Последняя игра Януша Старика. Чистовик

Вместо предисловия.

   Его имени никто не знал. Бродяга. Как есть: побитый жизнью человек. Музыкант -гитарист. Местные мэтры джаза бросали играть, когда он, припадая на левую ногу, входил в бар. Услугами барной гардеробной он пренебрегал, в отличие от прочих посетителей, оставлявших на попечительство пожилой смотрительницы кто просто противогаз, кто полный комплект биологической защиты, скроенный согласно последним веяньям моды. Пренебрегал потому, что не носил ни противогаз, ни что-либо похожее, а ходил всюду как был – в своём неизменном костюме, несмотря на поголовную истерию по случаю череды внезапных эпидемий…
   Матёрые музыканты, почтительно склонив головы, уходили со сцены и садились за свободные столики. Если мест не было - стояли. Кто-то даже пытался записывать, совсем как первоклассник, его ноты. Никто не знал: как ему удаётся так, совершенно нечеловеческим образом, играть. Его игра на гитаре не шла ни в какое сравнение с игрой прочих городских мастеров. Никто из тех, кто умел играть, не умел играть так, как он. Ни одна из догадок, касательно секрета его мастерства, ни самая бредовая, ни самая логичная не была даже близка к истине. Кто - то говорил,- «У него просто хорошая гитара», кто-то утверждал, что гитара вовсе не при чём, а есть некий Дар, который тот заслужил стараньями и бедами. Всё бред.
   Чудо: никто не помнил его лица, словно каждый день в бар заходил новый человек. Казалось, что видишь бродягу в первый раз, но потом накатывало странное ощущение родства, свойственное людям, прожившим бок о бок много лет. То самое чувство, которое возникает, когда встречаешь свидетеля каждого твоего взлёта и каждого падения, свидетеля каждой твоей беды и каждой вспышки счастья. То ли родной, то ли сосед по квартире… Федора, темный твидовый пиджак, чёрная, чуть растянутая водолазка, болтавшаяся на нём как на огородном пугале, приобретая таинственные и какие то зловещие складки. Строгие брюки, немыслимо как сохранявшие идеальные стрелки и туфли, покрытые толстым слоем дорожной пыли, но судя по всему, весьма удобные.  Абсолютно лысый, старый, очень старый. Об этом свидетельствовала сеть морщин, покрывших его неуловимое лицо. Гитара: точной марки никто не помнил, или не видел, или вовсе не было ни какой  марки:  просто гитара.  Никто, как не вглядывался, как близко не подходил, не мог разобрать, что это за инструмент и где его сделали. Были споры, даже драки, зря. Каждый был частично прав. Частично…
   В один майский вечер он,  взойдя на сцену, окинул заполненный слоями ядрёного табачного дыма зал пристальным взглядом.  Казалось он, особо не стараясь, измерил каждого до дна его души. Взгляд остановился на паре среднего возраста. За столиком сидел высокий худощавый мужчина. На нём были коричневые полуботинки, старые джинсы, рубашка в мелкую клеточку и клетчатый же пиджак. Свирепая щетина, взъерошенный... Казалось, он вот-вот рванет с места, туда, за горизонт, к одному ему известной мечте. Его держала за руку зеленоглазая женщина, одетая  в тёмно-зелёное тонкое шерстяное платье, на её голове кокетливо устроился серый берет. На стройных ногах, обтянутых чулками были одеты серые изящные балетки.  Строгие  большие очки, во всю пытались, но не смогли сделать её серьёзней. В их элегантной раме, а временами и поверх неё, на дне выразительных глазах кипели эмоции, вырываясь лучами. То обида, то детское удивление, то восторг, а то и женственное лукавство. Работая в паре с тонкими бровями глаза, чётко давали понять, что у женщины на уме. Она могла обходиться без слов.  Конопатая, нос пуговкой.  Огненно- рыжие, тяжелые волосы были пострижены в каре, старательно замаскированную под строгую прическу. Так смешливая девчонка во всю зажимает рот ладонями, но поздно, заметил учитель.
