consules facti.
16.Консулы были Марк Валерий и Публий Постумий. В этом году было удачное сражение с сабинянами, консулы получили триумф. Большими затем усилиями сабиняне войну готовили. Против сабинян, и чтобы не возникла одновременно какая-то внезапная опасность от Тускула, откуда тоже ожидали войны, Публий Валерий в четвёртый раз, Тит Лукреций вторично стали консулами.

Seditio inter belli pacisque auctores orta in Sabinis aliquantum inde virium transtulit ad Romanos. Namque Attius Clausus, cui postea Appio Claudio fuit Romae nomen, cum pacis ipse auctor a turbatoribus belli premeretur nec par faction esset, ab Inregillo, magna clientium comitatus manu, Romam transfugit.
Когда началась ссора между сторонниками войны и мира у сабинян, немало сил перешло оттуда к римлянам. Ведь Аттий Клавз, которого позже римляне называли Аппий Клавдий, когда, мира сам сторонник, преследовался подстрекателями войны и не мог оказать сопротивления, из Инегрилла, сопровождаемый большой группой клиентов, в Рим перебрался.

His civitas data agerque trans Anienem; Vetus Claudia tribus – additis postea novis tribulibus – qui ex eo venirent agro appellati.
Им гражданство было дано и земля за Аниеном; «Старая Клавдиева триба – когда были прибавлены потом новые товарищи по трибе - /люди/, которые пришли из той же земли, стали называться.

Appius inter patres lectus, haud ita multo post in principium dignationem pervenit. Consules infestо exercitu in agrum Sabinum profecti cum ita vastatione dein proelio adflixissent opes hostium ut diu nihil inde rebellionis timeri posset, triumphantes Romam redierunt.
Аппий, среди сенаторов избранный, вскоре достиг уважения среди первых. Консулы, враждебным войском на землю сабинян отправившиеся, как, итак, опустошением, так затем сражением подорвали силы врагов, так что долгое время затем никакого возобновления войны бояться не стоило, и с триумфом в Рим вернулись.

P.Valerius, omnium consensus princeps belli pacisque artibus, anno post Agrippa Menenio P.Postumio consulibus moritur, gloria ingenti, copiis familiaribus adeo exiguis, ut funeri sumptus deesset; de public est datus.
Публий Валерий, по всеобщему мнению – лучший в искусствах войны и мира, год спустя при Агриппе Менении и Публии Постумии умирает. Он обладал огромной славой, но семейными богатствами столь небольшими, что не хватало на похороны; они были оплачены из казны.

Luxere matronae ut Brutum. Eodem anno duae coloniae Latinae, Pometia et Cora, ad Avruncos deficient. Cum Avruncis bellum initum; fusoque ingenti exercitu, qui se ingredientibus fines consulibus ferociter obtulerat, omne Avruncum bellum Pometiam compulsum est.
Матроны оплакивали его, как Брута. В том же году две латинские колонии, Помеция и Кора, к аврункам перешли. С аврунками началась война; после того, как было разбито большое войско, которое против нарушивших границы консулов отважно сражалось, вся война с аврунками сосредоточилась в Помеции.

Nec magis post proelium quam in proelio caedibus temperatum est; et caesi aliquanto plures errant quam capti, et captos passim trucidaverunt; ne ab obsidibus quidem, qui trecenti accepti numero errant, ira belli abstinuit. Et hoc anno Romae triumphatum.
Но после сражения убийств стало не меньше, чем в сражении, и убитых было гораздо больше, чем пленных, и пленных повсюду убивали; и гнев войны упал на заложников даже, которых было взято 300. В этом году в Риме праздновался триумф. (21.10.2016)

17.Secuti consules Opiter Verginius Sp. Cassius Pometiam primo vi, deinde veneis aliisque operibus oppugnarunt.
17.Следующие консулы, Опитер Вергиний и Спурий Кассий Помецию сначала силой, затем винеями* и другими средствами штурмовали.
*Винея – осадный навес: подвижный деревянный навес с двускатной крышей и плетёными стенками, защищённый от огня шкурами и мокрыми мешками.

In quos Aurunci magis jam inexpiabili odio quam spe aliqua aut occasione coorti, cum plures igni quam ferro armati excucurrissent, caede incendioque cuncta complent.
Против которых аврунки больше уже из-за непримиримой ненависти, чем из-за надежды некоей или случая поднялись, когда, вооружённые по большей части огнём, а не мечами, они совершили набег, резнёй и пожаром всё наполняют.

Vineis incensis, multis hostium volneratis et occisis, consulum quoque alterum – sed utrum auctores non adiciunt – gravi volnere ex equo dejectum prope interfecerunt.
Когда винеи сгорели, а многие враги были ранены и убиты, одного из консулов (но авторы не добавляют, какого именно), с тяжёлой раной сброшенного с коня, чуть не убили.

Romam inde male gesta re reditum; inter multos saucios consul spe incerta vitae relatus. Interjecto deinde haud magno spatio, quod volneribus curandis supplendoque exercitui satis esset, cum ira majore, tum viribus etiam auctis Pometiae arma inlata.
Военные дела шли плохо, и войско вернулось в Рим; среди многих раненых вынесли консула с сомнительной надеждой на то, что он выживет. Затем прошёл промежуток времени, достаточный для того, чтобы зажили раны и было пополнено войско, и с возросшим гневом и силами войско двинулось на Помецию войной.

