Послевкусие. Глава 10

Послевкусие. Глава десятая



           Тонированное стекло балкона не спасало от солнца, но выйти и посмотреть на горизонт, давало возможность. Мать Маши опустила рулонную штору на половину окна и присела. На балконе установлен кондиционер. На этом настоял Борис, потому как сторона солнечная и даже зимой, в ясный день, бельё на балконе сохло быстро, как летом. Хорошая квартира, удобная для проживания и всё это благодаря её мужу. Всё продумал, всё предусмотрел. Хороший у неё муж! Воспоминания водоворотом завертели память. Непривычные звуки вернули женщину в действительность. С верхних этажей что-то сыпалось неприглядного цвета. На такое невежество подоконник среагировал дробным звуком, но женщине было лень встать, что бы узнать, в чём дело. Сладкая грусть прижимало тело к креслу. Память, как телевизор выдавала яркие события совместной семейной жизни, одно за другим. И радостные и печальные, но все такие родные. По щекам ползут слезинки одна за другой. Капают на грудь. Краем халатика женщина утирает их. Как горько, как сладко ей. Атлас не собирает влагу, а лишь размазывает её по коже. Струя воздуха из кондиционера охлаждает влажные следы на щеках и эта манипуляция, действует как успокоительное лекарство, и не даёт женщине сорваться и упасть в горе горькое. Женщина улыбается воспоминаниям. Это тоже её наследство, оставленное мужем. Ценность утраченного оценивается в прошествии оного и не в денежном эквиваленте. Подруга у неё одна. Друзья держаться пока их воображение будоражит образ одинокой женщины. Удивительно! Горе может быть сладким и им можно упиваться бесконечно. Женщина вошла в образ, увидела себя со стороны, в белом, разорванном по подолу халатике, бледное лицо с пылающими щеками. Красиво… Растрёпанные волосы. Всё равно красиво. Отражение в тонированном стекле балкона нравилось. С неба сошедшая истина скромно зашла, присела рядом с заплаканной женщиной и не спеша завела беседу о самых простых житейских вещах, недоступных взору в суете жизненных увлечений.

           Через полчаса в дверях квартиры заворочался ключ. Это пришла помощница по дому. Женщина неопределённого возраста. Расторопная и молчаливая. Хозяйка квартиры так обрадовалась ей, что вышла на встречу с тёплыми словами приветствия. Человек удивлён приветливостью работодателя. Потому и на предложение попить кофейку ответил:
           — Я не кофе пришла сюда пить…. —
           И остановилась в растерянности.
           — Думаю, вы обо всём догадываетесь уже…. —
           Застеснялась хозяйка квартиры.
           — Да уж, не первый день на земле живу. —
           — Уплачено вашим мужем за месяц вперёд, значит дохожу до последнего дня. —

