Алби. Глава IX

— Что мы имеем на данный момент? — Рон Гир требовательно посмотрел на своего старого товарища. Гельт Орс по обыкновению закурил тонкую сигарету и задумчиво стряхнул пепел в личную пепельницу-коробок на цепочке.
— Думаю, от постов и засад толку будет мало. Мы распыляем силы на второстепенные задачи. Лейтенант Рифус Гарт если уж сумел пройти сквозь запертые двери Института, предварительно повредив микросхему, то за его пределами бог его знает, куда его понесёт. Неприятно это признавать, но скорее всего, мы его упустили. Ренегат всё равно что партизан, а в хрониках партизанская война описывается как одна из самых безнадёжных. Думаю, следует сосредоточиться на его вероятном визите к канцлеру. Потому что это единственное, что я могу гарантировать, он сделает.
— Гельт, — капитан Гир нарезал круги по своему кабинету, выстукивая пальцами по мебели какой-то ритм, — твои прогнозисты и аналитики могут хотя бы приблизительно обосновать его мотивы? Мотивы, Гельт! Я хочу знать, что им двигало. Я не верю во внезапное помешательство. У Гарта устойчивость психики по шкале Оруса десять и восемь. Из одиннадцати. Это холодный расчётливый отморозок без малейших угрызений совести. Его практически невозможно вывести из себя. Я знаю его пятнадцать лет, ещё с тех пор, как он двадцатилетним юнцом пришёл в бригаду. И уже тогда в нём был виден потенциал. И все пятнадцать лет службы этот потенциал работал на благо Отдела, а значит, правительства и всей Ойкумены. И что пошло не так?
Гельт Орс вертел в пальцах сигарету. Положение становилось весьма щекотливым. Рону Гиру будет весьма трудно принять правду.
— Рон, послушай меня, только не перебивай, прошу тебя. Я сейчас выскажу исключительно свои догадки и домыслы, то, к чему я пришёл за это время.
Капитан Гир бросил на секретаря хмурый взгляд.
— Видимо, ничем разумным и вечным ты меня не порадуешь.
— Повторюсь, я высказываю исключительно свои личные соображения. Ты вполне сознательно выращивал Рифуса Гарта как возможную будущую замену себе, когда придёт час. Тренировал его, натаскивал, как охотничьего пса, добивался безукоризненной исполнительности и в то же время инициативы. Что ж, ты преуспел. Мало кто из твоих людей может сравниться с лейтенантом Гартом. А он, в свою очередь, вполне заслуженно считал себя облечённым твоим доверием. Он мог позволить себе спорить, отстаивая свою точку зрения. Господи, Рон, ты же сам поощрял его! Прислушивался, когда он высказывал нечто дельное. Он умный парень, чего скрывать. Умный, Рон. Ты отстранил его от расследования и пригрозил трибуналом...
— Он убил свидетеля.
— Во-первых, свидетель умер сам. И не сразу, а через двадцать минут после ухода Гарта. Это раз. Два. Рон, почему ты не соблюл все процессуальные тонкости?
— Гельт, не зли меня. Ежу понятно, что у Эрвина Вайльда не выдержало сердце после визита этого беспредельщика. Это ясно как белый день. Гарт доконал его расспросами, и старик не выдержал.
— Да ну. В лучшем реанимационном блоке на весь Институт, под постоянным наблюдением врачей, я уж не говорю, что система жизнеобеспечения поддерживала бы его, даже реши он свести счёты с жизнью. Ты сам-то веришь в это, Рон?
— Я видел тело. Труп. Я видел заключение о смерти. Я видел показания приборов. Эрвин Вайльд был мёртв.
— Но стопроцентной связи смерти профессора и визита Гарта я не прослеживаю. И потом. Где очная ставка с Шехтером? Почему Рифусу Гарту не был предъявлен результат его "допроса"? Всё, что он знал — это то, что сказал ему ты и больше никто. Ты поторопился с наручниками, Рон. Сильно поторопился. Ты бы его всегда успел засадить в изолятор, но ты предпочёл действовать сгоряча. Зачем? У Рифуса Гарта произошла смена парадигмы в тот самый момент, когда на нём защёлкнулись браслеты. Он вдруг как-то сразу понял, что система, которой он посвятил жизнь, обернулась против него. Он считает тебя предателем, Рон. Он рассчитывал на твоё доверие или хотя бы не на ту горячку, которую ты порол ему. Ты пообещал ему пожизненное? Он хороший исполнитель, мой друг. Сейчас по совокупности статей это и впрямь пожизненное. А так же твоя возможная отставка и реорганизация Отдела как структуры, выложи он канцлеру всё, что знает. Плюс девушка. Предмет торга, так сказать. Если ты прощёлкаешь "Гипнос", правительство будет весьма... обескуражено.
