Созидая Бога 29 окончание

                29
      
                Глава XIV  Продолжение

     Возвратившись наверх, я сел в беседку и стал вспоминать первый вечер. Со мной здесь была  Элен. Она сидела напротив, с распущенными волосами, а там, у горизонта,  мигая огнями, заходил на посадку самолёт. Дул прохладный ветер, она ёжилась.
     Я представил её красивое лицо, с чуть надменным взглядом и сразу не понял, грустно мне теперь оттого, что её нет… или уже как обычно. Ещё я вспомнил маленькое тёмно синее бельё и, чтобы не продолжать в этом же духе, пошёл в ванную приводить себя в порядок. Я побрызгался, напоследок, Серёжиным одеколоном и начал, не спеша укладываться. Скарб мой нехитрый, и сумка моя легка. Я взял в руки иконку мученика Петра Анийкийского и стеклянного ангелочка. Их подарила мне Элен в третий день нашего знакомства. Ангелочек, с распростёртыми крыльями, он взирает на меня вопросительно своими широко раскрытыми золочёными глазками. Элен приобрела их для меня в местном соборе Нотр Дам дё Таити. Я аккуратно укладываю в сумку ангелочка и иконку и выхожу из дома. До свидания, Таити, мой сказочный остров, или точнее, прощай…..
     … Сегодня последний день ноября. Я спускаюсь с горы по той же самой дорожке, по которой месяц тому назад поднимался с Сергеем наверх. Колеи совсем стёрлись, и уже не разобрать, что тут когда-то проезжали машины. Песок везде выровнялся, и сквозь него вовсю прорастает трава. Новая жизнь смело пробивает себе дорогу и заявляет о своих правах на этот мир.
     Я снова один. Как всегда. Вот и площадка-оазис у края обрыва, на которой мы сделали тогда привал. То же дерево Бодхи шумит на ветру. На этой скамье мы пили  Бон Акву, и я думал о просветлении. Ничего не изменилось. На Таити ничто не меняется. Здесь всегда вечное лето. Сейчас мне не хочется пить, и я совсем не устал, но небольшой привал я всё же себе устрою. Правда, со скамьи теперь ничего не видно, всё заросло кустами, и я  лучше усядусь на большой серый валун у самого края площадки. Откуда он здесь? Вроде тогда его не было, но он мне о чём-то напоминает. Не такой ли точно камень лежал у основания песчаной плотины на планете Вид? А может это тот же самый? Я подхожу к нему и прикасаюсь к его поверхности ладонями. Камень тёплый и гладкий, как бархат. Я осторожно вскарабкиваюсь на него и усаживаюсь поудобнее. Отсюда предвечерний Папеэте виден, как на ладони.
     Всё когда-нибудь кончается в этом Мире. И это естественно. Кончился и мой жаркий ноябрь на самом краю Земли. Потрясающий, необыкновенный, лучший месяц моей жизни.
     Ушёл в Папеэте Сергей, с ним ушла Надин, ей надо продолжать учёбу, куда-то исчезла, не попрощавшись, Элен, я подозреваю, навсегда. Она не пропадёт в этой жизни. Она найдёт своё место под солнцем и будет счастлива, в отличие от меня.
     Но я не ропщу. Я вспоминаю прошедшие дни. Их терпкую сладость и рельефную выпуклость моих мыслей-видений. Они были невероятны, они были необыкновенны, они были величественны – эти мои новые мысли. И неважно,  было ли это на самом деле, или это плод моей разгорячённой фантазии.
