Зачем?

В очередной раз мои руки угвазданны по локоть чёрной, налипшей комьями грязью. В очередной раз я просто сижу среди ночи на теплой, нагревшейся за этот прекрасный летний день гранитной плите, испещренной аккуратной, с любовью вырезанной надписью : " Любимому мужу, другу и замечательному отцу Томасу Кингу " и датой : " 23.06.1957 - 17.12.2008". И глядя на огромный, ярко освещающий землю лунный диск, размышляю о прожитой жизни, своих поступках, действиях, делах, подводя себя к короткому, но сложному вопросу - зачем?

Я вспоминаю своё счастливое, беззаботное детство, погружаясь в его самые светлые и солнечные дни. Как бесшабашно резвился с друзьями на площадке рядом со школой, гоняя мяч. Как, к счастью не часто, то разбивал мячом окно первого этажа, откуда затем доносились озлобленные, дикие крики охранника мистера Джилленхола - небольшого роста плотного мужчины лет пятидесяти пяти, с блестящей залысиной на самой макушке и с забавными пепельно-серыми бакенбардами, отчего он напоминал некого престарелого гнома-дровосека. То нос зазевавшегося паренька и, от силы пару раз, девчушке, что с воем, подобным сирене, бежала жаловаться нашей классной руководительнице мисс Симмиан - добродушной, с русыми кудрявыми волосами женщине средних лет, со строгими очками и мягким сердцем. Она безумно любила детей, даже самых непослушных и при каждой их пакости с удовольствием и надеждой читала им нотацию-проповедь, стараясь направить их "на путь истинный". И хоть каждая из них не приносила желаемого результата, она не отчаивалась и верила, что когда-нибудь и самые баламутные дети станут примерными паиньками.

А годы всё шли неумолимым бегом и вот я уже стоял на пороге родной школы, слушая поздравления и раздумывая о будущем поступление в медицинский университет. Медицина всегда была моей тягой. И вот я уже студент первого курса. Второго... Третьего... А потом я вдруг осознал, что мне просто это надоело : надоели каждодневные пары, отнимавшие чуть ли не с треть моего времени, надоели друзья, с которыми мы вместе учились, ходили на молодёжные тусовки, надоели случайные половые связи, которые случались на них. Мне надоела моя жизнь. Но я держался и ждал конца учёбы, предвкушая прекрасную жизнь без пар и надоевшей "зубрёжки" после университета во взрослой жизни. Я списал это ощущение на свою молодость, якобы с годами это пройдёт.

Как же я ошибался. К 30-ти годам, став высококвалифицированным специалистом, я устроился по профессии в городскую больницу. Приличный оклад, дело всей жизни и тому подобное. Но моя скука не исчезла. Буквально за год успешной работы, за год удачных операций скука лишь усилилась - то ли от времени, то ли от постоянного вида больных, изнемогающих от болезней людей. Каждое утро я просыпался и с огромной не охотой возвращался в эту обитель белых стен, вирусов, травм и всевозможных увечий. За год службы я стал своим для здешнего коллектива, но они были чужды мне. Однотипные шутки, разговоры не о чём, душевные посиделки с чаем или чем-нибудь покрепче, будь то виски или коньяк. День был схож с предыдущим, а каждый последующий день я мог буквально расписать в мелочах : вот я захожу в здание больницы, держа в руках небольшой, чёрный чемоданчик, в котором находятся важные бумаги, ручки и кое-что ещё, чего я и не упомню, меня приветствует охранник Коллин и желает мне успешного дня, я лишь слегка улыбаюсь ему в ответ и киваю головой, а после заворачиваю направо по коридору и нос к носу сталкиваюсь с моим приятелем ( по-крайней мере так принято считать ) Роджерсом - высоким мужчиной с козлиной, рыжей бородкой и уложенными, рыжими волосами - мы пожимаем друг другу руки, обмениваясь плоскими шуточками и я иду в сторону лифта, непременно задевая по пути лист широкого растения, стоящего по левую сторону лифта - и кто вообще додумался его тут поставить? После я захожу в лифт, нажимаю на кнопку с цифрой "3" и, слегка качнувшись от слабого толчка, еду на свой этаж. После иду в свой кабинет, с красующимися на его двери моими инициалами и фамилией. Открываю дверь, бросаю свой чемоданчик и устало раскидываюсь на мягком, кожаном кресле - единственной радости в этой больнице. Иногда мне даже кажется, что будь у меня возможность, я бы не сходил с этого комфортнейшего чуда человеческой мысли никогда. А затем весь день провожу обследования, заполняю тонны макулатуры и изредка провожу операции. И каждый день без изменений.