— Прямо как соловушка поёшь, — прошипел Гир, — по-твоему, я должен был церемониться с ним после этих выходок в реанимации?
— Я уже сказал, что ты должен был сделать. Рон, выдохни и успокойся. Мы все не молодеем, друг мой. Становимся вспыльчивыми, сварливыми, плюс на тебя свалилось это бредовое дело с упёртой девчонкой и безвольным тюфяком-лаборантом, да ещё и профессор подкачал. Я понимаю. Но мы не имеем права на эмоции.
— Шёл бы ты в церковь проповедовать.
— Я убеждённый атеист. Да, и вот ещё что. Рифус Гарт не дезертир в том смысле, какой вкладываешь в него ты. Он предан Отделу, и остаётся преданным ему до сих пор, как ни странно. Это не новобранец, не понимающий, куда он попал, и не разочарованный служака, никак не получающий звание хотя бы сержанта. Он как был в системе, так и остался... х-м-м... с изнаночной стороны. Он точно знает, чего хочет.
— Это и я знаю.
Капитан Гир грузно опустился в кресло. Бульдожьи щёки обвисли, и Гельт Орс заметил на них пробивающуюся седую щетину. "Эх, Рон, Рон..."
— Рон, ты совершил промах. Единственный и фатальный. Ты спутал Рифуса Гарта с остальным личным составом.
— Ты из него чуть ли не монстра в человеческом обличье делаешь. Он обязан подчиняться приказам, что бы он там о себе не думал.
Гельт Орс тонко улыбнулся чему-то своему.
— Лучше горькая правда, Рон. А теперь я расскажу тебе, до чего мы дотумкали с аналитическим отделом...

— Что ж, если к тебе вернулись голос и способность воспринимать человеческую речь, проведём инструктаж по технике безопасности. Предупреждаю, Алби, любовь моя, во Внешнем мире ты будешь вынуждена не просто беспрекословно подчиняться, а исполнять любой мой приказ в точности и незамедлительно. Иначе умрёшь. Это не фигура речи. Я там был много раз. Видишь это? — Гарт отогнул воротник рубашки, чтобы Алби смогла получше рассмотреть чудовищный шрам на шее. — Это привет из Внешнего мира. Искренне надеюсь, что эту тварь уже обглодали падальщики. Так вот. От меня ни на шаг. По открытой местности перемещаемся бегом. Не будешь поспевать, силой потащу. Это в Ойкумене худо-бедно нарастили озоновый слой, снаружи его давным-давно нет. Наше счастье, если будет пасмурно. Я знаю в лесу пару вполне приличных мест, где можно расположиться почти с комфортом. В одиночку никуда не ходишь. Незнакомые растения не трогаешь. Воду пьёшь только ту, что пью я. Если скажу ступать след в след, не хлопаешь глазами, а делаешь, что приказано. И усвой главное. Мне не нужна твоя смерть. Поэтому слушайся и не перечь. Вопросы есть?
Алби сидела, поджав ноги, и боролась с весьма противоречивыми чувствами. Горечь и омерзение к самой себе мешались в ней с глухой ненавистью к Гарту и параллельно с пониманием, что без него она не выживет. Просто не выживет, умрёт, она всего лишь слабая девушка, ни разу в жизни не забиравшаяся дальше пары миль от Института. Если "красногалстучник" по каким-то причинам раздумает таскать с собой заложницу, она попросту пропадёт ни за грош. Она снова вспомнила слова Рифуса о том, как мало Алби и её коллеги ценят каждый прожитый миг. Сейчас этот помешанный решил наведаться во Внешний мир, о котором и говорили-то шёпотом. Половине рассказов Алби не верила, хотя прекрасно понимала, какое воздействие на живые организмы оказывают радиация и бактериальное оружие. Рифус всё равно притащит её туда, раз уж вбил себе в голову. Интересно, а сам он тоже подвергался воздействиям яда древней войны?
— Ты был там... — прошептала Алби, глядя в землю. — Зачем?
— Искал тех идиотов, что пытаются приспособить к своим исследованиям предметы из Внешнего мира. Между нами говоря, их на удивление много. Пару лет назад бригада накрыла чуть ли не сообщество таких вот фанатиков, считающих, что Внешний мир необходимо исследовать, подогнать под нужды Ойкумены и всё такое. От безобидных мечтателей эти ребята отличались тем, что искали добровольцев, которые притаскивали бы им из-за Грани всякие листочки-семена. Эти сталкеры потом оказывались в местах длительного пребывания, некоторые умирали. Вся шайка получила пожизненное. Отрава Внешнего мира не должна пересекать границы Ойкумены.