           Человек отказался пить кофе, значит, она не приятна ему. Хозяйка квартиры ссутулила плечи, повернулась и зашла в спальню. Помощница заметила порванный халатик, покачала головой. Переоделась и принялась за уборку. Зная вздорный нрав хозяйки, сделает всё быстро и качественно. Хозяйка сейчас проживает одна. В квартире только пыль. Нет заляпанного кафеля, жирной от готовки плиты и прочих следов жизнедеятельности совместно проживающих людей. Работать у этих людей ей не в тягость. Холодильник, поди, пустой. Ан, нет! Неужели померились? Женщина стоит у открытой дверцы холодильника и рассматривает содержимое. Мимо как тень проходит хозяйка, в порванном халате. Неужели дрались? Вот несчастье!
           — Я сварю вам супа лёгонького, без горячего плохо. —
           Предлагает домработница.
           — Поджарку на сливочном масле или растительном делать? —
           — С вами посижу. —
           Хозяйка квартиры стоит за её спиной.
           — Вы у себя дома…. —
           — Поджарку на чём делать? —
           — На сливочном. —
           — Вот и правильно. Весь мир с ума сошёл, бегает от холестерина. —
           Женщина принялась мыть и чистить овощи. Хозяйка квартиры достала сельдерей, сушёные белые грибы. Они не разговаривали. Хозяйка пыталась помочь домработнице. Подняла с пола упавшее кухонное полотенце. Зажгла плиту и поставила на огонь кастрюлю с водой.
           — Бил? —
           — Что? —
           — Я говорю, руки распускал? —
           — Что вы! Он не такой…. —
           — А какой? Мужик, если его променяли на другого мужика, обязательно бить будет. Халат вон порван. —
           — Это я за ним по лестнице бежала, зацепилась за что-то. —
           — Да ты что? Бежала? А он что? —
           Помощница, округлив глаза от любопытства, присела за стол и подпёрла рукой голову. Она собралась слушать откровение.
           — Догнала. Обнялись. Постояли. И ушёл. —
           — А сказал то что? А обнялись зачем? —
           — Я его сердце слышала, ой как стучало, и дыхание задержал. Родной мой… —
           Домработница впервые, вот так откровенно, с сочувствием смотрит в лицо хозяйке.
           — Чего тебе не жилось с ним? Ведь всё для вас. Всё в дом. Не любила? —
           — Да с чего вы взяли? —
           — А то я слепая и без ушей! Имён не знаю, но в лицо всех помню. —
           — Так это же просто так, без любви. Важно знать, что ты нравишься окружающим, мы же женщины. —
           Хозяйка квартиры залила растворимый кофе кипятком, в двух чашках.
           — Сучка ты. —
           Серьёзно и грустно так, сделала заключение помощница по дому.
           — Вы так считаете…. —
           Испугалась и одновременно растерялась хозяйка квартиры. Домработница кивнула головой:
           — Без обид, конечно…. —
           — Я понимаю…. —
           — Понимает она! Мужика прошляпила, хорошего, любящего, а не молоденькая сама уже! Выглядишь, правда, хорошо. Так чья заслуга? Посмотришь на себя лет через пять, да вспомнишь! Локоток то вот он, да не укусить его. —
           Сердитая помощница по дому увидела мокрые глаза хозяйки квартиры и поняла, что зашла не в свои дебри. Решила отступить и дать продохнуть человеку.
           — Дочь, зато у вас уважительная, хорошо школу закончила, на тебя похожа, но мозгами в отца пошла. —
           — А я, выходит, безмозглая? —
           — Ну, вот…. Сама и сказала…. Мы договаривались без обид. —
           Суп в кастрюле закипел. Помощница по дому, прикрутила огонь и принялась за поджарку.
           — Что же мне делать? —
           — Что и делала. Живи, как жила. По-другому же ты не умеешь! Родители живы? —
           — Живы. С отцом не общаюсь, не любит он меня. —
           — Значит, есть за что. —
           Отрезала домработница.
           — Вас послушать, так я хуже всех. —
           — А ты слушай…. Прозреешь…. —
           Домработница не заметила, как подняла голос на хозяйку, как стала поучать. Стояла перед ней подбоченись. Встала хозяйка и ушла в свою комнату, мягко прикрыла дверь. Удивилась, что не сорвалась, не нагрубила и не хлопнула дверью, не забилась в истерике. Аккуратно отвернула край покрывала на кровати. Погладила подушку. Спокойно, одну за другой, расстегнула пуговицы халата, аккуратно положила его в конец постели. Плавно села, прочувствовала мягкость матраца, чистоту белья, невесомость одеяла. Легла в комфорт где удобство горевать.
           — Спасибо тебе Борис за всё. —
           Сказала громко и отчётливо, как к Богу обращалась. Послушала звук своего голоса и не заплакала. Сдержалась.
           — Я люблю тебя. Наказание твоё правильное. —
           — Ты правильно сделал, что оставил меня. Когда бы я остановилась? —

           В это самое время Борис Николаевич брился. Его новая женщина стояла рядом, словно козлёнок, бодала головой плечо. У мужчины чуть не сорвалось с губ имя его бывшей жены. Она часто делала, точно так же. Больно защемило сердце воспоминание. Тоска замутила взор. Он протёр зеркало полотенцем. Нет, это не зеркало запотело, это глаза наполнились солёной влагой.
           — Прости меня, Борис. —
           Сказала новая женщина, снова «нечаянно» толкнув его под руку.
           — Прости меня, Борис! —
           В эту же самую минуту, точно такие слова произносит его бывшая жена у себя в кровати, согревшись под их когда-то общим одеялом, и засыпает, что бы проснуться совсем другим человеком.

           Помощница по дому сделает всё, что положено, и уйдёт. Проходя мимо комнаты хозяйки, громко скажет, что соседи сверху ведут себя не по-соседски. Прошлый раз счищала цветочный грунт с подоконника балкона, так сегодня опять столько насыпали, что смети она всё это в горшок, посадить цветок можно. Всего этого хозяйка квартиры не слышала. Она спала. И сон этот будет праведным и принесёт женщине душевное равновесие. Необходимо дать Машиной маме имя. Пусть будет Надеждой и пусть придёт к ней с этим именем надежда на правильные и хорошие перемены в жизни.

