Послевкусие. Глава 20

Послевкусие. Глава двадцатая



            Город Волжский наконец-то остыл. Пятидесятиградусная жара на солнце спала. На ночных улицах появились коты, собаки и пьяные. Вчера состоялся телефонный разговор Татьяны с отцом Жерара, и это было так странно обоим. Как в прошлом побывала женщина, словно в прошлом побывал мужчина. Слышимость прекрасная, словно рядом стоял бывший муж и сердился на бывшую жену. Как он и предполагал, ничего хорошего сын, от своей поездки к матери, не почерпнул. Пусть как хочет, но прекратит быстротечную связь Жерара с карлицей и больше её сын никогда в Россию не приедет. Куда её глаза глядели?! А куда они глядели действительно? На Бориса. Всё свалилось в одну кучу, и приезд сына и его знакомство с карлицей, и чужая дочь, и его бывшая жена. А тут ещё подошло время, ехать на свидание с дочерью в колонию. Если бы можно было заменить личную встречу посылками! Письмами они никогда не обменивались. Мать так и не научилась вести разговор с дочерью заочно. Сядет перед листом чистым бумаги, посидит и рвать нечего, потому как не единого слова не будет написано. Даже слово здравствуй, рука не выведет, так отяжелеет. Подумать только, вторая «ходка» у дочери. Как говорят на зоне, рецидивист. Кошмар! Это она, в свои двадцать пять лет, и пятьдесят килограмм?
           — Боря! Не хорошо мне что-то…. —
           — Полечить? —
           Легко и весело откликнулся её мужчина.
           — Одно на уме! —
           Подумала, но не сказала вслух женщина. А вдруг поможет? Была, не была. Много чего упустила в жизни женщина. Зато сейчас можно и нагнать упущенного, вдруг и вправду поможет. И вы знаете, помогло.
           — Как ты думаешь, Джеки тоже в этом нуждается? Он реагировал на соседскую собачку, когда у неё была течка, и готов был сидеть перед её дверью часами. —
           — Вот тебе и ответ. —
           — Значит, я его ущемляю в собачьих правах. —
           Борис Николаевич стал смеяться и делал это долго, пока его женщина не надула губы.
           — Надо найти ему самочку. —
           — И нам дадут щенка за это…. —
           Обрадовалась его женщина, и лицо её приобрело глуповатое выражение. Женщина представила тёплый комочек у себя на груди.
           — Разве нам нужна вторая собака? —
           — Подарим, кому ни будь…. —
           — Ты говорила, что противница таких подарков. —
           — Хочу цикория со сливками. —
           — Слушаюсь. —
           — Не смей, голым варить цикорий! —
           — Он не видит. —
           Татьяна снова представила щенка и снова заулыбалась. Вспомнила, что он будет плакать по маме, и передумала брать плату щенком.
           — Моя бывшая супруга обожала цикорий. По её мнению от него худеют. —
           Слышит Татьяна из кухни.
           — Ты мне расскажешь о ней? —
           Сама от себя, не ожидая, спросила женщина и стала выбираться из постели.
           — Расскажу. —
           Без иронии в голосе, и обещающих сенсаций, ответил Борис.
           — Ну…. —
           Татьяна запахнула халат, завязала пояс, подтянула носки на ногах и приготовилась пить, есть и слушать.
           — Ой, подожди. —
           Она срывается с места и убегает в комнату. Вернётся с шерстяными носками в руках. Присев, наденет их на своего любимого мужчину. Тот будет смотреть на неё с высоты стула и наполнятся благодарностью. Именно такими мелочами проявляется истинная забота. Женщина сядет на прежнее место и, подперев лицо руками, приготовится слушать.
           — Спрашивай. —
           — Да побойся Бога! Мы что на допросе? Если есть что рассказать, так рассказывай. —
           Мужчина помолчит немного, а потом начнёт говорить.
           — Странная она у меня была. Ни на кого не похожая. Любил её, как палец в кипяток окунал. Страшно, но знаешь точно не опасно. В очереди долго стоял…. —
           — Это как? —
           — А так и есть. Она гуляет с мужчиной, а я жду, пока вернётся домой. Жду возле дома. Терплю. Родители её диву давались. Меня размазнёй считали. Мать, правда, была на моей стороне, но думаю, что  такое моё поведение, было и ей в диковинку. —
           — Она тебе изменяла, а ты ждал и терпел? —
           — Да нет…. Мы не встречались. Я добивался её расположения. Она была вольна делать что хочет. Будешь перебивать, не буду рассказывать. —
           — Прости, прости…. —
           — Мне казалось, что никто кроме меня не знает её и не понимает, потому и бросают часто. Она, что бы насолить очередному, бросившему её мужчине, тут же кружила голову другому. И делать она это умела, и делала до тех пор, пока здоровье не подкачало. —
           Татьяна прикрыла рот ладошкой. Хотела спросить, не венерическое ли заболевание случайно, да попридержала язык.
           — Избавилась от ребёнка, да неудачно. Долго болела потом. Я был рядом. Мать ли уговорила, или сама уже подустала, но вышла она за меня замуж. Возраст детородный как раз, сражу же и родила. Испугалась забот о ребёнке и ну прятаться за всякими отговорками…. Так и выросла Маша со мной, да с её матерью. Няня была, да не одна…. Старался, как мог. Делал всё, как ей хотелось. Во всем потакал, в надежде, что хоть это её удержит возле меня и дома. Не вышло…. Вот, кажется и всё. —
           Замолчал мужчина, разглядывая в водовороте цикория в стакане свои жизненные события.
           — Сколько ты слов использовал, что бы рассказать всё это? Слов сто пятьдесят, да? Половина жизни уместилось в них. —
           — Последняя встреча с бывшей женой вскружила голову…. —
           Женщина внутренне напряглась. Неужели мужчина сознается, в том, что спал с бывшей женой? В голове у мужчины щёлкнуло. Он чётко осознал, что он не в купе поезда со случайным попутчиком и откровения не уместны.
           — Да, я был у неё, но мы не ложились в постель. Только воспоминая и разговоры о Машиной судьбе. Надо оставаться родными людьми. Как ты считаешь? —
           У женщины камень свалился с души.
           — Что ты решила, едешь на свидание с дочерью? —
           — Конечно, поеду. И она не выйдет, как в прошлые разы. Я приезжала, а она не выходила. Оставляла, что привезла и уезжала домой. —
           — Но ехать надо. Дочь будет знать, что есть мать, которая, ни смотря, ни на что, к ней едет, а значит любит. Да и не выдержит она там, без «передачек». —
           — Я тоже, проблемная женщина, да? —
           — Да. —
           Неожиданно согласился Борис Николаевич.
           — И я готов решать твои проблемы, потому что и у меня их полно. У кого их нет? Я обещал это делать, и мои обещания заверены нотариусом. —
           — Спасибо. —
           Мужчина и женщина понимают, о чём говорят, так понимают, что по спине каждого бегут и бегут мурашки.

           Хельга проснулась. Голова тяжёлая. Словно бидон с квасом или пивом. С квасом пожалуй. Кислятина во рту от лекарств. Утро или день? Карлица ищет глазами часы. Не находит. Рукой проводит под подушкой. Телефона нет. Может на полу? Точно, там и лежит. Десять часов, двадцать минут. Вот бы горячего кофе, с молоком. Дверь приоткрывается. Хельга хочет сказать Маше, что она уже проснулась и не надо подглядывать, но на двери рука явно не женская. Не может быть! Филипп! Вот уж кого не хочется видеть и слышать, так это его. Не помнит, что бы, её когда-то охватывала такая паника. Она закрывает глаза, в тот момент, когда Филипп заглядывает в комнату.
           — Спит. —
           Сам себе шёпотом объясняет Филипп и закрывает дверь. Внизу его встречает Маша.
           — Доброе утро. Вас ждёт Семён Фёдорович. —
           — Слышу. —
           Филипп спускается по лестнице, подставляет руку и двое мужчин, делают серию фигурных хлопков, только им понятную. Садятся. Молчат с минуту.
           — Как? Что? —
           Спрашивает толстяк.
           — Я намерен сегодня получить ответ. Да или нет. У меня, как и у всех людей, дела и планы. Рассказано всё, добавить нечего. Здравствуй птица! Здравствуй новый друг! Сергей! Что с птицей? Вы разговаривали с родителями? —
           — Она ваша, Филипп. Родители согласились. Птица требует к себе любви и внимания, именно такого, которое исходит от вас. —
           — Бесконечно рад! Если бы Хельга поверила мне, как эта птица. —
           Иностранец вздыхает.
           — Я улечу. Дам время Хельге подумать и принять решение. Не могу, не работать. Не могу обещать человеку полный успех. Успех зависит от самого человека, его труда. —
           Говорил всё это Филипп Сергею, смотрел на него сидя на диване спиной к лестнице, на которой появилась карлица и всё им сказанное услышала.
           — Полетим вместе. Буду вас слушаться. —
           Филиппа пробивает скупая мужская слеза. Мужчины в Италии чувствительные мужчины. Что бы скрыть это, он продолжает общение с птицей. Семён Фёдорович уходит. Дел много, если Хельга дала согласие, нужно начинать работать с документами, визами, билетами.