Et cum vineis refectis aliaque mole belli jam in eo esset ut in muros evaderet miles, deditio est facta. Ceterum nihilo minus foeda, dedita urbe, quam si capta foret, Aurunci passi.
И когда винеи были восстановлены и многие орудия войны пущены в дело, и воины были готовы взобраться на стены, город сдался. Впрочем, аврункам такая сдача опозоренного города принесла не больше пользы, чем если бы был приступ.

Principes secure percussi, sub corona venierunt coloni alii, oppidum diritum, ager veniit. Consules magis ob iras graviter ultas quam ob magnitudinem perfecti belli triupharunt.
Руководители были казнены топором, другие жители пошли под венок*, город был разрушен, земля продана. Консулы больше из-за того, что им удалось отомстить, чем из-за важности закончившейся войны, отпраздновали триумф. (27.10.2016)
*На продававшихся в рабство надевался венок.

18. Insequens annus Postumum Cominium et T.Largium consules habuit. Eo anno Romae, cum per ludos ab Sabinorum juventute per lasciviam scorta raperentur, concursum hominum rixa ac prope proelium fuit, parvaque ex re ad rebellionem spectare res videbatur.
18.Следующий год консулов Постумия Коминия и Тита Ларгия имел. В тот год в Риме, когда в течение игр молодежью сабинской из шалости были похищены девки, при стечении народа началась драка и чуть ли не сражение, и из маленькой вещи казалось, что дело начало идти к началу войны.

Supra belli Latini metum. Id quoque accesserat quod triginta jam conjurasse populous concitante Octavio Mamilio satis constabat.
Кроме того, был страх войны с латинами. К этому добавлялось и то, что уже тайно сговорились 30 народов, подстрекаемые Октавием Мамилием – это было достаточно хорошо известно.

In hac tantarum expectation rerum sollicita civitate, dictatoris primum creandi mentio orta. Sed nec quibus consulibus quia ex faction Tarquiniana essent – id quoque enim traditur – parum creditum sit, nec quis primum dictator creates sit, satis constat.
Когда в ожидании таких дел было взбудоражено государство, впервые зашла речь о том, чтобы назначить диктатора. Но каким консулам (поскольку из группировки Тарквиния были) – об этом тоже рассказывается – мало было доверия или кто впервые был назначен диктатором, недостаточно известно.

Apud veterrimos tamen auctores T.Largium dictatorem primum, Sp.Cassium  magistrum equitum creatos invenio. Consulares legere; ita lex jubebat de dictator creando lata. Eo magis adducor ut credam Largium, qui consularis erat, potius quam M’.Valerium Marci filium Volesi nepotem, qui nondum consul fuerat, moderatorem et magistrum consulibus appositum.
Однако у древнейших авторов я нахожу, что первым диктатором был назначен Тит Ларций, а Спурий Кассий – начальником конницы. В диктаторы избирались бывшие консулы – так велел закон об избрании диктаторов. Я тем более склонен этому верить, что Ларций, который раньше был консулом, скорее, чем Маний Валерий, сын Марка, внук Волезия, который ещё не был консулом, был назначен начальником и руководителем консулов.

Quin si maxime ex ea familia legi dictatorem vellent, patrem multo potius M.Valerium spectatae virtutis et consularem virum legissent.
И даже если больше всего хотели, чтобы диктатор был избран из этой семьи, отца его намного скорее, Марка Валерия, человека замечательной доблести и бывшего консула, выбрали бы.

Creato dictator primum Romae, postquam praeferri secures viderunt, magnus plebem metus incessit, ut intentiores essent ad dicto parendum; neque enim ut in consulibus qui pari potestate essent, alterius auxilium neque provocation erat neque ullum usquam nisi in cura parendi auxilium.
Когда был в Риме впервые избран диктатор, после того, как увидели, что перед ним несутся топоры, большой страх охватил народ, поскольку теперь они были вынуждены тщательнее повиноваться приказам; и ведь не так, как при консулах, которые были равны по власти, не было возможности ни обращения за помощью ко второму консулу, ни апелляции, и не было никакой помощи, надо было повиноваться приказам.

Sabinis etiam creates Romae dictator, eo magis quod propter se creatum crediderant, metum ibcussit. Itaque legatos de pace mittunt.
Сабинянам даже избранный в Риме диктатор (тем более, что они считали, что он избран из-за них) страх внушил. Итак, они посылают легатов, чтобы договориться о мире.

Quibus orantibus dictatorem senatumque ut veniam erroris hominibus adulescentibus darent, respondum ignosci adulescendibus posse, senibus non posse qui bella ex bellis sererent.
Которым, просящим диктатора и сенат, чтобы простили ошибку молодых людей, ответили, что то, что можно простить молодым, нельзя простить старикам, завязывающим войну за войной.

