Шесть с половиной лишних минут

 В ночь с ноября на декабрь погода разыгралась не на шутку. Холодный дождь вперемешку с мелким снегом хлестал голые бока сонных домов. Тишина незримой оболочкой заволокла широкие улицы Киева. Хоть облепленные снегом ветви жалобно скрипели и гнулись от беснующегося ветра, кварталы и перекрёстки онемели. Одинокие прохожие, натянув капюшоны на холодные головы, не придавали значения особому мерцанию зимнего воздуха. Люди за окнами не слышали тишину. 


 Невысокая, коренастая фигура отделилась от тени зеленых стен городской больницы и развела руки в сторону, разминая ноющие бока. Фигура эта была мужчиной. Мужчиной в сером пальто и такой же серой шляпой на лысой голове. На толстых пальцах его красовались золотые кольца с рубинами, на приплюснутом носу сидели блестящие очки в чёрной оправе. Странный образ дополняла тонкая трость, больше напоминающая простую ветвь от дерева, если бы не массивный набалдашник с бирюзовыми камнями. Круглое, краснощёкое его лицо было не столько привлекательным, сколько добродушным, от чего располагало к себе с первого взгляда. Губы мужчины были сжаты в ровную линию, кустистые брови сурово сдвинулись на переносице. Но в серых глазах бегали веселые огоньки, будто в глубине тёмных зрачков. вспотевший кузнец залихватски ковал дамасскую сталь. Мужчина вдруг расстроенно хлопнул себя по лбу и достал из кармана наручные часы. Часы эти были внушительного размера, с колпаком и кожаным ремешком. Вместо цифр на белом циферблате были разбросаны разные комбинации точек и линий, две часовые стрелки шли то быстро, то медленно, бежали в противоположных направлениях и догоняли друг друга в разное время. Только тогда, когда стрелки пересеклись, достигнув шести соединенных точек, мужчина ухмыльнулся, протер рукавом очки, криво нацепил их на нос и пробормотал, - "пора"


Пелагея Аркадьевна Н. скорбно вздыхая плелась по узкой улочке Харькова. Жара стояла неимоверная, раскаленный асфальт шипел и плевался дребезжащим паром, от чего скудные зеленые пейзажи напоминали иллюзорный оазис в бескрайней пустыне. Мираж этот Пелагею Аркадьевну не привлекал. Её босоножки, казалось, начинали плавиться а свежие утренние мозоли угрожающе зачесались.   Соломенные волосы выбились из пучка и настойчиво лезли в нос. Она с удовольствием воздевала бы тощие руки к небесам и, проклиная всю святую троицу, задавалась бы громкими вопросами на тему, - "За что мне эта адская мука?За что свалился на мою голову такой позор? За что чертова жара не прекращается?!". Но руки её были заняты огромным контрабасом, поэтому шла она молча, прокручивая на языке многочисленные жалобы и упреки, чтобы потом осведомить спокойно дрыхнущего мужа о жуткой головной боли и срочной необходимости бежать за Пенталгином.                Шестое число седьмого месяца началось для Пелагеи Аркадьевны очень нелепо. С самого утра огорошили её прискорбной новостью о смерти троюродной тётки. Тётку Пелагея видела только раз, еще в глубоком детстве. Помнила пироги с вишнями, маленький домик с белыми стенами. Помнила визгливый тёткин голос, помнила зарезанного петуха без головы. А еще помнила, что тётка эта жила на окраине Ужгорода. И ехать туда нужно было только сегодня вечером, ни днём позже, ибо в такую погоду хоронить пообещали сразу. В завещании тётка Людмила явно указала, что хочет видеть на похоронах даже не своих родных детей, а именно троюродную племянницу. Зачем весь этот цирк, и как тётка собиралась увидеть ее после своей кончины, Пелагея не знала и не желала знать. Только тот факт, что требуется ехать через всю страну в пыльном автобусе при тридцати пяти градусной жаре заставлял ее содрогаться от тошноты. Мысли о том, чтобы плюнуть на поездку, быстро испарились из головы.