42. Как я обижала Пашу

Я вот всё рассказываю, как меня кто-то обижал. А ведь я тоже обижаю. И больше всех, конечно, достается бедному Паше. Нет, я не всё время его обижаю. Мы очень хорошо вместе играем. Но иногда Паша меня раздражает. Я ему говорю:
- Давай в куклы играть!
А он мне:
- Нет, в машинки!
Ну как его не треснуть? ЭТО НАДО: Мама, правда, говорит, что надо договариваться: сначала десять минут играем в куклы, потом десять минут в машинки.
Или говорю:
- Это мой стул. Я на него первая села.
А он мне:
- Я тут всегда сидел.
Ну как не столкнуть его со стула? Папа, правда, говорит, что раз сидит человек на стуле - нужно просто сесть на другой.
Зато когда приходят гости - мы "не разлей вода". И все гости говорят:
- Какие дружные брат и сестра! Приятно посмотреть.
Или когда нас во дворе кто-то обижает, тогда мы тоже с Пашкой друг за друга горой. Вместе набрасываемся на обидчика и прогоняем его.
Но если нам не грозит никакая опасность, я и сама могу Пашу обидеть.
Однажды, мы с Пашей гуляли во дворе. Хорошо так гуляли - на качелях качались, в песочнице ковырялись. И тут вышла Таня. И всё. Я как её увидела, сразу расхотела с Пашей играть. Ну конечно, зачем мне этот малыш? Я же большая! И Таня большая! Я с ней начала играть, а Пашу прогнала:
- Иди, играй в песочнице! С малышами не дружу!
Пашка всё равно стал к нам приставать. Тогда я его даже толкнула, мол, не мешай играть.
Тут из подъезда вышла Танина мама, и Таня ушла с ней в магазин. А мне сразу стало скучно. Я оглянулась - Паша в песочнице копошится. Я направилась к нему.
- Ну что, Пашечка, - говорю я ласково. - Во что играешь? Давай я тебе помогу куличик сделать…
И Паша соглашается. Он всё время соглашался со мной играть. Он добрый, не обижался на меня.
Но тут во дворе появляется Света, да ещё и с прыгалками. И начинает прыгать: и на двух ногах, и на одной, и метёлочкой, и с закрытыми глазами, и задом наперёд. По-всякому прыгает и на меня посматривает: "Ну что, мол, тебе слабо?".
Как мне захотелось так же прыгать!
- Света, дай попрыгать, - попросила я.
Света с безразличным лицом протянула мне прыгалки, мол "Ну-ну, покажи, на что ты способна". У меня действительно плохо получалось, не то, что у Светы. Скакалка застревала под ногами или вообще со страшным свистом вылетала из рук. Но я хотела научиться. И вот когда у меня вот-вот должно было начать получаться, Света, вдруг, говорит:
- Ну всё, отдавай! Хорошего понемножку.
- Света, а давай меняться, навсегда, ты мне прыгалки, а я тебе….
И начала перечислять всякие безделушки, которые у меня есть: осколок голубого стеклышка с гладенькими краями, фантик от заграничной жвачки, беленькое пёрышко от дедушкиного голубя, календарик с котенком, перламутровая овальная пуговица от моего старого пальто... Но Света на всё только говорит:
- Ерунда, подумаешь. У меня у самой такое есть.
Ну не отдавать же ей мой калейдоскоп, который мне Дед Мороз ещё в том году принес. И тут я вспоминаю! Бинокль! Пашкин бинокль! Ему его только недавно на день рождения подарили! Я оглянулась на Пашу, не слышит ли он меня и зашептала Свете:
- А в бинокль хочешь смотреть?
- В бинокль?! Хочу! - заинтересовалась Света.
Я тайком из дома вынесла бинокль. Отозвала Свету в сторонку и протянула его Свете. А Света отдала мне прыгалки.
- Только Пашке бинокль не показывай, - предупредила я.
И я стала прыгать через скакалку. А Света стала разглядывать в бинокль прохожих и окна домов.
На следующий день Паша стал искать свой бинокль. И зачем он ему только понадобился?
- Ой, Пашка, сам куда-то положил, а теперь найти не можешь, - нарочито небрежно говорила я, чтобы он на меня не подумал.
Пашка поискал - поискал, да и забыл про бинокль. И мы пошли с ним гулять. А там как назло Толик бежит, а у него на шее… Пашкин бинокль болтается на приметном коричневом шнурке от папиного старого ботинка. Вот как. Оказывается бинокль уже не у Светы, а у Толика. И откуда он только у него взялся?
Паша как увидел свой бинокль, бросился на Толика с кулаками:
- Это мой бинокль! Отдай!
- Не отдам! Мой бинокль! - кричит Толик и бинокль высоко над головой держит, чтобы маленький Паша не дотянулся.
Мы с Пашей стали Толика уговаривать отдать бинокль, но он, конечно, не соглашался. И тогда Паша разревелся. Он плакал так горько, что у меня от жалости защемило сердце. Но как получить бинокль обратно?
- Если ты не отдашь бинокль, - пригрозила я Толику, - я всё расскажу папе!
Но Толик вовсе не испугался, а рассудительно заметил:
- Всё по-честному, я его у Светы выменял! На жвачку! Апельсиновую, между прочим.
Я чуть не плакала от бессилия.
- Да дам я тебе эту жвачку! Только бинокль верни!
- Ха! Не одну, а три! - выдвинул своё условие Толик.
Трех жвачек у меня не было. У меня в запасе только одна лежала. Вернее когда-то их было пять. Я их все сжевала, а эту уже несколько месяцев хранила, не жевала, а только разворачивала и нюхала… Она клубникой пахла. Ну и один раз лизнула. Но она всё равно как новая была. Мне её тётя Валя из-за границы привезла.
- А одна пойдет, заграничная? - предложила я Толику.
- Американская что ли? - глаза у Толика загорелись. - Ладно, по рукам, верну вам бинокль!
Паша как это услышал, сразу успокоился, только носом шмыгает и последние слезы по лицу растирает. Я скорее помчалась домой, достала из дальнего уголка в шкафу завернутую в носовой платок жвачку и побежала на улицу. Паша и Толик ждали меня у подъезда. Я быстро вынула жвачку из платка и протянула её Толику. Толик бережно взял жвачку, поднес к носу и в блаженстве закатил глаза. Жвачка источала умопомрачительный клубничный запах.
- Клубничная! - уважительно произнес он.
- Да ещё и с вкладышем! - окончательно доконала я его.
- Всё - всё, забирайте свой бинокль! - заторопился Толик, опасаясь, что я передумаю. - Бывайте!
Паша радостно прижал к груди бинокль. А у меня пропало всякое настроение гулять, и я потащила Пашу домой.
Вот в какую историю я влипла из-за того, что Пашу обижала. И вспоминать не хочется.
А прыгать через скакалку я уже научилась.