            Париж от лета остыл давно. Ему уже зябко. Ляле давно пора возвращаться в Италию. Деньги на карточке закончились. Посещая родителей, Ляля могла получить в подарок от них роскошное украшение. Могла сменить имеющуюся у неё машину, на новую модель. Да многое что могла! Но что бы позвонить и попросить денег, это было не принято. Она имела ежемесячное содержание, которое в этот раз растворилось быстрее, чем обычно. Последние дни Ляля жила у Жерара, а встречалась с его другом адвокатом там же. Друг не имел возможности оплачивать номер в отеле и водить её в привычные заведения, но именно отсутствие всего этого так импонировало девушке. Нравилось варить пшеничную кашу с сухофруктами в комнате у Жерара. Есть тёплым черный хлеб, гуляя по набережной. Мёрзнуть без колготок на ногах. Бывает такое у женщин, но проходит, обязательно. Сработает женский инстинкт самосохранения и женщина переведёт взгляд на того, кто по её чутью, сможет кормить, лечить, учить и отправить в жизненное плавание, в непотопляемой лодке рождённых ею детей. Ляля выросла именно у таких родителей и только такой, как они человек, мог быть возле неё. Но сейчас она об этом не, то что бы, не знает, а задёрнула шторку, что бы, ни испортить намеченное свидание с французом.
           — Тебе хорошо было? —
           Самый непродуманный и нелепый мужской вопрос на всей планете. Друг Жерара находится в состоянии, которого не испытывал, всю сознательную жизнь. Даже не бритым он нравился этой женщине и волновал её. Надо же! Необыкновенная! Восхитительная! Глаза его буквально полируют голенькое тельце рыжеволосой красавицы.
           — А тебе? —
           — Спрашиваешь…. —
           Шалунья подняла над собой ноги и крутит ступнями. Сначала в одну сторону, потом в другую.
           — Почему твой брат и твои родители так мало с тобой общаются? Совсем не звонят. —
           Глаза мужчины устали наблюдать за женскими пяточками и носочками.
           — Они много работают. Филипп знает, что я не одна. Нет повода для беспокойства. —
           — А вдруг я маньяк! —
           Рыжая бестия опускает ноги и упирается ими в мужской бок.
           — Тогда я, тебя столкну. —
           Мужчина расслаблен и не ждёт подвоха и вот он уже на полу и на него сели сверху.
           — Не смей обсуждать действия моего брата. Мои действия. Действия моих родителей. И мне и тебе, далеко до них. —
           Ляля пытается связать его руки, чем попало. А попался в руки шнур от утюга. Она повизгивает от удовольствия. Такой большой и такой послушный мужчина распластался под ней на холодном полу!
           — Мне о тебе родителям рассказывать нечего. Только время отнимать…. —
           Мужское тело под женщиной застывает и начинает холодеть.
           — Ты что умер? Так совсем не заводит! Сопротивляйся! —
           Но мужчина уже поднимается с пола.
           — Как это, нечего рассказать? —
           — Рассказывают то, чем можно удивить, поставить в пример…. —
           Подружка не договаривает, так как видит изменения в лице друга.
           — Я не подхожу тебе? —
           — Ну что ты! Ты мне очень даже подходишь! Разве ты не чувствуешь? —
           Наивные глаза женщины бегают по мужскому лицу.
           — Мы говорим о разных вещах. Совершенно, разных! —
           Печально произносит мужчина.
Ляля пытается заглянуть в его глаза. Тот хмурится и вертит головой.
           — Я так серьёзно отношусь к тебе. —
           Говорит.
           — Знаю! И мне это очень нравится, но причём здесь мои родители? —
           Искренне удивлена женщина.
           — Мы же не женимся! —
           — А что мы тогда делаем? —
           — Мы замечательно проводим время. —
           Рыжая кошечка сворачивается на мужских коленях. Поднимает чистые, детские, ядовито зелёные глаза. Он смотрит в них и кроме странного и редкого цвета, ничего не видит.

           Оскомина сбита. Женщина ещё греется в новых отношениях, потому как осень, а мужчина желает заполучить права на неё, или как говорит молодёжь, застолбить. Мужчина смотрит за порог этой комнаты и видит шикарный, большой дом, дорогую мебель, прислугу, подающую ему шляпу и его дорогой портфель. Он спешит на работу. Рыжая бестия, с рыжим ребёночком на руках стоит на мраморной лестнице. Она провожает его. Родители её не позволят, что бы их зять имел одного или два клиента в месяц, как адвокат и найдут ему достойное место.
           — Нам хорошо вдвоём. —
           Издалека, до мечтателя долетают слова подруги.
           — Конечно! Потому я и хочу, что бы наши отношения длились вечно. Для этого отношения надо узаконить. —
           — Ты делаешь мне предложение? —
           Загробным голосом вопрошает Ляля. Ей бросается в глаза, и неприятно воспринимаются, складки на боках адвоката, обросшая шея и потерявшая форму стрижка на голове.
           — Конечно! Это логическое завершение каждых серьёзных отношений между мужчиной и женщиной. —
           В мужском воображении возникает белоснежный костюм с атласными лацканами, в котором он стоит среди многочисленных гостей. Скромно поблёскивают бриллианты на шее его рыжей жены и запонки на рукавах его рубашки. Мужа и жену целуют и поздравляют их с бракосочетанием. По всей видимости, это мать и отец Ляли.
           — Бельё постельное несвежее. Давай сменим. —
           — Ты уходишь от темы…. —
           — Такие темы, в доме моих родителей обсуждаются после тридцати лет. Мне до них ещё жить и жить. Так рано, у нас никто не женится. Это дурной вкус! —
           Ляля разглядывает сидящих на полках клоунов. Человек собирает клоунов! Редкая кукла. Редкий человек. Женщина ответила и закрыла тему. Мужчина настолько обескуражен ответом, что открыл рот как рыба и разглядывает её. А она кукол Жерара.
           — Значит у меня дурной вкус? —
           — Нет. Ты же выбрал меня. Нам с тобой хорошо. —
           С губ девушки чуть не сорвалось слово, было.
           — Не надо всё портить. —
           — Я порчу?! —
           Голос влюблённого сорвался и перешёл на сип.
           — Я пытаюсь защитить тебя, от случайных связей в чужих городах! Быть тебе мужем!—
           — Ты не случайный, ты мне понравился. —
           — Так в чём же дело? —
           Теперь мужчина стоит на коленях на полу. Склонил голову на колени рыжеволосой женщины.
Её руки бережно гладят его волосы.
           — Ты давно стригся. Сходи в парикмахерскую. —
           Предлагает Ляля.
           — Нет. Я должен получить ответ. Я строю наше будущее, а ты о какой-то там парикмахерской рассуждаешь! —
           Но на всякий случай поискал глазами зеркало, но оно было далеко. Перевёл глаза на лицо любимой.
           — Я уже маме всё рассказал…. —
           Голос мужской стал тише. То, что он разглядел в лице возлюбленной, остудило пыл.
           — Ты меня не любишь? —

           Ах, эта осень! Её начало, сопровождается буйством красок в природе, разнообразием фруктов и овощей, а значит притоком витамином в организме. Человек полон и краюшки играют. Конец осени, это серый вид за окном, сырость, понижение температуры в помещениях и в сердцах человеческих. Не во всех конечно! Те, кто уже определился в выборе, с приходом холодов, лишь крепче прижмутся ко второй половинке.
           — Мне кажется, рано нам использовать такие ответственные слова. Я желала тебя, так сильно, что оказалась с тобой в кровати. Только кровать, не может быть поводом для серьёзных и ответственных решений. Мало того, именно это и говорит о временности всего происходящего с нами. Ты мужчина, странно, что ты не сделал таких выводов, а делаю их я. —
           — Мы развлекались!? —
           Вопрос звучит на выдохе. Адвокат откидывается спиной на кровать, широко раскинув руки.
           — Тебе необходимо подстричься. С тобой интересная женщина, ты должен быть таким же. —
           Женщина вертится у зеркала. Настроение её испорчено, но она героически держится.
           — Я мёрзну, у меня нет тёплых вещей. Купи мне, пожалуйста, плащ, свитер и колготки.—
           — И после этого я должен что-то покупать тебе? —
           Вяло прошелестел мужчина с кровати.
           — Люди должны, заботится, друг о друге. Мне холодно, меня необходимо одеть. Это же так очевидно! —
           — Ты мной пользовалась…. —
           Шелест из кровати наполнялся истерическими нотками. Такими противными! Женщина поморщилась.
           — Да упаси Бог! Я же не знала, что встречу тебя и потратила деньги практически все на нижнее бельё. Если бы ты его видел! —
           — Представляю…. —
           Резюмировал жених в отставке.
           — Что мне делать теперь? —
           Мужской голос окреп.
           — Одеть меня. На улице холодно. Жерар купил своей девушке пальто. Брюки, шапочку и всё это отправил с Филиппом в Москву. Ты был в Москве? —
           Ляля мягко ступая, направляется к кровати.
           — Брату не понравится, если я простыну и заболею. Он намерен, появится здесь со своей карлицей. —
           — Ты сумасшедшая? —
           — Да. Я такая. —
           Ляля ползёт по кровати к нему.
           — Давай не будем ссориться. —
           Ляля мягко бодает его головой.
           — Ты женщина, а тебя моё предложение даже не взволновало! —
           — Зачем волноваться!? Я же не приняла его. Давай купим мне плащ, я видела один, здесь не далеко…. —
           — Ты, действительно меня не любишь? —
           — Не люблю. Что в этом такого? —
           Ляля пожала плечиками и решила, что пора обижаться.
           — Ты разбила мне сердце, и в отместку ещё и плащ просишь? —
           Мужчина рвал и метал, но держал себя в руках.
           — Мне холодно! —
           — И я с тобой замёрз. Откланиваюсь…. —
           Мужчина выбрался из кровати, очень быстро оделся и направился к двери. Обернулся.
           — Понадоблюсь, звоните! —

           Рыжая бестия сощурила на минутку зелёные глаза и представила уходящего человека в одежде тореадора. Вот он стоит вполуоборот к ней в белых лосинах, золотой жилетке с погонами! Вот он закидывает золотой плащ за плечо! Вот он выходит и закрывает за собой дверь.
           — А как же мой плащ!? —
           Девушка падает на кровать и заливается смехом. И вовсе не злым. Сосредоточила взгляд на потолке, пытается вспомнить и посчитать, сколько раз ей уже делали такие вот предложения? Прошла минута. Женщина вспоминала. Потеряла интерес к этому вопросу, вскочила и ринулась в сторону шкафа. Огромный, старомодный, но тем и привлекательный шкаф, давно намекал ей о своём существовании. Потопталась с ноги на ногу перед ним и распахнула створки. Разговор с несостоявшимся женихом уйдёт прочь из её памяти тут же. Перед ней висели платья, сарафаны, юбки, шали, меховые палантины, слегка побитые молью и временем. Туфли на каблучках рюмочках, с многочисленными ремешками и завязками, натуральных цветов, как и всё остальное, тронутое временем. Ляля резко оборачивается. Она в той самой комнате, принадлежащей её другу Жерару? Вон и клоуны сидят! Тогда чьё это всё и зачем ему это сокровище. Ткани умопомрачительные… Старинные. Натуральные. В те времена, когда их носили, синтетику ещё не изобрели. Открытия за открытием! Сначала источающий сладкие запахи постельных утех юрист. Затем карлица из далёкой России. Теперь этот шкаф. Шкаф её! Ни кому не отдаст его!