Actum tamen est de pace, impetrataque foret si, quod impensae factum in bellum erat, praestare Sabini – id enim postulatum erat – in animum induxissent. Bellum indictum: tacitae induciae quietum annum tenuere.
Начались, однако, мирные переговоры, и достигнут был бы мир, если бы расходы, сделанные во время войны, оплатить согласились бы сабиняне – это ведь требовалось. Война была объявлена: молчаливое перемирие продолжалось в течение спокойного года. (4.11.2016)

19.Consules Ser. Sulpicius M’. Tullius; nihil dignum memoria actum; T. Aebutius deinde et C. Vetusius. His consulibus Fidenae obsessae, Crustumeria capta; Praeneste ab Latinis ad Romanos descivit, nec ultra bellum Latinum, gliscens jam per aliquot annos, dilatum.
19.Консулы Сервий Сульпиций и Маний Туллий; ничего, достойного упоминания, не сделано; затем консулами были Тит Эбуций и Гай Ветусий. При них Фидены были осаждены, Кустумерия взята, Пренеста отпала от латинов и перешла к римлянам, и не могла дольше откладываться война с латинами, которая разгоралась уже несколько лет.

A.Postumius dictator, T.Aebutius magister equitum, magnis copiis peditum equitumque profecti, ad lacum Regillum in agro Tuscullano agmini hostium occurrerent, et quia Tarquinios esse in exercitu Latinorum auditum est, sustineri ira non potuit quin extemplo confligerent.
Авл Постумий диктатор, Тит Эбуций начальник конницы, с большим войском пехоты и конницы отправившиеся, у озера Регилльского на земле тускуланской отряд врагов встретили, и поскольку было услышано, что Тарквинии были в войске латинов, никто не мог удержать гнев и не начать сражаться.

Ergo etiam proelium aliquanto quam cetera gravius atque atrocious. Non enim duces ad regendam modo consilio rem adfuere, sed suismet ipsi corporibus dimicantes miscuere certamina, nec quisquam procerum ferme hac aut illa ex acie sine volnere praeter dictatorem Romanum excessit.
Поэтому же сражение было гораздо серьёзнее и жёстче, чем другие. Вожди ведь не только присутствовали, чтобы распоряжаться, но своими собственными телами рискующие, вступили в бой, и почти никто из знати ни с той, ни с этой стороны не вышел из битвы без ран, кроме римского диктатора.

In Postumium prima in acie suos adhortantem instruentemque Tarquinius Superbus, quamquam jam aetate et viribus erat gravior, equum infestus admisit, ictusque ab latere consursu suorum receptus in tutum est.
Против Постумия в первом ряду, поощряющий и обучающий своих /воинов, был/ Тарквиний Гордый, хотя он уже состарился и отяжелел, и он, враждебный, направил коня, но, ударенный с боку, был уведён в безопасное место набегом своих /воинов/.

Et ad alterum cornu Aebutius magister equitum in Octavium Mamilium impetum dederat; nec fefellit veniens Tusculanum ducem, contraque et ille concitat equum. Tantaque vis infestis venientium hastis fuit ut brachium Aebutio trajectum sit, Mamilio pectus percussum.
И у другого фланга Эбуций, начальник конницы, на Октавия Мамилия нападение устроил; напав, он не застал тускуланского вождя врасплох, и он тоже направляет коня против него. Такова была сила летящих вражеских копий, что Эбуцию пронзили руку, а Мамилию – грудь.

Hunc quidem in secundam aciem Latini recepere; Aebutius cum saucio brachio tenere telum non posset, pugna excessit. Latinus dux nihil deterritus volnere proelium ciet et quia suos perculsos videbat, arcessit cohortem exsulum Romanorum, cui L.Tarquini filius praeerat. Ea qio majore pugnabat ira ob erepta bona patriamque ademptam, pugnam parumper restituit.
Он отступил во второй ряд латинов; Эбуций раненой рукой не мог держать копьё и покинул битву. Вождь латинов, ничуть не устрашённый раной, возбуждает сражение и, когда видит, что его воины рассеяны, призывает когорты изгнанных из Рима, которыми управлял сын Луция Тарквиния. Эта когорта сражалась яростнее из-за гнева, вызванного отобранным имуществом и отобранной родиной, и битву она быстро возобновила. (11.11.2016)

20.Referentibus jam pedem ab ea parte Romanis, M.Valerius Publicolae frater, conspicatus ferocem juvenem Tarquinium ostentatem se in prima exsulum acie, domestica etiam gloria accensus ut cujus familiae decus ejecti reges erant, ejusquem interfecti forent, subdit calcaria equo et Tarquinium infest spiculo petit.
20.Когда римляне уже отступали оттуда, Марк Валерий, брат Публикулы, заметил молодого храброго Тарквиния, хвастающегося в первом ряду изгнанников, воспламенённый также славой родного дома, чтобы честь убийства царей принадлежала той же семье, что и честь их изгнания, пришпорил коня и устремился на Тарквиния враждебным остриём копья.

Tarquinius retro in agmen suorum infenso cessit hosti: Valerium temere invectum in exsulum aciem ex transverso quidam adortus transfigit, nec equitis volnere equo retardato, moribundus Romanus labentibus super corpus armis ad terram defluxit.
Тарквиний обратно в толпу своих удалился от врага; Валерия, неожиданно въехавшего в строй изгнанников, кто-то напавший пронзил сбоку, и рана всадника не остановила коня; умирающий римлянин, когда на него упало оружие, на землю соскользнул.

