Медитация

   Вряд ли Серёгу мог понять простой советский человек, живущий в коммуналке.
И простому постсоветскому человеку, живущему в ЗГТ серёгины чувства понять будет
трудно. А уж непростой антисоветский человек, живущий в вилле размером
с футбольное поле, над той холодной тоской Сереги верно посмеётся. Эта холодная
тоска понятна простому советскому подданному, ныне свободному. Жильцу из трёшки-
брежневки, когда он неожиданно остаётся в ней один.
   Совсем-совсем недавно в квартире кипела своими радостями и страстями жизнь.
И вот - всё. Светка хлопнула дверью. "Хлопнула", конечно - образ. А физически -
не торопясь, собрала вещи. Приехал из Гвоздецка брат её. На "буханке". И там,
у подъезда хлопнула тугой дверью. Уехала, пока ещё не "бывшая", но уже не родная
жена. Да, неродная давно. Трещина разрасталась долго, и причиной был тот самый
"проклятый" квартирный вопрос. И, главное - нерешаемый.
   Нет, Светка не была хищницей. Она просто хотела жить в своей квартире.
Собственной. Эту отнимать, оспаривать не собиралась. И не выписывалась из той,
родительской, что в Гвоздецке. Здесь прописка временная, в общаге заводской.
Тащила в общагу и Серёгу. Но какое там...
   От добра добра? Серёга не соглашался и даже уговорил жёнку прописать сынищу
в своей. Оно и справедливо было. Это они с мамой когда-то радовались такой
большой квартире. Естественно, остальным давали 14 метров на нос - и ни-ни.
Но подполковнику (отцу), да ещё и доценту кабинет положен.
   А теперь все эти метры - помеха. Даже в очередь на кооператив не ставят.
Никаких проблем выплатить ссуду нет, у Серёги для своего города совсем неплохая
зарплата. Но не ставят. И прописанный сынище ничем не мог помочь. Лишние два
метра оставались. Кабинеты для двух КТН при постановке в очередь не катят.
Или мудрят эти чинуши?
   Всю прошлую неделю тоска была волчья. Потом к Серёге пришло понимание того,
что сынищу он не потеряет. Светка - девочка умная, страсти утихнут, и придёт
чувство необходимости в мужской руке. Для сына. К тому же Максим прилип
к дедушке и бабушке. Будет презжать на недели-месяцы. Летом. На даче станут жить
втроём.
   Кстати, о даче. Светка (умная, однако) стала собираться и раскручивать
скандалы, когда предки уехали на дачу. Это психологически так нужно. Найти себе
оправдание. Большие скандалы нужны. Женились-то не просто таки. Любовь была.
Была...
   Последнюю неделю сверкала холодом, как дедов палаш. Тот, с ковра, из-под
Ростова. А была, ведь, милая, славная, сладкая девочка. Из почти города. И здесь
радовалась полустолице, куда учиться приехала. Университетскому городу. Теперь -
характер. Впрочем, ум и характер об руку ходят. На что и стоило надеяться.
Впрочем, Серёга был по-маминому мягок только до определённой черты. А по
прохождении её, этой черты в нём открывался дедов, казачий характер. Короче,
стоили они со Светкой друг-друга.
   Светка пыталась утащить Серёгу в Гвоздецк. Зря, конечно. На мужика такие
аргументы, как улучшенное снабжение города металлургов, не действуют. А женскому
чувству пустые полки (даром, что самый культурный город региона) - ножик вострый.
   Впрочем, что там вспоминать, надо жить начинать. По-новому. А жить-то было
холодно. Выходные - так себе, можно махнуть с мужиками на рыбалку или прогуляться
на пляж. В конце-концов полно друзей туристов. Байду - в охапку, туда же
спальник, пару пачек супов и банку консервов - и на реку. Там всегда найдётся
костёр и место в палатке. Но в будний день, после работы - пустота. Холодная
квартира, и девать себя некуда.
   Пить? Больной что ли? Главное имущество - мозги. И зарабатывались они уже
20 лет. Да-да. С 12-ти, от СЮТ, станции юных техников. И не политех, а универ.
Да, завод. Но Какой завод! И Какое КБ!
   Нет, ничто не запрещено, но в компании друзей. И не каждую неделю. Так что,
Серёга обрадовался, когда позвонил Колюня:
   - Привет! Проветриться не хочешь?
   - Да я только что с работы.
   - Пойдём. Подышим за чашкой кофе. Тоску выгонишь.
   - Да мне бы что-то сюда подселить.
   - В смысле?
