Сон Кона

2.
Этой ночью Кон заночевал в старом покосившемся доме, похожем на сарай. Там были запасы травы и сена для коров. Он сделал себе лежак, и прикрывшись чадаром заснул. Учитель ушел в единственную комнату этого жилища, где улегся на циновке, застеленной  мягким одеялом.

Ночью Кону приснился сон.

Распахнулись расписные двери и яркое солнце ударило в глаза, являя прекраснейший  ландшафт зеленых лугов. Дивные пруды с прозрачной водой были выложены ровными белыми камнями. Мостики из обтесанных глыб перекидывались через овражки, где росли чудесные лилии. Прекрасный дивный сад явился перед взором Кона: справа колосились тюльпаны на длинных стеблях, являя миллионы разнообразных оттенков, дальше алели красные маки, золотились желтые гладиолусы и синели чернильные нарциссы. Радуга разнообразных оттенков плясала в глазах, кружа своим благоуханием голову.

Кон ступил в сад, ощутив что ноги его босы. Шагая по мягкой траве, он не чувствовал своих ступней, она была настолько мягкая, что казалось он парил. Одежды на себе он  тоже не обнаружил, лишь прозрачная ткань из тончайшего шелка обвивала тело. И он был рад, что на нем нет ни башмаков, ни какой-либо другой одежды. Ощущения обнажённости не стыдило его не сколько, сейчас он был одним из этих многочисленных цветов, прикрытый нежнейшим шелком от игриво—палящего  солнца.

Кон закрыл глаза. Сколько же здесь цветов! Все они находились в земле, которая пахла свежестью и влагой, строя ряды каждого вида по отдельности. И чем дальше ступал Кон, тем его взору открывались все новые дивные цветы, названия которых он даже не знал.

Когда он остановился, его грудь переполнила радость. Ему показалось, что царящая здесь тишина пронизывает все его тело, создавая внутри гармонию. Теперь остальной мир перестал существовать, оставшись за расписной дверью. Больше не было занудливых родственников, которые заставляли его работать, чтобы как—то содержать себя, не было назойливой Анны-Лизы, девушки из соседней  деревни, которая лезла к нему целоваться, пачкая своей слюной, не было мужиков, которые высмеивали его за нерасторопность и излишнюю флегматичность. Он был  в Прекрасном Дивном Саду, за тайной расписной  дверью, куда можно было войти только избранным.

Кон считал себя избранным. Ему одному  распахнулась заветная калитка сказки, где босыми ногами он ступает осторожно и нежно, принюхиваясь к каждому аромату многочисленных цветов, не зная какой из них лучше.

Нанюхавшись запахов, юноша закрыл глаза, ему захотелось прилечь и погрузиться в сон… Спокойствие и блаженство окутывали его тело. Но он уже был во сне, а потому пересилил себя, разомкнув веки и осмотрел дивные луга виднеющиеся в дали, которым не были ни конца ни края. Там он увидел силуэт в струящейся одежде желтого цвета, густые черные волосы развивались на теплом ветру. Прекрасный человек шагал, окруженный золотым сиянием.

— Гауранга! — воскликнул Кон.

И улыбка солнечного человека ослепила его глаза, а карие с примесью зеленого глаза вызвали головокружение. Приятная нега пробежала по телу, и Кон почувствовал, как погружается в некую сладость, которая нарастала с каждой минутой, заставляя его тело погружаться в нечто постыдное.

Кон вытянул руки, и снова крикнул:

— Гауранга!

А затем бросился навстречу Махапрабху, оказавшись возле храма из цветов. Кон мчался, минуя веранды с благоухающими пурпурными розами, с лиловыми пионами, с нежно-розовыми ранункулюсами. Он несся на встречу свету впереди, там где скрылся Гауранга за дверью из света. Но сколько он не бежал, арки с цветами так и мелькали перед его глазами, не заканчиваясь, а к заветной двери он не приближался. 

Кон увидел краешек желтого дхоти, и попытался ухватиться за него, но тот выскользнул у него из руки, растворившись в воздухе.

