Край березовый, берег ситцевый...

 

                Прогулка с Сергеем Есениным


 Вместо предисловия:
 
     Еще в детстве в одной из книг я вычитал крылатое выражение пролетарского писателя Алексея Максимовича Горького: «Всем хорошим во мне я обязан книгам».  Вот и у меня характер стал формироваться под воздействием прочитанных книжек. И если со сказками Пушкина я познакомился в трехлетнем возрасте, то уже к шести годам  знал наизусть многие стихотворения Агнии Барто, Корнея Чуковского и  других детских поэтов. Впервые  потрепанную, в мягком переплете, книжку стихов Сергея Есенина я взял в руки в восьмилетнем возрасте.  Пролистав ее,  я не нашел тогда для себя ничего интересного и отложил книгу в сторону. А следующая попытка познакомиться с есенинской  поэзией застала меня уже в  старших классах. Прочитав  тонкий сборник стихов от корки до корки,  я буквально «проглотил» его, а некоторые, наиболее понравившиеся мне стихи,  выучил наизусть.  Еще в те далекие годы мне настолько понравился неповторимый стиль народного поэта, воспевающего природу, деревенский быт и  простой  крестьянский люд, что мне непременно захотелось посетить святые места в окрестностях Рязани, где протекает великая русская река Ока, познакомиться с деревней, где родился и жил в детстве маленький Сережа Есенин.  Но так уж вышло, что судьба гоняла меня по жизни,  как клюшка шайбу,  поэтому моя  поездка в село Константиново  все время откладывалась  на «потом».   Миновала молодость, промелькнули и зрелые годы. И вот, на пороге своего семидесятилетия,  я все же сел в Санкт-Петербурге в пассажирский поезд и рванул в путешествие по есенинским местам.
    И сегодня я с удовольствием познакомлю читателей со  своими  путевыми заметками.


ЕСЕНИН СХОДИТ С ПЬЕДЕСТАЛА...

     Село Константиново, раскинувшееся на живописном высоком берегу реки Оки,   встретило меня моросящим дождем.  Свинцовые тучи, наезжая одна на другую, давали понять: хорошей погоды сегодня не жди!  Прикрываясь зонтом, я неторопливо шел по ухоженным аллеям  парка, разбитого рядом с усадьбой Есениных, вдыхая  аромат распустившейся сирени, наслаждаясь живописной картиной открывающегося передо мной пейзажа. Липы и рябины, березки и клёны — дорогие сердцу поэта деревья, неоднократно воспетые им  в стихах,  стряхивая на землю блестящие дождевые капли, шептались о чем-то   своем.  Природа в этих местах удивительно красива в любое время года. И чтобы понять,  ощутить чувства любимого поэта, когда-то гуляющего по этим дорожкам, надо непременно вволю надышаться пьянящим воздухом его родных мест, блаженствуя от запахов, приносимых ветром с необъятных просторов заливных  лугов.  Моя душа  была  в восторге от свежего воздуха,  от предстоящей встречи с деревенским домиком, где родился Сергей Есенин,  встречи   со школой,  где он старательно выводил свои первые буквы,  учился грамоте,   открывая волшебный мир  первых книг.  Погруженный в свои мысли, я остановился у величественного памятника поэту.   Щелкнул кнопкой фотоаппарата,  на секунду-другую прикрыл глаза,  и плод моего воображения стремительно начал набирать динамику.  И вот уже нет памятника,  а  сам Сергей Есенин  — живой, спокойно и  уверенно   спускается с постамента и, поравнявшись со мной,  увлекает за собой  вглубь аллеи.  Не смею противиться,  осторожно ступаю  по мокрой дорожке,  боясь спугнуть видение.   И уже не в мыслях, а наяву  весенним ручейком звучат есенинские строки:

     Синий май. Заревая теплынь.
     Не прозвякнет кольцо у калитки.
     Липким запахом веет полынь.
     Спит черемуха в белой накидке.
     ……
     Только я в эту цветь, в эту гладь,
     Под тальянку веселого мая,
     Ничего не могу пожелать,
     Все,  как есть, без конца принимая.