   - Приду от вас опять в пустой дом...
   - Зовёшь что-ли?
   - Запросто. Конечно.
   - Э, нет, к нам Стас из Елпецка приехал. Часа через полтора будет.
   - Да, можно и его.
   - С Олькой?
   - С Ле-ной.
    Колюня хмыкнул:
   - Не-не. Эта - всё. С Олькой и гитарой.
   - Ну, да. Зови-зови.
   - И я со своей.
   - Надеюсь, с Тоней.
   - Обижаешь, с Васей.
   - Пупкиным?
   - Каким жа?
   - Что с меня?
   - Почти ничего. Твои знаменитые овощи и картошка.
   - Чистить?
   - Не торопись, я перезвоню.

   Ох, и проел этот телеящик плешь за 20 минут. Но, наконец, Колюня перезвонил:
   - Значит так. Антонина приедет отдельно. Ей надо Стаса подождать на работе.
Ну, там, и начальник какую-то срочную бумагу подкинул. В командировку собрался.
Так что, я приеду к тебе один. Или не один?
   - И шо за вопрос?
   - Не против, если мы с Ксюхой приедем?
   - Миской? Ну, нашей.
   - Какой? А-а, ты про маралову? С красотками конкурировала? Не, с другой, ты
её не знаешь.
   - Я не придира, но для ча?
   - Да тут у нас одна знакомая. Её любимый женится. Успокоить надо.
   - Я так понял, что не на ней. Давай, если это всем не помешает.
   И Колюня начал пространно рассказывать. Какая у него замечательная знакомая.
Что они когда-то вместе работали. И был у этой знакомой любимый мужчина. И как
всё было хорошо. Но. Но охомутала белокура молодца сестричка из больнички. То ли
положила на себя. То ли зелья насыпала... И запал добёр молодец на сестричку,
вот и свадебка завтра. А Ксюха ни ухом, ни рылом... А точнее, ушами хлопала.
И день деньской они вместе с Тоней слёзы брульянтовые и капли изумрудныя
вытирали. Вот и до сих пор мокроносая стоит рядом с таксофоном. Серёге стало
понятно, что водил Колюня пологлазую по улицам. Вместе с Антониной. А теперь эта
"самаритянка"  не срочную работу выполняет, а огрехи свои подчищает. Поэтому
и задержалась.
   В любимое кафе идти не хотят, дабы люди не видели. А Стаса повидать желають.
   "Ну что? Пусть идут. Всё не одному дома сидеть."
   - Колюнь. Вас на остановке встретить?
   - Нет-нет. Я помню. Сами доберёмся. Ты пока картошку, овощи мой. И стаканы.
   Не успел Серёга протереть стаканы, как в дверь позвонили. На пороге стоял
Колюня с пакетом, за спиной его пряталась худенькое создание. На первый взгляд
это была явно юная девочка. Разглядеть возраст можно было бы, если бы не набухшие
от страданий глаза. Только потом в комнате Серёга смог угадать в той самой Ксении
Тимофеевне вполне себе Колюнину ровестницу. Оказалось, что, вообще, врач. Более
того, психолог. Есть такой старый анекдот: Самая большая боль в мире, это - когда
у слона болят зубы. Тот анекдот моментально пришёл на ум Серёге, едва он услышал
про психолога. Можно ли себе представить, какими практиками такую можно вывести
из невротического состояния? Но коли обещал, значит обещал. К тому же, Стаса
с год не видел. И Тоня куда-то месяца на три вывалилась из поля зрения. Пришлось.
   - Не вздыхай, - сказал Колюня, - А картошку потом вместе почистим. Сначала
просто посидим. От духоты отдохнём. Минералку хочешь?
   - В кране есть, - буркнул Сергей.

   Посиделки затягивались. Обычно говорливый Колюня почему-то молчал. Может быть,
так было надо? Ксения настороженно разглядывала стены. Похоже, чувствовала еще
не ушедший женский дух. А Серёге и разглядывать было нечего.
   Колюня глянул на заплаканное создание. О чём-то взглядом спросил. Ксения
коротким взмахом бровей ответила. Серёга молчал. Наконец, заговорил Колюня:
   - У нас есть маленькая просьба.
   - Давай.
   - Ксения, спрашивай.
   - Серёжа, а можно с вашего телефона позвонить?
   - Разумеется, - обрадовался Серёга.
   И, наконец, отправился на кухню. Можно было протереть посуду и приступать
к чистке картошки. И почистил на шестерых-восьмерых. В зале слышались голоса.