Обычная жизнь среднестатистического человека : дом-работа, работа-дом. Для кого-то это норма, стабильность, даже предел мечтаний. Для меня - ад, убийственная серость и мучения. Выходом на короткий срок мне послужил алкоголь, за который я чуть не лишился этой самой работы. А без неё не было бы денег. Нет денег - нет алкоголя. Пришлось остепениться. Но ревущая скука всё сильнее драла моё нутро, отчего пришлось прибегать к радикальным методам.

Я увлёкся писательством. Ужасы, мистика - небольшие рассказы о убийцах и всяческих тварях, будоражащих воспалённое от усталости воображение. Но написав от силы 7-8 произведений, это мне надоело. К тому же издания, в которых я пытался протолкнуть свою писанину, мне ясно дали понять : банально и безынтересно. Все рассказы тут же полетели в "Корзину" и я навсегда забыл об этой идее.

Затем в мою голову закралась мысль, что было бы неплохой идеей начать играть в компьютерные игры. Они, как я слышал, популярны среди молодых людей, а я вот их в своё время упустил. Обновил компьютер, посидел на игровых форумах, пообщался с молодёжью. Узнал о всевозможных новинках и поставил парочку из них. Но после 40 часов проведённых в общем во всех играх я осознал, что и это крайне скучно и является развлечением лишь на пару вечеров.

Спорт, покер, даже игра в рок-группе - я попробовал практически всё, но и это совершенно не приносило удовольствия. Лишь на короткий промежуток времени, а после на меня нападала всё та же подруга-скука. И вот мне уже 33 года, а я лишь думаю как же раскрасить свою жизнь, как избавиться от этого сосущего чувства?

Я женился. Синди младше меня на пять лет, она только-только устроилась к нам и я почувствовал то прекрасное чувство, именуемое любовью. Даже моя скука сошла на нет, а я, словно подросток, гулял с ней, ходил в кино, встречал рассветы и закаты. Взаимная любовь - что может быть прекраснее этого? А главное, в течение 8 месяцев, пока мы не поженились, а лишь встречались, я никогда не чувствовал скуки, усталости. Мне было хорошо, душа пела и просилась на волю, дабы подарить реки радости окружавшим меня людям. Даже рыжая морда моего друга была мне приятна и мила. Конечно же я не задумывался над предложением и сделал его максимально романтично. А потом свадьба, десятки гостей, огромный банкетный стол, мой рыжий друг с кусочками торта на бороде и никакой скуки.

Но вот прошёл год. Лицо Синди приелось и она сама уже не вызывала восторга. Нет, она не растолстела, как это зачастую бывает и даже не переставала всё также любить меня. Но эта постоянность, её каждодневное присутствие разбудило прежнее чувство. Мир опять погряз в серых красках, в уныние и грусти. Я совсем не понимал чего же мне так не хватало? Ведь я перепробовал всё, что только можно. Оставалось лишь сыграть в русскую рулетку или же...

Я до сих пор вспоминаю с особым трепетом и приятностью тот момент. Её звали Кейт Миддлтон - простая официантка 24-ёх лет, приятной наружности с голубыми глазами и светлыми, опущенными ниже плеч волосами, с великолепной фигурой - она была почти что эталоном красоты, работавшим в неприметном кафе "Касл". Я часто обедал там, растягивая по две, а то и три чашки кофе, бессмыслено упираясь взглядом то в потолок, то на заполонённую людьми улицу, кишащими словно муравьи в муравейнике. В какой-то момент она появилась там, приятно улыбаясь каждому посетителю. И она меня заинтересовала. И это была отнюдь не влюблённость или же подобное этому чувству, я разглядывал оценивающе, как это делают антиквары.
 
Она напомнила мне одну актрису из второсортного ужастика, что я случайно подглядел на каком-то канале, когда щёлкал от очередного наплыва скуки пульт. Персонажа той женщины зверски растерзал не то оборотень, не то какое-то монструозное, обросшее редкой, чёрной шерстью существо с огромными лезвеподобными когтями и удлинённой, клыкастой мордой. Так как убийство прошло быстро и монстр разорвал бедную девушку, я тут же переключил канал.