Родственники не простят ей такой наглости, ведь все знают, как сильно Людмила обожала свою племянницу.                Второй откровенной трагедией стал неожиданный звонок в девять утра, когда Пелагея Аркадьевна с упоением вкушала сочные плоды черешни с собственной дачи. Дачу она любила, лелеяла и жутко ею гордилась. Сегодняшняя поездка во фруктовые владения отменялась, что приводило Пелагею в уныние. "Ну, хуже быть уже не может!", - бодро воскликнула она, закидывая в рот очередную бордовую черешенку. Высшие силы восприняли это по своему. От резкого звонка Пелагея чуть не подавилась, вскочила и побежала к телефону с отвратительным предчувствием. Тут интуиция сработала на отменно. Звонили из музыкальной школы, где она работала учителем по игре на контрабасе. "Милочка, а где же вас носит?!",- послышался из трубки слишком спокойный голос Виталины Андреевны.Тон директрисы предвещал огромный скандал. Пелагея начала лихорадочно рыться в закоулках памяти. Но вот хоть убей не могла понять в чем провинилась. "Не хотите ли сказать, что вы запамятовали?! Сегодня же показательный концерт в центре города. И вы, смею напомнить, исполняете там чуть ли не половину номеров!", - директриса перешла на крик. Пелагея выронила трубку из рук и ошеломленно глянула на календарь. Июль, шестое число обведено красным маркером. Подпись - "концерт". Неслыханно! Что-то с памятью? Или с календарём? Или утренние события выбили её из колеи                "Чтобы через ПЯТНАДЦАТЬ минут вы были на месте!", - кричала трубка.                В каком месте и где будет проходить концерт Пелагея, к собственному ужасу, не знала совершенно. Но переспросить не решилась. Куда больше волновало её то, что привести себя в порядок за пять минут она не успеет. Прошептав в трубку неразборчивые извинения, Пелагея в истерике начала копошиться в вещах. Умывшись холодной водой из под крана, надев первое попавшееся платье, обув чёрные босоножки и водрузив на согнутую спину контрабас, Пелагея на цыпочках вышла из квартиры, тихо захлопнула дверь, чтобы не дай Бог не разбудить чуткого мужа, и удрученно окунулась в нестерпимый зной жарких улиц.                Синие глаза её наполнились слезами злости на свою глупость, слезами обиды на крики Виталины, слезами усталости и растерянности. Пелагея стояла посреди небольшой площади, беспомощно оглядывалась и силилась понять, где еще может проходить городской концерт. По словам директрисы, концерт уже начался. Но ни звуков инструментов, ни малейшего намёка на празднества Пелагея не слышала. Наоборот, на площади было слишком безлюдно и тихо. Тишина будто залезла даже в её уши. На мгновение Пелагее показалось, что она оглохла. "До, ре, ми, фа, соль", - проговорила Пелагея в пустоту.  Немного успокоившись услышав свой голос, она положила контрабас на асфальт и села на него,ощутив под ладонями гладкую кожу громадного чехла. Она поняла, что сдалась. Сил бегать по городу уже не осталось. Единственное, что пугало её больше, чем будущие разборки на работе, это странная нестыковка головокружительных событий. Ведь она точно знала, что и в помине не слышала про какой-то сомнительный концерт, не говоря уже о том, чтобы отмечать его на календаре.                От тяжких раздумий Пелагею отвлек цокающий звук. Она флегматично обернулась. Просто к ней через всю площадь бодро шагал невысокий мужичок. От удивления Пелагея вмиг забыла про все смертельные обиды.