   Казалось женщина вот-вот выбежит из бара ловить бабочек или кузнечиков, качаться на качелях или отплясывать босиком на мостовой…   
   Бродяга смотрел прямо на них. Он приподнял  федору и чуть поклонился паре. Ещё никто здесь не удостаивался его поклона… Он сел на спешно подставленный толстым щекастым трубачом барный табурет, расчехлил гитару и, перебирая седые струны, начал играть. Время замерло. Галдящий пьяной разноголосицей бар просто заткнулся разом.
   Абсолютно все, сидящие, стоящие и обслуживающие – все повернулись в его сторону. Где то разбился бокал, но никто не бросился убирать осколки. На лице бродяги блуждали тени. То ли свет с  улицы, играя в клубах табачного дыма и преломляясь во множестве бокалов, пивных кружек и прочей посуды, был тому виной. То ли что то иное...
  Тени пугали, нагоняли смертную тоску. Каждому мерещилось что-то своё. Но в целом чувства, овладевшие гуляками, были похожи. Казалось, вот-вот всё рухнет. Сгорит квартира, погибнет любимый человек, падёт на их головы барный потолок: настанет край всего, и каждый невольный слушатель словно повиснет над бездной, хватаясь за какую - то мелочь, норовящую выскользнуть из потеющих от животного страха и тоски рук...
  Невнятное лицо бродяги одарило зал улыбкой. Так должно быть улыбался приговорённый к казни, вспоминая свой первый букет, подаренный любимой. Грустно и светло. Безнадёжно но и бесстрашно. Так улыбается вечность.
   Он играл. Такого не слышали ни до, ни после. После, к слову, мало кто успел сыграть что-либо стоящее...
   Казалось, небо перевернулось вверх дном, пьяные отрезвели, но их не волновали зря потраченные деньги. Сидевший в тёмном углу угрюмый человек, достал карманный телефон, набрал номер местной полиции и признался. Давным-давно, уже все забыли - он убил... Музыка плыла над онемевшим залом, печальная, холодящая душу, нездешняя. Как? Непостижимо – надрыв души, чистая искренняя печаль, без ярости, злобы и обиды на судьбу. Нет такого в мире мастерства, нет особой хватки или техники - всё ложь. Нет и Дара. Бродяга сам был горазд одаривать. Он просто играл, как умел.
    Худощавый человек беспокойно дёрнулся, встрепенулся, его правый глаз одолел тик. Внезапно и совершенно  не к месту…
  Он словно вдруг увидал что-то страшное. Скрытое слоем будущего, но неизбежно-роковое.  Женщина мигом повернулась и, склонившись к его уху, что-то заботливо спросила, гладя его шальные волосы. Он не знал, что ей сказать. Бродяга играл, на сцену капали слёзы…

Вступление.

   Люди прошлого оказались неправы - война изменилась. Это действительно произошло. У человечества просто не осталось другого выхода.
   На смену людским жизням и судьбам, брошенным на алтарь большой политики, пришли цифровые проекции, покорные воле операторов - солдат нового века.
   Нас осталось слишком мало.
   Когда то давно, череда локальных конфликтов переросла в глобальное противостояние. Или же глобальное противостояние породило ряд глобальных конфликтов? Забавно, раньше принято было говорить, что с возрастом человек, особенно мужчина всё лучше разбирается в политике. Раньше вообще много и часто врали. Я не понимаю, что действительно случилось, но это случилось.
 Страны помельче поглощались странами покрупнее, те в свою очередь создавали военные блоки. Нужно признать, как хорошо поработали спецслужбы ведущих держав: Старой Земли и Заморской Республики, снабжая выгодные ведущим  режимам организации, иногда, а ближе к концу, всё чаще террористического толка, новейшим оружием, деньгами и провиантом. А главное – мотивацией…
 Повсеместно росла идеологическая глобализация, в пределах двух враждующих систем. Враждующих? Я не уверен. Кому известно, о чем они там действительно договаривались, когда жали друг другу руки? Идеологию насильно впихивали в сознание людей на всех уровнях жизни. Даже пробовали привить, развить ещё до рождения человека. Сделать гражданина. Гражданин: она проклинала это слово.
  Конечно,  я помню - были и доблестные повстанцы и партизаны и прочие наивные патриоты, отстаивающие родные города, улицы, дома, независимость и суверенитет…
   Не поймите меня неправильно, они были прекрасны в своих стремлениях! Но так наивны. Обречены. Но, слава истории, они были!
