Каково учиться в Военно-Медицинской академии?

Мечта каждого мальчика накануне Второй Мировой войны была учёба в Военно-медицинской Академии. В те годы врач на флоте приравнивался к моряку. Семнадцатилетние юноши со всей России приезжали сдавать экзамены в Ленинград со всего Советского Союза. Лишь немногих члены комиссии удостоили чести учиться мастерству медицинского дела. Это Михаил Зайцев, Василий Петров, Павел Щекин, Алексей Сикорский. Эти молодые люди освоили не только премудрости анатомии, физиологии и хирургии, но и курс молодого бойца на фронте. Так на поле боя снайпер Василий Петров сразил из своей винтовки семьдесят восемь гитлеровцев и был награжден нагрудным знаком героя Советского Союза. После окончания войны стал величайшим хирургом, который провел операцию на сердце, с помощью техники аортокоронального шунтирования на корабле «Крильон». Маршрут его плавания пролегал от Владивостока через пролив Лаперуза на Сахалин — в Корсаков, а оттуда на Курильские острова. Василий Петров не только талантливый доктор и самоотверженный солдат, но и отличный строитель и семьянин. На острове Рюкотан Василий построил для своей жены Анюты и дочки Мирей дом, сконструированный из досок, и выплавленного собственноручно в доменной печи кирпича. Как же нашему герою Василию Прокофьевичу Петрову удалось стать высококвалифицированным специалистом, обычному парню – сыну охотника-промысловика из города Жиганска, мы узнаем из первых уст.

Василий Прокофьевич, как так получилось, что вы поступили в Военно-Медицинскую академию?

Я изначально не планировал становиться врачом. Просто так сложилась судьба. Я окончил десять классов общеобразовательной школы. Все свое детство я вместе с папой занимался охотой на лис, соболей и прочей живности. Так бы и был работником ОхотСоюза, если бы не Анна Дмитриевна с моим другом Тимохой Лочехиным. Это они написали письмо самому Ворошилову, чтобы меня приняли без экзаменов. Целый год я старался изо всех сил догнать своих товарищей. Занимался дополнительно с преподавателями историей, биологией, географией, русским и английским языками. Спал по два-три часа в сутки. Чтобы себя хоть немного взбодрить, я окунал голову в холодную воду и дальше продолжал заниматься. Вставали мы по учебной тревоге в половину четвертого утра. Быстро одевались и совершали ежедневные марш броски. С родителями виделся редко. А о девушках я до начала второго курса и не думал, все корпел над учебниками…

Василий, а был ли у вас лучший друг на флоте, с которым вы поддерживаете связь и после окончания Академии?

Сейчас мне 47 лет. Я заведую больницей города Кирова, в которой работаю. Недавно я приезжал в Симферопольскую клинику, куда поступила женщина с тромбозом легочной артерии. Привез ее ко мне мой однокурсник Миша Зайцев. Это была его жена Антонина Дивакова, с которой он познакомился на железно - дорожной станции, когда учился в Академии. Мы называли его Бластопором. Всегда записывал умные мысли в дневнике. Например, когда мы защищали Кронштад, Миша рассказывал нам, что сам Архимандрит Иоаннн Кронштадский, живший в восемнадцатом веке дарил людям исцеление. А, когда Миша вырезал аппендицит больному на корабле, он ни капли не сомневался в себе и сделал все, что от него требовалось. Именно то обстоятельство, что мы оба стремимся быть интеллектуально развитыми существами, нас и породнило.

Расскажите, пожалуйста, как вы спасали жену своего друга Миши?

Я прилетел ночным рейсом в город Симферополь, по просьбе одного товарища. Увидел жену своего друга и узнал, что Антонина долго болела тромбофлебитом, а потом у нее начались боли в груди, синюха и тахикардия. Местные врачи были не в состоянии ничего сделать, так как такие операции в их городе не проводятся. Я понял, что у моей пациентки тромбоз легочной артерии. Со мной был мой анестизиолог Котяну и медицинская сестра. Первым делом я сосредоточился на том, чтобы найти легочную артерию. Минуты три продолжался этот процесс. Чем скорее я приближался к легочной артерии, тем обильнее становилось кровотечение. За тем я подсоединил к стенке артерии стеклянную трубку вместе с вакуумным отсосом и продвинул прибор на пятнадцать сантиметров вглубь. И вдруг свершилось чудо! Я сумел достать тромб! И как Тосе удалось продержаться с такой сосиской целые сутки, я поражаюсь выдержке этой женщины!
Расскажите о том, как первый раз проходили практику на Северном флоте?
Я прибыл в город Мурманск в 1943 году и проходил практику у флагманского врача в санчасти Усинского. Занимался тем, что делал простые операции по абцессам и флегмонами. Случился у нас на корабле такой случай. Заболел наш акустик Андрей Калнынь. Жаловался на сильные боли в животе. Я сразу понял, что это аппендицит. Оперировал за маленькой ширмой. Вскрыл брюшину, а в ней оказался толстый, как большой палец синюшно-красный отросток. Промедли я с операцией еще несколько дней и все – заражение брюшины. А это ж ведь сын Адама-механика. Его отец получил медаль на «300-летие дома Романовых» за сборку родильного стола для княгини Ольги в 1913 году. А я только третьекурсник, а сам капитан-лейтенант Макареев доверил мне такую серьезную операцию.

Расскажите, пожалуйста, об идее внедрения в СССР первых пересадок сердца?

У нас первую пересадку сердца провел в 1946 году профессор Владимир Димихин из института Склифосовского. Он подсадил собаке-Гришке блок сердце-легкие и это животное прожило с этими органами шесть дней. На людях пока не испытывали, что-то не так сделаешь, может быть отторжение тканей. На западе такие операции делать не боятся. Один из ведущих кардиохирургов мира, возглавляющий отделение в Техасском медицинском центре Дентон Кулли рискнул пересадить человеку сердце барана. Другой Хирург Том Харди впервые пересадил тяжело больному сердце обезьяны. Чтобы убедиться в качестве американской медицины, два года назад я ездил в Хьюстонский медицинский центр. Все пациенты к ним поступают за два-три дня до операции. А всего в отделении доктора Кулли делают не менее ста операций на сердце в месяц. Причина, почему в СССР не делали пересадок на сердце до 1980 года, была в том, что не было денег на дорогостоящее оборудование. К тому же пока в нашей стране не существовало способа уменьшить риск отторжения организмом нового «четырехкамерного двигателя». Как раз на Конгрессе в Мельбурне я выступил с докладом об эффективном методе реконструкции грудной и брюшной аорты при коарктации и аневризме. Но мне не удалось дожить до того времени, когда трансплантация внутренних органов стала возможной.

Что вы пожелаете курсантам Военно- Медицинской Академии?

Во-первых, здоровья, мужества, усердно учиться, не бояться крови, и прежде чем резать человека, тщательно обследовать пациента и заботиться о нем до самой выписки. Только преодолев все трудности, можно стать настоящим врачом!