           Жерар возвратился домой. Доставая ключи, понял, что в комнате ещё находится влюблённая парочка. Было слышно, как в ней чихала Ляля. Нельзя сказать, что Жерар огорчился, просто его настроение было далеко не прекрасным, что бы делить его с кем-то. Звонок Филиппа застал Жерара в автобусе, полным туристов. Естественно, что шум двигателя, разговоры в салоне, были помехой разговору но, даже не смотря на это, он буквально ощущал счастливое ликование брата Ляли. Говоря о Хельге, тот захлёбывался собственным восторгом и призывал разделить его радость. Именно эта радость омрачило настроение Жерара.
           — Ч-хи…. —
           Снова доносится из его комнаты. Затем идут звуки, означающие высмаркивание ненужной влаги из носа. Жерар входит и видит. У шкафа стоит его прабабушка в молодости. Та же шляпка, зонт, перчатки, плюшевое пальто, что на старых фотографиях.
           — Можешь ничего не говорить, я знаю, что похожа на неё. —
           Ляля показывает на чёрно белую фотографию, увеличенную и вставленную в рамку. Рамка стоит рядом на комоде.
           — Антиквариат! Богатство! Брат всё купит! Этому реквизиту будут завидовать все театралы Рима и Милана. —
           Жерар молчал. Он любовался образом из старины глубокой. Как красиво одевались женщины в те времена! Даже на вешалках одежда его завораживала. Перевёз он шкаф из отцовского дома после смерти бабушки. Это был её шкаф и вещи её бабушки. В своё время бабушка Жерара, так же как и он, не смогла расстаться с вещами его прабабушки. Свои вещи Жерар в шкаф не вешал. Как-то бросил в впопыхах рубашку поло и забыл. Долго искал её, пока не вспомнил где она. Достал и больше никогда не надел. Запах человека, мускусный запах, настольно силён, что не исчез после стирки, и не одной. Рубашка пахла бабушкой, и прабабушкой.
           — Запах того времени? Ты чувствуешь? Не было тогда современных стиральных средств, не было химчисток. —
           Ляля, взглядом бабушки, строго на него посмотрела.
           — Молчишь? Зачем? Тоже будешь, на меня сердится, как твой друг? —
           Мужчина заворожен почти сценичными действиями, происходящими в комнате.
           — Мой друг умеет это делать? —
           Жерар прошёл мимо женщины и зарылся в комоде, ища фотоаппарат.
           — Стой на месте! Не отходи от шкафа, и вся не поворачивайся ко мне, оглянись на меня…. Сделай так. —
           — А что мне за это будет? —
           — Я выслушаю всё, касающееся твоей размолвки с моим другом. —
           — Фу…. —
           — И накормлю тебя любимыми булочками. —
           Ляля повернулась к шкафу, рукой взялась за дверцу.
           — Позови меня…. —
           — Зачем? —
           — Ты сам сказал, чтобы я обернулась. —
           — Ну и оборачивайся. —
           — Нет, так будет реалистичнее. —
           — Ляля! —
           К нему поворачивается лучезарное лицо с искрящимися глазами, обрамлённое старинным кружевом и бархатной ленточкой. Лицо радуется предстоящим поеданием булочек.
           — Можно я так и пойду? Человек из прошлого! Ты не захватил в объектив современные вещи? —
           Жерар подумал немного и махнул рукой.
           — Иди! Там обстановка под старину, я тебя там ещё раз сфотографирую. Запах от одежды тебя не шокирует? —

           В Париже можно всё, но так и хочется добавить, только осторожно. Наша Ляля не одна и славу Богу. Шлёт ей ангел хранитель покровителей, в лице мужчин, порядочных и добрых.

           Улыбаться им люди начали ещё на общественной лестнице дома Жерара. Заметьте! Улыбаться…. Думается мне, что если бы это действие проходило в моём городке, то люди шарахались б от странной пары, оглядывались и перешёптывались бы. На улице же, по которой сейчас идут наши герои, встречные мужчины, шутя, изображая людей из прошлого, делают полупоклон Ляле, якобы снимая шляпы. Ляля из прошлого отвечает им на полном серьёзе кокетливым кивком головы и не глубоким реверансом. Люди с фотоаппаратами просили разрешения сфотографировать, и Ляля с большим энтузиазмом позировала им. Кто-то даже денег пытался дать, и она брала, смеялась, но брала. Жерар заметил, что находясь в обществе итальянки, сам становился похожим на неё. Не в смысле внешности, а в лёгкости созерцания и восприятия происходящего с ними. Так они дошли до булочной в подвальном помещении. Осторожно ступая по скрипучей лестнице, Ляля спускалась в низ, к заветным булочкам. После активно проведённого вечера и крепкого сна, женский организм требовал еды. Присутствующие в булочной посетители, повернули головы в их сторону. Какая-то дама взвизгнула от восхищения. Схватилась за фотокамеру и принялась снимать.
           — Вы не могли бы отойти от женщины. Лестница, стены, всё соответствует костюму, а вы, ну ни как! —
           Дама ждала и уставилась на Жерара вместе с объективом фотоаппрата.
           — Не мог бы. Лестница крутая, узкая…. Даме необходима моя рука. —
           Дама не обиделась и продолжила съёмку. В маленькой тёмной булочной, смех и аплодисменты посетителей потеснили дурманящий запах горячей выпечки. Но это только на минутку.
           — Сегодня вы завтракаете за счёт заведения. —
           Хозяйка булочной осталась довольной их приходом. Её клиентам доставлена радость, а значит, они непременно ещё раз посетят булочную. Ляля от радости захлопала в ладоши. Громко сглотнула.
           — Кажется, мы и не ужинали…. —
           — Что так? —
           — У меня закончились деньги. —
           Жерару пришлось думать над этой фразой, прежде чем что-то сказать.
           — Давно? —
           — Три дня. —
           Жерар разглядывает подстаканник.
           — И? —
           — Мы скушали все твои припасы. Крупу, сухофрукты, домашнюю сметану, консервы….. Ты на меня сердишься? —
           — Конечно, нет. —
           Что бы прокормить одну женщину много денег и не надо. Что с его другом? Или мы никогда не знаем до конца своих друзей, детей и так далее?
           — Ляля! Кто платил всё это время, ты или он? —
           — Я…. Но это не значит, что он плохой. Он настолько восхищён мной, что забывал про всё на свете. Ваш друг хороший! Он даже маме своей рассказал обо мне. —
           — Почему он не с вами сейчас? —
           — У меня так бывает…. —
           — Как так? Он оставил вас в моей комнате без денег, голодную…. Что может сделать женщина такого, что бы её оставили в таком положении! —
           — Я отказала ему. Он сделал мне предложение….. —
           Радостная хозяйка поставила на их стол большую вазу с булочками и две большие чашки какао с молоком. Приветливо потрепала Лялю за плечо.
           — Что с вами? Вы изменились в лице? —
           — Она нарвалась на альфонса, а когда деньги кончились, он бросил её. —
           Жерар швырнул на стол скомканную салфетку.
Хозяйка осмотрела его с ног до головы серьёзным видом.
           — Это вы? —
           Жерар поднял на хозяйку глаза. Не высокая, полная женщина стояла у их столика в воинственной позе.
           — Можно сказать и так. Это мой друг. —
           Хозяйка булочной захотелось сказать, что бы они и завтра приходили на утреннюю чашку чая с булочками за счёт заведения, но передумала. Накладно уже получается.
           — Можно я буду есть? —
           — На здоровье…. —
           Уходя, произносит хозяйка.
           — В моей семье не принято занимать денег. У меня ежемесячное содержание от родителей. Я должна была рассчитывать. Вы знаете, что скоро Филипп и ваша подруга будет здесь? —
           — Уже знаю. —
           — Вы не рады? —
           — Ты перешла на вы, и мне не очень уютно…. —
           — Это от неловкости моего положения. —
           — А какое у тебя положение? С тобой молодой человек, приятной наружности. За ним ты, даже хотела приударить, да перебил друг. Ты со мной и всё с тобой будет в порядке. А одежда всё равно пахнет и её надо будет снять как можно скорее. —
           — Жерар, купи мне, пожалуйста, плащ и сапожки…. Шарф у меня есть. Ещё колготки. Филипп возместит расходы. —
           Она сняла шляпку, так как какао её согрело, и положила рядом на свободный стул. Наклонилась и понюхала её.
           — Всё из шкафа необходимо вынуть и сдать в химчистку. Запах исчезнет. —
           Дама с фотокамерой, тут же оказалась подле них.
           — Позвольте мне примерить на себя вашу шляпку. —
           — Берите. —
           Строго ответил ей Жерар. Та зразу же исчезла, кажется даже и из самой булочной. Вскоре она вернётся с предложением продать ей шляпку и объяснением:
           — Моя сестра имеет шляпный магазинчик в Милане. Шляпку можно распороть и снять крой. —
           Ляля продолжительно смотрит на шляпку в чужих руках.
           — Мне жаль вам отказывать, но крой шляпки уже запатентован. —
           Дама опечалилась. Повертела в руках шляпку, а вернее капот. Было видно, что ей не хочется с ней расставаться. Ляле пришлось взять шляпку за край и потянуть её к себе. Дама ушла.
           — Я украла у этой дамы идею. Все вещи твоей бабушки реликтовые вещи. Их можно копировать и продавать в качестве достоверного реквизита, их можно выставлять на обозрение и брать за это деньги. Они не должны просто так висеть в шкафу. Даже этот мешочек, что висит на поясе, это не мешочек, а сумочка. —
           Жерар смотрит на странный предмет. Мешочек собран на резинку, ткань забита бисером.
           — Напоминает кисет для табака. —
           — Кисет не вышивают бисером. —
           — Ты уже что-то присмотрела себе, или пойдём по магазинам наугад? —
           — Присмотрела, когда выбирали пальто для Хельги, но можно и наугад. Не пугайся, это не дорогой магазин. Там не продают пальто из норки. —
           — Будем надеяться…. —
           Жерар улыбнулся.