  Неугодные территории, вместе со слишком уж упрямыми людьми, запахивались танками и прочей техникой, подвергались арт обстрелам, авиаударам и другим методам убеждения до тех пор, пока не превращались в  бесплодный  пустырь. На месте пустыря строились новые города. Строились теми, кто доказал свою военную мощь и незыблемую, твердолобую правоту. Или же теми, кто просто урвал лакомый кусок?  Победителями или рабами неведомой силы, что заставляет вести войны?
  Что же такое политика? Дар убедить себе подобного в том, что он победил и при этом его обобрать до нитки? Это всего лишь одна из её сторон.
 Бывало так - человек засыпал гражданином маленького, но гордого и независимого государства, а просыпался гражданином уже другого - побольше и зависимого. И это факт, как правило, обязательно должен был его радовать, согласно бодрому голосу из утренних новостей. Или же человеку из столицы (не важно, какой) говорили из тех же новостей, «Теперь у нас есть такие-то такие территории, войска мы не вводили, за морем нам завидуют, построим новые города, подлатаем старые и будем счастливы. Завтра…»
  Безусловно, такое положение вещей устраивало далеко не всех. Росло недоверие! Кому охота дожидаться этого «завтра». Особенно когда оно растягивалось на годы. Особо нервные хотели всё и сейчас. И будь я проклят, если они были неправы! Ждите, надейтесь, верьте и делайте так и этак. Каждый день из всех источников... Знаете, действительно стало надоедать. Тем более, что реальность из окна все меньше походила на реальность из телевизора. Мы каждый день побеждали, меняя методы ведения войны, прогрессируя в военном отношении – это телевизор, а за окном?
  Человечество терзали немыслимые катаклизмы; -  результат управления силами природы в целях войны. Вот только за что она велась? Ситуация совершенно вышла из под контроля. Климатическое оружие, как оказалось, тоже имеет свою отдачу.  Досталось всем. Цунами, испарение (даже не таянье) ледников и чудовищные ливни, как следствие. Колоссальные горные обвалы, перекрывшие большую часть путей сообщения в своём районе, чудовищные трещины земной коры, разом поглотившие две трети какого-нибудь среднего города. Повсеместная гибель посевов, аномальное колебание температур, градины размером с футбольный мяч, глобальные пылевые бури, засухи н наводнения невообразимых масштабов, мгновенно сменявшие друг друга...
  Разруха полнейшая. Что досталась победителям? По меньшей мере -  растерянность. Попробуйте посадить пшеницу в болоте, построить  заново городок на месте сошедшего ледника…
  Зато там нет противника (там вообще стало небезопасно жить) он бежал в страхе перед неведомым доселе и страшным бедствием (любым на выбор).
  И так – год за годом. По всему миру. Количество толкований происходящего просто зашкаливало. От религиозных проповедей о конце света и каре неверным истинной вере (даже не буду начинать),  до попыток всё объяснить положением планет. А правда была одна – война менялась…
    Победили те, кто поверил в то, что всё правильно. Проиграли усомнившиеся.
    На смену Климатической войне пришла Биологическая (так написано). Каждый год обе главенствующие стороны мира пугали новой чумой, свирепевшей в геометрической прогрессии.  Гибли люди, животные, растения, насекомые, даже некоторые полезные грибы и лишайники. Гибли, изменялись, воскресали, переходили на новый невообразимо ужасный уровень существования…
 Последним писком моды в годы болезней стали глухие противогазы и герметичные костюмы химической и биологической защиты, мужского и женского покроя. Вот это было зрелище. Особи любого вида, проявившие иммунитет, тщательно изучались. Но вакцины, кто его знает почему, ни кто не мог предоставить.
  По крайней мере: широким массам. По крайней мере - по приемлемей цене.
  А зачем? Ходили слухи – солдатам делают прививки, полицейских прививают, служителей Храма то ли прививают, то ли их хранят Небеса. Люди тянулся кто куда: кто в армию, кто в полицию, кто внезапно начинал фанатично верить и чтить догмы Храма.
 И в армии и в полиции и в Храме была своя строжайшая идеология и порядок, направленный на «Единовеличие Граждан». Это было у нас - на Старой Земле…
 Зашел в здание человек – вышел гражданин. В двух словах. А шли за прививкой… Испугавшись слухов. За прививкой, за пайком, за привилегиями - мотивация…
 А была ли это война? Откуда болезни? А если и была, то против кого? Кто победил? Тот, кто выжил и вынес свою выгоду. Граждане. А кто такие граждане?