Dictator Postumius postquam cecidisse talem virum, exsules ferociter citato agmine invehi, suos perculsos cedere animadvertit, cohorti suae, quam delectam manum praesidii causa circa se habebat, dat signum ut quem suorum fugientem viderint, pro hoste habeant.
После того, как диктатор Постумий увидел, что погиб такой человек и изгнанники быстрым смелым войском нападают, и что его /воины/ рассеянные отступают, своей когорте, которая была вокруг него из отборных воинов ради защиты, даёт приказ, что если кого-либо из своих увидят убегающих, считать его врагом.

Ita metu ancipiti versi a fuga Romani in hostem et restitute acies. Cohors dictatoris tum primum proelium iniit; integrit corporibus animisque fessos adorti exsules caedunt. Ibi alia inter procures coorta pugna.
Так двойным страхом римляне были повёрнуты от бегства на врага, и строй восстановился. Тогда когорта диктатора впервые вступила в бой; свежими телами и душами напавшие убивают уставших изгнанников. Тогда между предводителями началась ещё одна битва.

Imperator Latinus, ubi cohortem exsulum a dictator Romano prope circumuentam vidit, ex subsidiariis manipulos aliquot in primam aciem secum rapit.
Римский император, когда увидел, что когорта изгнанников почти окружена римским диктатором, из вспомогательных манипул несколько их быстро вводит в первый ряд.

Hos agmine venientes T. Herminius legatus conspicatus, interque eos insignem veste armisque Mamilium noscitans, tanto vi majore quam рaulo ante magister equitum  cum hostium duce proelium iniit, ut et uno ictu transfixum per latus occiderit Mamilium et ipse inter spoliandum corpus hostis veruto percussus, cum victor in castra esset relatus, inter primam curationem exspiraverit.
Их, строем идущих, Тит Герминий легат заметивший, узнавший Мамилия, выделявшегося одеждой и оружием, настолько силой больший, чем немногим ранее начальник конницы с вождём врагов начал битву, что и одним ударом пронзённого в бок убил Мамилия, и во время снятия доспехов с тела врага был сам пронзён коротким копьём; когда победитель был унесён в лагерь, он после первых же попыток лечения умер.

Tum ad equites dictator aduolat, obtestans ut fesso jam pedite descendant ex equis et pugnam capessant. Dicto parvere; desiliunt ex equis, provolant in primum et pro antesignanis parmas obiciunt.
Тогда к всадникам диктатор подлетает, умоляющий, что устала пехота, чтобы всадники приняли бой на себя. Те приказу повинуются, спрыгивают с коней, устремляются в авангард и выставляют перед передними воинами щиты.

Recipit extemplo animum pedestris acies, postquam juventutis procures aequato genere pugnae secum partem periculi sustinentes vidit.
Строй пехотинцев тотчас вновь воодушевился, при том, что знатные юноши из молодёжи стали участвовать в битве наравне с незнатными и с ними часть опасности выдерживали, увидел.

Tum demum impulse Latini perculsaque inclinavit acies. Equiti admoti equi, ut persequi hostem posset; secuta et pedestris acies.
Только тогда стали отступать латины, и дрогнул разогнанный строй. К всадникам подвели коней, чтобы могли преследовать врага; последовал и пеший строй.

Ibi hihil nec divinae nec humanae opis dictator praetermittens aedem Castori vovisse fertur ac pronuntiasse militia praemia, qui primus, qui secundus castra hostium intrasset; tantusque ardor fuit ut eodem impetu quo fuderant hostem Romani castra caperent.
Ничем из божественной или человеческой помощи не пренебрегающий диктатор дал обет, говорят, посвятить храм Кастору и пообещал награды тому воину, который первым и вторым вторгнется в лагерь; рвение было таково, что тем же натиском, которым рассеяли врага, взяли лагерь.

Hoc modo ad lacum Regillum pugnatum est. dictator et magister equitum triumphantes in urbem rediere.
Такова была битва у Регилльского озера. Диктатор и начальник конницы вернулись в Рим с триумфом. (24.11.2016

21.Trennio deinde nec certa pax nec bellum fuit. Consules Q.Cloelius et T.Larcius, inde A.Sempronius et M.Minucius. His consulibus aedis Saturno dedicata, Saturnalia institutus festus dies. A. deinde Postumius et T.Verginius consules facti.
21.Затем три года был и не твёрдый мир, и не война. Консулами были Квинт Клёлий и Тит Ларций, затем – Авл Семпроний и Марк Миуций. При этих консулах был освящён храм Сатурна, устроен праздничный день – Сатурналии. Авл затем Постумий и Тит Вергиний сделались консулами.

Hoc demum anno ad Regillum lacum pugnatum apud quosdam invenio; A.Postumium, quia college dubiae fidei fuerit, se consulate abdicasse; dictatorem inde factum.
Что только в этом году сражались у Регилльского озера, у некоторых авторов нахожу; что Авл Постумий, поскольку не доверял второму консулу, отказался от консульской должности; стал затем диктатором.

Tanti errorеs implicant temporum, aliter apud alios ordinatis magistratibus, ut nec qui consules secundum quos, nec quid quoque anno actum sit, in tanta vetustate non rerum modo sed etiam auctorum digerere possis.
Такие ошибки относительно дат запутывают, по-разному у разных писателей расположены руководители, так что какие консулы вслед за какими, и что в каком году было совершено, при такой древности не только событий, но даже авторов, ты не сможешь упорядочить.