     Принимаю — приди и явись,
     Все явись — в чем есть боль и отрада…
     Мир тебе, отшумевшая жизнь.
     Мир тебе, голубая прохлада.

     Поэт читает свои стихи, а я, завороженный,  все глубже и глубже окунаюсь в  многоцветный мир его творчества.  И словно   кадры старой фотопленки  мысленно мелькают передо мной картинки   детства и юности Сергея Есенина.   Стараюсь не пропустить ни одного факта,  ни одной детали…

ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ...

      21 сентября 1895 года, 3 октября по новому стилю,   предутреннюю  тишину в крестьянском доме Есениных взорвал громкий и пронзительный крик ребенка. Это была радость для всех членов семьи.  Сережа родился третьим ребенком,  но его  старших брата и сестру в свое время постигла страшная участь. Брат покинул свет в возрасте девяти месяцев, а родившаяся следом девочка не дожила и до двухлетнего возраста.  Но убитые горем родители не оставляли надежду о здоровом ребенке, в своих молитвах к Богу они умоляли   услышать их просьбу. И вот сейчас глава семьи  Александр Никитич,  страстно мечтавший о сыне-наследнике, был по-настоящему счастлив.   Повитуха еще хлопотала, склонясь над роженицей, а розовощекий  здоровый малыш, укутанный в пеленки,  уже сладко причмокивал у материнской груди.
    Отец новорожденного мальчика служил в московской мясной лавке и в родное село приезжал лишь редкими наездами. Сережина мама, Татьяна Федоровна,  едва оторвав сына от грудного вскармливания,  тоже стала разрываться между Москвой и деревней. Всю заботу о ребенке взяла на себя бабушка по материнской линии.
   Сергей Есенин  рос  любознательным и сметливым мальчишкой. Еще в раннем дошкольном возрасте, когда бабушка рассказывала ему народные сказки, а знала она их бесчисленное множество, мальчик серьезно задумывался над кульминацией  сказочных историй. Ему далеко не всегда нравились их концовки, поэтому  он  часто вносил в сюжетные линии свои собственные корректировки.
    Детство Сережи было беззаботным. Бабушка души не чаяла в своем внуке,  исполняла все его прихоти.  А парнишка рос почемучкой. Мальчика интересовало все:  почему сено такое душистое,   почему трава зеленая, а снег белый, откуда берется ветер и почему по осени птицы улетают на юг...  Народное творчество,   беседы с дедом на темы нравственно-духовного воспитания несколько позже принесли свои плоды. Через четверть века поэт с благодарностью вспоминал:

     Наивность милая
     Нетронутой души!
     Недаром прадед
     За овса три меры
     Тебя к дьячку водил
     В заброшенной глуши
     Учить «Достойно есть»
     И с «Отче» «Символ веры»

      Хорошего коня пасут.
      Отборный корм
      Ему любви порука.
      И самого себя,
      Призвав на суд,
      Тому же самому
      Ты обучать стал внука.


