История одной кругосветки. Вадим Арефьев

ИСТОРИЯ ОДНОЙ КРУГОСВЕТКИ

После кругосветного плавания на учебном парусном барке «Крузенштерн» писатель Вадим Арефьев выпустил книгу о своем путешествии, а затем принял участие в Тихоокеанском походе на учебном парусном судне «Надежда». В интервью «Православной Москве» он рассказывает, как эти приключения изменили его, почему моряки – как дети, и что самое трудное в длительном плавании для пассажира.
– Вадим Александрович, как вы оказались в кругосветном плавании?
– Мой товарищ капитан первого ранга Валерий Мясников предложил испытать себя, а затем написать об этом книгу. Вернулся уставшим. Год в море – это тяжело физически. У меня было ощущение, что теперь начнется новая жизнь. Я повидал весь белый свет, посмотрел мир…
– И новая жизнь началась?
– Да, кругосветка меня изменила. Как-то раз я спросил нашего капитана: «Моряки под вашим началом очень разные. А каким бы словом вы охарактеризовали их всех вместе?» Он ответил: «Они – как дети». А ведь действительно, море очищает человека от разного рода наслоений и лжи, когда подумал одно, сказал другое, а сделал третье. Этой «крученности» на флоте нет. Сказали поставить парус – ставят парус, приказали якорь отдать – отдают якорь. Все принимается за чистую монету! Морякам дальнего плавания свойственна откровенность, простота отношений. Там люди в Бога верят, потому что рядом опасность. И присутствие Бога ощущается. Кстати, именно после нашей кругосветки на «Крузенштерне» поставили и освятили корабельный храм-часовню. Самая же большая трудность на судне – отсутствие уединения. Из-за повышенной уплотненности наш корабль напоминал муравейник. Ты постоянно у кого-то на глазах. Чтобы сосредоточиться и начать писать, я прятался в самый низ – туда, где раньше хранили краску. И там сидел, слушал, как вода бурлит.
– Но, наверное, в  пути есть и свои радости!
– Конечно! Особенно вспоминается мне красота восхода и звездные ночи. Однажды в Тихом океане мы шли по рыбе. Вся она от горизонта до горизонта плескалась, играла, прыгала.
– В бурю часто попадали?
– Не очень. Сейчас мощно работает метеослужба. Как правило, за несколько суток поступает подробнейшая метеосводка по маршруту движения. Ведь парусник очень уязвим! Другое дело, даже в океане не всегда есть обход. Возвращаясь от Гавайского архипелага, мы знали: к определенной дате нас ждут во Владивостоке. Мы не могли опоздать! А тут сплошной фронт… Вот и ломились через бурю как могли, и три недели нас кидало и бросало из стороны в сторону.
– Наверное, это очень страшно!..
– Человек привыкает ко всему. За полсотни миль от берега никакой самолет не прилетит на помощь, и парусник живет автономно. К этому готовы и повара, и врачи, не говоря уже о самом экипаже. У каждого есть мощное обязательство прежде всего перед своими родными и близкими – вернуться на берег.

– Вы побывали во многих странах. А есть ли такие места, куда вам хочется вернуться?
– Зависит от состояния души. Как ни странно, хорошо там, где похоже на Россию – в Аргентине, например. Мы были там в летнем декабре, и такое ощущение, что попал в июньскую Россию. Цвели одуванчики, люпины, сирень. И в то же время было дождливо, а кое-где даже снежно!
– Как вам тропики?
– Жарко, сыро, душно. Русскому человеку, жителю средней полосы, хочется привычного климата. Хорошо там, где прохладно и дышится легко!
– Есть ли в нашем городе места, которые напоминают вам море?
– Конечно, это Северный Речной вокзал. Как-то раз я провожал на теплоход  друга с женой. И было чувство:  они уходят, а я остаюсь. И такая тоска в сердце! Совсем скоро мои друзья увидят утро, восход солнца,  а я остаюсь. Но… не будем забывать, что и Москва – порт пяти морей!

                Анастасия Чернова

«Православная Москва», 2016, 31 мая