Ap.Claudius deinde et P.Servilius consules facti. Insignis his annus est nuntio Tarquini mortis. Mortuus Cumis, quo se post fractas opes Latinorum ad Aristodemum tyrannum contulerat.
Затем консулами стали Аппий Клавдий и Публий Сервилий. Тот год был отмечен смертью Тарквиния. Он умер в Кумах, куда после разгрома латинов отправился к тирану Аристодему.

Eo nuntio erecti patres, erecta plebes; sed patribus nimis luxuriosa ea fuit laetitia; plebe, cui ad eam diam summa ope inservitum erat, injuriae a primoribus fieri coepere. Eodem anno Signia colonia, quam rex Tarquinius deduxerat, suppleto numero colonorum iterum deducta est. romae tribus una et viginti factae. Aedes Mercuri dedicate est idibus Maiis.
От этого известия воспрянули духом сенаторы, воспрянул народ, но у сенаторов радость была чрезмерна; народ, которому до этого всеми силами старались угождать, начал испытывать несправедливости от знати. В тот году колония Сигния, которую царь Тарквиний вывел, когда было пополнено число переселенцев, вторично выведена была. В Риме стала 21 триба. Храм Меркурия был освящён в майские иды. (29.11.2016)

22.Cum Volscorum gente Latino bello neque pax neque bellum fuerat; nam et Volsci comparaverant auxilia quae mitterent Latinis, ni maturatum ab dectatore Romano esset, et maturavit Romanus ne proelio uno cum Latino Volscoque contenderet.
22.С вольсков племенем во время латинской войны не было ни войны, ни мира; ведь и вольски подготавливали войска, которые послали бы латинам, если бы не поспешил римский диктатор, и торопился римлянин, чтобы не одновременно с латинами и вольсками сражался бы.

Hac ira consules in Volscum agrum legions duxere. Volscos consilii poenam non metuentes necopinata res perculit; armorum immemores obsides dant trecentos principium a Cora atque Pometia liberos.
Из-за этого гнева консулы послали в вольскую землю легионы. Вольсков, не боящихся наказания за свой замысел, поразило неожиданное наказание; они решили пренебречь вооружённым сопротивлением и дают в заложники 30 детей знатных людей из Коры и Помеции.

Ita sine certamine inde abductee legiones. Nec ita multo post Volscis levatis metu suum rediit ingenium. Rursus occultum parant bellum, Hernicis in societatem armorum adsumptis.
Итак, без сражения оттуда были отведены легионы. И вскоре к вольскам, избавленным от страха, свой возвращается нрав. Они готовят тайную войну снова, /при этом/ герники тоже были приняты в военный союз.

Legatos quoque ad sollicitandum Latinum passim dimittunt; sed recens ad Regillum lacum accepta clades Latinos ira odioque ejus, quicumque arma suaderet, ne ab legatis quidem violandis abstinuit; comprehensos Volscos Romam duxere.
Чтобы побудить Лаций присоединиться к ним, послов повсюду рассылают; но недавно у Региллийского озера полученное поражение латинов от гнева и ненависти к тому, ктобы не призывал к оружию, не удержало даже от притеснения послов; схваченных вольсков в Рим отвели.

Ibi traditi consulibus indicatumque est Volscos Hernicosque parare bellum Romanis. Relata re ad senatum adeo fuit gratum patribus ut et captiorum sex milia Latinis remitterent et de foedere, quod prope in perpettum negatum fuerat, rem ad novos magistratus trajceret.
Там /они/ были переданы консулам и было объявлено, /что/ вольски и герники готовят войну римлянам. /Когда/ сенату было рассказано об этом, сенаторы были столь благодарны, что и пленникам шесть тысяч к латинам отпустили, и о договоре, о котором недавно не хотели и слышать, дело новым должностным лицам передали.

Enimuero tum Latini gaudere facto; pacis auctores in ingenti gloria esse. Coronam auream Jovi donum in Capitolium mittunt. Cum legatis donoque qui captiorum remissi ad suos fuerant, magna circumfuse multitudo, venit.
Конечно, тогда латины обрадовались сделанному. Венок золотой, Юпитеру дар, на Капитолий послали. С послами и даром /те/, которые из пленников отпущенные к своим были, огромная окружающая толпа пришла.

Pergunt domos eorum apud quem quisque servierant; gratias agunt liberaliter habiti cultique in calamite sua; inde hospitia jungunt. Nunquam alias ante publice privatimque Latinum nomen Romano imperio convinctius fuit.
/Бывшие пленники/ расходятся по домам тех, у кого каждый был в рабстве; благодарят, их ведь радушно приняли и хорошо с ними обошлись в несчастии их; затем завязывают отношения гостеприимства. Никогда в другое время раньше официально и частным образом латинский народ с римским государством соединён был. (9.12.2016)

23. Sed et bellum Volscum imminebat et civitas secum ipsa discors intestine inter partes plebemque flagrabat odio, maxime propter nexus ob aes alienum.
23.Но и война с вольсками угрожала, и государство, раздираемое внутренними противоречиями, внутренней между сенаторами и народом горело ненавистью, больше всего вследствие закабалённых из-за долга.

