Бездарность

    Очень трудно подбирать первые слова. В беседе ли, в сочинении на дом или в рассказе о себе – это всегда непросто. Поэтому начну с того, что было в самом начале.
Я никогда не отличался особыми талантами, и речь тут вовсе не о живописи там или танцах. Я не знал, как общаться со сверстниками или заводить друзей на века, как находить общий язык со старшими или младшими, как себя вести в интеллигентном или некультурном обществе. Конечно, я тоже мог порой блеснуть хорошими качествами вроде ответственности или аккуратности, или даже артистичности, но эти мгновения уходили столь же неожиданно, как и появлялись в моей жизни, и мне даже в голову не приходило, что я способен просто взять и найти свою тропинку в люди. Пожалуй, единственное, что у меня получалось безотказно – оправдывать чьи-то ожидания. Вопреки своей бездарности, я был довольно умным малым с рождения, потому с первых дней в школе я прослыл умником и занудой. А когда я в компании знакомых открывал свои мысли, словно чёрт хватал за ногу, и я нёс глупости, а уж потом понимал, что мог чем-то задеть остальных или дать о себе ложное представление, при том не самого адекватного человека.
Посему я продолжал идти проверенным способом, оправдывая ожидания окружавших меня людей. Не так уж сложно было интуитивно чувствовать, чего от меня ждут другие. Я мог достичь ожидаемого результата в учёбе, если постараться, то и в спорте тоже, хотя меня ни один его вид не привлекал, написать контрольную или сочинение так, чтобы получить свою «десятку» и не создавать проблем себе и окружающим.
Даже у меня были друзья, люди, с которыми я мог быть собой, которые меняли моё мировосприятие, каждый по-своему. Но завеса чужой души всегда скрывала от меня то, что сам вскоре начал искать – свой собственный путь по жизни. Да что там, мои собственные причуды порой меня удивляли.
Кризис переходного возраста дался мне болезненно, я перестал ориентироваться в своих собственных желаниях, и вскоре во мне зародился принципиальный эгоизм – я понял, что моя жизнь для меня важнее, чем соблюдение тех рамок стереотипов вокруг моей персоны, в какие сам себя загнал. Зарылся в книги, Интернет, даже зрение себе подпортил. Но внутренний порыв диктовал мне заполнить пустоту, что зародилась в моём сердце. Тогда и учёба, отнимавшая у меня почти все силы и две трети свободного времени, отошла на второй план по важности. Именно в тот самый период и произошли действия моего рассказа…
Была середина февраля месяца, но вокруг уже вовсю хозяйничала ранняя весна. Ранним утром я шёл в школу и просто наслаждался этой десятиминутной прогулкой по свежему воздуху перед тяжелым будним времяпрепровождением в стенах моего нового учебного заведения, с его спёртым воздухом и полутьмой, которые меня так раздражают, особенно после такой замечательной дороги сюда. Новая эта школа для меня потому, что я перевелся сюда с начала учебного года, сразу после переезда, и хоть прошло уже больше, чем полгода, но я по-прежнему почему-то считаю её новой. Может, я просто слишком долго адаптируюсь к новой среде…
Чего нельзя сказать о моих одноклассниках. Так всегда бывает: когда в классе новенький, к его персоне повышенный интерес. Но постепенно, по мере принятия нового человека в своё сообщество, этот интерес угасает, и всё возвращается на круги своя. Да, кстати, я учусь в десятом классе, однако большинство бывших «девятых» классов остались в почти не изменённом своём составе, так что я тоже, как новенький, чувствовал себя взволнованно. Такой интимный и трепетный момент, когда в мыслях предаёшься догадкам, кто есть кто среди незнакомцев, с кем стоит иметь дело, а кого следует избегать. Для меня же это особенно важно, так как я бережно храню память о бывших своих знакомых, даже если им самим уже нет дела до меня.