— Гауранга! Гауранга!  — кричал Кон в отчаянии и бежал. Падал, вставал и снова бежал, но не приближался к двери из света ни на шаг.

Вскоре он выдохся и присел на траву, закрыл лицо руками и заплакал…


И вдруг почувствовал, как его головы коснулась чья-то теплая ладонь. Она гладила его волосы, утешая плачущее сердце.

— Кон, Кон, проснись,  —  заботливо говорил Шиванандана. — Что тебе приснилось?

Юноша открыл глаза и увидел взволнованное лицо учителя. Приподнявшись на локтях, он осмотрелся вокруг.

— Прекрасный дивный сад! — воскликнул он.

— Ты так громко звал Гаурангу, что я поспешил к тебе, — сказал Шиванандана,  видя, что юноша сильно удручен и еще не проснулся. А потому своей огромной сухой ладонью похлопал его по плечу, выбивая из него последние остатки сна и состояние невесомости.

— Учитель, — молвил Кон. — Я видел Его во сне…

Глаза Шивананданы светились пониманием и нежностью, он и сам видел чудесные сны про Райский Сад, ступал босиком в прозрачной одежде на чистые пруды, устеленные белоснежными лилиями. Там, где гуляет Махапрабху со своими вечными спутниками.

Глаза Учителя блестели, он понимал, что его первый и единственный ученик был особенным, так как ему было открыто вечное Блаженство. И уже не сомневался, что Сам Господь послал к нему этого юношу.

Шиванандана обнял Кона за плечи.

— Ты посвящен, — сказал он тихо.

Но вдруг почувствовал,  что сердце юноши бьётся слишком учащенно, и дыхание выдает своим жаром это пронизанное приторной патокой лукавое сердцебиение. Тело Кона пылало, он вспотел и постыдно опустил глаза.

Шиванандана знал, что так происходит, когда душа пребывая в сильном восторге затягивает за собой обусловленное тело, реагирующее на сильный порыв эмоций своей естественной данностью. Он не хотел смутить юношу, а потому отстранившись сказал:

— Трансцендентная любовь ни имеет ничего общего с телесным самовыражением.

Кон вскочил, взволновано посмотрел на учителя. В его немом взгляде стоял вопрос и отчаяние. Он знал, что учитель все понял, и устыдился самого себя, корил свою обусловленность, которая не дает ему любить по-настоящему Гаурангу, а потому Махапрабху ускользал от него во сне. Он старался, подавляя в себе чувственность  привязанную к восторгу, вызывающую позывы тела, но к сожалению, это было сильнее его.

— Учитель, простите мня, — сказал он, сев на колени.

— Махапрабху принимает только трансцендентную любовь, -- ответил Шиванандана. — Увидеть и полюбить духовную душу очень трудно.

— И все же хочу каким-либо образом ощутить ее и полюбить.

— Каждый может ощутить, что в его теле действует сознание. Это и есть духовная душа, которая является источником сознания. Например, если тебе ввести одну сотую грамма смертельного яда, ты мгновенно погибнешь. Никто не может видеть ни сам яд, ни то, как он действует, но тем не менее он действует.

— Никто не признает существование души, — ответил Кон.

— В «Бхагавад-гите»  сказано, что все тело функционирует только благодаря крошечной частице, называемой душой, -- Шиванандана потянулся к Кону и ущипнул его за плечо.

-- Ай! -- вскрикнул Кон.

-- Я щипаю тебя и ты это чувствуешь, потому что твое тело чувствительно. Но стоит душе уйти из тела -  и я могу тебя резать и кромсать, ты вообще ничего не будешь ощущать. Не свидетельствует ли это о наличии души?

— А как насчет Бога?

— Тебе еще рано, прежде всего постигни душу. Душа — копия Бога. Если ты поймешь копию, то поймешь и целое. Любовь духовна, и ничего общего с телом не имеет, запомни это. Наша тело отзывается вожделением на любовь, которую проявляет душа.



Продолжение: http://www.proza.ru/2016/12/15/448