           Было стыдно за друга и верить в то, что произошло, не хотелось. Наверное, всему найдётся объяснение. Так думал он, отодвигая стул, на котором сидела Ляля и пропуская её вперёд. Подойдя к лестнице, им пришлось обернуться, так как присутствующие люди, стали аплодировать, провожая их. Ляля махала рукой всем, хозяйке сделала полупоклон. Тёплое и влажное помещение заставило вещи на ней пахнуть ещё сильнее, так, что и Ляле стало неприятно. На улице она улыбалась, в ответ на чьё-то внимание, послала воздушный поцелуй, повертелась перед камерой фотоаппарата, не отпуская локоть Жерара. Присела в реверансе, взъерошив многочисленные юбки. Жерар терпеливо ждал.
           — Фу…. —
           Сморщила Ляля носик.

           В магазинчике, два юных продавца откровенно уставились на странную пару. В Париже много странного, и их любопытство быстро переместилось на Жерара. Перед ним стали трясти вешалки с пиджаками, разворачивать свитера, до него дремавшие на полках. Вынесли металлическое колесо с галстуками, и не успел он слова сказать против, как сей обруч был одет на него одной девушкой, а вторая ловко так и быстро стала передвигать галстуки, останавливая их на его груди и обсуждая их цветовую гамму.
           — Я не вижу галстуки на себе. Вы забыли про зеркало. И потом, мне не нужны галстуки. Я привёл подругу, купить пару вещей, соответствующих сезону. Колготки кажется ещё…. —
           Жерар нагнулся, вышел из кольца с галстуками. Осмотрел помещение. Ляли не было.
           — Ляля! —
           — Я тут…. —
           Из примерочной кабинки вышла Ляля. Плащ в цвет волос не застёгнут, и показывает всем чёрную юбку карандаш с зелёным свитером, на котором красуется рыжий ремень.
           — Колготы двоечку не прозрачные, пожалуйста, и перейдём к обуви. Тебе нравится? —
           — Вполне. —
           Жерару действительно нравятся вещи.
           — Думаю, что осилю твои покупки…. —
           — Приезд Филиппа всё компенсирует. Ты заботишься о его сестре, брат это оценит. —
           — Филипп сейчас тоже заботится о Хельге. —
           — Филипп сейчас идёт по следу, как собака охотничья, но то, что карлица защищена и всем обеспечена, это однозначно. —
           Ляля примеряет ботики тёмно зелёного цвета.Вскидывает голову и пристально смотрит на Жерара.
           — Ты влюблён в карлицу? Не думал ли ты, что это твои фантазии? Блажь. —
           — Последнее время думаю. —
           Ляля замерла.
           — И что теперь будет? —
           Она встала, притопнула каблучками, сделала несколько шагов, но всё её внимание было сосредоточено на Жераре.
           — С ней? Со мной? —
           Отозвался Жерар.
           — С вами. —
           — Будем жить дальше. —

           Если бы Ляля не была чужим человеком, вряд ли бы Жерар развивал эту тему. Тема расплывчатая, ноющая тема в груди. Человек растерялся в лабиринтах своих и посторонних мнений о его отношениях с карлицей. Чем больше он думал об этом, тем сильнее становились противоречия. Ляля нейтральный человек и Жерару было легко разговаривать с ней о себе и Хельге. Люди, посвящённые в его отношения с карлицей, включая и его отца, пытались донести до него негативные последствия их брака. Не слушать нельзя, а слушаешь, начинаешь перечить. Происходит конфликт.
           — Что с этим делать? —
           Продавец вышла из примерочной кабины, держа в руках на расстоянии от себя одежду, в которой пришла посетительница.
           — Можете сдать в химчистку? Хотя нет…. Там ещё целый шкаф….. —
           Ляля оборачивается к Жерару.
Тот понимает предполагаемый вопрос.
           — Подождём Филиппа. —
           — Да. Мы подождём Филиппа! —
           Радостно сообщает своё решение продавцу Ляля. Она довольна тем, что Жерар не отказал в её затее. И такие затеи у неё случаются часто, и результат чаще всего положительный. Она садится на диванчик в форме алых губ. Вертит рыжей головкой его разглядывая.
           — У французов всё замешано на сексе! —
           — А у вас? По-моему итальянцы намного виртуознее в любви и обольщении. —
           — У вас даже на шторах в каждом окне пришпилены сердечки и попки амуров. —
           — Это ангелочки. А они все голенькие. —
           Продавец чинно и безучастно стоит и ждёт решения покупателей. Теперь она готова стоять так сколько угодно, ведь покупка совершена и оплачена.
           — Ты не ответил мне! Любишь русскую карлицу? —
           — Выйдем из магазина. —
           Предложил Жерар.

           Взял пакет с бабушкиной одеждой и почувствовал в руках внушительную тяжесть прошлого. Вспомнил свои вешалки с одеждой в шкафу. Сопоставил. Ого! Люди танцевали и работали в ней! Ляля послушно шагала рядом, но была вся во внимании и ждала ответа. Ей тепло, и ждать она может сколько угодно, а значит, Жерару всё равно придётся отвечать. Он шагал и искал слова для ответа. Ляля поняла это по своему, по-женски.
           — Не грусти…. Всякое бывает…. Если нет, то я буду её любить. —
           — За что ты собираешься её любить? —
           Ляля не сразу нашла слова, и Жерару, как и ей пришлось ждать.
           — За её одиночество в Италии за то, что она карлица. —
           И посмотрела Жерару в лицо, забежав ему наперёд. Слишком уж долго Жерар не даёт ей ответа на интересующий её вопрос. Тот остановился.
           — В твоём ответе на мой вопрос, звучит ответ на твой вопрос. —
           Ляля вытаращилась на него и сглотнула от волнения.
           — Вот вы всегда так мужчины! Темните и напускаете на себя важности. Я чётко сказала твоему другу, что у нас не принято рано выходить замуж. Опыта я набираюсь…. Он взял и обиделся. —
           Девушка устремилась, вперёд оставив его позади себя. Жерар мирно смотрит Ляле в след. Он всегда избегал выяснения отношений, но тут другой случай. Мужчина ещё раз отметит про себя удачный подбор одежды на своей спутнице, восхитится им, и догонит женщину.
           — Ты сейчас перечислила то, за что человека жалеют или сочувствуют ему. Твой вопрос звучал иначе. —
           Ляля вдумывалась. Взяла Жерара под руку. Прижалась и почти повисла на руке, как с братом.
           — Какие мы все разные! Вот ты…. Твой друг…. Мой брат….. —
           Какое-то время они будут шагать молча.
           — Я тебя услышала. Что будешь делать? —
           Жерар тут же откликнулся.
           — Предоставлю Хельге реализоваться в проекте твоего брата, время само покажет. —
           — Ты рассудительный как мой брат. Филипп покорён твоей карлицей, столько восторженных похвал в её адрес. —
           — Рад него и за Хельгу. —
           Ревность нашла узкую тёмную улочку в мужском сердце и медленно вползала в неё.
           — Разрыв с моим другом окончателен? —
           Жерар повторил Лялин маневр, зашёл ей наперёд.
           — Я не гнала и не ругала его. Он сам ушёл. —
           — Ну и пёрышко ему в интересное место, для лёгкости. Побудь хозяйкой в моей берлоге.—
           — Да! Мы подождём Филиппа и карлицу в ней…. —

           Ляля хорошо знала дорогу к дому Жерара. Соседи некоторые, здоровались с ней уже и она им радостно отвечала. Они зашли туда, откуда два часа назад вышли. Шкаф ждал их с распахнутыми дверями. Жерар развесил одежду на вешалки и вернул на место. Шкаф облегчённо вздохнул, когда его дверцы плотно закрыли.
           — Даже и не знаю, зачем я перевёз его сюда. —
           Он имел в виду шкаф наполненный вещами.
           — Родителям мешался. Отдавать на вечернюю потеху наёмным рабочим, на их пляски до упада, не поднялась рука. —
           Жерар оглядел ещё раз шкаф и повернулся лицом к Ляле.

