Божий знак

Паша, или как её называли чаще подруги, Паруня,  молилась часто, всегда "ходила по покойникам",  читала за упокой, и была не то чтобы слишком набожной, но все праздники соблюдала и церковные каноны чтила. Жила Паруня одна, хотя умудрялась уже далеко не в молодом возрасте держать коровушку, и разную другую скотину. Конечно не без помощи детей, родственников и старших внуков справляла сенокос, и все огородные дела.И хотя Паруня и молилась Богу, и была на почёте среди старушек по всем, угодным Богу делам, но и она, не то чтобы промышляла таким делом, как "гнать" самогон, но для всех деревенских дел всё же держала "четвертную, другую", как местную, ходовую валюту. И порой мужики за колку дров ли, за валяние сена на синицу, или за прочие деревенские дела не брали со старухи денег, а вот Паруниной отменной самогонки были готовы выпить завсегда.Паруня не считала это за грех, тем более, кому попадя не наливала, и не продавала .И всё вроде шло у Паруни складно,пока однажды, июньским тёплым вечером не пожаловали к ней давние знакомые, Колька Карасёв, по прозвищу "Гера", да Вовка Лямин, по прозвищу "Макся". Они не были закадычными друзьями, но при таком деле , как выпивка, бывало сходились. Как говориться - "Сапог сапога ищет". Вот и на этот раз , вспомнив про старый Парунин долг, видимо оставленный, как заначка, навестили "товарищи" свою "работодательницу", в надежде  хорошо добавить, а утром может, набравшись наглости  ещё и опохмелиться.
  - Тётка Паш, здорова живёшь- выкрикнул с порога Макся,и примостился на старый сундук , стоявший у самого входа. Гера пояснил и напомнил Паруне про  должок, и что надо бы им никак не меньше "литры", по бутылке на брата.
 -Ты тётка Паш не обижайся, если чего надо , мы не откажем, выручай и ты нас- пробурчал Гера, усевшись бесцеремонно на лавку у печи.
  -Так  надо , так надо, милые, я сейчас, вы посидите-быстро проговорила Паруня, и как то по молодецки, открыла западню на кухне, при этом включив свет в подполье, слезла уже более медленнее и осторожнее по лесенке вниз.
 Поначалу "товарищи" сидели тихо, в ожидании, но Паруня что то долго не вылезала из подпола, и Гера, кивнув в сторону "Красного угла", помаячил Максе.
  Ты чего?-шепнул  сначала не понимая, Макся Гере.
 -А распятие-то , видать старинное, да и"Складень" интересный.
  -Ты чего удумал Гера?, да ну на хер такие дела.
  -Не ссы, можно загнать, кому следует, я в городе знаю такое место, месяц можно коньяк по червонцу пить, да шоколадками закусывать, Парунька, и не сразу спохватится, ну решайся бегом, пока она там вошкается со своей самогонкой, ну!
  Гера был похитрее, и проворнее во всех таких тёмных и грешных делишках, и потому подбил Максю, чтобы именно тот, взял с тябла распятие и небольшую  металлическую складную иконку. Зачем то перекрестившись, Макся быстро сунул складень за рубаху, а распятие еле засунул во внутренний карман пиджака.
-Хреново как - то, не по себе, пробормотал Макся, и утёр пот со лба, рукавом.
  -Дело сделано, помалкивай, как ни в чём не бывало, выпьем тут по стакану, чтоб вне подозрений, и пойдём, понял?-рассудил Гера.
 -Ясен хрен, как сквозь землю что ли тётка Паша провалилась, жива ли?
  -Сплюнь чудило, этого нам ещё только не хватало- злобно отрезал Гера.
  Тем временем Паруня всё же вышла с маленькой кухни, держа в руках осторожно, четвертную бутыль, налитую почти наполовину, с прозрачной как слеза,крепкой самогонкой.
 -Долго я, заждались, а вот ещё огурчиков может за угоду, сохранились видать хорошо, светлые, может за стол присядете, я накрою,- засуетилась Паруня, чтобы угодить гостям.
  -Ничего тётка Паш, ты нам вот хлебушка ещё отрежь, вот и закуска. Мы по стопке, ну две выпьем, да и пойдём, чтобы тебе не мешать.
 -Ну, дак как знаете, дело хозяйское, перечить не стану.
  "Товарищи" обрадовались, что вроде Паруня не заметила пропажи, а уж если заметит  завтра, то на кого хошь приходи, народу у Паруни всегда бывало много. Жила Паруня на "Крестах" в центре деревни, от которого отходили четыре улицы. Вот и называлось то место  "Кресты". И бывало   заходили с "автобуса" знакомые и незнакомые путники до соседних деревень, передохнуть после дальней дороги, и Паруня привечала всех, некому не отказывая. На это и понадеялись "друзья-товарищи ", Гера и Макся.