 Не поймите меня неправильно,  я  до полуночи перечитывал «Всемирную историю», потом долго думал: итогом стала мысль – «А кто же написал то, что я прочитал полтора часа назад?»
   А знаете, что произошло с водой? Вообще со всей почти питьевой жидкостью? (моря, реки, родники, вода в атмосфере и промышленная продукция)? И я не знаю. Или просто не помню…
  Слово «отравлена» тут вряд ли подойдёт. Я помню название –  проект «Полынь», его разработали заморские учёные, якобы для того, что бы вернуть климатическую картину мира в норму.
  Благая цель!
  Казало бы – запахло Миром.
  И правда, был подписан ряд важных документов. «О балансе климата», «О противодействие террористам», «О спорных территориях», писанины развели предостаточно, скажу я вам.
  Показательно казнили каких-то «военных преступников». Они орали во всю глотку государственный гимн, плевались в лица палачей. Шли в последнюю атаку. Вчерашние победители,  победившие слишком дорогой ценой.  Кто, однако, набрался смелости оценить их победу – они просто были гражданами!
  Черт!
  На них одевали черный глухой колпак. Пускали ток. Вешали. Расстреливали.  В прямом эфире, под милый щебет какой-нибудь юной дикторши…
  Предали.
 Было Рукопожатие, учредили праздник «День Рукопожатия». Этот праздник многие прокляли. Но об этом потом, ах политика…
   Итак – вода. На сколько я разбираюсь в химии, а разбираюсь я неплохо: почти всё, что можно или почти можно было пить,  радикально изменило свой состав, суть и свойства. Причём таким чудовищным образом, что гибель от жажды можно было считать спасением от того, что происходило, когда стремительно редеющее в агонии победы и мира человечество всё таки пило то, что с каждой минутой как минимум кристаллизовалось… 
  Да эти ребята из-за моря просто- напросто хотели потравить нас! Но. Но пострадала вся планета. Кто-то чихнул, решая важное уравнение?! Какая беспечность…
   « Ложь! Лукавство! Кара!», - кто бы мог подумать, что Храм опомниться и отреагирует раньше других. Эти необычайно энергичные люди (был такой медикамент, «Чистая Совесть», его не следовало мешать со спиртным или другими средствами). Эти обозлённые, обманутые, чуть было не отравленные (мягко говоря) в «День Рукопожатия» люди…
   У них, к слову, был очень толковый предводитель или как там его? Не помню и не хочу вспоминать. Я не разбираюсь в религии, хотя всю жизнь говорил «Небо помоги» «Небо сохрани» и тому подобное – я привык. Все говорили.
  Могу сказать только то, что вера меняет мир. Я видел, поверьте.  Так вот: толпа бесноватых «победителей», слепо «уверенных» в своей правоте снесла к чёртовой матери всех, кто вел их к победе все эти годы, а привел к миру...
  Нажали кнопку.
  Ядерная зима, не смотря на прогнозы учёных, старательно готовивших нас ко всему сразу, продлилась совсем не долго.
  Тучи пепла провисели от силы полгода, меняя цвет, как безумный хамелеон.  Думаю, тут дело в том, что в атмосфере, на тот момент, уже не осталось нормальной воды.  Было нечто другое. Ну и климат, ставший непредсказуемым ещё в эпоху климатических атак, возможно как то повлиял. Словом, всё сложилось более-менее удачно. Планета до сих пор вращается, ура.
   Те представители человечества, у кого хватило прыти выжить и возглавить остатки былых коалиций, решили: никакого оружия.  Да, представьте -  наступила эра физического пацифизма. Войну оцифровали, она больше не несла жертв. Разрушения, ядерная зима, аномальная непогода, конфликты, теракты и заговоры остались в прошлом; война стала дигитальной реальностью. И правильно.
   Больше никто не умрёт. Теперь последние ресурсы и остатки пригодных (или не совсем) для жизни территорий разыгрывают на Сервере. Те, что живут в убежищах.