           Надежда проснулась. Вспомнила разговор с домработницей. Мысленно прокрутила его в памяти. Обиды не ощутила. Всё сказанное чужим человеком было правильным. В комнату проник аппетитный запах, настоявшегося супа из сушёных белых грибов. Захотелось налить тарелку, да со сметаной его и съесть. Пошла и налила. Чинно села за стол, отрезала ломтик хлеба, остальное накрыла салфеткой, что бы ни высох. Включила сотовый телефон. Несколько пропущенных звонков не заинтересовали, как это бы было раньше. Спокойно просмотрела сообщения. Желание ответить или перезвонить кому - либо не возникло. Приняла к сведению и всё. Стала кушать. Вспомнила, как её подруга, разрывая отношения с мужчиной, начинала переставлять мебель в квартире, перекрашивать стены в другой цвет. Надежде ничего этого не надо, ей хорошо в своём доме, доме, который построил для неё бывший муж. Даже выходить из него не хочется и жара не причём. Помыла за собой тарелку и ложку с половником. Положила в стол, без стука. Она не спешила, не колготилась как раньше. Женщине нравилось быть размеренной и не суетливой. Зашла в ванную комнату, почистила зубы. Посмотрела в собственные глаза строго и пристально, те, что в зеркале.
           — Будем меняться? —
           — Чем я хуже, какой-то там Татьяны!? —

           Звук, донёсшийся с балкона, прервал её самоистязание. Надежда ещё раз строго взглянула на себя и вышла из ванной комнаты. На балконе с первого взгляда всё было в порядке. Она повернулась, что бы выйти, но по стеклу, с обратной его стороны стало что-то сыпаться и греметь. Женщина обернулась. Кто-то ссыпал обычную землю, прямо на её подоконник. Она открыла створку окна, высунула голову и посмотрела вверх. Двумя этажами выше, показался цветочный горшок, и чьи-то руки уже переворачивали его. Надежда поспешила убраться и захлопнуть створку балкона. Постояла в раздумье и решила сходить к нерадивым соседям. Надела спортивные брючки и поднялась. Постучала. Ещё раз постучала. Собралась уходить, но за дверью послышалось шарканье ног. Дверь приоткрыли.
           — Добрый день. Я ваша соседка, двумя этажами ниже живу. Вы сыплете землю прямо на мой балкон. —
           Увидев старческое лицо, скрюченные подагрой пальцы, у подбородка, неправильно застёгнутый халат, смутилась своего назидательного тона.
           — Можно сделать по-другому. Хотите, я вам покажу как? —
           Её долго разглядывают слезящиеся глаза старого человека.
           — Ну, как хотите. Извините меня. —
           Надежда решила уйти.
           — Земля это не страшно. Все в неё уйдём. —
           Старушка утёрла уголки рта, воротником халата.
           — Это конечно. Но лучше живите долго. —
           — Она ж не спрашивает, когда ей приходить…. —
           Старушку качнуло, и она оперлась рукой о стену коридора.
           — Что хотела-то? —
           — Помочь. —
           Старушка не то что бы изумилась, нет. Она увидела, что пришедшая к ней соседка соврала и испугалась собственного предложения.
           — Так заходи…. —

           Запах старости. Кому он не известен? Лишь младенцам. Дети постарше, уже реагируют на него и воротят свои личики от своих прабабушек. Им не приятны слезящиеся глаза, поросшие седым пушком щёки и губы, дрожащие руки, окаменевшие ногти на пальцах. Взрослые люди, не смеют оказывать негативные свои ощущения от старости и терпят, стараясь быстрее закончить общение со старым человеком. Без должного ухода и присмотра старость сильнее пахнет и больше бросается в глаза. Дай Бог, что бы старость отражалась в глазах молодости сочувствием и состраданием, пониманием её неизбежности.

           Надежда зашла в чужую квартиру. Половички, которые выстирать, как следует старый человек уже не в состоянии, стали одного цвета с полом, хотя в прошлом они были ярких цветов. Мебель, предметы интерьера, искусственные цветы, люстра, шторы, несли на себе отпечатки не одного выросшего тут поколения. Они были изношены долгим использованием. Они устали быть нужными, и человек устал видеть их каждый день, долгие и бесконечные десятки лет. Китайские дети на картинках в рамочках, улыбались задорной коммунистической улыбкой. Надежду поразил и восхитил одновременно, изящный флакон, стоящий на тумбочке у зеркала на салфетке вязаной крючком. Его стеклянная гравированная пробочка, намертво присохла в горлышке флакона. Дно покрыто слоем высохших духов. Слой потрескался. Ни смотря на перечисленные дефекты, запах высохшего содержимого прекрасен, еле уловим. Зеркало перестало быть зеркалом. Лицевая его сторона приобрела богемный узор старости. Шкаф, словно афишная тумба на улице, весь покрыт переводными картинками советских времён, открытками, наклейками и современными магнитиками. Шкаф рукотворный, сколочен гвоздями, потому и держаться магнитики в тех местах, где гвозди. Надежда подошла к старушке, заново застегнула на ней халатик из фланели. Вышла на балкон. Он не был застеклён. Большое количество цветочных коробов, приваренных к балконному ограждению, висели по периметру. В коробах торчал сухостой. Старый человек не мог снять ящики и вытряхнуть землю и выковыривал её детской лопаткой. На полу балкона стояло несколько опустошённых горшков, лежала детская лопатка с деревянной ручкой.
           — У вас нет кондиционера? —
           — Чего? —
           — Да так…. —
           Осеклась молодая женщина, поняв неуместность своего вопроса.
           — Ты о ветродуе? Так я от него болею. Простынь мочу, обернусь, так и остываю. —