Несмотря на жару единственный прохожий был плотно упакован в пальто.Шляпа его покоилась в руках а потная розовая лысина насмешливо блестела под палящим солнцем. Больше всего ее внимание привлекла палка с голубой ручкой, на которую проворный мужчина даже не опирался.                "- Спрошу у этого полоумного про всю эту свистопляску," - подумала Пелагея, прокашлялась и расправила согнутую спину, принимая вид полной сил женщины.  Мужчина, на вид которому было лет сорок,подошел к ней, поправил очки, протянул было руку к голове но тут же одернул и сконфужено сжал в руках края шляпы.                - Так привык к этому чудесному головному убору, что словами не передать. А тут такое пекло, что Данте остался бы доволен! Хотя бы на словах снимаю шляпу перед такой обворожительной девушкой, как вы! - громко и как-то слишком театрально произнёс новый знакомый. Пелагея несколько опешила от такого радушного знакомства.               
- Да, жарень неимоверная. А я вот спросить собиралась, тут концерт...                - Ох, точно! Вспомнил. Вот в девяностых, кажется, быта такая погодная аномалия. Где я тогда был? В Москве, если моя память мне не изменила. А она, скажу по секрету, постоянностью не отличается. Так вот, на чём это я остановился? А, жара! Не очень жалую летние деньки, хоть и люблю о них писать.       Пелагея раздраженно заёрзала на твердом чехле. От пустой болтовни мужчины начало ломить в висках. Правая часть головы опасно заныла. Приступ мигрени мог настичь ее в любую минуту, а спасительные таблетки остались лежать в маленькой дамской сумочке, что валялась на полу в прихожей.                - Вам сидеть не твёрдо, дорогуша? А мигрень страшная сейчас вам не грозит, нет. Кстати, как зовут столь прекрасное создание?, - Мужчина тараторил без остановки.  Осознав, что этот странный субъект только что говорил о её мигрени, Пелагею прошиб холодный пот. Она вытаращилась на него и попыталась разглядеть глаза за толстыми стёклами очков.                - Да не пугайтесь вы так , - хохотнул мужчина. - Я смыслю кое что в народной медицине. На вашем прекрасном личике проявились все симптомы мигрени. Сейчас всё уладим.                Мужчина резко положил руку Пелагее на лоб. Она вскрикнула и тут же умолкла, почувствовав как боль в висках медленно угасает. Рука его была холодной.                - Да не молчите вы , в самом деле. всё же намерен узнать ваше имя.                - Пелагея меня зовут. А вы... а кто вы?, - Она уже напрочь забыла о
первопричине разговора с ним. Шестое число седьмого месяца продолжало выплясывать выкрутасы из нелогичных событий.                - Я?, - задумчиво повторил он. - Я, пожалуй, знахарь. Святослав, если угодно. Вы не дергайтесь, Пелагея, не дергайтесь. Я сейчас особенно сосредоточен.                - Вы, Святослав, производите впечатление образованного интеллигентного человека. А говорите, знахарь. Гомеопатии, ворожба эта всякая. Ну не белиберда ли?                - О, вы несомненно правы! Полный абсурд, надуманный вздор и беспросветная ахинея, - Святослав хмыкнул в воротник серого пальто. - Так вы, голубушка, совершенный логик и скептик?                - Да, у меня такое мнение. - Пелагея почувствовала себя в несколько раз важнее и уверенней. Она - современна. У нее новый, свежий взгляд на веретено человеческих предрассудков. И она гордится этим.                - Прекрасное мнение! Ничего против не возымею. Верно, вы гордитесь этим. Я всего лишь запутавшийся вассал в паутине жизни - главной владелице предрассудков.                Пелагея довольно кивнула. Наслаждаясь отсутствием головной боли,  она не сразу заметила, что прохладная ладонь оставила в покое её лоб.                - Так вы и не гадали ни разу. Не ворожили?, - голос мужчины звучал глухо, хоть он стоял совсем рядом.                - Нет конечно! Я что, похожа на деревенщину? , - воскликнула Пелагея совсем позабыв, что родилась она в Гриневке, что на Ивано-Фанковщине. Святослав от чего-то очень довольно хмыкнул и протер руки белым платочком. Пелагея задней мыслью подметила, что не видела чтобы он лез за ним в карман.                - Не печальтесь, так далеко вам ехать не придется. К слову, а есть ли у вас, Пелагеюшка, спутник сердечный?                Пелагее снова стало плохо. Про поездку у нее на лице не написано, это уж точно. Да и подозрительный он слишком. Притерся тут сам, расспрашивает, высматривает, руки на обнаженные части тела кладет. Лоб - это личная собственность. Личная и неприкосновенная.                - А чего это вам от меня требуется, уважаемый? , - она повысила голос и грозно глянула на лицо Святослава, от которого так веяло утренней свежестью, будто бы сейчас пять градусов, а не все сорок.                Святослав всплеснул руками , - Мои намерения совсем безобидны!  Не подумайте что такой непривлекательный знахарь и надоеда, как я, может претендовать на благосклонность столь умной дамы, при всём еще и головокружительной красоты! Невиданное, кстати, сочетание.                Пелагея зарделась и даже выдавила из себя слабое подобие улыбки. Гудок
проезжающей мимо машины привел ее в чувство. "Боже мой, - думалось ей, - Концерт идет, меня дожидаются, а я тут лясы точу со всякими двусмысленными незнакомцами! Срочно спасать ситуацию!"                Пелагея вскочила, нацепила на плечи контрабас.                - Знаете, Святослав. Осмелюсь прервать нашу занимательную беседу, но мне пора. Не подскажете ли, где тут проходит городской концерт?                Святослав одним движением накинул на лысую голову серую шляпу, мельком глянул на часы, что тяжелым грузом отягощали его карман.После улыбнулся настолько широкой улыбкой, что стало видно коренные зубы из золота и неожиданно бархатистым, глубоким голосом радостно произнес, - Как же, где концерт? Вон, не видите разве?   Грянули фанфары, слоновьими хоботами поднялись вверх и загудели трубы, расстроенные скрипки нескладно визжали запутанные партии, серебристые флейты фальшиво перебивали друг друга протяжными трелями. На соседней сцене фальцетом шепелявила полногрудая женщина в алом платье. Из толпы, неизвестно от куда появившейся, выбежала Виталина Андреевна в ужасном фиолетовом костюме, что напоминал перегнивший баклажан, и неестественно радостно крикнула, - Контрабас! Не хватает зычной мелодии контрабаса! Пелагея, солнце мое, где ты бегаешь? Смычок достала и в пляс, в пляс!, - и закружилась в диком танце с бородатым мужичком из оркестра, который то и дело размахивал черно-белым кларнетом.                Пелагея в ужасе отбежала назад. Да, так и было. Оркестр в полном своем составе выстроился на площади Свободы. Толпа окружала оркестр плотным кольцом. Но в этом всём было что-то необъяснимо страшное, отчего Пелагее захотелось плакать и бежать куда подальше.                - Не бойтесь, Пелагея Аркадьевна. Повеселитесь от души! До скорой встречи! ,             - Крикнул ей вдогонку Святослав.                Виталина подскочила к ней, схватила за руку и потащила в вой оркестра.                - Пелагея, не отпирайтесь! А то уволю, - пригрозила тонким пальчиком раскрасневшаяся директриса, - Вы же жемчужина нашего коллектива! О, да! Пользуясь случаем приглашаю вас на свинячью пьянку после праздника!            Полностью сбитая с толку Пелагея озадачилась мыслью, что Виталина, которая всегда ее недолюбливала, которая никогда не пьет (печень больная), и никогда не позволяет себе сказать лишнее, сейчас безумно хохочет и устраивает тесные гулянья с коллективом. Обернувшись, краем глаза она заметила Святослава, который постепенно растворился в толпе. Шел он энергично. Трость его куда-то подевалась.  - А что празднуем, Виталина Андреевна?!, - крикнула Пелагея прежде чем нахлынула на нее волна скрипучих звуков и визгов толпы.                - Ой, и не стыдно вам, Пелагея? Событие такое, а она что, где, как. Смерть тетушки вашей празднуем, вот что! А теперь контрабас в руки и пошла!, -Пелагею толкнули в толпу. И она, и здоровенный контрабас ее затерялись в цветастой волне .