Fremebant se, foris pro libertate et imperio dimicantes, domi a ciuibus captos et oppressos esse, tutioremque in bello quam in pace et inter hostes quam inter cives libertatem plebis esse; invidiamque eam sua sponte gliscentem insignis unius calamitas accendit. Magno natu quidam cum omnium malorum suorum insignibus se in forum projecit.
Плебеи роптали, /что/ они на войне за свободу сражающиеся, дома гражданами захвачены в плен и угнетаемы, /что/ более безопасна в войне, чем в мире, и среди врагов, чем среди граждан свобода народа; и злобу эту, саму собой разгорающуюся, выдающегося одного человека несчастье разожгло. Кто-то преклонных лет со следами всех своих несчастий себя на форум бросает.

Obsita erat squalor vestis, foedior corporis habitus pallore ac macie perempti; ad hoc promissa barba et capilli efferaverant speciem oris.
Покрыта была грязью одежда, /ещё/ более ужасный вид тела, бледностью и худобой изнурённого; сверх того, отрощенная борода и волосы придавали лицу дикий вид.

Noscitabatur tamen in tanta deformitate, et ordines duxisse aiebant, aliaque militia decora volgo miserantes eum jactabant; ipse testes honestarum aliquot locis pugnarum cicatrices adverso pectore ostentabat.
/Он/ узнавался, однако, в таком уродливом виде; говорили, что он командовал центуриями, и другие военные подвиги, в большом количестве жалеющие, упоминались; он сам шрамы свидетели сражений, указывая на грудь, показывал.

Sciscitantibus unde ille habitus, unde deformatis, cum circumfuse turba esset prope in contionis modum, Sabino bello ait se militantem, quia propter populationes agri non fructu modo caruerit, sed villa incense fuerit, direpta omnia, pecora abacta, tributum iniquo suo tempore imperatum, aes alientum fecisse.
Разузнавающим, откуда тот вид, откуда безобразие, когда окружила толпа, собравшаяся почти как на сходку, /что/ в сабинскую войну сказал, он служил, потому что из-за разграблений земли он лишился не только урожая, но и дом его сгорел, разграблено всё, скот угнал; в это трудное время было приказано выплатить налог, он залез в долги.

Id cumulatum usuris primo se agro paterno auitoque exuisse, deinde fortunis aliis; postremo velut tabem pervenisse ad corpus; ductum se ab creditore non in servitium, sed in ergastulum et carnificinam esse.
Этот долг, увеличившийся из-за процетов, сначала его земли отцовской и дедовской лишил, затем богатств других; затем, подобно болезни дошёл до тела; уведён он кредитором не в рабство, но в каторжную тюрьму и пытку был.

Inde ostentare tergum foedum recentibus vestigiis verberum. Ad haec visa auditaque clamor ingens oritur. Non jam foro se tumultus tenet, sed passim totam urbem pervadit. Nexi, vincti solutique, se undique in publicium proripiunt, implorant Quiritium fidem.
Затем показывает спину, ужасную от свежих следов побоев. На это увиденное и услышанное возникает громкий крик. Возмущение уже не удерживается на форуме, но по всему городу проникает. Должники, связанные и освобождённые, отовсюду в народ прорываются, умоляют квиритов о защите.

Nullo loco deest seditionis voluntaries comes; multis passim agminibus per omnes vias cum clamore in forum curritur. Magno cum periculo suo qui forte partum in foro errant in eam turbam inciderunt; nec temperatum minibus foret, ni propere consules, P.Servilius et Ap. Claudius, ad comprimendam seditionem intervenissent.
Повсюду были добровольные товарищи мятежа, многими повсюду толпами по всем улицам с криком на форум /народ/ сбегается. С большой опасностью для себя, кто из сенаторов случайно оказались на форуме в эту толпу попали, и не удержались бы от рукоприкладства, если бы поспешно Публий Сервилий и Аппий Клавдий, чтобы сдержать мятеж, не вмешались.

At in eos multitude versa ostentare vincula sua deformitatemque aliam. Haec se meritos dicere, exprobrantes suam quisque alius alibi militiam; postulare multo minaciter magis quam suppliciter ut senatum vocarent; curiamque ipsi future arbitri moderatoresque publici consilii.
И на них толпа повернувшаяся показывает оковы свои и безобразие прочее, укоряя, рассказывающие о своей каждый в разных местах военной службе; требуют гораздо угрожающие более, чем умоляющие, чтобы сенат созвали; и курию сами будущие свидетели и руководители общественного обсуждения окружают.

Pauci admodum patrum, quos casus obtulerat, contracti ab consulibus; ceteros metus non curia modo sed etiam foro arcebat, nec agi quicquam per infrequentiam poterat senatus.
Немногие очень из сенаторов, которых нашли случайно, были собраны консулами; остальных страх не только от появления в курии, но даже от форума удерживал, и что-либо сделать из-за малочисленности /не/ мог сенат.

Tum vero eludi atque extrahi se multitude putare, et partum qui abessent, non casu, non metu, sed impediendae rei causa abesse et consules ipsos tergiuersari, nec dubie ludibrio esse miserias suas.
Тогда, конечно, что высмеивается и водится за нос, толпа считала, и /что/ из отцов, которые отсутствовали, не из-за случая, не из-за страха, но чтобы помешать происходящему, отсутствуют, и /что/ консулы сами увиливают и над их несчастьями несомненно смеются.