           Как ни старалась Надежда вынуть из железных оков хоть один ящик, не получилось. С досадой дёрнула в последний раз на себя ящик. Пара акриловых ногтей, как не бывало. Вот досада! Молодая женщина не видела, как с балкона рядом наблюдал за происходящим молодой человек. Не парень вовсе. Лет тридцать пять. Внешность не лишена мужественности, трёхдневная, тщательно ухоженная щетина на лице. Серебряное колечко в ухе. Брюки и рубашка в облипочку на нём.
           — Девушка! Вы мне дверь откройте, я вам и помогу. —
           — Спасибо! Большое спасибо! Я сейчас. —
           Растрепанная, немного взволнованная женщина, выглядела притягательно. Появление мужчины её обрадовало. Сама она не справится, это теперь ясно, а как же тогда уходить от старого человека, ничего не сделав.
           — Куда же ты? —
           Заволновалась старушка. Надежда рассказала ей о предложенной соседом помощи и направилась в коридор, что бы открыть входную дверь. Надо было хоть как - то решить эту проблему.
           — Не хозяйка ещё! —
           Пробурчала старушка, обогнала молодую женщину и сама открыла дверь.
Молодой человек обомлел.
           — Пардон…. —
           — Ну и имена сейчас дают молодёжи. Заходи…. —
           — Так думаю, я не к вам. —
           Из открытой двери веяло старостью. Парень сглотнул и повернулся, что бы уйти.
           — Вы же обещали! —
           Раздался за его спиной голос притягательной женщины с балкона.
           — Я уж подумал, что не правильно квартиры просчитал. —
           Стал объяснять свой уход парень, а сам недоумевал, как такая интересная женщина может жить в таких условиях. Вошёл. Запах старости вкусом лёг на язык. Попробовал не глубоко дышать. Из головы вылетело то, зачем пришёл. А пришёл он познакомиться с интересной женщиной, скукой гонимый.
           — Неужели вы тут живёте? —
           Вслух озадачился парень, глубоко вдыхая уличный воздух на балконе, легко вынимая деревянный ящик из проржавевшей металлической конструкции, который тут же разваливается у него в руках на трухлявые дощечки. Они вместе с землёй падают прямо на его ноги.
           — Мне так жаль…. —
           Восклицает, вместо ответа женщина.
           — А мне - то как! —
           Иронизирует молодой повеса.
           — А что, собственно, мы должны здесь сделать? —
           — Выбросить всю землю из цветочниц вниз, на землю. Это же не мусор. —
           Объяснила женщина.
Парень, весь из себя злой на себя, по очереди выдернул каждый ящик из металлического гнезда и скинул каждый на землю во двор. Некоторые ещё в воздухе разваливались на части, некоторые долетали до земли и разбивались с глухим стуком.
           — Земля на земле. Доски я спущусь, соберу и выброшу в мусорный бак. Всегда к вашим услугам! —
           — Спасибо. —
           Надежда чувствует нервозность парня и не понимает её, он же сам напросился помочь.
           — Так вы тут живёте, или нет? Вообще-то не похоже. —
           Ах, вот в чём оказывается дело!
           — Да я живу здесь. —
           — Не может быть. Сюда часто ходит дядька, сын старушки и вам он не пара. Вы не их поля ягода. —
           — Вы делаете мне комплименты? —
           — Не делать их вам невозможно! —
           Молодой мужчина отряхивает брючины, переступает мусор.
           — Надо собрать совком и запылесосить оставшуюся землю. —
           — Я так и сделаю. —
           — Тогда я ухожу к себе, варю кофе и жду вас. —

           Они заходят с балкона в комнату. Старушка чинно сидит на кровати, ровно посередине. Сетка почти касается пола. На голове свеженький платочек, со складками от долгого лежания в шкафу. Руки сложены на коленях.
           — Надела вот. Гости как-никак. —
           — Я уже ухожу. —
           Радостно сообщает парень.
           — А чай? А блины заболтать? —
           — Э, нет! Спасибо конечно, но я сыт. В другой раз. —
           Запах старости и неприглядный её вид, гонит прочь молодость.
           — А вас, прекрасная незнакомка, я жду с нетерпением у себя. Не заплутайте, моя дверь рядышком. —