Я старался прежде всего со стороны изучить своё новое окружение и выяснил разочаровавшую меня деталь: наш классный руководитель Нина Степановна имеет склонность делить ребят из класса на прослойки и в соответствии со своим делением строить отношения с учениками.  Другими словами, кто ей больше нравится, с тем она хорошо обращается. Сперва я мысленно осудил такой её метод работы с подопечными, однако позже заметил, что в целом она вовсе не плохой человек, даже заботлива в какой-то мере, просто тщательно выбирает, с кем ей быть мягче, с кем строже, кому больше доверять, кому меньше и т. д., при этом как классный руководитель она справляется со своими обязанностями. Ведь ей же совсем не обязательно становится второй матерью для своих учеников, верно?
Тогда я вспоминал свою бывшую классную: вот она уж точно стала для меня близким человеком. Пусть и ругала наш класс, когда мы напортачили, пусть порой и совала нос в личные дела, но относилась ко всем нам, как ко своим детям.
Ну, как говорится, каждому своё. Нету смысла сравнивать методы подхода к ученикам. Но всё же Нина Степановна, по собственной воле или нет, а придала характер отношениям внутри коллектива. Самые близкие её доверенные, уверенные в себе, одарённые и ответственные ученики стали «элитой» класса. Напротив, те, на кого учительница не возлагала никаких надежд, стали чернью. Среди них были двое парней – один разгильдяй, а другой просто неуравновешенный, - и одна девочка с кучей комплексов и ни каплей уважения к себе или к окружающим. Не знаю, как так вышло, но я вскоре присоединился к их числу. Быть может, я просто слишком долго наблюдал со стороны за всеми, а может просто заслужил репутацию умника-зануды-аутиста. Кому-то это может показаться странным, ведь подобные мне умники обычно вливаются в компанию уже по той причине, что они нужны, к примеру, чтобы дать списать домашку или подсказать на контрольной, но в моём случае всё произошло по-иному по моей же вине. Дело в том, что после переезда родителям было трудно каждый день давать мне в школу деньги на еду, а я такой уж тип, что без еды совсем котелок не варит. Вот я устроил себе мини-бизнес: услуга за услугу, помощь с уроками за еду. Это было лишь средством выживания, не более – я не брал денег и не делал уроки на заказ. Просто любой из одноклассников мог подойти на перемене, дать булку или бутерброд и списать. Несмотря на всю невинность моей затеи, она не пришлась по вкусу Нине Степановне, а кто не дружит с учителем, тот не дружит с классом. Так я и прослыл торгашом в новой компании.
…Самое полезное, что можно делать на классном часу перед началом уроков в понедельник – плодотворно спать. Снова Нина Степановна безразличным голосом говорила об архиважных делах нашего класса на предстоящую неделю, а я слушал вполуха и клевал носом. Но вот, когда уже учительница ушла в свой кабинет вести урок, поперед парт вышла низенькая девчонка с торчащими ушами, волосами в два хвоста и веснушчатым лицом, золотая наша Алина, замстаросты класса. Она входит в круг близких доверенных нашего классного руководителя и пользуется уважением и несомненной властью над остальными. Проще говоря, она умела уговорить любого сделать так, как ей нужно. Так вот, стала она посреди класса и давай речь толкать:
- Вы же помните, что в пятницу у Нины Степановны день рождения? Я думаю, мы, как самый организованный и первый по успеваемости класс, должны сделать ей подарок, - когда она говорила «я думаю», это значило, что все должны её поддержать и даже не спорить. Дальше Алина говорила что-то о том, как много наша классная для нас сделала, что мы обязаны её отблагодарить и показать пример ученикам других классов. Говорила она убедительно, но я и не слушал. Ровно до тех пор, пока не прозвучало моё имя. Я спохватился, всякое желание спать мигом улетучилось:
- Что такое?
- Я говорю, ты сделаешь плакат к её дню рождения! – сердито ответила Алина – девчушке явно не понравилось, что я совсем не слушал. По классу прошла волна негодования.
- Что, других людей нет? Он же всё испортит! – отозвался Денис, парень, сидящий у окна. Если первую половину его фразы я ещё готов был поддержать, то вторая меня обидела. Всё равно ничего не изменится, лучше б уж молчал.