           Любопытная женщина появилась в Париже не только для развлечения. Молодая женщина искала себя в окружающем мире, всеми доступными для неё способами.
           — Так вы расстались с моим другом? —
           Ляля занята, теребит в руках бабушкину сумочку, пытаясь растянуть ткань на шнурке, раскрыть и заглянуть внутрь мешочка.
           — Где печаль, сожаление? Похоже на совместный просмотр вечернего сеанса. —
Она слушала его и сучила ручками, стараясь попасть внутрь сумочки. Зубами даже попробовала её край и почувствовала соль вечности. Жерар отобрал сумочку, с треском, но сумел растянуть ткань, собранную шнурком много лет назад. Бросил девушке раскрытую сумочку. Та поймала её.
           — Спасибо. —
           И тут же выворачивает сумочку наизнанку. Содержимое оказывается на столе. Склонив рыжую голову над содержимым сумочки, рыжая белочка перебирает и рассматривает извлечённые предметы.
           — Я никогда бы не отпустил тебя одну в другой город, в другую страну. Нельзя женщине одной бродить по земле. —
           — Ты хочешь сказать, что осуждаешь меня. —
           — Я хочу сказать, что за тобой нет должного присмотра. —
           — Я совершеннолетняя и вправе путешествовать. —
           — Одной путешествовать неприлично. —
           Жерара начинала выводить из себя эмансипированная итальянка.
А та, не ощущала за собой ни какой погрешности. У неё было куда интереснее занятие, чем обсуждать саму себя.
           — Что там? —
           Жерар подошёл и тоже стал рассматривать содержимое бабушкиной сумочки.
           — Это карандаш для бровей. —
           Ляля подняла со стола перламутровую коротенькую палочку с колпачком.
           — В этой коробочке картонной, тушь для ресниц. Вот в это отделение плевали, брали в руки эту маленькую копию зубной щётки и размешивали краску. Затем, ею красили ресницы. —
           Она плюнула в одно из двух отделений коробочки и быстро задвигала в нём щёточкой, но содержимое стало крошиться. После некоторых усилий, щёточка всё-таки окрасилась чёрным цветом. Ляля накрасила ресницы.
           — Как? —
           Жерар посмотрел в зелёные глаза. Пожал плечами.
           — Как в театре, или на куклах! Действительно плевали? —
           — В те времена, это принималось как норма. —
           Ляля берёт в руки сложенный вчетверо лист бумаги. Бумага пожелтевшая, по краям потрёпанная.
           — Там что-то написано, надо прочесть. —
           Они стараются, но бумага, распрямившись, ломается по сгибам, на шестнадцать квадратиков, но что-то прочесть можно. Мужская голова и женская, склонились над запиской из прошлого
           — Это рецепт, чего-то печёного, без названия. Твоя бабушка писала или прабабушка. Торопилась, видишь? Сокращала, как могла, но всё понятно. Как здорово! —
           — Ты находишь? —
           Голос Жерара не выказывает особого энтузиазма.
           — Сделаем подарок очаровательной хозяйке из булочной. Рецепт пирога из прошлого.—
           Ляля захлопала в ладоши.
           — Тогда и моей маме это будет интересно. —
           — Да, конечно же! Ты прав. —
           — Хочешь поехать со мной к моим родителям на выходные? —
           — Мог даже и не спрашивать! Одета я тепло, путешествовать люблю. У вас принято возить к себе домой подружек? —
           — Ты не подружка, ты иностранный гость. —
           — А-а-а…. —
           Не прочувствовав разницы, Ляля сделала вид, что поняла.
           — Не будем откладывать. Вперёд! —

           Жерара охватило радостное предчувствие встречи с родными, вкусный ужин, прохладный вечер на дворе и сон в любимой кровати. На быструю руку они прибрались в комнате. Сменили постельное бельё на кровати, так Ляля пожелала. На чистый лист бумаги наклеили развалившиеся квадратики бабушкиного рецепта и ламинировали его у соседа. Переписали текст на другой чистый лист. Жерар дал Ляле одну из своих футболок, что поменьше. Она одела его под свитер.
           — Ты ещё не проголодалась? —
           — Давай не будем больше ничего кушать, что бы вечером поужинать деревенской пищей.—
           — Хорошо. Сколько ехать в автобусе? —
           — Час. —
           — Почему у тебя нет машины? —
           — Собирался купить…. Истратил деньги на поездку в Россию к маме. Подарки маме и сестре. Хельге оставил немного. Вернулся в Париж, встретился с тобой. Купил, сама знаешь что, для Хельги и отправил ей это с твоим братом. —
           — Ты мог купить хорошие вещи и, не тратя умопомрачительные деньги на пальто из норки. —
           — В тот момент, я так хотел и не жалею. В России женщины ходят в дорогих вещах ежедневно. Хельге никто такого пальто не купит. —
           — Понимаю. Ой, не зря я, положила на тебя глаз. —
           — Ты тоже мне нравишься. —
           Молодые люди, не заметили, как перешли на романтичную волну. Звонит телефон.
Разговор Жерара с другом юристом:
           — Привет…. Ничего особенного. Ляля у меня. Едем к моим родителям на выходные. Некрасиво? Я предоставлять тебе комнату, она оплачивала развлечения и еду, спала с тобой! Такие вещи сложно говорить спокойно. Да какая она взрослая? Она иностранная женщина в чужом городе без денег и друзей. Бросил женщину в чужой стране без денег и даже мне не сообщил об этом. Я мог уехать с туристами в провинцию. Так и есть! Ты сам мне её оставил в моей собственной комнате. Какие ко мне могут быть претензии? Я увожу её к своим родителям. Очень даже возможно. Жизнь не предсказуемая штука. —
           — Ляля! Он решил, что я везу тебя на смотрины родителям в качестве невесты. Всё-таки голову он потерял от тебя. —
           — Смотрины…. Я невеста…. Как здорово! —
           Захлопала в ладоши Ляля. Поймала недоумённый взгляд Жерара.
           — Если только представить. —
           — Вот возьму и представлю! —
           Развеселилась женщина не на шутку.

           Автобусная станция полна народу. Много молодёжи и молодых мам с детьми. Молодёжь возвращается с работы на выходные домой, молодые мамы везут своих чад к бабушкам и дедушкам. Рыжая итальянка всех и всё разглядывает. Охотно реагирует на детей, и любое заигрывание молодых людей. Кидается на помощь каждому пожилому человеку, садящемуся в автобус и мамам с детьми на руках.
           — Меня не хватает на всех! —
           Слегка запыхавшись, радостно сообщила она Жерару и села рядом на автобусное сиденье. Подумала о чём-то, видно серьёзном потому как сдвинула бровки и перестала стрелять глазками. Украдкой посмотрела на своего спутника. А, была, не была! И кладёт свою кудрявую головку ему плечо. Замерла в ожидании ответной реакции Жерара. Жерар невозмутимо положил руку вдоль спинки сидения. Девушка головой прилегла ему на грудь и затихла.
           — Успокоилась. —
           Вздохнул парень.

           Оставшуюся часть дороги Ляля продремала. Иногда устав, от неловкого положения, выпрямлялась и разглядывала за окном землю расчёсанную виноградниками на ровные ряды. Пассажиры в автобусе не громкие. Люди устали за рабочую неделю и ехали к долгожданному отдыху. Дети, как сговорившись, дремали на руках и коленях родителей.

           Осенью природа готовится к зиме и понижает по ночам температуру. Люди от этого начинают спать лучше, и сам процесс засыпания проходит быстрее. Всё и все потихоньку остывают, отходят от жары лета. Комфортное состояние. Смотрю на молодых людей, мирно покачивающихся на сиденьях в автобусе. Что сводит людей? Что заставляет их, потом расставаться? Что держит людей подле друг друга до золотой свадьбы? Эти вопросы не к нашим героям. Они пока не нашли себя. Попутчик Ляли не маньяк и не преступник. Они хорошо проведут время в провинции.
Автобус сделал так:
           — Пу-ф-ф…. —
           И остановился.
Водитель не спешил открывать двери. Пыль клубится до самых окон. Некоторые пассажиры бросились их закрывать. Дети на руках родителей не проснулись, и те стали аккуратно подниматься с кресел и нести детей по проходу. Видя это, остальные придерживали их свисающие головы, убирали колени и сумки, что бы мамам было удобнее идти. Кажется, всех вынесли. Остальные пассажиры разом начинают переговариваться, потягиваться и свободно шагать по проходу к выходу. Жерар сидит в кресле, караулит сон Ляли. Она спит, как только что описанные дети. Мужчины благосклонно ухмыляются, смотря на неё. Все вышли.
           — Будите уж…. —
           Говорит в зеркало водитель.
           — Бужу…. —
           Отвечает зеркалу Жерар.
           — Приехали? —
           У Ляли помята щека. Ресницы на одном глазу слиплись. Она тянется и широко раскидывает руки.
           — Ты тоже вздремнул? —
           Разглядывает лицо Жерара.
           — А как же…. —
           Добродушно соглашается парень.
           — Ты звонил, сказал родителям, что не один? —
           — Нет. Сюрприз будет. Они любят гостей, ты не тушуйся. —
           — Чего? —
           — Не волнуйся, говорю…. —
           Жерар быстро идёт по проходу. Ляля спешит за ним.
           — Спасибо. —
           Говорит она водителю.
Вместо ответа тот спрашивает:
           — Крашенная? —
           Ляля закатывает глаза под спиральные кудри, свисающие на лоб, словно видит их в первый раз.
           — Освежаю природный цвет тоником. —
           Основательно объясняет она водителю.
           — Красиво…. —
           Отвечает шофёр.
           — Ага. —

           Ляля спрыгивает с подножки автобуса на землю. Земля тут на охру похожа. От первого дома их приветствуют люди. Радостно так, спрашивая как дела. Надолго ли, или как всегда, только на выходные приехал? Многозначительно переглядывались между собой и разглядывали спутницу Жерар. Ляле нравиться роль невесты Жерара. Ей вообще, всё вокруг нравится.
           — А что это? —
           Ляля только лишь из шкурки не выпрыгнула, а так вся уже была на чужом дворе, возле каменного сооружения. Трогала руками валуны и камни, заложенные в его основание.
           — Это пресс для давки винограда. Вот желоб, из него бежит виноградный сок. —
           — Свежий? Представляю, как он пахнет! Ты напоишь меня? —
           Девушка делает глотательные движения. Ей очень хочется пить сок.
           — Он, наверное, тёплый, да? Как парное молоко. —
           — Тёплый сок, если вечером давят. Утром давят, то сок прохладный и совсем по-другому пахнет. —
           Объясняет Жерар.
           — Хочу, хочу, хочу! И ещё раз, хочу…. —
           — Напою. Не волнуйся так. —
           Они выходят из чужого двора и идут дальше. Уже виден родительский дом. Кто-то стоит у ворот. Кажется отец.
           — Это твой папа? —
           — Возможно наёмный рабочий. —