И почему-то именно тогда я вспомнил тот момент и мне явственно представилось, что уже я убиваю эту девушку, кромсая её кухонным ножом, отрубая от её нежного личика куски кожи и мяса. И тут же, в ту самую секунду я почувствовал прилив некой энергии, что как бы скрывалась внутри меня и ждала именно этой мысли, этого звоночка к жестокости.

Последующие две недели я начал следить за ней. Чаще наведывался в кафе, познакомился с ней. То ли от излишней доверчивости, то ли от симпатии, которую она, возможно, проявляла, но мы быстро сблизились и стали неформально друзьями, если так можно сказать. Синди, благо, ничего не знала, иначе бы меня ожидал скандал, который бы окончательно омрачил моё существование.

С Кейт, которую я начал подвозить до дома, захватывая её на обратном пути из больницы, я чувствовал внутри себя буйную энергию, желание жить и... желание отнять её жизнь. Полтора месяца общения дали свои плоды : я знал её график, её вкусы, увлечения, её место жительство и отсутствие молодого человека. Единственной проблемой были родители, но с ними она созванивалась всего два раза в месяц, о чём она мне сама лично и сообщила.

Всё должно было пройти безукоризненно. Недельная подготовка и купленный специально под это дело огромный нож, по-крайней мере, твердили об этом. Всё было как обычно : тихий вечер, заволочённое тёмными облаками вечернее небо, практически полное отсутствие людей - как-никак, а городок небольшой и в поздний час он заметно пустеет. Кафе "Касл". Я подъезжаю на своей машине и, нервно сжимая до белых костяшек руль, жду когда выйдет Кейт. И вот дверь открывается, она радостно машет мне рукой, подбегает к машине и запрыгивает в неё. Педаль в пол и вот мы уже едем к её дому. Она мне что-то рассказывает о курьёзном случае с клиентом, выговоре от мудака-начальника. Но я не слушаю её : я выстраиваю полную картину того, что хочу сделать - ночь, кладбище, нож, убийство... Всё должно пройти безукоризненно.

Забалтываясь сама с собой, Кейт даже не замечает того, что мы едем не той дорогой. И лишь когда пред нами предстают каменные, серые склепы, различного рода кресты и полнейшая, кладбищенская тьма - лишь тут она спрашивает, для чего мы приехали сюда. Сердце бешено колотится, разгоняя по всему телу разгорячённую кровь, вены пульсируют. Я выхожу из машины и зову её кое-что посмотреть. С  полной детской доверчивостью, прижавшись к моему рукаву, она, весело улыбаясь, идёт со мной в сторону недавнего захоронения умершей в стенах нашей больницы женщины.

Я чувствую, как мою поясницу "обжигает" ледяная сталь приготовленного ножа. Крупные капли пота ручьём бегут по лицу, а глаза судорожно "перебирают" могильные ряда в поисках случайных свидетелей. Никого. Пустота и заунывный ветер. "Что с тобой? - спрашивает сочувственно она, - Ты заболел?" Но отнекиваясь, я всё ускоряю шаг и веду её вглубь кладбищенской тьмы.

Я чувствую сильную дрожь в правой руке, но совсем не мою - она начала трястись как банный лист, прося меня вернуться. Она может догадаться! Медлить больше нельзя... Я останавливаю шаг и поворачиваюсь к ней, заглядывая в самую глубь её голубых, прекрасных глаз.

Удар и её зрачки стекленеют, а рот открывается в безмолвном крике. И ещё удар. Её руки отпускают меня и она отходит на несколько шагов назад, бессмысленно упираясь в трясущиеся, окровавленные свои руки, которыми она как бы подсознательно, рефлекторно пытается остановить кровотечение. Зрачки закатываются и глазницы её полностью белеют. Кейт падает, истекая обильно кровью.

И тут я чувствую - мне стало лучше. Моя дрожь, паника пропали и на смену им пришли лишь умиротворение  и чувство радости - скука опять ушла! Но надолго ли?

Опьянённый убийством, в экстазе я склонился над телом бедной девушки и один за другим начал наносить удары в её грудь, лицо, живот и остальные конечности. Как сумасшедший, с дико оскаленной улыбкой я наносил эти удары, упиваясь чувством свободы, сладким чувством убийства.

После минут пятнадцати истязаний трупа, я осознал, что надо спрятать тело. Никакой вины. Никакой жалости. Удовольствие - вот то главное чувство, что я испытывал. После часа-полтора раскопок, я бросил тело Кейт на гроб недавно почившей и наскоро засыпал её землёй.