Теперь я – Созидающий. По крайней мере, я сам так считаю, если, конечно, не сошёл с ума. Хотя нет… не сошёл. События последних дней подсказывают, что многое, так называемое разумное, значимое, естественное; то, что каждодневно творится в мире, зачастую гораздо более безумно, чем все мои видения вместе взятые. Не такие уж они безумные, мои видения последних дней. Я хочу ими поделиться с людьми. Многие меня не поймут, да и не надо. Я поделюсь с теми, которые мои, которым непросто в этом мире, но кто ещё не утратил сострадания и не разучился мечтать.  Пусть они не боятся жить, пусть созидают новое и не страшатся смерти. Смерти нет, есть лишь переход в иное, пока для нас неведомое. Там, мы переждём немного, а потом возвратимся обратно в нашу земную жизнь. Мы будем снова. Творец позаботится о нас, ведь  это Он нам обязан своим появлением. Он это знает. Он любит нас.
     В последний раз я смотрю на раскинувшийся у моих ног Папеэте. В его узких улочках ещё не зажигали огней, ещё достаточно светло, но уже рваное красное солнце опускается за горизонт. Облака в багровых отсветах принимают причудливые очертания: то бегущей лошади, норовящей выпрыгнуть из океана, то ветвистого дерева, распустившего крону прямо над солнцем. На секунду из-под кроны выглядывает «малиновый глаз», яркий, ослепительный, и вот уже под ним появляются первые зелёные огоньки – это местные рыбаки вышли в море на ловлю кальмаров. Над огоньками  вырастают синевато-мглистые горы, одна из которых на моих глазах начинает округляться, и превращается в инопланетный корабль. Корабль сферической формы, сдавленный на полюсах, и с кольцом-перемычкой посередине. Кажется, что сейчас инопланетяне спустят с него лестницу и сойдут в воду.   
        Я слежу за этим внимательно и понимаю, что ничего фантастичного в этом нет, что этот закат, эти краски, всего лишь игра природы, подаренная мне напоследок. Очень красивая игра и очень мимолётная.
Стихает ветер. Становится душно. Громыхает. Через пару часов будет дождь. Напоённые влагой облака плывут надо мной и норовят закрыть солнце. Им это отчасти удаётся. Картина заката потихоньку меняется и тускнеет. Папеэте тонет в вечерних сумерках. Вот уже зелёные огоньки рыбацких лодок сливаются в одну сплошную линию, и она яркой чертой отделяет океан от неба. Ещё один день догорает и уходит в прошлое, но я теперь знаю, что не навсегда. Всё повторится. Всё будет вновь.
     Оживший тридцатидевятилетний генерал Церцвадзе будет снова учить моего брата летать, будут живы мои понятливые котики и смотреть на меня преданными глазками,  уйдёт на своих ногах на первое свидание безвестный  надымский парень,  выплывет из водоворота моя сестрёнка Нина и, наконец, ни в чём не повинный поросёнок Уаб  будет резво носиться по зелёным просторам родной Полинезии. Всё будет. Всё повторится. Я в это верю. И пусть для этого придётся ждать миллионы, а может миллиарды лет, ничего страшного. С той стороны жизни время течёт быстро. Не успеем оглянуться, как мы снова будем вместе. Будем любить друг друга и беречь, а не жрать поедом, как это мы делаем сейчас сплошь и рядом.
     …Теперь у каждого естьнадежда, потому что я видел, как Он родился…
     Камень подо мной ещё не остыл, он по-прежнему дарит тепло. Я упираюсь в него руками и переменяю позу. Завтра я буду уже не здесь, и гранитный валун будет дарить своё тепло другим. Это для него естественно. В этом смысл его существования. А мне нужно домой… хотя где теперь мой дом, и кто я сам? Пётр Сергеевич? Отважный Паук? Лагуна с Истуканом и Сверхновой звездой? Бесплотная сущность-душа? А может Я – это Он Сам?
     Не знаю. Не ведаю.
     Мой дом теперь вся Вселенная, видимая и невидимая, реальная и из моих грёз.
     Все краски неба, наконец, гаснут, и Солнце прячется за горизонт. Виден только остров, напоминающий женскую попу. Им можно любоваться, пока не стемнеет совсем.               