Трубка опускалась, поднималась. Звонки раздавались. Щёлкал набор. Колёсики
крутились. Всё это не мешало Серёге. Но зря он думал, что отделался.
   Ещё только первый огурец оказался под ножом (для салата), его позвал Колюня:
   - Серёг, хватит суетиться. Мешаешь нам.
   - Я, вроде, не гремлю.
   - Мы тут вызываем.
   - Пожалуйста. Телефон - в вашем распоряжении.
   - Не только по телефону.
   - Как это?
   - По телефону мы только обзваниваем своих.
   - И?
   - А потом вместе вызываем Дениса. Внушаем ему.
   - Какого Дениса.
   - Ксюшиного. Внушаем, чтоб он не женился.
   - Так, вы ещё и Дениса вашего сюда принесли? В руках, что ли? Вроде, нас здесь
трое.
   Серёга уже вошёл в комнату и наклонился к дивану, посмотреть под ним.
   - Хватит прикалываться. Мы мысленно вызываем.
   - Ну, ладно. Пойду почитаю, чтобы вам не мешать.
   - Хорошо.
   И впрямь, стоило почитать. Через две недели надо было сдавать отчёт, а одного
графика не хватало. Если считать его в лоб, то выделенного машинного времени
будет мало. Серёга давно ругал себя: почему он столько часов заказал? Так что
очень даже имело смысл расчёты оптимизировать. А для того надо было расписать
пару интегралов, которые никак не лезли в голову. Стоило, конечно стоило полазить
по справочнику функций.
   Серёга сидел в соседней комнате. А в той, где стоял телефон, звуки затихли.
Стало спокойней, и с алгоритмом кое-что начало проясняться. Можно было ещё чуть
посидеть, но... Но в двери нарисовался Колюня:
   - Что ты тут один? Посиди с нами.
   Серёжа нехотя оторвался от справочника, но пошёл.
   Подала голос Ксюша:
   - Помогите нам. Посидите здесь.
   - Хорошо.
   Серёга сел. Прикрыл глаза, в мозгу начал потрескивать своими шестерёнками
алгоритм. Туман в мозгу ещё висел, но начинал редеть. Вот-вот потянутся от узла
к узлу ниточки. Загудит, увеличивая ток, блок питания, дёрнутся ленточки
в стойках НМЛ в одну, в другую сторону. Начнут свои пляску лампочки на панели
пульта. Но АЦПУ будет помалкивать.
   АЦПУ осталось в том же состоянии. О чём там Колюня с Ксюхой переглянулись?
Бог весть. Но незакрытые уши Серёги донесли колюнин голос:
   - Серёг, ты что-то не то делаешь.
   - А Ксюха ещё откровеннее сказанула:
   - Вы нам мешаете.
   - Я? Вам? Могу сидеть в другой комнате...
   - Да. Вы должны быть здесь.
   - А где же я ещё?
   - Вы в той комнате.
   - Как это?
   - Вы занимаетесь здесь тем же, что и в той комнате.
   - Ну да. Мозг у меня спит только ночью.
   - А Вы должны помогать нам звать Дениса.
   - Кого? Он что, на улице?
   - На другой улице. В Северном.
   - Нич-чо не понял. Я туда, в другой район не докричусь. А сирены у нас
в квартире отродясь не бывало.
   - Вы должны его вызывать ментально.
   - Кого? Как?
   - Вместе с нами вызывать. И убеждать не жениться на Люське.
   - Да кто это такой? Я вашего раиса хоть раз видал?
   - Я вас не знакомил, - вмешался Колюня, - Он доктор.
   - Наук?
   - Нет, коллега Ксюши.
   - И как я его тогда найду?
   - В Северном, - опять влезла Ксюха, - На улице Рябиновой.
   - Ну, ладно. Буду думать про Рябиновую.
   - Не про улицу, а про Дениса. И вместе с нами. Мы вас поведём.
   - Не-е. Я сегодня из дому никуда.
   - Не паясничай, - влез Колюня, - Помогай.
   Серёга уже полностью открыл глаза и стал смотреть на Ксюху. Предположил, что
может изображать, будто он идёт за поводырём. Лицо пришелицы успокоилось,
и появилась возможность его увидеть. Ну что? Кажется, некрашеные природные
волосы. Шатенка. Светлая... Могла бы так сильно не морщить лоб. А то чувство
молодости теряется. В принципе могла бы над бровями поработать... Нос немного
крупноват, то есть, щёки требуют тонального. Могла бы нижнюю челюсть в себя
прибирать, лицо бы не было таким тяжёлым. А губы и так чувственные. И смотреть
ей не надо так пристально. Не стоит отпугивать своего Дениса.