   И скверные их намерения и задумки оправдались. Паруня, в виду возраста была слеповата, но очки одевала, когда читала что -нибудь из церковных книг, да и на следующий день уехала к дочке в Горький, на денёк, другой погостить, попросив сводную сестру Ульяну "подомовничать", пока её не будет. И только через несколько дней, когда подошёл большой церковный праздник, Паруня обнаружила страшную пропажу.
Приходить на Ульяну, в мыслях у Паруни не было, хотя она и с настороженностью сказала про утрату сестре, на что та сильно расстроилась и в расстройстве, не знала, как и быть. Характер у Ульянки, как называла её Паруня, был добродушный, бесхитростный.
-Уж не знаю , Ульянка, на кого и приходить,- сетовала с досадой Паруня.
  -Были в тупоры и Лямин с Карасёвым, и другие мужики, да не пойманный - не вор, кабы сразу пропажу обнаружить, а так, разве что Бог укажет, коли будет его воля.
 -Не переживай Пашенька, может найдётся пропажа то, такие вещи церковные, говорят, бесследно не исчезают- всё старалась успокоить старшую сестру Ульяна.
   Время шло, а пропажа не давала о себе знать. Паруня молилась, за грешников, чтобы вразумил их господь, поставил на путь истинный. В очередной отпуск приехал из военного училища курсант, старший внук, Коля Погодин. Осмотреть бабу Пашу, помочь по хозяйству. Николай занимался спортом, был подтянут, как и положено быть будущему офицеру. Паруня конечно же не утерпела, и рассказала о своём горе внуку, с подозрениями на Геру и Максю, как будто сердце чувствовало что то неладное.
  И вот в такой же тёплый , но уже в июльский вечер, собрался Курсант Погодин наведаться к Максе в гости, прихватив с собой две бутылки портвейна, чтобы всё по хорошему, по людски, разобраться как то, выяснить, что к чему. Гера в это время отправился в город, и его в деревне не было. Для верности, чтобы посноровистей, да и в роли свидетеля, если что, Коля взял с собой младшего троюродного брата Саньку, Ульянкиного внучонка,который закончил весной девять классов. Мать отпустила Саньку, после объяснений  Коли.
  В избе было тихо, и только комары пищали по углам. Тётка Нюра, Максина мать, уже легла спать, а Макся слушал тихонько катушечный магнитофон, когда в дверь негромко постучали.
  -Кого там несёт, на ночь глядя, выкрикнул Макся с порога, уже в тёмный коридор, не заперто, заходите.
  -Гостей не ждёте, не спишь ещё-тихо проговорил Коля.
  -Не узнал, кто это?, чего надо-зло процедил сквозь зубы Макся и закашлялся.
 -Ты хоть свет включи-предложил Санька, и добавил: соседа что ли не узнал, это я Саня, с братухой , Николаем, и с портвейном, можно зайти?
 При слове "портвейн" Макся сразу подобрел и стал более приветлив.
Он пригласил братьев на маленькую кухоньку у русской печки, за небольшой кухонный стол, занавесив за собой цветастую занавеску, чтобы свет не мешал  матери.
 Коля не сразу завёл разговор на важную для него тему. Выпили по первой. Саньку в силу его возраста обделили, но тот конечно и не возникал.
 -Ну что по второй может,- уже предлагал и хозяйничал Макся. И хотя для него  эта доза была , что слону дробина, Макся был доволен, и в то же время, что то не давало ему покоя, и он заметно нервничал.
 Коля разливал уже  по четвёртой, когда всё же решился завести разговор о пропаже.
  -Володь, тут такое дело- начал спокойно Коля. Украли у Бабы Паши иконку, да распятие. Она говорит , что вы с Герой заходили перед этим, хотя и пропажу обнаружила не сразу. Короче, если вы взяли, то верните по доброму, сейчас допьём, и мирно разойдёмся, и забудем про всё. Баба Паша сильно переживает,сам понимаешь.
 Макся опять закашлялся, и пробубнил:  "Да ей Богу не я парни, не я".
  После его слов , когда в комнате было по прежнему также тихо, и только комары всё так же попискивали кое где, да тикали мирно часы, стеклянная полка кухонного белого шкафа, коих в то время было чуть ли не в каждом доме, с резким звоном лопнула чётко посередине, ровнёхонько, как будто провели по ней  алмазным стеклорезом. Чайные приборы, которых было всего четыре на полке, также , со звоном посыпались вниз. Все замерли в оцепенении от такого случая, и не могли ничего сказать в течение нескольких секунд.
  Макся так ничего и не отдал, и не сознался в содеянном. Через несколько лет он умер , вскрыв себе вены, потому что уже не смог терпеть боль от туберкулёза. А Гера, немного позже, повесился у себя дома. Судьба уготовила им обоим такой печальный конец.
Никто больше у Паруни не видел не распятия, не иконки. Да и случай этот никто не мог объяснить. И было это понятно только наверное одному Богу.

   Рассказ основан на реальных событиях произошедших в одной из деревень Горьковской области в начале 80 ых годов xx века.