Jam propre erat ut ne consulum quidem maiestas coerceret iras hominum, cum incerti morando an veniendo plus periculi contraherent, tandem in senatum veniunt. Frequentique tandem curia non modo inter patres sed ne inter consules quidem ipsos satis conveniebat.
Уже близко было /к тому/, чтобы не консулов достоинство сдерживало гнев людей, когда сомневающиеся медля или придя /в сенат/ больше опасности навлекут. Хотя стала многолюдной, наконец, курия не только среди сенаторов, но даже не среди консулов самих не было достаточно согласия.

Appius, vehementis ingenii vir, imperio consular rem agendam censebat; uno aut altero arrepto, quieturos alios: Servilius, lenibus remedium aptior, consitatos animos flecti quam frangi cum tutius tum facilius esse.
Аппий, сурового характера мужчина, думал, что следует воспользоваться консульской властью; если схватить пару человек, /то/ успокоятся остальные; Сервилий, склонный к более мягким средствам, /что/ возбуждённым душам согнуться, чем сломаться, считал, как безопаснее, так /и/ легче. (21.12.2016)

24.Inter haec major alius terror: Latini equites cum tumultuoso advolant nuntio Volscos infestо exercitu ad urbem oppugnandam venire. Quae audita – adeo duas ex una civitate discordia fecerat – longe aliter patres ac plebem adfecere.
24.Среди этих событий больший другой страх /произошёл/: латинские всадники прискакали с тревожным известием: вольски с враждебным войском идут, чтобы напасть на Рим. Эта услышанная /вещь/ - настолько раздор сделал из одного государства два – совершенно по-разному была воспринята сенаторами и плебеями.

Exsultare gaudio plebes; ultores superbiae partum adesse dicere deos; alius alium confirmare ne nomina darent; cum omnibus potius quam solos perituros; patres militarent, patres arma caperent, ut penes eosdem pericula belli, penes quos praemia, essent.
Народ ликовал от радости; /что/ мстители за высокомерие сенаторов стали, говорил /народ/ боги; один другого уверял не записываться добровольцем; пусть лучше погибнут вместе, чем поодиночке; сенаторы пусть воюют, сенаторы пусть оружие возьмут, чтобы у них в обладании были те же опасности войны, что и награды.

Ad vero curia, maesta ac trepida ancipiti metu et ab ciue et ab hoste, Servilium consulem, cui ingenium magis populare erat, orare ut tantis circumuentam terroribus expediret rem publicam.
Но, однако, курия, опечаленная и взволнованная двойным страхом и от гражданина и от врага, Сервилия консула, которого характер больше любим народом был, умоляла, чтобы такую окружённую страхами республику освободил бы.

Tum consul misso senatu in contionem prodit. Ibi curae esse patribus ostendit ut consulatur plebi; ceterum deliberationi de maxima quidem illa sed tamen parte civitatis metum pro universa re publica intervenio.
Тогда консул, когда был распущен сенат, на собрании выступает. Там, что составляет предмет заботы сенаторов, внушил, как нужно поступать с народом; впрочем, размышлению, о большей части общества, но всё же о части, страх за всё государство помешал.

Nec posse, cum prope ad portas essent, bello praeverti quicquam, nec, si sit laxamenti aliquid, aut plebe honestum esse, nisi mercede prius accepta, arma pro patria non cepisse, neque patribus satis decorum per metum potius quam postmodo voluntate adflictis civium suorum fortunis consuluisse.
И нельзя, когда /враги/ почти у ворот, войне предпочесть что-либо, и если было бы какое-то облегчение, разве почётно для народа, если они сначала не получили награду, оружие за родину не взяли, и сенаторам не пристало, /что/ из-за страха скорее, чем потом по желанию, об обездоленных судьбах своих граждан заботились.

Continioni deinde edicto addidit fidem quo edixit ne quis civem Romanum vinctum aut clausum teneret, quo minus ei nominis edendi apud consules potestas fieret, neu quis militis, donec in castris esset, bona possideret aut venderet, liberos nepotesque eius moraretur.
Речи затем приказом прибавил доверия, которым приказал, чтобы никто римского гражданина связанным или запертым держал, чтобы у них не было возможности записаться в консульское войско, и чтобы никто воина, пока он на войне, имуществом обладал или продавал, детей или внуков его не задерживал.

Hoc proposito edicto, et qui aderant nexi profiteri extemplo nomina, et undique ex tota urbe propirientum se ex private, cun retinendi jus creditori non esset, consulus in forum ut sacramento dicerent fieri.
/Когда/ такой был объявлен приказ, и которые присутствовали должники, тотчас же записываются на военную службу, и отовсюду из всего города вырвавшихся из своего дома, поскольку не было закона, чтобы кредитор  мог удерживать, народ сбежался на форум, чтобы принести присягу.