- Пусть делает, итак никакой помощи от него никогда не добьёшься! – ответила Алина, повернувшись к Денису. Конечно, моё мнение вообще не рассматривается! И даже не то, чтобы мне было совсем уж лень, но ведь сами потом пожалеют! Вон у нас в классе девочка есть, Настя, она рисует – дай боже! Как нарисовала стенгазету «С Днём учителя!», так хоть в музей на выставку отправляй! Ну а я что… Посредственность, рисую не лучше любого середнячка.
- Я совсем не умею рисовать! Тем более, вам же не угодишь, - резонно возразил я.
Алина посмотрела на меня оценивающим взглядом.
- Поговорим на перемене, - бросила в ответ и обратилась к остальным: – Пока что всё! Раз Дима, наш староста, заболел, вопросы решаю я!
Начался урок, и я отложил мысли о предстоящем разговоре (или лекции?) на потом.
- Так о чём ты хотела поговорить? – сразу в лоб спросил я, стоило Алине ко мне подойти.
- Ты точно не хочешь оказать нам услугу? – казалось, она несколько обеспокоена.
- Ну, не сказал бы, что это так трудно, просто почему я? Знаешь ведь, совсем рисовать не умею.
– Дело даже не в плакате, я думаю, ты можешь показать себя с лучшей стороны, если постараешься. Уверена, ты просто ещё не показал, на что способен, потому и сидишь в неудачниках.
Прямолинейность этой девчонки напрягает всё сильней и сильней. Судя по её виду, она и впрямь беспокоилась, это вполне в её духе – следить, чтобы никто не был обделён или обижен. Ха! Не того взялась исправлять! Я уже свыкся с тем, что меня тут за пустое место считают, это лишь укреплять мою ненависть к школе, моей бессмысленной трате времени и жизни. Если я ещё начну заботиться о том, чтобы нравиться одноклассникам, то вовсе сломаю тот замок, что воздвиг вокруг своего сердца, не давая ничьему пренебрежению моей особой пробиться сквозь его стены. Такие вот мысли одолевали меня, когда я по-доброму улыбнулся и ответил:
- Спасибо за заботу, Алина. Я подумаю.
Почувствовал жирную точку в разговоре, девочка натянуто улыбнулась и побрела прочь.
Остаток своего дневного срока в школе я старался не думать об этом предложении. Лишь когда я шёл домой по свежему воздуху, мои освежённые мысли вернулись к этой теме.
«Нарисовать плакат ко дня рождения нашей классной, да? Вряд ли, если я его сделаю, отношение в классе ко мне изменится».
- «А впрочем, раз уж так, то почему бы и не согласится?»
- «Ладно, но это лишь ещё один пункт в мой и без того длинный список проблем, да и жалко время убивать на подобную чепуху».
- «А мне есть чем заняться, кроме сна, уроков, компьютерных игр и одиноких прогулок без цели? Я ж бездарность, моё время, если уж сравнивать, не такое ценное, как, к примеру, у той же Алины».
- «С каких это пор я стал таким альтруистом?»
Тогда я устал спорить сам с собой, к тому же, как раз подошёл ко своему дому. Стараясь не возвращаться к этой теме, быстро пообедал и лёг спать.
Даже трёхчасовой крепкий сон не прогнал мыслей. Когда первым, о чём я вспомнил, проснувшись, был плакат ко дню рождения, я понял, что пока не решу этот вопрос, он не даст мне покоя. Неужели я и вправду ухватился за эту возможность стать ближе к одноклассникам? Наверное, только я думал об этом в таком свете, но всё же… Пришёл к выводу, что попытка не пытка. Недолго раздумывая, взял телефон и набрал номер Алины – он был у каждого в классе.
- Привет, Алина, можешь говорить?
- Да, но… с кем я говорю?
- Андрей.
Девочка даже не пыталась скрыть удивление.
- Неужели? С чего это вдруг ты позвонил?
- Да вот, насчёт плаката Нине Степановне…
- А-а-а, решил, наконец? И каков твой ответ?
- Согласен, завтра начну.
- Молодец, - голос её слегка повеселел. – Только помни, что времени у тебя до пятницы.
- Хорошо, бывай здорова!
- Пока!