ОТЧИЙ ДОМ…

     И вот я стою перед обычным деревенским домом. Мемориальная доска гласит: «Здесь родился и жил известный русский поэт Сергей Есенин (1895-1925)».  Экскурсовод рассказывает,   что   дом был построен на месте сгоревшей в 1922 году крестьянской избы, которая была срублена в 1910 году, уже после рождения поэта.  Но рядом с ним до сих пор растут  тополь и ветла,  собственноручно  посаженные   поэтом   в 1924 году.   А в нынешнем  доме,  с тремя окнами на фасад,   стараниями сестер Сергея Есенина воссоздана обстановка,  которая была при его жизни. 
     С интересом оглядываюсь… Типичная крестьянская изба.  Ничего замысловатого здесь нет.  Голые стены, деревянная кровать с пестрым лоскутным покрывалом и ажурным подзором.  Именно на этой кровати когда-то спал Сергей,  читал книги, сочинял свои первые стихи. В комнате  стоит стол, покрытый скатертью,  рядом с ним деревянные табурет и стулья. На окнах белоснежные  занавески, пол устлан скромными ткаными  дорожками. На стенах иконы, семейные фотографии и похвальный лист поэта, полученный после окончания земской школы. На небольшой кухоньке гордо возвышается беленая русская печь,  около нее  горшки,  ухваты, прочая  кухонная утварь.  Пузатый ведерный самовар, свидетель есенинских семейных  чаепитий, завершает композицию.  А в горнице  на стене висит и знаменитая шуба — «шушун»,  принадлежащая матери Сергея Есенина. Вспоминаю  его строки, полные  сыновней любви и тревоги к самой родной…

     Пишут мне, что ты, тая тревогу,
     Загрустила шибко обо мне,
     Что ты часто ходишь на дорогу
     В старомодном ветхом шушуне…

     К есенинскому дому примыкает сарай и рубленый колодец. Именно  здесь  маленький Сережа  шаг за шагом познавал свой неповторимый мир, наполненный  удивительными открытиями.  Вот, как об  этой своей  беззаботной  поре писал поэт:

    Рыжеволосый внучонок,
    Щупает в книжке листы,
    Стан его гибок и тонок,
    Руки белей бересты.
     ….
    Ждут на крылечке там бабка и дед
    Резвого внука подсолнечных лет.
    Строен и бел, как березка, их внук.
    С медом волосьев и бархатом рук.



АЗ, БУКИ, ГЛАГОЛ...

     ...Выйдя  из родовой усадьбы Есениных,   по вымощенной дорожке  направляюсь к старой земской школе. Бревенчатое одноэтажное здание, огороженное красивым деревянным штакетником,  хорошо сохранилось. Свежевыкрашенные окошки, аккуратно пригнанные венец к венцу,  радуют глаз.  Стою  у порога школы и пытаюсь мысленно воссоздать картинку из школьной жизни поэта. Накануне визита в село Константиново мне  удалось в интернете наткнуться на детские воспоминания родственника Сергея  Николая Титова,  они вместе переступили порог этой школы в 1904 году и учились в ней  вплоть до ее окончания. Вот как он об этом вспоминал Николай:
   «Сережа — мой троюродный брат.  Его дедушка Федор Андреевич и мой дед Матвей Андреевич — родные братья. Они жили рядом друг с другом. В школу мы пришли вместе и сидели за одной партой. Классов было всего два. Две большие комнаты, разделенные коридором. В одном классе учились первоклашки и третьеклассники, а в другой комнате — второклассники и учащиеся выпускного четвертого класса. Один и тот же учитель попеременно вел  то одну, то другую группу учеников.
     В первый класс записывались не менее сотни ребятишек, а к выпуску приходило не более десятка. И среди выпускников практически никогда не было девочек. В школе учили писать, читать, проходили основы грамматики, изучали арифметику, включая простейшие дроби, а также в обязательном порядке изучали закон Божий. Школьное утро всегда начиналось с пения: «Отче наш».  Пели организованно, всей школой. Во время  Великого поста школьники говели.
     — В Бога веруешь? — спрашивал священник.  И тут же подсказывал: «Верую»!
     —  Отца с матерью почитаешь?   Говори: «Почитаю!»
     Далее следовало еще несколько заезженных вопросов,  и мы уходили с миром.
     Среди учеников школы мой брат Сергей  всегда был заводилой-выдумщиком.  Я как сейчас помню его  во главе ватаги мальчишек — слегка сутулого, в темном пальтишке, с палкой в руках. Мы с ребятами частенько  делали набеги на чужие сады и огороды, или просто наводили шухер, в сумерки  катясь темной массой по улицам села.
   В первые  школьные летние каникулы мне и Сергею стали доверять лошадей. Мы ездили в ночное на луга или в «очередя».  Ездить в «очередя» приходилось в период, когда лошадей на луга нельзя было пускать, это перед самым покосом, в эти дни лошади паслись на полях. Дабы лошадки не потравили рожь или овес, в помощь конюхам отправляли ежедневно больше сотни мальчишек. Помогать конюхам было очередной обязанностью всех владельцев лошадей. Отсюда и название «очередя».
   Выезд в ночное ребятам очень нравился. А ведь в глубокую темень и волки частенько нападали на лошадей, да и лихие искатели приключений могли украсть приглянувшегося им коня. Привлекательной была мальчишеская сплоченность, да и вырабатывалась самостоятельность, которая была совсем не лишней. В первые дни выезда в ночное мальчишки выбирали атамана. Он считался за старшего.  А чтобы старшОй не зазнавался, каждый пацан  обязан был пнуть ему в спину кулаком и локтем. Таков был ритуал.
   По ночам, сидя у костра, мы любили слушать байки и россказни конюхов, а вот русские народные сказки нам с упоением  сказывал  Сережкин сосед Алешка Гришин.
   С окончанием начальной школы образование константиновских подростков завершалось. А дальше их жизнь  катилась, как карта ляжет. Большинство из них подавались в город, где их ждала участь мальчиков в купеческих лавках. Я   попал на один из московских заводов, а дальше наши пути-дороги с Сергеем Есениным разошлись. Мой троюродный брат и однокашник решил продолжить свое образование и, по настоянию родителей,  уехал поступать  в учительскую школу».