           Жерар видел, что это отец. Ответил так лишь потому, что бы Ляля была естественной и не замкнулась в себе, ещё до встречи с суровым нравом отца. Ляля так и прыгала до самых ворот, то на одной ножке, то кружась вокруг парня, то сорвав веточку, шлёпала его по куртке.
           — Здравствуй отец. —
           — Здравствуй сынок. —
           Отец рассматривает девушку с рыжими, волосами. Все попрыгушки девушки вокруг сына отец рассмотрел издалека и она, и они ему пришлись по душе. Фигурка ладненькая, мордашка славненькая, глазки так и сверкают, зубки белые. Здоровая значит. Мужчина расплылся в улыбке. Сердце растаяло, как плавленый сыр в духовом шкафу. Огневка, какая! Отец соорудил руку калачом, огнёвка мгновенно доверила себя вести ему.
           — Величают как? —
           Повернув в сторону сына голову, спросил отец.
Ляля открыла рот, что бы назвать своё имя, да отец Жерара прицыкнул на неё, шутя, сдвинув лохматые брови к переносице.
           — Отдыхай девонька! За этим ты сюда и приехала. Я сына поспрошаю, пусть языком пошевелит, а то с отцом ему всегда некогда разговаривать. Так сын? —
           — Так пап. Зовут Ляля. —
           — Ну, Ляля! Порадовала ты меня своим визитом. И ты сынок, порадовал тоже. Как полное имя звучать будет? —
           В окно со второго этажа смотрит на них мать Жерара. Муж махнул жене рукой, мол, спускайся.
           — Лилия. —
           — Красиво, красиво…. —
           Отец возвёл гостью на ступеньки порога, как королеву на трон. В дверном проёме ждёт, успевшая спустится мать, предварительно снявшая с себя фартук. Руки от смущения спрятала за спину.
           — Проходите…. У нас всё по-простому…. Как дома будьте! —
           Даже кланялась слегка.
Жерар обнял мать за плечи.
           — Это лишнее мам…. —
           — До чего же красивая девушка! А глаза, как у нашей козы покойной. Помнишь Беляночку нашу? —
           Шепчет мать сыну на ухо.
Жерар тут же вспоминает зеленоглазую козочку. Так ясно, что почувствовал ласковое прикосновение её губ к ладони. Вот кого Ляля напоминала ему всё время! А «козочка» не закрывая рта, блеяла и блеяла, рассказывала отцу о знакомстве с Жераром. Поведала откуда она, как у неё закончились деньги, и как сын их одел её и согрел. Отец Жерара счастлив. Сын привёл в родительский дом невесту красавицу, весёлую, простую, здоровую.
           — Как мать тебе наша гостья? —
           — Чудесная девушка! —
           — Где будем вечерять? —
           — На дворе хочется. Можно? —
           Потребовала Ляля и побежала следом за матерью Жерара.
           — Можно. —
           Вслед женщинам кивал головой отец Жерара. Представил, как проходящие соседи будут смотреть на такую красоту, и заспешил, а то стемнеет. Чуть ли не бегом бросился из дома во двор, почистить стол и расставить стулья, да клеёнку постелить. Пока жена на стол накрывала, он и кваса и творога со сметаной достал из погребка и копчёностей, свойских всяких нарезал. Прибавьте ко всему этому тушёные овощи, сыр да зелень, да виноград разного сорта, да вино. Хлеб ещё тёплый. Так и хочется крикнуть:
           — Хочу к вам!!! —

           Птицы поют, хозяин тоже от них не отстаёт, соловьём заливается. Осмелел и руки целует, то жене, то невестке, да вина подливает. Мать Жерара смеётся, да любуется мужем и молодыми. Пришёл брат Жерара с женой. Их дом построили на другом краю виноградника, но он виден с родительского двора. Стены его белые, ещё не заросли хмелем. Жене брата рыжая гостья не приглянулась. Обычная ревность и борьба за первенство.
           — Рыжая бесстыжая. —
           — Как это! —
           От удивления таким сравнением, Жерар забыл рассердиться на невестку.
           — А так! Глаза от неё болят. От постоянного смеха голова раскалывается. —
           — Человеку у нас хорошо и только…. —
           — Я и вижу что хорошо…. —
           — За мою будущую невестку! —
           Послышался тост отца.
           — Стоп, стоп, стоп…. Такого отец я не говорил. —
           — А чего тут говорить, всё и так видно! За нашу будущую сноху! —
           — Папа…. —
           Жерар попытался встать и опустить поднятую с бокалом руку отца.
           — Знаю, знаю…. Ваше дело быть скромными. —
           Он выпивает вино до дна и переворачивает бокал. Ни капли из него не вытекло.
Ляля хлопает в ладоши.
           — Ненормальная. —
           Не успокаивается жена брата Жерара.
           — Ей не надо больше наливать вина. —
           Говорит мать на ухо сына.
           — Я прослежу мам. Она не моя невеста. —
           — А чья? —
           Испугалась мать.
           — Ничья пока…. —
           — Ну, это не так страшно. А то я подумала, ты у кого-то невесту увёл. —
           — Какие страсти сегодня обуревают вас с отцом! —
           — Нормальные страсти сынок. Нормальная девушка…. Красавица даже. Разве можно её сравнить с той, что из России? —

           Жерар понимает, что отец рассказал и показал Хельгу на видеозаписи матери, хотя сам требовал от него обратного. Он молчит и кушает. Злость на отца не пришла, как он её не ждал. Отец постоянно трогает Лялю за руку, ухаживает за ней, вон танцевать под музыку наёмных рабочих повёл. Расходился! Отобью у отца Лялю! Жерар перепрыгивает через лавочку и подходит к ним.
           — Передаю в надёжные руки! —
           Говорит запыхавшийся отец, отходит к столу. Обнимает жену и вместе они, продолжают смотреть на танцующую пару счастливыми глазами.

           Сиреневое небо накрыло всех сидящих за столом людей ночным куполом, как бы вобрав в себя для сбережения счастье людское. Ветер стих, деревья молчат, слушают разговор человеческий. Интересно, есть любовь меж деревьев? Если есть, то общаются они, наверное, корнями, протягивая их друг другу под землёй. Так наши мечты и фантазии, прокладываю себе дорогу в реальной жизни. Так желания близких людей становятся нашими желаниями. И вот уже молодые люди, тонут взглядами в собственных глазах и верят тому, во что верят, любующиеся ими люди.

           В начале июня в самшитовых рощах Абхазии Бог творит чудо. Заключается оно в брачном периоде светлячков. Садится солнце за шпагат горизонта и в аллеях самшитовой рощи, Бог щедрой рукой рассыпает несметное количество сверкающих бриллиантов. Вы видели в ночном небе сигнальный фонарь летящего самолёта? Вот так, вокруг вас вспыхивают и тут же гаснут позывные светлячков. Тысячи и тысячи светлячков. Так же вспыхиваем и становимся притягательными мы сами, когда влюблены. Захватывающее, таинственное и не земное действие. Реакция на это чудо самая разнообразная. Слёзы умиления на лицах впечатлительных дам, ребячий восторг у мужчин. Дети, поймав светлячка, не раздавливают их, как это делают с любым ползущим по земле насекомым. С поднятыми плечами и втянутыми в них головами, стоя на носочках, без страха, затаив дыхание дети держат в ладонях с трудом пойманных насекомых. Плененные светлячки в детских ладонях горят ровным светом, не мигая, и таинственно освещают склонённые к ним детские подбородки. Глаза и лоб поглощает ночная темнота. Как прекрасен этот мир! Как прекрасно это мгновение. Как прекрасен Бог! Если бы его не существовало, то Бога непременно, нужно было придумать. Это не мои слова, и не могу вспомнить, чьи они, если вспомню, обязательно вернусь к этой странице и впишу имя этого человека. Красоту мы видим, слышим, а ещё ощущаем в танце. Пусть красивая пара молодых людей танцует. Пусть в груди их, как в бокалах согревается вино любви и благодарности друг другу за прекрасное настроение, за прекрасный вечер, за те тайные радости, что должны будут, или могут произойти. За ожидание! Как сладко оно!

           Ночное небо пустило в себя все оттенки палитры красок и стало светлеть. Земля задышала звуками едущей по дороге машины, вздохами скота в стойлах, криками петухов.
           — Здравствуй утро! Здравствуй солнце! —
           Отец Жерара не горбатится, как всегда у изгороди. Он стоит, широко расставив ноги, скрестил руки за спиной, вздёрнут вверх подбородок, смотрит на восходящее солнце. Ночь ушедшая была необычной ночью. Толи красота и задор молодой невестки, толи радость за сына, а может и всё вместе взятое, вселило в него юношеский задор, который вылился в бурные супружеские отношения. Таких ярких ощущений, давно не было между мужем и женой. Мужчина чувствовал себя молодым и здоровым. Тело не просило поддержки у изгороди. Человек прямоходящий стоял, расправив плечи, и оглядывал мир, в котором ни смотря, ни на что есть счастье.

           Жерар проснулся. В носу свербело от пряного запаха духов мамы, которые он всегда недолюбливал. С чего бы это? Попытался перевернуться на правый бок и не смог. Плечо придавила голова Ляли. Он понял, откуда так пахнет духами мамы. Видимо, вчера вечером, бегая за ней хвостиком, они сдружились, и мама надушила её своими духами. Жерар опытный любовник, но ночные любовные игры с рыжей «козочкой» впечатлили его. При воспоминании о них, по телу пошли томные мурашки. Ляля спала так крепко, что рот её приоткрылся, как у ребёнка. Правый уголок рта пропускал влагу. Он чувствовал её кожей на груди. Вспомнил друга юриста, и что Ляля, совсем недавно принадлежала ему.
           — Что значит принадлежала?! —
           Сам себе возмутился парень.
           — Она не пара лайковых перчаток! —
           Жерар прислушался к себе. Угрызения совести его не мучили. Ляля стала его любовницей и ему хорошо от этого. И ещё как хорошо!
           — Пойду на двор. Солнце почти встало. —

           Жерар осторожно выбрался из кровати и вышел из комнаты. В конце двора у изгороди стоял чётко обрисованный восходящим солнцем силуэт отца. Жерар шёл к отцу, не отрывая глаз от восхода. Подошёл и встал рядом немного ослепшим.
           — Как сын спалось? Или не спалось вовсе? —
           Ласковый и лукавый голос отца заставил сына улыбаться.
           — Не дала уснуть огнёвка? —
           — Я думал, кто-то из рабочих рассвет встречает. —
           — А то не видать! —
           — Солнце, как-то по-другому тебя мне показало. —
           — Ты вчера мне себя тоже по-другому показал. С Лялей ты будешь счастлив, так и знай!—
           Сын промолчал.
           — Не считаешь так? —
           Осведомился отец.
           — Заранее никто не может знать. —
           Жерар облокотился на изгородь.
           — Зачем привозил тогда? —
           Голос отца наливался сталью.