Я бросил трубку. Не любил затяжных прощаний, даже по телефону. Стал думать, как же реализовать свою миссию. Идей было много, но все довольно примитивны. Наброски один за другим летели в корзину. Вскоре я так увлёкся процессом, что пришлось допозна засидеться за забытыми уроками. Зато у меня была готова довольно неплохая идея.
На следующий день я уже взялся за работу. Был вторник, а к пятнице плакат должен был быть готов. Обычно с моим количеством свободного времени сделать его за четыре дня не составило бы труд, но мой замысел требовал по меньшей мере пять-шесть дней. Моим заданием на вторник было попросить каждого в нашем классе написать пару пожеланий нашему классному руководителю. Когда я начинал, это казалось мне пустяковым делом, но в итоге мне удалось крайне мало: кто все перемены куда-то уходил, кто не мог связать и пары слов, а кто просто игнорировал просьбу.
Стыдно, но пришлось обратиться за помощью к Алине несмотря на то, что она уже была занята подготовкой к торжественному мероприятию. Девочка пообещала обзвонить всех, кого сможет, и убедить их посодействовать моему замыслу. Я поблагодарил её и с камнем на душе поплёлся домой. К сожалению, я не умею хорошо общаться с другими людьми, особенно со сверстниками. Не то, чтобы я совсем не мог сказать что-либо, просто ни даром убеждения, ни утешения, ни поддержания разговора я не владел, и сейчас это сыграло со мной злую шутку.
Поскольку мне удалось заполучить пожелания лишь у пятерых из двадцати трёх учеников, остаток дня делать было нечего, и я продумал оформление и общий вид плаката.
Среда: за этот день я должен был раздобыть несколько фотографий нашего класса вместе с классным руководителем. Две я нашёл в классной комнате у самой Нины Степановны, сославшись на просьбу родителей; ещё одну нашёл на телефоне у одноклассницы и попросил отправить мне по электронной почте; наконец, четвёртая, весьма неплохая, фотография была дома у одноклассника – после школы я пошёл с ним и сразу забрал. После отправился домой, взял деньги, уже добытые и пришедшую мне по почте фотографии и пошёл в фото-сервис. Распечатка с ксероксом стоили мне шести бутербродов или двенадцати номеров по алгебре. Ничего, прожить смогу.
Результатом целого дня беготни стало то, что к пяти часам вечера я пришёл домой и сразу же принялся за оформление плаката. После того, как провозился с ним час, от усталости валился с ног. Лёг спать, а проснулся лишь к одиннадцати часам вечера и до поздней ночи делал уроки – такое у меня было впервые. Оказалось, это ужасно – в глухой ночи, борясь с накатывающимся сном, делать домашнее задание. Даже недругу такого не пожелаешь.
Как следствие, утром в четверг я был аки варёный овощ. Алина справилась с моей просьбой – благодаря её стараниям у меня были пожелания от десяти человек из нашего класса. Она извинилась, что не смогла достать у остальных, и пошла устраивать им разнос. Я же поблагодарил девочку и сказал, что и этого хватит. Не знаю, почему. Конечно, мне не хватало ещё тринадцати пожеланий, но совесть не позволяла мне нагружать Алину ещё больше. Пытался сам опросить оставшихся, но им не хватило ответственности выполнить просьбу, а мне – нервов.
В полном истощении я добрался домой. Вместо обеда крепкий чай – я сразу занялся плакатом. Времени было в обрез, потому я вовсе не думал об уроках на следующий день – мне и школы с утра хватило, чтобы изрядно подпортить себе настроение.
Первым делом принялся писать недостающие пожелания. Может, я и не был близок с одноклассниками, но полгода я был превосходным наблюдателем. Я знал, кто с кем водится и кто о ком какого мнения; изучил своих одноклассников, так что вполне мог сам написать пожелания в стиле того или иного ученика таким образом, чтобы учительница поверила, что это от него. Наверное, это единственное, что я действительно умел – выражаться чужими мыслями.