                Эпилог               
                Смоленск 2042 год
                Ноябрь, конец месяца.

     Я открываю глаза и возвращаюсь в явь. Оказывается, я задремал. Со стариками так бывает. Поленья в камине почти догорели, но ещё потрескивают, отдавая тепло моим ногам. Кочергой, аккуратно, я поправляю остатки головешек. Не наделать бы пожара напоследок, не хочется никого напрягать своим уходом.
     Я смотрю в окно. Очередной порыв ветра пригибает голые ветки до самой земли. Такой же ветер, но более сильный, вздымает сейчас в Океане очередную волну. Она несётся, гордая, пенясь и брызжа, ничего не перенося с собой, а лишь возвышаясь над всеми остальными.
     «Я волна, – думает она, – я сильная и гордая. Я личность, самодостаточная единица. Я существую».
     Всё так, и это зачем-то нужно – быть волной, пусть даже на короткое время.
     Но Океан никого от себя не отпускает. Стихнет ветер, и страсти волны улягутся в лоно Создателя, в лоно Океана. Всё вокруг – лишь вода, и её всплески.
И сам я – лишь всплеск всеобщего Сознания, против которого я восставал всю жизнь и которому сопротивлялся с отчаянием безумца. Сегодня так не будет. Сегодня я поплыву по течению, ни с кем и ни с чем не споря.
     Пришло моё время. Пора уступить место новому. Оно нетерпеливо стучится в дверь. Есть ли силы противостоять ему и стоит ли это делать… На место старого всегда приходит новое. Так заведено. Правда оно может оказаться не лучше старого, а порою  хуже - это неважно. Потом, в свою очередь, оно уступит место следующему, и это следующее уже окажется лучшим, чем предыдущее… хотя тоже не факт. Просто оно будет новым по отношению к нему. Старое не должно роптать по таким пустякам, кто или что, придёт ему на смену, лучшее или худшее. Новое поколение само разберётся со своими проблемами. А нам надо лишь подготовить свой уход, желательно достойно, и принять его, как неизбежность… А, может, как радость…
     Я поднимаюсь из кресла и пробую расправить затёкшие руки. За окном темнеет, ледяной дождь барабанит по стеклу замёрзшей крошкой. Его стук кажется нескончаемым.
     Я пытаюсь сосредоточиться. Жажда жизни потихоньку разжимает свои объятия. Она покидает меня, и вместо неё в моё тело вливается лёгкость, та необыкновенная лёгкость, которая всегда сопровождала меня в моих грёзах об иных мирах.
     Ещё мгновение, и я полечу в промозглую тьму. Но мне не страшно, я снова соединюсь с Вечностью и предоставлю ей решать – быть ли мне снова. Оставит ли она мне воспоминания о предыдущих жизнях или я снова буду жить, как в первый раз? Неважно. Ведь, зачастую, всё нестерпимо сладко лишь в первый раз.
     Океан знает, как ему поступить, а я знаю, что мне делать сейчас. Я полечу, как птица. Сон подскажет мне явь, и я не побоюсь упасть. Я столько раз летал в моих грёзовых снах.
     Завтра моё заледеневшее тело найдут на излёте оврага недалеко от Кощино. Все будут недоумевать, как попал сюда этот старик, и что ему не хватало в жизни. Кажется, у него было всё: просторный дом, приличная пенсия, крепкое для его возраста здоровье. И соседи на него не жаловались. Были небольшие заскоки «не от мира сего», но у кого их нет. Покивают равнодушно головами и удивятся только, как очутился он в одном халате так далеко от дома, и почему нет следов рядом с хладным телом.
     Но это будет завтра.
     А пока я ещё полетаю.
     Пока я на гребне волны. Впрочем…
     В запасе у меня есть ещё одна непрожитая жизнь…
     Самая необыкновенная…
     … Шуршит песок и сыплется из колбы в колбу. Перевернут часы, и повторится всё сначала.
     … Вылетая из дому, я снова услышал мелодию Аве Мария. Это пела моя душа….

                Светлая память тебе, мой чёрный котейка Изя, с твоей помощью написана эта книга.               

                «Читайте! Понимание придёт потом»
                Анри Пуанкаре

               

      Мои пожелания к оформлению обложки:
Пейзаж – белый песок, синее-синее море, наклонённые к воде пальмы и вдали горы. На переднем плане, на песке четыре фигуры, двое взрослых мужчин и две симпатичные девушки. У ног самого взрослого мужчины сидит чёрный котик.

     P.S.
     У настоящей книги, которая скоро выйдет, всё так и будет. Я потом помещу её фотографию...
     2P.S.
     Книга уже вышла...