Рифус рассказывал Алби всё это и усмехался про себя. Девушке страшно до одури, она боится и мира за Гранью, и его, Рифуса Гарта, её аж трясёт, но сквозь пелену бесконечных слёз в её глазах уже мелькает жадное любопытство настоящего исследователя. Учёного, который не способен устоять перед искушением увидеть небывалое. Гарт тихонько хмыкнул. "Вот там мы с тобой и подружимся по-настоящему, Алби Мирр. Там ты мне всё выложишь, и про "Гипнос", и про что только пожелаешь, добровольно, ты сама не будешь ожидать от себя такой откровенности. Потому что в случае твоей преждевременной смерти мне нужна будет вся информация. А Внешний мир располагает к поразительной откровенности и на удивление сплачивает коллектив".
— Тогда привал на полчасика и в дорогу. Не смотри так, я не собираюсь тебя трогать. Мне сейчас не до этого. И советую все расспросы отложить на потом. Пересекать Грань дело хлопотное и действующее на нервы даже мне.

Алби сидела на камне, уткнувшись подбородком в колени и сцепив руки. Она мучилась мыслью, только что пришедшей ей в голову и затмившей даже её собственные злоключения. Девушка скашивала глаза на Гарта, но спросить не решалась. Мало ли как отреагирует этот ненормальный. Он запретил ей задавать вопросы, но девушке отчего-то стало это абсолютно безразлично. Внутри Алби бушевал целый вихрь эмоций, заставляя нервно кусать губы, и вовсе не из-за лейтенанта Гарта. "Была — не была. Пристрелит, оно и к лучшему. Хоть не мучиться больше".
— Рифус, — тихо произнесла Алби, обращаясь к камешку у ноги.
Тот повернул голову, немного удивившись. "Ну что там ещё?"
— Да?
— Я могу у тебя... могу задать один вопрос?..
Гарт внимательно посмотрел на девушку. В её глазах отражалась такая мука, что даже он опешил.
— Говори.
— Кит... Он сам пришёл к вам? Сам, Рифус? Скажи, пожалуйста... Он... сам пришёл?
Рифус Гарт помолчал. "А, какая разница. Ударом больше, ударом меньше. Ей, кажется, уже всё равно."
— Наша группа вела разработку проекта "Гипнос". Я лично наблюдал за Китом Триггом, так как было решено, что он лучше всех подходит на отведённую роль. Я не вербовал его, если тебе важно. Он действительно рассказал всё добровольно и согласился сотрудничать. Но проект привлёк внимание "Красного отдела" гораздо раньше.
— Но как?! — Глаза Алби расширились. — Никто из нас не распространялся об этой работе. Никто! Как... как вы могли узнать о ней... до Кита...
Рифус Гарт рассмеялся. Господи, ей бы о своей участи горевать, а она всё пытается понять, откуда растут ноги у этой заварушки.
— Алби, у меня полно агентов в вашем Институте. Думаешь, ваш доброволец Дор, этот волонтёр, на котором ты испытывала свои задумки, просто так, за милую душу согласился стать подопытной свинкой в проекте, который чёрт его знает, чем мог обернуться?
— Дор?.. — У Алби на несколько секунд пропал дар речи. — Дор... он что... он из вашей...
— Дор обычный сотрудник Института, младший лаборант отдела физиологии. Он не "красногалстучник", если ты об этом. Но молодому человеку хотелось жить на широкую ногу. Отдел снабжает его карманными деньгами в обмен на небольшие услуги. Хотя с вашим "Гипносом" от него было поразительно мало толку. Поэтому было решено взяться за вас всерьёз.
— Дор, — как заведённая, бормотала Алби, сцепив побелевшие пальцы, — Дор... И Дор тоже... Господи, да неужели нет ничего, что не привлекало бы внимание вашей конторы?
"Бог ты мой, как её вштырило. Однако ж, это хорошо. Так мы добьёмся прогресса значительно быстрее, чем она сидела бы в своей раковине. Не буду её трогать пару-тройку дней. Пусть придёт в себя. А за Гранью дело пойдёт веселее".
— Ты мне всё это рассказываешь... — Девушка шмыгнула носом. — Это же секрет...
— Невелика тайна. Если бы ты согласилась сотрудничать, так и так бы узнала. Ты что, — он даже головой покачал, — насмотрелась детективов про заложников, которым главный злодей выдаёт какие-то сведения, потому что знает, что они уже не жильцы? Брось, Алби. Жизнь это совсем не триллер на экране. Она более многогранна.