           Сын не отвечал. Сын смотрел на рыжее солнце. В груди сладко щемило сердце. Второе солнышко спало в его комнате и в его кровати. Жерар закрыл глаза, рыжее пятно появилось в них. Он немного полюбовался отражением солнца в себе, потом впустил его в себя до самого паха и ответил отцу.
           — Привёз, что бы узнать твоё мнение о ней. —
           Отец захлебнулся собственным вздохом облегчения и закашлялся.
           — Уважил сын, уважил…. Мнение отца, оно завсегда верное, потому как глаз с опытом.—
           И растерял все слова, так и остался стоять с глазами, наполняющиеся горячей слезой. Утро в это время года прохладное. Ещё мгновение и потекут слёзы тёплой струйкой по прохладным мужским щекам.
           — Пойду к ней, пап…. —
           Жерар не мог устоять на месте. На что довольный отец махнул рукой. Теперь он мог, не таясь утереть слезу. Слезу радости конечно.

           Совершенно ясно вижу рыжую женщину, входящую в семью винодела. Огнёвке нужен их дом. Простой, незамысловатый образ жизни родителей Жерара будет давать тишину и покой, в котором её огнедышащая душа всю жизнь нуждается. А люди, живущие в этом доме, нуждаются в ней, в её искромётности, всегда будут ждать приездов Ляли.

           Ляля проснулась под утро, что бы опустошить мочевой пузырь. Он как резиновый мячик пульсировал внизу живота. Вчера наевшись, напившись, напрыгавшись вволю, зайдя в комнату, где им предстояло спать, двое постояли плечом к плечу у кровати, якобы разглядывая её, но на ней ничего интересного не было. Интересное было внутри их. И что бы выпустить всё это на волю, парень и девушка прямо таки свалились в кровать одновременно.
           — Сейчас описаюсь…. —
           Ляля встала и спустилась в низ, где был один, единственный туалет. В него редко кто заходил, все справляли нужду в уборной на улице. Дверь плотно приходилась к дверному косяку. Не разработалась ещё. Ляле пришлось поднатужиться, что бы её открыть. Одновременно с перемещением Ляли в туалет, в дом после разговора с отцом вошёл Жерар, прошёл в свою комнату наверху, где спала Ляля. На кровати громоздилась гора из двух одеял.
           — Вот копуша…. —
           Улыбнулся парень и, сбросив штаны и рубаху, юркнул в теплоту любви, впитавшуюся одеялами. Там никого не оказалось.
           — Какое облегченье! —
           Ляля повозила носком ноги по кафельному полу. Повела глазами вокруг. Большая, словно не для туалета комната имела три окна. Окна посеребрил рассвет. Два деревянных короба с детскую кровать, выкрашенные яркой краской стояли у стены. На них, явно детской рукой, нарисованы человечки, цветы как лопухи. Божьи коровки, машинки и живность всякая. Три корзины плетёные из прута. Большие. В одной наложено бельё, по всей видимости, предназначенное для стирки. В другой корзине, бельё лежало аккуратно сложенным, и было выглажено. Стиральная машина и рядом с ней стол. На столе утюг, напоминающий затонувший «Титаник». Важный такой! У стены напротив понуро громоздится чудище, состоявшее из деревянных рамок, болванок, верёвок, натянутых как струна, одна к одной и много ещё чего-то необъяснимого. Чудище, с помощью рук человеческих умеет ткать коврики. Толстые, плотные и цветные. Огромный кувшин с человеческий рост, обрешёченный деревянными дощечками, проложенный соломой, поразил её воображение простотой и величавой ненужностью. Ляля оправилась и подошла к кувшину. Погладила пузатые его бока, прислонила ухо к стенке. Постучала рукой легонько. Полный! В него налито вино, когда-то молодое. Теперь оно состарилось и ему ровно столько лет, сколько Жерару. Был ещё один гигантский кувшин, ровесник брата Жерара, но его уже откупорили, и содержимое выпили, да раздарили на свадьбе брата. Ляля смотрит в светлеющее окно на двор. Выбегает из туалета, выскакивает на крыльцо и, вот оно, ещё одно чудо от Бога – восход солнца. Глаза не слепит! Боголепие какое! Кто-то стоит у изгороди…. Ляля бежит к человеку.
           — Красота, какая! —
           Встречает её голос отца Жерара.
           — Ты вся этих оттенков, доченька…. —
           — Тебе будет хорошо с нами…. В нашей семье…. —

           Ляля видит только солнце, но голос отца Жерара слышит. Молчит, потому как понимает смысл им сказанного, важность интонации, с которой это было произнесено. Важность произошедшего с ней и Жераром для этого человека и для себя. Свою ответственность перед этой важностью. Необходимо ответить. Мужчина поворачивается к ней. Он ждёт от неё слов.
           — Позавчера, я спала с другом вашего сына….. Сегодня, с вашим сыном…. —
           Господи! Что она говорит? Девушка закрыла глаза и увидела в них два рыжих шарика. Раз, два. Раз, два! Стала считать шарики, что бы ни разреветься. Голова огнёвки покачивалась с закрытыми глазами, как маятник, что бы хоть как-то сдержать нарастающее волнение. Признание огнёвки поразило и покорило мужчину. Он поиграл желваками на щеках. Опёрся на изгородь всем телом и сказал:
           — Позавчера тебя с нами не было. Сегодня ты с нами. —
           Огнёвка вслушалась, вдумалась и тоже оперлась на изгородь.
           — Я буду хорошей. —
           Повисла пуза.
           — Я знаю…. —
           Потом только ответит мужчина.
Они останутся стоять, опираясь на изгородь, как бы оставляя на ней всё ненужное. Пусть себе висит всё ненужное! Ветром высушивается, солнцем отбеливается. Да так, что бы ничего разглядеть было невозможно.

           Жерар лежал в кровати, широко раскинув руки. Одно одеяло свалилось на пол, под вторым никого не было. Вокруг него витал запах маминых духов. Нестерпимо захотелось спать, как пить после поедания варёных раков. Подышал на дворе с отцом свежим воздухом, замёрз, вот и потянуло в утренний сон. Он сразу догадался, где может быть его «козочка» и как все мужчины ошибся, чуть-чуть. Да зеленоглазая «козочка» посетила туалет, но в этот самый момент, она стояла у истока их серьёзных отношений. А если быть ещё более точной, «козочка» пересекала двор, а впереди её бежало неимоверное желание вновь оказаться рядом с Жераром под ворохом тёплых одеял ими же согретыми ночью. Она тоже замёрзла. Созрело всё-таки вино любви в бокалах на высоких ножках. Теперь пусть бежит время, не страшно! Хуже вино от этого не станет.
           — Ты что такая холодная? —
           — На дворе была, восход встречала. —
           — Больше никого не встретила? —
           — И встретила и попрощалась…. —
           Многое вложено девушкой в смысл двух глаголов, ой как много.

           Отец Жерара не застал на кухне жену. Удивился, потому как забыл за разговорами с сыном и невесткой кое о чём, а сейчас вспомнив об этом, сам себя засмущался и пошёл зоревать к жене в постель.

           Этим утром в этом доме проспали все. Событие это никого в гнев не ввело, и завтракала семья почти в полдень вместе с наёмными рабочими. Они тоже проспали, ведь их никто не разбудил на завтрак.
           — Я привезла рецепт булочек вашей мамы. —
           Лицо Ляли почти вплотную приблизилось к лицу матери Жерара.
           — Это, хорошо! Я мало, что знаю об итальянской кухне. —
           Откликнулась женщина. Она разливала горячий кофейный напиток по кружкам для рабочих и немного отстранилась от Ляли, что бы ни случилось чего.
           — Это рецепт вашей мамы. —
           Мама Жерара помедлили с ответом.
           — Такого не может быть. —
           Женщина наполнила последнюю кружку, передала её через стол в протянутую руку рабочего и села в недоумении. Ляля объяснила и передала ей склеенный лист бумаги.
           — Это рецепт не моей мамы, а её матери. Моей бабушки. —

           Женщины уйдут в дом, где с нетерпением займутся выпечкой. Отец, сын и рабочие вереницей потянулись вдоль виноградника. Женщины запели. О чём? Да о любви конечно. Мужчины подхватили. Сегодня они выспались, и настроение у всех приподнятое.

           Ни Жерар, ни Ляля, даже и не вспомнят о карлице, настолько захватят их новые ощущения. Кто-то сейчас покачает головой, осуждая молодых людей. Не стану этого делать. Абсолютно ясно, что желание обладать рыжеволосой итальянкой было настолько велико, что заставило парня привезти итальянку в отчий дом, и уже в нём произошло то, что произошло.

           Я не была во Франции, и не знаю, какая может быть кухня у крестьян в провинции Шампань. Не стану придумывать рецепты национальных блюд. Главное это душевное настроение, с которым женщины взялись за выпечку по старинному рецепту.
           — Вы давно знакомы? —
           Традиционный и один из самых первых вопросов, которые задают родители невесткам.
           — Завтра будет неделя. —
           Быстро ответила Ляля.
           — У вас серьёзные отношения или роман? —
           Ляля прокрутила в своей головке ночные события.
           — Роман в разгаре. —
           — Тогда я не дам тебе попробовать бабушкиного секрета. —
           Шутя, а может и серьёзно пригрозила мать Жерара.
           — У меня есть второй экземпляр рецепта. —
           Ляля, как щенок оскалила зубки.
           — Это семейное. Рецепт принадлежит семье и будет твоим, только если ты станешь её членом. —
           — Терпеть не могу вступать в какие либо партии. —