 *  Воспоминания Николая записаны в 1950-ые годы.

    По случаю окончания  полного курса земской школы отец Сергея организовал праздничный вечер. Было много гостей. Похвальный лист сына  Александр Никитич вложил  в красивую рамку и повесил на стену.  Радуясь за кровинку, он даже пустил слезу. А дальше! Дальше все шло намеченным курсом. Новые друзья, новые учителя,  новые свежие впечатления. Три  года учебы пробежали незаметно. И вот, возмужавший, золотоволосый юноша, со свидетельством об окончании школы, устремил свой взор в сторону Москвы. Отец давно приглашал его туда. Только в большом городе можно полностью реализовать себя и творчески раскрыться. У  Сергея уже было довольно много тетрадок  с черновиками стихов... А как хотелось, чтобы они, наконец, вышли  в свет...

МОСКВА ЗЛАТОГЛАВАЯ…

     Увы, надежды  Александра Никитича Есенина на то,  что сын пойдет по стопам отца,  не оправдались. Сергей, поработав некоторое время в отцовской лавке, бросил это, как он считал, скучное занятие, и перешел работать в типографию. Вторая причина ухода из-под опеки отца состояла в возникшем между ними личном конфликте. Так началась  самостоятельная жизнь Сергей Есенина. А город между тем кипел и был полон революционными настроениями. Жажда к знаниям привела начинающего поэта в университет Шанявского, где он продолжил свое образование на философском факультете. В Москве поэт опубликовал свое первое стихотворение в детском журнале «Мирок» и вступил в литературно-музыкальный кружок   имени  Ивана Захаровича Сурикова, поэта второй половины девятнадцатого века, уже ушедшего из жизни.
     Суриковцы  частенько собирались в трактирах,  на   природе, на могиле Ивана Захаровича, где  читали свои стихи. Один из руководителей суриковского кружка Григорий Дмитриевич Деев-Хомяковский в своих мемуарах писал: «Этот молодой человек удивительно точно схватывал картинки природы и преподносил их в ярких, запоминающихся образах. В течение двух лет Есенин вел активную работу в кружке. Нам всем казалось, что из этого поэта выйдет не только зрелый мастер, но и общественник. Целью кружковцев было издание своих произведений. Талант Сергея раскрывался с удивительной искрометной силой. Парень очень упорно работал над собой. Редакторы литературных журналов стали принимать его стихи без скрупулезного просмотра,  порой, вообще их не читая. В феврале 1915 года Сергея Есенина  ввели в качестве члена редколлегии в  журнал «Доброе утро».
     И все равно молодого поэта гложет червь недовольства. Его уже не устраивает идейно-художественный уровень поэзии кружковцев. Не состоявшийся москвич принимает решение ехать в Петроград. Есенин еще не догадывается о том, что этот город уже давно находится в ожидании грандиозных революционных событий.