   Размышление прервал слегка заржавленный голос Ксюхи.
   - Не строй мне глазки. Иди за мной.
   - Да иду я, иду. Мне же надо понять, за кем.
   Серёга опять прикрыл глаза. Сделал безразличным выражение своего лица
и погрузился в прежние мысли. Опять потянулись ниточки, связи алгоритма. В памяти
начали проявляться картинки формул из справочника. Мозг занялся своим делом.
Но все остальные должны были видеть, будто он дремлет.
   И опять раздался голос Ксюхи. Да громкий!
   - Перестань считать своих слонов!
   - Каких?
   - Больших, с хоботами, - Ксюха подняла руку и попыталась изобразить нечто,
напоминающее завиток интеграла, - спать он вздумал!
   "Оп-па, - изумился Серёга, - она, что, впрямь, умеет мысли читать? Впрочем,
мимика, наверное, чем-то мелким пробалтывается." Но вслух сказал другое:
   - Да я, действительно, не знаю Вашего Бориса. И мне трудно его вообразить.
Ни лица, ни характера не всплывает. Хоть бы фото...
   - Я фотографию порвала. А характер - вот. Записка.
   На записке был очевидный врачебный почерк. Непонятный, причём, какой-то
угловатый. Серёга с трудом, но разобрал: "Звони сегодня после с 7-ми до 8-ми
или завтра до 10-ти". "И что? - подумал Серёга, - И где тут характер?"
И произнёс:
   - Понял. Иду.
   Вся эта катавасия Серёге изрядно надоела. Он закрыл глаза. Тело стало
наполняться теплом, расслабленностью. Кажется, он уже уплывал в сон. И было уже
всё равно: "Кто в его квартире, что они делают?" Более того, даже нити алгоритма,
опутывавшего его последние три дня стали тоньше и начали растворяться. В воздухе.
Однако, сейчас Серёга уже знал, что завтра главную часть текста программы он
допишет. Стало просто хорошо. И даже Стас, с Тоней, которых он давно уже хотел
видеть стали... Нет не то, чтобы не нужны, но: "Завтра, завтра." Короче, Серёга
начал засыпать.
   И вдруг - крик Ксюхи:
   - Всё! Всё! Выгнал.
   И голос Колюни:
   - Похоже, да.
   - Он его выгнал! Выгнал! Гад!
   Серёга открыл глаза. К нему подскочила Ксюха:
   - Ты выгнал Дениса из дома.
   - Какого дома? - удивился Серёга.
   - Из своего! Дениса! Из его, денисова дома!
   - Никого никуда я не гнал.
   - К ней, к Люське этой. Собаке хитрой.
   Куда делись несчастные побитые глаза Ксюхи? Теперь они горели. Она обернулась
к Колюне:
   - Зачем ты меня привёл? Уходим.
   Они уже подбежали к двери, торопливо обуваясь. Колюня начал возиться с замком.
Суетились. Не получалось. И тут над ухом проскрипел входной звонок.
   Разозлившийся на себя ("филантроп, твою дивизию") и гостей Серёга отгрёб от
двери Колюню с Ксюхой и открыл дверь. На пороге стояла сияющая Антонина:
   - Что у вас тут? А, ладно, - и прошла в дверь, попутно разуваясь.
   - Уходим, - заявил Колюня.
   - А я останусь, - хмыкнула Тоня, - там, на лестнице Стас.
   Действительно, с гитарой за плечами поднимался Стас с его знаменитым
хайратником и гитарой за плечами. За руку держал (о боже) совсем-совсем девчушку.
С ясным взором и таким же хайратником, как у Стаса. Но ещё и с дредами. На обоих
были пока ещё пыльные кроссовки. На ходу Серёга заметил, что Стас уже начал
седеть. Олдовый!
   Ксюха стала спускаться по лестнице, а  Колюня задержался в дверях. Негромко
сказал:
   - Ты не понял. Поиграл бы, а потом обогрел Ксюху. Сорока принесла, что ты опять холост.
   - На той неделе поговорим.

   Стасова девчушка пошла уже в ванную и на ходу попросила полотенце. Сам Стас
упал на диван. Тоня пошла дорезать салат. А Серёга, передав два полотенца (и для
Олдового тоже) пошёл за заныканным домашним вином. Магазинное Колюня
предусмотрительно унёс.

   Медитировали вчетвером стасовы песенки до самого-самого... В общем, небо
начинало светлеть.