           Женщине не привыкать к таким предложениям и знакам внимания. Это её стихия, в ней она как рыбка в воде. Только что-то не так в этот раз, не заискрилось. Старушка закрыла дверь. Надежда попросила совок и ведро. Такое добро в доме нашлось, и она быстро убрала балкон. Пылесос у хозяйки был.
           — А как же, есть. Всё имеется. Не хуже других живу. —
           — На антресолях он. Как подарил зять с дочерью дочь, так там и лежит. —
           — Не пользуетесь? —
           — Сильно шумный. После него шум в голове весь день стоит. Ему там лучше, сохраннее будет. —
           — Правнучке подарю на свадьбу. —
           — Понятно. Я свой принесу. —
           Старушка пожала плечами, видимо не уловила суть разговора. Встала и направилась на кухню. У неё всегда блины наболтанные стоят в холодильнике, на случай прихода зятя.
           — Алёшей зовут. Человек раз хороший. Дочь моя дура, дурой. Всё пропила! Память, и та усохла. А ты пьёшь? —
           Надежда любила принять дорогого напитка в небольшом количестве для искорки в глазах и румянца.
           — Нет. Я сейчас вернусь. —

           Старушка увлеклась блинами, и дело это у неё получалось великолепно. Сковородка-динозавр, а дело своё знает. Быстро так, выдаёт блинчик, один за другим. Да и пожилой человек себя таковым не чувствует за приятным занятием. Сколько же она их перепекла за свою долгую жизнь.
           — И-и-и…. И какая же она долгая? Совсем и не долгая! —
           Так старушке кажется, когда она хорошо себячувствует, когда есть для кого блины печь. Когда же одна из хворей обостряется то, кажется наоборот, как долго эта жизнь тянется.

           Старушка мельком осмотрела Надежду, идущую на балкон с пылесосом, да дверь на кухню прикрыла, что бы ни слышать вой техники. Надежда за несколько минут очистила поверхность балкона. Подняла глаза, а кругом паутина, да мухи засохшие в ней. Сняла насадку и пропылесосила трубкой стены, балконное ограждение, окно. Молодой повеса несколько раз выглядывал со своего балкона, даже окликнул её, но за шумом она его не услышала. Ещё у себя в квартире, придя за пылесосом, Надежда решила помыть старушке балконное окно в комнату. Нашла в запасах домработницы стеклоочиститель и принесла с собой. Разбрызгала его по стеклу и при помощи газет привела окно в порядок. Посмотрела. Окно благодарно улыбалось ей. Кажется всё! Молодая женщина выставила пылесос с балкона в комнату. Прямо в пыль у балконной двери. Задумалась. Снова вытянула шнур и вставила в розетку. Собрала пыль у двери и окна внутри комнаты. Обернулась, а она всюду лежит и раздражает глаз. Недолго думая об этом, женщина пробежала пылесосом всю комнату. Под шкаф, под кровать пускала хобот пылесоса. Перешла в коридор. Там по шланговой трубке, гремел и шуршал более крупный мусор. Отодвинула обувной ящик, прошлась за ним и внутри его. Подняла трубку и собрала пыль гирляндами висевшую по углам на потолке.
           — Ты чего там забыла? —
           Удивилась старушка.
           — Вам не видно, там паутины много. —
           — Скажешь тоже…. —
           Недоверчиво огрызнулась хозяйка.
           — Вымой руки, да иди на кухню. —
           Надежда перестала чувствовать запах старости, после первой, удивительно душистой чашки чая с блинчиком, посыпанным сахаром. Он хрустел на зубах.
           — Чисто стало. —
           Радовался пожилой человек.
           — Может, мне свой пылесос достать? Алёша придёт, покажет как да что…. —
           — Конечно, надо пользоваться. Вещи должны приносить пользу и деньги, которые были на них потрачены тоже. Швабра у вас есть? —
           — Есть. —
           Хозяйка ушла и принесла вполне приличную китайскую с отжимом швабру.
           — Так вы даже с губки целлофан не сняли! Тоже правнучке бережёте? —
           — Зря. Через каждые пять лет, выпускаются новое поколение бытовой техники. —
           — И швабра ваша высохнет и превратиться в камень, не размочите в век. И не нужна она будет вашей правнучке! И платочек носите каждый день. Кроме вас он ни кому нужен не будет.—
           Старый человек молчал. Мысли в её голове, творили давно не виданную работу, сравнивали, сопоставляли, принимали совет, приходили к выводу.
           — Оно, видать, так и есть. Старые люди, и старое, ни кому негоже. —