  Они наверно так тоскуют по солнечному свету там - под землёй. Ума ни приложу, что же они там едят? Где берут воду? Неужели синтезируют? Можно ли в убежище курить?
   Должно быть, они так яростно стучат по клавишам, отыгрывая жалки участки земли, которые возможно станут пригодными для земледелия или хотя бы жизни лет через: чёрт его знает сколько, что клавиши летят в разные стороны. Хотя, скорей всего у них перчатки, как у  меня. В любом случае я бы не вынес жизни под землёй – слишком тесно. Не то, что тут.
     Ах да, тут – это в затерянной горной Долине.  Здесь совсем не заметили начало конца, Великие Войны обошли это место стороной. Местных жителей изначально мало интересовала политика.
  Они просто молодцы!
  В любой момент истории, они не проявляли никакого интереса к тому, что происходит за пределом Долины.  Только сельское хозяйство, домоводство или ремёсла. Таковы здешние традиции. Прогресс тут означает то, что ты вырастил больше чем сосед через дорогу. Вся внешняя политика тут заключается в том, что из Долины на приморский городской рынок отправился торговый караван. Что уже лет пятьдесят не происходит. Больше не с кем торговать или обмениваться опытом в своём ремесле.
   Конечно, в период Великих Войн предпринимались попытки набрать из местных хоть кого-нибудь в Армию Старой Земли. В результате почти вся молодёжь Долины погибла или покалечилась, не сумев откупиться от армейской службы, как некоторые городские сверстники, имеющие влиятельных родителей.
   Некоторые горожане, впрочем, осели здесь. К сожалению, это оказались не самые приятные люди из числа, что называется - Конторских шавок. Сейчас их тут не так много и они немощны и отвратительны, но им хватает хитрости убеждать селян, что только они смогут их защитить в случае чего.
  Интересно от чего? От тех несчастных, вынужденных теперь, коротать время в обширных подземных убежищах и воевать в режиме он-лайн? 
   Тут их, подземных, принято называть -  «они», шепотом и с опаской.  Вообще «они» это очень удобное слово.
   Они, не мы запустили последний отсчет. Вовсе не мы, а зловредные они чуть было не раскололи планету пополам, теша свои амбиции, оплевывая оппонента с высокой трибуны.
   А что мы? Мы мирно стояли в стороне и застенчиво ковырялись босыми ногами в своем благополучии, заложа руки за спину и отведя глаза. Легче всего, ничего не делая, обвинить тех, кто совершил ошибку, и отвернуться от неудачника.
   Однако человечеству в целом чужды такие понятия как "они" или "мы". Так уж повелось. Кто бы и что не говорил - оно едино. Подобно частям пазла, всё элементы человечества связанны между собой и в целом дают одну общую картину. И, наплевав на расовые и еще невесть какие различия, всё со всем взаимодействует самыми изощренными путями. Вовсе не ясно, чем завтра аукнется на Западе то, что сегодня творится на Востоке.
   С полной уверенностью можно сказать только одно: никому не удастся отсидеться. Сейчас на виду каждый человек и каждая пядь планеты под ногами. Рано или поздно с нас спросят за те годы, что мы прожили в тишине и мире. Эта земля слишком хороша, чтоб не стать призом в последнем состязании. Это кажется мне очевидным и закономерным, как смена дня ночью или зимы весной, но мои беспечные односельчане склонны думать иначе. Все мои выводы, умозаключения и жизненный опыт они считают бредом. И до сих пор меня побаиваются.  Хотя,  уже прошла уйма лет, как я решил  обосноваться тут.
  Я должен этим людям, я неоспоримо должен заслонить их. Не дать никому обвести наивных земледельцев вокруг пальца. Так уж вышло: - виноват. И к тому же, мне просто больше не куда и не к кому идти.
   Тут так тихо. Я почти забыл, как в преддверии конца мы грызли друг друга, дробясь на группы по интересам и поливая всех, кто пришелся не по нраву сначала словами, а потом потоками камней, зажигательной смеси и далее по нарастающей.
   Почему бы нет? Горы так красивы, действительно красивы. Не потому, что так написано в журнале, газете и так сказали по телевизору. Не потому, что скажи я, что они некрасивы, ко мне бы постучали.
   Вокруг меня мир, прекрасный своей первобытностью. А какая здесь вода…
Мало где осталась такая вода.
   Нигде…