           У Ляли хотели забрать игрушку, и это её рассердило. Юношеский максимализм взыграл. Рыжие волосы были нечесаные со вчерашнего дня, но это только украшало девушку и придавало вид забияки.
           — У нас семья, а не партия. —
           Женщина взяла в руку каменный пест и стала перетирать виноградные косточки в каменной ступке. Так требовал рецепт. Измельченную смесь залила подогретым вином.
           — Я, почему так конкретно спрашиваю? Жерар недавно летал в Москву. Это Россия. Ты знаешь? —
           Ляля молчит.
           — Там с ним приключилась нелепая история…. —
           — Жерар влюбился. —
           Продолжила мысль женщины Ляля.
           — Да, ты права и время прошло всего ничего. —
           Хозяйка дома растопила сливочное масло, выложила в кашицу из толчёных виноградных косточек, перемешала.
           — Жерар напугал нас своей избранницей. —
           — Разве любить страшно? Я знаю, что вы хотите сказать и не согласна с вами. Хельга красивая. —
           Увидев удивление на лице матери Жерара поспешила добавить.
           — Красота по-разному воспринимается. —
           — Имеешь в виду внутреннюю красоту? Или знаешь что-то большее об истории с карлицей? —
           — До мельчайших подробностей. —
           Грустно ответила девушка. Весь её пыл прошёл. Она вспомнила, то о чём забыла ночью.
           — И….? —
           Мать Жерара села напротив Ляли, сложила на коленях руки.
           — А я здесь с Жераром, с вами…. И угрызений совести не чувствую. Мне хорошо здесь, с вами, с Жераром. —
           Руки девушки повисли вдоль тела, вся она раскисла как-то, растеряла пыл и задор. Мать Жерара смотрит на Лялю, как на нашкодившую кошку, а внутри у человека восходит радость. Совсем как те коржи, что в духовом шкафу.
           — Храни в себе это хорошее. Крепко и бережно…. Время расставит всё по своим местам.—
           — И вы меня не осуждаете? —
           — Какой смысл осуждать любовь? Она пришла, не просясь, и уйдёт, когда захочет, не спросит. Я рада твоему появлению в нашем доме. А отец как рад! —
           Ляле приятны слова, и она собралась обнять сидящую на стуле женщину, но сдержала себя и села поближе к ней. Женские плечи соприкоснулись.
           — Мне так хорошо спалось ночью! —
           — А мне мало пришлось спать…. Мешали мне…. —
           Лукаво ответила Ляле мать Жерара.
           — И мне…. И мне мешали…. Это всё ваш воздух и вино! —
           Замурлыкала молодая женщина и нашла объяснение всему этому.
           — Это любовь, моя хорошая…. —
           Лица женщин сияли не поддельным счастьем.
           — Я встала между Жераром и Хельгой. —
           — Не надо думать об этом, иначе отравишь радость сомнениями. Выбирать мужское занятие, как и давать отворот поворот бывшим возлюбленным. —
           — Жерар Хельгу любит. —
           Женщина напротив Ляли помрачнела лицом. Девушка глупой не казалась, так что же происходит с ней?
           — Там любить не кого, моя хорошая…. Там беда…. На долгую жалость обрекать мужчину ни одна женщина не станет. Я видела видеозапись и слушала её, разглядывала…. Не станет карлица этого делать, вот увидишь. Вон и Бог, всё усмотрел, да прислал вместо неё Жерару тебя. Я не желаю карлице зла. Она и так его получила сполна, и сколько ещё получит!—

           Далее Ляля станет рассказывать матери Жерара то, что мы с вами знаем в подробностях. О себе, о брате, зачем брат улетел в Россию, и для чего так необходима ему карлица Жерара.

           Обратим свои взоры в небо. По небу летит самолёт. Самолёт карлица восприняла легко. Поднялась на борт чуть ли не вприпрыжку, держа за руку Филиппа. Долго рассматривала кресло и устраивалась в нём. Как ей сесть? Если застегнуть ремень, спина прижимается к спинке кресла, длина сидения выпрямляет ножки карлицы в коленях. Если сесть на край кресла, ноги согнуться в коленях, но откинуться на спинку кресла не представляется возможным. Филипп занят чтением блокнота Семёна Фёдоровича, тому приспичило поделиться с ним очередной идеей. Он читал и наблюдал боковым зрением за манипуляциями карлицы. Наконец та перестала двигаться. Филипп закрыл блокнот и повернулся к ней. Карлица согнула ножки в коленях и положила их боком на сидение. Подложила ладошки под щёку, и смотрела на него.
           — Ты красивый Филипп. —
           — Спасибо. Красивой может быть только женщина. Я привлекателен и импозантен. —
           — Семён Фёдорович? —
           — Он симпатичный и аппетитный. —
           Помолчали.
           — Не хочу, что бы Жерар, как и я, вечно ловил косые взгляды людей на меня. Это будет заставлять его что-то делать им в отместку. Так делала моя бабушка. За это её не любили «Гулливеры», с которыми нас пересекала жизнь. —
           Хельга крутила пуговицу на рукаве пиджака Филиппа. Она этого не замечала. Замечал это Филипп и терпел.
           — Что будет кушать ребёнок? Курица, рыба, морепродукты?! —
           Стюардесса нависла над ними большим, прилично одетым бюстом. Правда, пуговицы на блузке и форменном пиджаке натянуты до предела. Филипп вкусно оглядел женские сокровища.
           — У меня пока ещё нет детей. Хотя, кто это может знать наверняка! Мы будет? —
           Он опустил глаза на Хельгу.
           — У вас есть творог? —
           Бюст заслонял пол лица стюардессы, если смотреть глазами Хельги снизу.
           — Я узнаю. А вы что предпочтёте? —
           — Морепродукты и рис. —
           — Я тоже это буду. —
           Хельга свесилась, как мягкая игрушка кем-то забытая на подлокотнике кресла и наблюдала за дефиле стюардессы по проходу между пассажирскими креслами.
           — Ты что злая такая? Настраивайся на еду и сон. И хватит о Жераре! Разговоры о нём не приносят тебе радости. Ты становишься похожей на нашего садовника, у него, так же как и у тебя, волосы в разные стороны и он вечно зол на себя. Тебе подарить эту пуговицу? —
           Филиппа беспокоила птица в багажном отсеке самолёта. Как она перенесёт полёт и одиночество?
           — Подари. —
           На Филиппа смотрели выпуклые правдивые глаза карлицы, без всякого намёка на юмор.
           — Ты серьёзно? —
           — Если ты серьёзно. —
           — Я пошутил. —
           — Жаль! Я бы хотела иметь твою пуговицу. —
           — Это ненужная вещь для тебя. —
           — Тогда и отдай её мне, чего жмёшься? —
           — Мне не тесно. —
           Не правильно понял значения слова «жмёшься» Филипп.
           — Так отдашь пуговицу? —
           Филипп давит кнопку вызова стюардессы.

           В конце салона, в том месте, где просматривается всеми выход пилотов и обслуживающего персонала, показывается рука стюардессы в щель между двумя шторами. Изящным жестом гимнастки рука двигает кольца, на которые крепится ткань. Затем стюардесса делает плавный выход, и уже двумя руками, делая полукруг, задвигает шторы у себя за спиной. Вся она, вытягивается в струнку, грудь вперёд, лопатки вместе, и только после этого начинает движение по салону самолёта. Отработано, как танец на льду. Приоткрыв рот, карлица наблюдает за ней. Подойдя к ним, стюардесса не задаёт вопросов, но этот лёгкий наклон тела в их сторону, взгляд, улыбка, всё говорит о том, что она вся во внимании, выслушает и выполнит любую просьбу. Театр жестов! Снова Хельга видит стюардессу снизу.
           — Принесите мне ножницы. Моя спутница желает получить пуговицу с рукава моего пиджака. —
           Ни малейшего удивления в глазах и на лице стюарда в юбке. Она опускает руку в карман и достаёт маникюрные ножницы. Рояль в кустах! Хельга слегка спускается спиной по креслу. Стюардесса тянется к Филиппу. Лёгкий щелчок на фоне монотонного гула двигателей самолёта.
           — Возьмите…. —
           Невозмутимо обращается стюардесса к карлице, протягивая ей пуговицу.
           — Спасибо…. —
           Хельга свешивает голову на бок, что бы проводить невозмутимую стюардессу глазами.
           — Может она робот? А мы и не знаем. —

           Вскоре стюардесса возвращается с тележкой на колёсиках. Откидывает маленькие столики, ставит на них еду.
           — Это для вас, из личных запасов. —
           Улыбается и протягивает Хельге пластиковую баночку с творогом и черникой.
Хельга, заворожено не сводит глаз с баночки. Поднимает руки над головой. Снимает с волос один из зажимов. На нём красное сердечко и протягивает зажим женщине в форме.
           — Спасибо вам. Я плохо себя чувствую без творога. —
           Та невозмутимо забирает заколку, тут же находит ей место у себя на лацкане пиджака, подмигивает Хельге и уходит по проходу.
           — Живая! —
           Радостно, но шёпотом делает вывод карлица и от смущения прячется под мышку Филиппа и хихикает там. Филиппу хорошо с карлицей, как в детстве. Он тоже хихикает.

           Потом будет сон. Мы иногда летаем во сне, а тут, наоборот – в полёте надо заснуть. Засыпая, Хельга станет задавать себе вопросы, такие как, не страшно ли ей? Куда её несёт? И зачем? У её локтя лежит чужого рука мужчины. Рука мужчины изредка вспоминает о её руке, сожмёт пальцы и отпустит. Поэтому карлица не ищет ответы на свои вопросы. Со стороны видно, встретились два разных человека, разных полов, разных национальностей, но каждый из них одержим собой и стремлением достигать поставленной цели. Цель Филиппа мы знаем, а что касается карлицы, то тут свет в конце тоннеля, к которому она рвётся. Добраться, взлететь и оглядеться! Там время покажет. Сейчас в сознании карлицы плавают обрывки мыслей, смутные образы…. Так, наваждение одно.

           Филипп приоткрыл глаз и покосился на своё приобретение. Удобно ли ей? Вдруг шею отлежит. Опустит спинку кресла ниже. Ну и голова у неё! Забавная. Так бы смотрел и смотрел…. Тяжело носить такую голову, тяжело сносить взгляды, да разглядывания. Спи моя хорошая…. Я не дам тебя в обиду. Теперь у тебя есть я. Впереди много планов, ссор, побед и разочарований. Пусть они сейчас эти двое спят и набираются сил для ратных дел. А за время их сна, необходимо вспомнить других героев, а то выпадут незаметно из повествования.


Продолжение: Глава 21 - http://www.proza.ru/2016/06/09/2003