Magna ea manus fuit, neque aliorum magis in Volsco bello virtus atque opera enituit.
Consul copias contra hostem educit; parvo dirimente intervallo castra point.
Большой этот отряд был, и ничья доблесть и старания так не проявились в войне с вольсками.
Консул войска против врага вывел; при том, что их разделяло маленькое расстояние, лагерь располагает. (30.12.2016)

25.Proxima inde nocte Volsci, discordia Romana freti, si qua nocturna transition proditioque fieri posset, temptant castra. Sensere vigils; excitatus exercitus; signo dato concursum est ad arma;
25.Следующей затем ночью вольски, надеющиеся на раздор среди римлян, что ночью какой-нибудь переход на другую сторону или предательство могли бы произойти, нападают на лагерь. Заметили стражники; было поднято войско; когда был дан знак, сбежались к оружию;

Ita frustra id inceptum Volscis fuit. Reliquum noctis utrimque quieti datum. Postero die prima luce Volsci fossis repletis vallum invadunt.
Так напрасно это предприятие вольсками было совершено. Остаток ночи войска с обеих сторон предались отдыху. На следующий день с рассветом вольски, после того, как были наполнены рвы, на вал устремляются.

Jamque ab omni parti munimenta vellebantur, cum consul, quamquam cuncti undique et nexi ante omnes ut signum daret clamabant, experiendi animos militum causa parumper moratus, postquam satis apparebat ingens ardor, dato tandem ad erumpendum signo militem auidum certaminis emittit.
И уже со всех сторон укрепления разрушаются, когда консул, хотя все отовсюду и, прежде всего, должники, чтобы сигнал /к наступлению/ дал, кричали, ради испытания духа воинов немного помедлил, затем, когда достаточно стало очевидным рвение огромное /к сражению/, /как только/ дан был, наконец, к вспыхиванию сражения знак, войско, жадное сражения, выпустил.

Primo statim incurs pulsi hostes; fugientibus, quoad insequi pedes potuit, terga caesa; eques usque ad castra pavidos egit. Mox ipsa castra legionibus circumdatis, cum Volscos inde etiam pavor expulisset, capta direptaque.
Первым тотчас напором были разбиты враги; убегающих, пока пехота была в состоянии их преследовать, били с тыла; конница вплоть до лагеря испуганных гнала. Скоро сам лагерь легионами, окружившими /его/, так как вольсков оттуда даже страх выгнал, был взят и разграблен.

Postero die ad Suessam Pometiam quo confugerant hostes legionibus ductis, intra paucos dies oppidum capitur; captum praedae datum. Inde paulum recreates egens miles;
/После того, как/ на следующий день к Свессе Помеци, куда сбежались враги, легионы были приведены, в течение нескольких дней был взят город; отдаётся на разграбление взятый /город/. Затем немного отдохнуло нуждающееся в этом войско;

Consul cum maxima gloria sua victorem exercitum Romam reducit. Decedentem Romam Ecetranorum Volscorum legati, rebus suis timentes post Pometiam captam, adeunt. His ex senatus consulto data pax, ager ademptus.
Консул с максимальной для себя славой победившее войско привёл в Рим. /К нему/, отправляющемуся в Рим, эцетрийских вольсков послы, после того, как Помеция была взята, пришли. Им, по постановлению сената, был дан мир, земля отнята. (4.01.2017)

26.Confestim et Sabini Romanos territavere; tumultus enim fuit verius quam bellum. Nocte in urbem nuntiatum est exercitum Sabinum praedabundum ad Anienem amnem pervenisse; ibi passim diripi atque incendi villas.
26.Тотчас и сабиняне римлян напугали; смятение было воистину правдивее, чем война. Ночью в Риме стало известно: грабящее войско сабинян к Аниену реке пришло; там повсюду разграбливаются и сжигаются виллы.

Missus extemplo eo cum omnibus copiis equitum A.Postumius, qui dictator bello Latino fuerat; secutus consul Servilius cum delecta peditum manu. Plerosque palantes eques circumvenit, nec advienti peditum agmini restit Sabina legio.
Посланный тотчас туда со всеми войсками конницы Авл Постумий, который был диктатором в латинскую войну; /за ним/ следовал консул Сервилий с отборным отрядом пехотинцев. И большинство рассеянных всадников окружает, и сабинский легион не сопротивлялся подошедшему отряду пехотинцев.

Fessi cum itinere tum population nocturna, magna pars in villis replete cibo vinoque, vix fugae quod satis esset virium habuere. Nocte una audito perfectoque bello Sabino, postero die in magna jam spe undique partae pacis, legati Aurunci senatum adeunt, ni decedatur Volsco agro bellum indicentes.
Утомлённые как путём, так и грабежом ночным, большая часть, на виллах наполнившаяся водой и вином, едва имели сил, чтобы убежать. За одну ночь было услышано о сабинской войне и покончено с ней, на следующий день в большой уже надежде повсюду достигнутого мира, послы аврунки в сенат пришли, /римляне/ если не уйдут с вольской земли, войну объявляющие.

Cum legatis simul exercitus Auruncorum domo profectus erat; cujus fama haud procul jam ab Aricia visi tanto tumult concivit Romanos ut nec consuli ordini patres nec pacatum responsum arma inferentibus arma ipsi capientes dare possent. Ariciam infest agmine itur; nec procul inde cum Auruncis signa conlata, proelioque uno debellatum est.
С послами одновременно войско аврунков из дома отправилось; слухи о том, что это войско видели недалеко от Ариции таким смятением взволновала римлян так что и ни обсудить надлежащим образом сенаторы, и не мирный ответ, оружие сами взявшие, дать /не/ могли бы. Отправляются к Ариции с неприятельским отрядом, и недалеко от Ариции затем с аврунками вступили в бой, и в сражении одном было покончено с войной. (5.01.2017)