— А профессор? — вдруг вскинула она глаза. — Господи, а профессор?
— Он умер, — бросил Рифус. Алби вздрогнула, но глаза, почти налившиеся слезами, так и не опустились, и только губы её дрожали, стараясь не скривиться в мучительной гримасе.
— Откуда ты знаешь? — тихо спросила она.
"Уже даже не плачет. Видать, всё, перешла черту".
— Я точно знаю это, Алби, — Рифус взял её за подбородок и посмотрел в глаза, — я это точно знаю. Меня отправляют под трибунал именно за это. Но я его не убивал. Ты можешь мне верить, можешь не верить, можешь думать, что хочешь. Я не убивал Эрвина Вайльда. Его смерть, как и твоя, никому не нужна, и меньше всего мне.
Алби молчала, пытаясь как-то привести мысли в порядок и забыв даже, что он так её и не отпустил, всё ещё держа двумя пальцами за подбородок. И вдруг мозаика сложилась.
— Ты им мстишь, — она смотрела распахнутыми глазищами Гарту в лицо. — Господи, да ты им просто мстишь. И всё вот это... этот кошмар... этот... ради мести? Это ради мести?
— С чего ты взяла? — Ничего себе поворот. Рифус Гарт понял, что кое-чего совершенно не учёл, а именно женскую интуицию вкупе со способностью Алби делать логические выводы из очевидных вещей. И пусть девушка немного ошиблась в мелочах, в целом суть она ухватила верно. Весь этот беспрецедентный по наглости демарш Рифус Гарт устроил из мести. Его личной мести капитану Рону Гиру и "Красному отделу".
"Вот поэтому я до сих пор и не женат. Всё-таки от женщин одни сплошные проблемы и головная боль".
Алби не знала, что ему ответить. Она абсолютно ясно видела в его глазах решимость, присущую человеку, окончательно сделавшему выбор. Он оказался не террористом, требующим выкуп за свою жертву, как думала Алби поначалу. Рифус был готов идти до конца в своём намерении расплатиться с бригадой за обвинения, в которые он не верил, и последующий трибунал.
"Да он же смертник, — внезапно внутри у девушки всё похолодело, — он же настоящий смертник. Ему неважен ни "Гипнос", ни она, Алби Мирр, ни его собственная свобода. Он хочет сделать что-то, что уничтожит "Красный отдел"... Он фанатик, только вот полюс у него поменялся... господи, что же со мной будет..."

— Всё, подъём. — Рифус встал с камня, отряхнулся и подошёл к лодке. — Залезай.
Перед этим он некоторое время проводил какие-то манипуляции с канистрами, связывая ёмкости обнаружившейся на дне прочной верёвкой и пропуская её сквозь отверстия в обшивке. Вскоре канистры были опутаны наподобие рыболовной сети. Гарт несколько раз проверил прочность узлов и вроде остался доволен.
Алби заняла своё место, украдкой бросая опасливые взгляды на своего спутника. Её разрывал изнутри терпкий, едкий страх, от которого потели ладони и мелко билась жилка на виске. Страх был такой силы, что затмил даже ненависть. Можно ненавидеть мучителя, деспота, насильника. Человека, решившего идти до конца, можно только бояться. И Алби очень боялась.
Гарт бросил на неё быстрый взгляд.
— Возьмись обеими руками за ручку. И сожми покрепче.
Он снял галстук и начал привязывать её руки к ручке перед сиденьем.
Алби непонимающе смотрела и только ёжилась от пронизывающего ветра. Приближался шторм.
— Нам надо будет в этой утлой посудине на полном ходу пройти под водой, — пояснял Рифус, связывая концы галстука каким-то сложным узлом, — причём при хороших волнах. Я-то удержусь, а тебя моментом смоет за борт, как бы ты не вцеплялась в ручку. Тебя просто оторвёт и ты утонешь, ближе к Грани волны слишком частые и высокие, у тебя не хватит сил выплыть. Плюс тебя могут утащить на дно тамошние водовороты, это щели в земле глубиной в семьдесят пять метров. Тебя утянет вниз, а потом выбросит наружу. И, боюсь, этой мясорубки ты не переживёшь. Так что придётся тебе плыть с привязанными руками. На этой яхте нет даже ремней безопасности. И вот ещё что. Перед переходом набери в грудь побольше воздуха. Ты поймёшь, когда. Ты увидишь.
Алби только смотрела на него, боясь сделать лишний вдох. Переход за Грань начал казаться ей не просто сумасшествием, а самой верной погибелью из всех, даже пистолет Рифуса может дать осечку. А Внешний мир — никогда.