Домой я возвращался спокойно, стараясь не привлекать внимания - любой, кто бы попытался осмотреть мою машину, обнаружил бы окровавленный нож и комья свежей земли.

Дальнейшую неделю я провёл в полнейшем затворничестве. Синди ничего не узнала, так как я скрыл все следы. На работе взял длительный незапланированный отпуск. Местные газеты и каналы трубили о пропаже девушки по имени Кейт Миддлтон, но никаких улик и зацепок у них не было.

Через почти месяц дело замяли за неимением улик - наша полиция не очень-то и хотела возиться со всем этим. А я с преспокойной душой, не лишённый всё той же радости убийства вышел на работу. Но прошли дни, и я снова почувствовал ту самую грусть, которую устранил убийством. И что-то ещё : сильное желание запаха смерти, вида крови, вкуса убийства. Была необходима новая жертва. Но это ведь не просто какая-нибудь вещь - живой человек, так просто его нельзя заполучить. В течение последующих трёх дней я раздумывал о том, кто бы мог утолить мою скуку. Роджерс. Крепкий, сильный, он мог бы не только дать мне свою жизнь, но и смог бы побороться со мной, усложнить мою задачу. Мне это почему-то показалось заманчивым.

И снова план действий : природа, отдых, выпивка. Всё что оставалось, уехать с ним так, чтобы никто не знал. Решение нашлось само собой - он солгал, что едет порыбачить один за город, не назвав точного места. Я же никак особенно не отнекиваясь, выдумал легенду о необходимости съездить к отцу. Конечно же он был заранее предупреждён - мы, якобы, поссорились с Сидни, и я просто не хочу её видеть. Всё просто.

Тёплым июльским вечером мы приехали в самое удалённое местечко, о котором могли знать лишь единицы. Нажарили мяса, искупались, порыбачили и, конечно же, выпили. Роджерс всегда "брал лишнего", поэтому опьянел он крайне быстро. Момент настал. Схватив тот самый нож, который был прихвачен под предлогом нарезки мяса, я вогнал в горло Роджерса лезвие. Кровь брызнула алыми каплями на "стол", а Роджерс попытался выдернуть нож. Не знаю откуда в нём взялись силы, но он даже успел встать прежде, чем выхаркнул густой сгусток черноватой крови и рухнул лицом  наземь..

По телу, как и в первый раз, пробежали сотни импульсов удовлетворения. Подобно вампиру, осушившему свою жертву, я упивался духом смерти. И также как и в первый раз я начал кромсать своего друга, ощущая каждой клеткой отступление скуки.

Я также не был обнаружен : тело я бросил в воду, отмылся, собрал свои пожитки и двинулся к отцу. Моя легенда стала правдой, поэтому когда меня спустя несколько суток после пропажи Роджерса допрашивали, у меня было железное алиби.

Но на этот раз скука вернулась уже буквально через полторы недели, отчего встал острый вопрос новой жертвы. Им стал уже случайный бродяга. Затем ещё одна женщина и её визгливый, как поросёнок, маленький, ручной пёсик. Затем ещё и ещё.

Жертв я прятал на кладбище, хороня их в ещё свежих могилах - работая в больнице, я мог отследить все недавние смерти. По городу, конечно же, поползли слухи о серийном маньяке. Подозрений я не вызывал, потому как справлялся с уничтожением улик просто на ура. Вечером людей становилось всё меньше и даже появилась группка "защитников всех и вся". Но, почему-то, она быстро распалась. Предполагаю, что виной тому стала пропажа их лидера.

И вот сейчас я опять сижу и задаюсь вопросом - зачем? Почему я это делаю? Скука. Банальная скука. Многие убийцы были больны, страдали тяжелейшими формами расстройства личности, были родом из бедных и не очень семей, в которых над ними издевались, их гены были к этому предрасположены или же они страдали от неразделённой любви и так мстили своим половинкам.

Со мной же всё проще. Не знаю для чего я вообще затянул эту мысль, сидя на уже прохладной плите и стряхивая медленно с рук землю. Скорее всего, я просто уже по-другому и не могу - моя скука достигла всего центра меня и моей души. Убийства приносят мимолётное удовольствие. Почему я ещё не отказался от них? Пусть оно и мимолётно, но только они могут развеять эту прилипшую ко мне заразу.

И вот сейчас я ощущаю как моё сердце перестаёт колотиться, а импульсы спадают на нет. Значит, хватит этого бестолкового сиденья, разглядывания Луны и размышления на тему - зачем?

Пора развеять скуку...