           Грустный вывод, а старый человек повеселел. Его заточение в собственном одиночестве дало брешь, гостья пришла, уважила, прибралась. Настрявшие в глаза засохшие цветы убрала с балкона и его весь вычистила. Стемнеет, выйдет она теперь на балкон, да посидит в чистоте на табурете. Всё как у людей у неё теперь.
           — Ешь, ешь. Молодцу соседскому ты приглянулась. Только кобель он…. —
           — На его балконе, каких только девиц не было. Лысая даже была. И одежда на ней красивая, и побрякушки всякие, а лысая головой. —
           — Мне скоро сорок лет будет. Что мне до этого молодца? —
           — Хорошо выглядишь! Моя дочь скурвилась совсем, а твоих лет будет. —
           Слово с ярко выраженной агрессией, в адрес собственной дочери из уст пожилого человека звучало дико.
           — Обойдётся. —
           Сказала, лишь бы что-то сказать Надежда.
           — Не обойдётся. Ноги уже отказали, под себя ходит. Второй год лежит. —
           — Так она больная у вас? —
           — Наркоманка она, тёмная…. Врачует её Алёша, да без толку. Угасает она. —

           Замолчали. Молодая женщина разглядывает лицо старушки. Всё, что есть на лице, обращено вниз. Крупные складки на лбу бежали в низ, касались кончиков бровей и вместе с ними спускались по вискам вдоль щёк. Ближе к подбородку закруглялись и сходились с носогубными, глубокими складками. Два обвисших мешочка вместо щёк. Дряблая шея пряталась за узелком и концами платка. Странно, но старушка казалась красивой, той красотой, что Надежда увидела во флаконе на кружевной салфетке.
           — Сколько вам лет? —
           — Ты ещё и половины моей жизни не прожила. Дочь в тридцать шесть лет родила. Счастье то, какое было! Она ни кому счастья не принесла, даже себе самой. —
           — Детей скидывала, мужа извела. Всю жизнь Алеша за ней ходит, как за дитём малым, да не разумным. —
           Пожилой человек слегка раскачивался на табурете, как бы сам себя успокаивал, заглядывая в прошлое.
           — Каждая копейка на неё тратилась. Всё надеялись…. А она всё из дома тащила, и душу всю вынесла и мою и свою. —
           Кончиком платка, старушка вытерла уголки глаз.

           В дверь постучали. Хозяйка встала и тихо побрела открывать. Надо было бы уходить и Надежде. Она встала, собрала чашки ложки, миску глубокую, перемыла всё и стёрла со стола. Надежда не удивлялась своим поступкам, её хотелось делать то, что она делала, и она не отказывала себе в этом желании. Женщина чувствовала в себе перемены, и они нравились ей.
           — Сосед приходил. Говорит, тебе кофе сварил. А я говорю – напоила уже. —
           — Мне идти надо. Спасибо вам за блины. —
           — И тебе спасибо. Ещё придёшь? —
           — Обязательно. —
           Надежда выходит на площадку.
           — Слава Богу, дождался! —
           Это говорит молодой повеса с серьгой в ушах.
           — Не поминай Бога всуе. —
           Говорит старушка и закрывает дверь.
           — Вам делать больше нечего? —
           Рассердилась Надежда.
           — О, да мы с характером! Уверяю, вас ждёт много приятного, я старался, и время для этого у меня было достаточно. Стол накрыт, прошу! —
           — Всё тот же сценарий. —
           Подумала женщина.
           — Сейчас он начнёт подходить. —
           Молодой мужчина сделал два шага в её сторону.
           — Сейчас возьмёт себя за мочку уха. —
           Мужчина двумя пальцами потёр мочку уха. Это потому, что руки тянулись к женщине, и их надо было чем-то занять.
           — Сейчас скажет, что я красивая или что-то в этом роде. —
           — Возле вас невозможно стоять спокойно, вы такая притягательная. —
           — А сейчас возьмёт меня за руку. —
           Мужчина кладёт свою ладонь, на её руку, лежащую на перилах лестницы.
Липкая и противная рука. И этот мерзкий и навязчивый запах чужих духов!
           — Сейчас как дам…. —
           Услышала женщина свой собственный голос и увидела свою поднятую руку.
           — Ненормальная! —
           Не замедлил отреагировать мужчина.
           — Я тебя, что, насиловать собрался, или душить? Я не маньяк. —
           Открылась только что закрывшаяся дверь.
           — Иди милок с Богом, иди. А ты пылесос свой забыла. —
           Старушка кряхтит, старательно выставляет бытовой аппарат на лестничную площадку.
Надежда спешит забрать его и спешит с ним вниз по лестнице. Молодой мужчина и пожилая женщина смотрят ей вслед. Если бы не было старушки, мужчина бы спустился по лестнице, что бы узнать, на какой этаж и в какую квартиру зайдёт женщина. А так, он стоит под пристальным взглядом старого человека и не смеет этого делать.
           — Из какой квартиры ваш гость? —
           Вежливым тоном спрашивает сосед старушку.
           — Из своей, мил человек, из своей. И чего так разошёлся? Не весна на дворе…. —
           — Так и вы про весну ещё помните! —
           Лукаво сощурил глаза молодой повеса.
           — Доживёшь до моих лет, узнаешь. —
           — Ну и ладушки…. —
           Уже миролюбиво соглашается с соседкой сосед и заходит в свою квартиру.