МОСТЫ ПОВИСЛИ НАД НЕВОЙ...

     В русской поэзии много  знаменательных дат. Одна из них — 9 марта 1915 года.  Именно в этот день началась у Сергея Есенина точка отсчета большой поэтической биографии петербургского периода. Беззвестный рязанский паренек пришел на квартиру к мэтру поэзии Александру Блоку и,  потряхивая золотистыми кудрями, прочитал ему несколько своих стихотворений. Опытный мастер сразу же определил в нежданном госте поэта-самородка.  По признанию самого Блока,  с  начинающим поэтом  они   были разными по манере выражения поэтического письма.  Но,   тем не менее,  старший друг без тени сомнения ввел  молодого поэта в круг своего творческого общения и внимательно следил за  его первыми публикациями.
    Через некоторое время рязанский поэт с легкой руки  Александра Блока становится знаменитым, его приглашают на литературные вечера и в светские салоны. В одном из писем своему новому другу  Николаю Клюеву, Сергей Есенин пишет:
     «Стихи у меня в Питере пошли успешно. Кошу их острой косой.  Из  шестидесяти написанных мною стихов в  печать принято  больше пятидесяти штук. Так что жаловаться на вдохновение  —  грех». 
     В начале 1916 года в Петрограде выходит из печати первая книга поэта «Радуница».  В названии и содержании книги в большей части оказались стихи, написанные в период 1910-1915гг. В их отборе была заметна зависимость Сергея Есенина от настроений и вкуса рабоче-крестьянского люда.


ЛЯМКА РЕКРУТА…
 
        Первого августа 1914 года по новому стилю  началась первая мировая война. Ровно через месяц в нее вступила и Россия. Армейские части оказались недостаточно подготовленными к боевым действиям, главным образом из-за нехватки вооружения. Солдаты сотнями и тысячами гибли на полях сражений. Как военнообязанный, Сергей Есенин тоже подлежал призыву в армию, но его отсрочка от военной службы из-за заболевания глаз затянулась на год. В это время он очень активно публиковался.  И вот, получив новую повестку о призыве, Сергей поделился этой новостью со своим другом поэтом Сергеем Городецким. Тот подсуетился и обратился за протекцией для друга к полковнику Ломану,  в то время курировавшему военно-санитарную службу. Полковник обещал посодействовать,  и вскоре Есенин был призван в санитарный поезд №143 в качестве санитара.  В судьбе друга по призыву его на военную службу принял  активное участие и Николай Клюев.
     Служба Есенина началась 20 апреля 1916 года в Царском селе,  куда он прибыл из Петрограда. Военно-санитарный поезд был необычным, ему покровительствовала сама императрица Мария Федоровна. Сергею Есенину была выдана обычная солдатская форма, на погонах которой красовался императорский вензель. Первая поездка  Сергея к линии фронта состоялась в конце апреля 1916 года.  До сих пор сохранились приказы по поезду. Маршрут был таким:  Царское село – Петроград – Москва – Белгород – Мелитополь – Полтава – Киев - Ровно и обратно: через Гомель, Оршу, Петроград в Царское село.
     В центральном государственном архиве литературы и искусства и сейчас хранится рукопись поэмы Есенина «Русь», на которой  стоит авторская дата 31 мая 1916 года. У Конотопа.  Действительно, в этот день поезд находился в этом городе. Очевидно, что настроение, отраженное в поэме, было созвучно  событиям, происходящим во время  армейской службы Есенина. Вторая поездка стала для него последней. Опекавший молодого солдата, полковник Ломан пристроил поэта в канцелярию поезда, одновременно с  исполнением обязанностей санитара в лазарете.
     Служба в канцелярии была, конечно, легче, однако она  тоже требовала железной дисциплины. Находясь на службе, Сергей Есенин  успевал писать стихи.  В мае 1918 года  в Петрограде был выпущен его второй сборник под названием «Голубень».
     И вот наступил 1917 год. Есенин продолжал нести свою службу. Ему предоставлялись всяческие льготы,  ведь на него положила глаз императрица, и вся царская семья была в восторге от поэтического дара солдата. Накануне февральской революции Сергей получил предписание отбыть в командировку в город Могилев в распоряжение командира 2-го  батальона Сводного пехотного полка. Однако ему удалось уклониться  от этой поездки. Оставшись в Петрограде, он встретил свержение самодержавия. Известен и последний документ, связанный со службой Сергея Есенина в армии. Его, как образцового солдата,  направляли на обучение в школу прапорщиков. Однако  в обстановке революционного подъема  Есенин решил, что учиться ему  ни к чему, посчитал себя свободным от воинской службы. Этот трудный для поэта год не стал потерянным для него.  Он дал Сергею Есенину немалый жизненный опыт,  приподняв его еще на одну ступеньку в творческом росте...