Неплохо получилось. Я собрал все двадцать три пожелания по одной строчке из пяти-восьми слов и на глаз раскидал их по плакату, где их дожидались аккуратно наклеенные фотографии классного руководителя с её учениками и радугой раскинувшаяся надпись: «С Днём рождения, Нина Степановна!» Затем я достал цветные фломастеры и, пытаясь подражать почеркам одноклассников, красиво переписал «их» пожелания. Несколько цветочков и сердечек, волнистая рамочка – и моё творение было почти готово. Слева внизу подпись: «10-Б, 2016 г.» Вот только чего-то не хватало. И вдруг я вспомнил, что в нашем классе двадцать четыре человека, а значит, я кого-то пропустил… конечно же, себя любимого! Я сам не написал пожелания! Но вот уже по всему плакату были раскиданы надписи, и место мне нашлось лишь в правом нижнем углу. Из цветов остался чёрный. Ничего, я люблю чёрный! Аккуратно под углом в сорок пять градусов написал пару слов от себя. Я даже не задумывался, что писать, - слова шли от сердца.
Вот на такой радостной ноте и кончился мой труд. Я гордился собой, хотя бы потому, что не отступил и довёл дело до конца, при чём качественно и именно так, как сам того хотел. В полночь ни о каком домашнем задании уже речи не шло, так что я, счастливый бездельник, со сладким вздохом растянулся на кровати. Неужто эта возможность выделиться перед классом и заработать какой-никакой авторитет настолько овладела моим сознанием, что смыслом жизни в последние четыре дня для меня стало воплощение её в жизнь? Даже если так, тогда я был полностью доволен тем, что имел, и это делало меня счастливым.
Это было неожиданно. Классное мероприятие в честь наступающего дня рождения Нины Степановны перенесли. Но Алина посмотрела мой плакат и похвалила меня, сказав, что я хорошо постарался. После уроков я оставил плакат в классной комнате и пошёл домой. Разум был в смятении, а сердце чуяло беду. Однако я ничего не мог поделать, - всё-таки, так сложились обстоятельства. Главное, что я справился с возложенным на меня заданием, а остальное – самомнение, желание выделиться – этому не место в моей голове. И всё же плохое предчувствие не давало покоя.
Что ж, оказалось, не зря, но в том нет моей вины. Утром в понедельник Нина Степановна, как всегда, собрала нас на классный час и, как бы между прочим, отметила:
- Спасибо вам, ребятки, за такой праздник, что вы устроили, а ваш плакат – вообще вне всяких похвал!
Догадка, жуткая и такая очевидная, молнией пронеслась в голове, по всему телу выступил холодный пот. Я судорожно поднял руку. Учитель оценивающе посмотрела на меня:
- Что такое?
- Нина Степановна, о каком празднике идёт речь?
- Твои одноклассники поздравили меня с днём рождения.
Догадка подтвердилась. Они провели мероприятие на выходных, без меня. Учительница приняла снисходительно-назидательный вид, как перед её излюбленным занятием – пристыживанием учеников.
- Ты обижен, что тебя не позвали? А у тебя есть право обижаться? Ты хоть чем-то помог остальным в подготовке?
- А… я… плакат… - мямлил я, потупив взгляд. Но Нина Степановна меня не слушала.
- У меня имя есть! – рявкнул я тихо, но раздражённо. Знаю, некультурно перебесить, но меня бесило, что в каждом новом предложении она говорила «ты», как молотом по голове стучала.
- Ладно, Андрей, послушай, ты сам виноват. Вот помог бы Алине – сам бы участвовал.
- А как же плакат? – начал было я, но теперь уже меня перебил выздоровевший староста класса Дима. Слишком требовательного и вспыльчивого, я не любил его:
- Что плакат? Алина сама его делала, всех обзванивала, а от тебя толку – ноль. Чего ты от нас ждал?
Жестокая реальность: знаешь, что прав, но когда все в ответ твердят обратное, поневоле краснеешь и стыдишься. Я чувствовал на себе осуждающие взгляды и стушевался. Один в поле врагов не воин, и всё, что я мог сделать напоследок – лишь отчаянно посмотреть на Алину. В глазах девочки я прочёл страх и растерянность, однако мне были по барабану её чувства – я искал защиты и поддержки, но напрасно. Она не отвела взгляда, но так ничего и не сказала. Ноги подкосило, и я плюхнулся на своё место за партой. Так смешно: меня только что оскорбили, растоптали мои надежды и плюнули в душу, а я могу лишь сидеть и изображать из себя пристыженного мальчика.