           Здесь стоит аромат, остывающего кофе. Коробка конфет и ваза с фруктами на столе. Красиво и томно свисают кончики гроздей винограда. И зелёный и красный. Смешно таращится в сторону окна желтый банан. Он выбился из общей картинки. Киви выглядит картошкой, только мохнатой слегка. Душистые мандарины, как всегда главенствуют. Хрустальный флакон с коньяком и такие же рюмочки для него. Мужчина оглядывает стол, глубоко вздыхает. Вспоминает лицо женщины, сердито пыхтевшей над ящиком с землёй на соседском балконе. Как она повернулась на его голос, и лицо её было сердитым, а глаза засветились радостью, поняв, что предлагают помощь. Словно мужу открыла дверь, запыхавшаяся и радостная, вся стремящаяся ему на встречу. Наверное, вот так открывают двери любимые жёны, любящим мужьям.
           — Да что такого я сделал! —
           Мужчина сел в кресло.
Почувствовал под собой журнал. Вынул его и сердито швырнул на диван. Тот раскрылся в полёте и шмякнулся о кожаную обивку. Выпуклые груди в кружевах и атласных ленточках, зрелой женщины, удивились хамскому обращению с их красотой. Мужчине показалось, что дама с картинки журнала сердито свела брови в его сторону.
           — Погляди у меня тут…. —
           Сердито погрозил женщине с картинки молодой повеса. И тут же рассмеялся сам над собой. Одновременно со смехом в его дверь позвонили.
           — Вот и мы…. —
           Довольно потёр руки мужчина.
           — И стоило так расстраиваться! —
           Он торопиться открыть дверь. Проходя мимо зеркала, напрягает мышцы рук, спины и живота. Делает мужественную стойку и выражение лица. Секунду, другую, разглядывает себя. Остаётся довольным своим отображением. Открывает дверь. Передним стоит старушка в платочке. В руках тарелочка. В ней блинчики, сахарком посыпанные. Смирно так стоит и смотрит на него.
           — Что такое? Это мне? —
           Забеспокоился молодой мужчина, потому что тарелочка упёрлась в его грудь.
           — За труд сердечный спасибо. —
           — Ой, да что вы ей Богу! Соседи должны помогать друг другу. —
           Мужчина смущён.
           — Всё, что могу…. Не откажи. —

           Что-то рванулось в левой половине груди у молодого человека. Стало горячо глазам. Что бы спрятать их от прозорливых глаз старого человека, он разворачивается и бежит в комнату. Кладёт коробочку конфет на фрукты в вазе и вместе с ней выносит всё это к открытой входной двери.
           — А это вам! Так сказать от вашего стола к вашему столу. —
           Глаза старушки превратились в глаза ребёнка, которые быстренько так, стали оглядывать содержимое вазы. Она даже рот облизнула, и отказываться не собиралась.
           — Так это много мне…. —
           Тихо так и даже растерянно как-то, произносит старый человек. И доверчиво, снизу, заглядывает в лицо молодого человека, у которого от этого до боли захолонуло в груди.
           — Тогда не возьму ваши блины. —
           — Много мне…. Не донесу, рассыплю…. —
           Сосед свободной рукой берёт тарелочку из старушечьих рук, ставит на высокий столик в коридоре.
           — Я сам отнесу всё это вам в квартиру. —
           Старушка послушно разворачивается и семенит мелкими шажками к своей двери. Вставляет ключ, проворачивает его в замке, а сама глаз не сводит с вазы в руках соседа. Уж больно красиво!
           — Сейчас пересыплю в свою посудину…. —
           Старушка торопиться, выносит глубокую эмалированную миску синего цвета. Буд-то кто кусал её за края, так выглядит она. Сосед смотрит на предмет кухонной утвари.
           — Так не пойдёт! Я поставлю вазу вам на стол в комнате, а потом заберу. —
           — Ага. —
           Соглашается старушка. Уж очень красиво и обольстительно то, что в руках соседа.
Сосед проходит в комнату, ставит вазу на стол. Коробку конфет кладёт рядом. Вроде и нет уже запаха старости. Оглядывается.
           — Я пошёл. До свидания! —
           В коридоре задерживает взгляд на флаконе причудливой формы. Мелькает в памяти грудь зрелой дамы в кружевах из журнала. Замечает потрескавшийся налёт на дне флакона. Поворачивается и видит такое же лицо старой женщины. Рука его непроизвольно берёт старушечью руку, мужчина целует её. Держит какое-то время в своей руке. Хорошо на душе у человека от совершённого им добра.
           — Я зайду за вазой и принесу вашу тарелочку, не беспокойтесь. —
           — Ага. —
           На него смотрят детские глаза.
Дверь за соседом справа закрывается. Состояние у мужчины, будто он сошел с беговой дорожки в тренажёрном зале и принял душ.
           — М-да…. —
           Произносит он и направляется в свою квартиру.