ЕСЕНИН И РЕВОЛЮЦИЯ…

     И вот грянула Октябрьская революция. Она стала  историческим событием в жизни новой России. Это событие  кардинально изменило не только строй, режим в стране, но и жизнь многих миллионов простых тружеников.  Перемены в стране прямо или косвенно отразились в искусстве того времени и в литературе, в частности. В отличие от Маяковского и Блока, Сергей Есенин очень сложно воспринимал свершившиеся события. В революции он видел, прежде всего, утрату своей родины, бревенчатой  Руси, на смену которой пришла совсем другая страна, где поэту, казалось,  уже нет места. И он делает свой вывод:

     Приемлю все.
     Как есть,  все принимаю.
     Готов идти по выбитым следам.
     Отдам всю душу октябрю и маю,
     Но только лиры милой не отдам.

     Сергей Есенин так до конца и не принял революцию.  События в стране обострили его боль  за «уходящую Русь»,  поэт  не был готов воспевать ее в своем творчестве.  Он смирился с изменениями, произошедшими в его стране,  но предать  себя и поставить свою лиру на службу того, что он не воспринимает,  не мог.

     Цветите юные! И здоровейте телом!
     У вас иная жизнь, у вас другой напев.
     А я пойду один к неведомым пределам,
     Душой бунтующей навеки присмирев.

     Да, и Александр Блок, и Владимир Маяковский, и Сергей Есенин по-разному  относились к революции 1917 года.  Свое отношение они сумели передать в стихах,  ставших во многом свидетелями  того сложного и смутного времени.  Если Владимир Маяковский отражал  позицию пролетариата,  как правящего класса,   то Блок —  позицию интеллигенции,  которая всеми силами пыталась  понять, осмыслить и принять свершившееся.  А вот Сергей Есенин так и не смог  влиться в этот новый поток  жизни, принять ее идеалы. Он чувствовал себя в этом мире лишним,  как, впрочем, и миллионы его соотечественников.
    