Взвизгнул раненым зверем мотор, и лодка, набирая скорость, понеслась прочь от маленького каменистого островка, населённого только суматошными чайками. Погода портилась. В лицо Алби дул порывистый ветер, обдавая холодными брызгами и полоща короткие волосы. Она жмурилась, когда солёная вода попадала ей в глаза, и крепче вцеплялась в пластиковую ручку. Волнение на море грозило в скором времени перерасти в настоящий шторм. "Зачем он вышел в такую погоду? Мог бы и переждать, на этом островке нас бы всё равно никто не нашёл бы..." Но спорить с Рифусом было бессмысленно, тем более, что правил лодкой он довольно уверенно, срезая пенные верхушки с колышущихся волн. Лодка мчалась, рассекая бескрайний водный простор, куда-то вдаль, где не было видно ничего, кроме серо-зелёного моря, сливающегося с облаками на горизонте. И по тому, как всё сильнее пробирала её тело незнакомая прежде дрожь, Алби догадалась: они приближаются к Грани.
Волны становились всё сильнее. Лодка, из которой Гарт выжимал все силы, взлетала на молочно-белые пенящиеся гребни, каждый раз рискуя опрокинуться. Внутри у Алби всё переворачивалось, и от качки, и от парализующего ужаса, что внушала ей разбушевавшаяся клокочущая стихия. Она едва смогла повернуть голову, чтобы посмотреть на "красногалстучника". Лицо его было хмурым и сосредоточенным, но страха в нём не было, одна голая решимость дойти до Грани и пересечь её. Руки, казалось, намертво приросли к небольшому штурвалу, он иногда морщился от бьющей в лицо холодной воды, но держался всё так же уверенно. Это придало Алби немного бодрости. Наверно, он всё же знает, что делает, он уже ходил этим путём. Хотя лучше бы он снова прошёл им один. И вдруг девушка задохнулась, переведя взгляд с Рифуса на открывшийся ей вид прямо по курсу.
Это была волна. Невозможной высоты, огромная стоячая волна, каменно-спокойная посреди рыдающей стихии, серо-стальная, с белым пузырящимся гребнем, величественная и жуткая одновременно. И Рифус Гарт направил их утлое судёнышко прямиком в этот морской ад.
Алби едва успела набрать в грудь побольше воздуха, чудом не поперхнувшись, как моторка на полном ходу вгрызлась в ледяную солёную стену, пронзила её и резко ушла вниз, так, что у Алби на миг заложило уши и начало нестерпимо жечь в груди. Её со всех сторон окружала яростно-упругая плоть воды, ударяла в лицо, трепала как щепочку, и Алби мысленно возблагодарила Рифуса и его чёртов галстук. Вода была повсюду, сдавливала, напирала, грозясь оторвать девушку от её хилой опоры в виде ручки. Мокрый галстук врезался в кожу, грозя перекрыть кровоток в руках, но Алби этого не чувствовала из-за холода и полной дезориентации. Лёгкие уже начинало жечь почти нестерпимо, перед глазами вспыхивали и гасли миллионы искр. Больше всего этот прорыв сквозь исполинскую волну напоминал ей прочитанные истории о людях, попавших под лавину. Как старенькая лодочка могла противостоять этой мощи, было совершенно непонятно. И всё же моторка двигалась, только Алби не могла понять, куда, не имея возможности даже пошевелиться, забившись между сиденьем и панелью. "Это конец... Ещё секунда, и я рефлекторно вдохну... я захлебнусь..." Она не могла видеть, скорчившись, насколько возможно, чтобы водный шквал не сломал ей шею, как Рифус внезапно с нечеловеческим усилием вывернул штурвал почти на полную, а потом в зажмуренные от ужаса глаза хлынул ослепительный свет. Волна исчезла. Алби, содрогаясь и отплёвываясь, скользя на мокром неровном полу, наконец нашла в себе силы приоткрыть саднящий от соли глаз.
Лодка неслась по волнующемуся морю, приближаясь к странному берегу, поросшему настоящими джунглями из довоенных книг. Мшистые стволы оплетали вьюны и лианы, душа слабые деревья и нагло выпивая соки из сильных. Землю покрывали незнакомого вида кустарники, взмывались ввысь гигантские хвощи и папоротники, самый нижний слой покрывал влажный ковёр из мха и лишайников самых причудливых расцветок. Алби замерла, не в силах поверить в увиденное.
Рифус, тоже отдышавшись и сплюнув за борт, вдруг широко улыбнулся:
— Вот мы и во Внешнем мире.



Продолжение:  http://www.proza.ru/2016/06/11/1460