Постепенно стресс ушёл, на меня перестали обращать внимание. В течение всего дня к горлу подбирался ком, к счастью, никто не пытался со мной заговорить, а даже если бы и попытались, я бы просто не смог вымолвить ни слова. Я заметил, как один раз Алина пробовала подойти, но так и не решившись, ушла. Ну и пусть. Весь день я ходил как туча, даже думать не было сил. Увидев меня, родители забеспокоились, но я их успокоил и долго не выходил из своей комнаты.
В моей голове началась ожесточённая борьба: одно из моих начал советовало мне успокоить волнения в душе и спокойно решить недопонимание, простить ребят за их невнимательность и сохранить доброту в сердце; другое начало настаивало на расплате. Весь мой стресс, моя уязвлённая гордость, самомнение, мои рухнувшие надежды, вся моя ненависть к новой школе, Нине Степановне, одноклассникам, вся усталость от месяцев жалкой жизни серой мыши – всё это слилось в одно предельно ясное намерение – месть. Сердце сжалось. «Нет, я выше этого!» - «Я-то, бездарность и неудачник?». Увы, мне нечем было ответить. Рухнули стены души, оберегавшие меня от зла. И всё-таки, в последней цитадели я хранил искру добра.
Хранил ровно до тех пор, пока не услышал, что мой плакат вывесят у входа в школу, у всех на виду. После этого никаких сомнений не было. В моём разуме на опустевшем поле брани не пиршествовало зло. Мои мысли были точно холодная и полноводная река. Целью моей мести было не навредить, а сохранить достоинство. Просто я захотел почувствовать себя Человеком, с которым считались бы другие. Быть может, в глазах других это стало бы лишь гнусным ребяческим поступком, но для меня это была попытка изменить что-то в своей жизни. Прежде всего, себя.
Я решил выждать, когда плакат вывесят у входа. В среду с утра он уже висел. Я был готов воплотить план в жизнь. В тот же день я случайно заметил, как Алина что-то оживлённо говорит Нине Степановне, а последняя смотрит в мою сторону. В душу пробился лучик надежды… Нет, я уже решил. Если отступлю сейчас, то ничего не изменится.
Уроки закончились. Время действовать. Ко мне уверенно подошла Алина и сказала:
- Андрей, нам с Ниной Степановной нужно с тобой поговорить.
Секунды две я просто смотрел на неё и потом непринуждённо ответил:
- Извини, у меня дела, так что не выйдет.
Взял верхнюю одежду и пошёл к выходу. Но выходить было рано. Пятнадцать минут переждал в коридоре на втором этаже, а после снова спустился. У входа в школу и в коридоре поблизости никого. В это время одна вахтёрша сменяет другую, и та, что уходит, идёт за одеждой. Когда я обрывал плакат, руки подрагивали, но это не помешало сделать всё очень быстро. Я оторвал свою работу целиком, оставив лишь уголки, приклеенные скотчем, и  нижний правый угол, тот самый, на котором я написал своё пожелание: «Чтобы все ваши ученики чувствовали себя любимыми». Когда я это писал, у меня и в мыслях не было, что это станет моим посланием, но идея оставить его таким образом казалась мне замечательной во всех смыслах этого слова.
Оторванный плакат я взял с собой и недалеко от школы сжёг его спичками, заранее взятыми из дому. Я понимал, что свинство лишать учителя подарка на день рождения, что это хулиганство, ребячество, что я ничем не лучше своих одноклассников, но наконец в холодной реке моих мыслей появились отблески солнца. Наконец-то у меня, бездарности, появилась стоящая цель в жизни – окружить себя людьми, которые будут меня ценить, уважать и любить таким, каким я есть. Ведь под этим бескрайним небом живут тысячи людей, готовых принять меня, а до тех пор я буду всё так же внимательно смотреть со своей парты, выискивая тех, кому я не раздумывая открою своё сердце.

Гордиенко Антон, 10-А, Общеобразовательная школа №92,