           Знаем, что он сейчас сделает. Мужчина нальёт рюмочку коньяка и выпьет за здоровье старого человека, живущего с ним по соседству. И мысли его сегодня будут далеки от праздной жизни, но они будут именно о ней.

           В это же время в своей квартире, Надежда, приняв душ после такой необычной и не привычной для неё работы, присядет на пуфик у туалетного столика. Включит яркий свет. Отражение в зеркале её же глазами строго посмотрит прямо в лицо. Свет ярок, спешить женщине, как это было всегда не куда. Уверенная в своей неотразимости, имея ежедневное сему подтверждение, женщина не задерживалась у зеркал, доверяясь специалистам в косметическом салоне. Что же мы имеем сейчас? Надежда сидит напротив себя. Их двое. Видит на втором лице мелкую паутину вокруг глаз. Две морщинки от уголков рта, направляются в низ. Ещё две над каждой бровью. Поры на коже стали более явными. Над верхней губой едва уловимый заборчик из морщинок, и так называемый пушок. Это всё становиться видимым в зеркале увеличенного вида как сейчас, при более тщательном осмотре. Себя таковой она не знала и не чувствовала. В зеркале отразилось время и то, что оно делает с нашими лицами. И что бы время ни делало, как не старалось показать свою власть, меняет оно только внешность. Вечно молодая душа остаётся внутри каждого. Мы молоды всегда, пока живы. В последние секунды жизни, мы видим себя юными и вспоминаем родителей молодыми. Собственное отражение в зеркале, бессильно убедить нас в обратном. Так что в какой-то степени мы властвуем над старостью.
           — Неужели, развод с мужем так отразился на мне? —

           Женщина вспоминает настойчивого соседа сверху. Мужчина так искренне хотел взять её за руку в душном подъезде. Так восхищённо смотрел на неё. Выходит мужчина не видит, что сейчас женщина увидела на лице той, «второй»? Мы многого не видим, когда увлечены внутренними ощущениями. Внутренняя приятность далека от действительности, вспыхнула внутри, дала импульс инстинкту, а сознание и анализ как всегда опаздывают.

           Строгость в лице женщины не проходит. Спина выпрямлена. Лицом к лицу с действительностью. Женщина созерцает первые признаки своего увядания. Лицо старушки возникло рядом с её вторым лицом. Милый, добрый, одинокий человек! Когда – то и она станет такой. Надежда встаёт, идёт в спальню. Приносит тонкий палантин и торжественно так, стоя перед зеркалом, покрывает им голову, закрывая лоб до бровей, заворачивает края и сводит под подбородком. Палантин накрыл плечи и опустился почти до колен. Замерла. Из глубины зеркального отражения на неё смотрела бабушка, мамина мать. Никогда владелица палантина не думала, что она похожа на этого человека. Возникло желание броситься и позвонить маме и рассказать о своём открытии, да ноги не шли. Тяжело опираясь рукой о край туалетного столика, женщина присела на пуфик, словно играя роль старого и немощного человека. Ещё раз, долго и пристально рассмотрела не себя. Потом разжала руки у подбородка, и палантин соскользнул на пол. Что это было? То была её, мамина и бабушкина старость. Попробуйте и вы. Закройте лоб платком, загните края вдоль щёк и сведите их у подбородка. Оставляю Вас с вашими мыслями. Пора вернуться и посмотреть как дела у Маши, её отца Бориса Николаевича с Татьяной и их гостей проживающих на турбазе.


Продолжение: Глава 11 - http://www.proza.ru/2016/06/09/1967