ЖЕНЩИНЫ В  ЖИЗНИ  ЕСЕНИНА…

     «У меня было три тысячи женщин! — хвастался  Сергей Есенин приятелям. «Вятка, не бреши!»  «Ну, триста. Ну, тридцать» — улыбался поэт…
     Еще работая в типографии,    Сергей, казалось бы,   нашел свою судьбу. Красивый семнадцатилетний деревенский мальчик, голубоглазый и золотоволосый, привлек внимание  курсистки Анны Изрядновой.  Девушка была старше Есенина на 4 года.  Она с первого взгляда влюбилась в юношу, с восторгом принимала  стихи молодого поэта.   И Сергей Есенин ответил ей взаимностью.  Сыграли скромную свадьбу,  а   3 января 1914 года у молодой четы родился сын Юрий.  Но недолго продолжалось семейное счастье.  Через три месяца Есенин уехал в Петроград то ли в поисках успеха, то ли просто сбежал от детского плача, бессонных ночей и грязных пеленок. 
     А дальше закрутилось, завертелось… «Ах, самородок из Рязани! Ах, новый Кольцов»,  — говорили о нем.  И стал модный поэт нарасхват.   Желающих выпить с гением было все больше и больше.  А он и не отказывался от выпивки.  Прокуренные  кабаки, пьяные драки, приводы в полицейский участок  создали новый образ. Из стеснительного крестьянского  парня,   юноши-херувима, воспевающего голубую Русь,  Есенин превратился в кабацкого хулигана. 
      Но его нельзя было не любить…  Женщины боготворили поэта!  Зинаида Райх,  Айседора Дункан,  Софья Толстая… —  это не полный список женщин,  любивших его, связавших с ним  судьбу.  Но были ли они счастливы?  Отнюдь…  Сергей Есенин был ревнив.  Выпив, он устраивал безобразные скандалы своей первой жене Анне.  Даже когда она была беременной, позволял себе  распускать руки,  но протрезвев,  валялся у нее в ногах, вымаливая прощение. Такая же участь постигла и вторую жену Есенина. После того, как он избил ее, ожидающую уже второго ребенка, Зинаида Райх сбежала  к родителям.   В пьяном угаре Есенин заставлял известную американскую балерину Айседору Дункан плясать перед собутыльниками, и та подчинялась его воле, скрыв гордость, унижаясь до полного смирения…   Чтобы спасти мужа от пьянства, балерина увезла его за границу.  Но   там  Есенин, как  великий поэт, был неизвестен.  И он злился, и снова пил, и снова гулял, и снова бил.  Потом, как обычно, клялся в любви, умоляя простить его.
      «Как ты позволяешь так с собой обращаться?  Ты — великая балерина!» — ужасались  друзья Айседоры.  Та оправдывалась: «Он болен. Я не могу его бросить. Это все равно,  что бросить больного ребенка».    
     После разрыва с Дункан,  Есенин был женат на Софье Толстой — внучке Льва Толстого. Но и этот брак не принес ему счастья. Поэт продолжал жить своей жизнью,  где любовные интрижки с поклонницами смешивались с пьяными кутежами.    «Что случилось? Что со мною сталось? Каждый день я у других колен», — так писал он о себе в то время.
     Единственной любовью Сергея Есенина,  огромной и бескорыстной,  которой он никогда не изменял, была любовь к родине, к своему отечеству. Он был патриотом своей страны, передав это чувство в своих стихах.


Я С РОДИНОЙ СВОЕЙ ПОВЕНЧАН НАВСЕГДА

     Рассуждая о поэзии Мастера,  невольно  приходишь к мысли о том, что лирика  Сергея Есенина  насквозь пронизана магической силой. Ведь ни одна его поэтическая строчка  не может оставить равнодушным!    Его раздумья о судьбе родины,  стихи о любви,  описания деревенского быта и русской природы, строчки о животных трогают и волнуют душу. Ощущение природы как храма,  нераздельность сельского быта и молитвы,  печаль полей  ярко проявились  еще в ранней  его поэзии.

     Задымился вечер, дремлет кот на брусе.
     Кто-то помолился: «Господи Иесусе»    

     В творчестве поэта природа живет своей неповторимой поэтической жизнью. Она в вечном движении, в бесконечном развитии и изменении. Подобно человеку, она поет и шепчет, грустит и радуется. В своих стихах Сергей Есенин  часто прибегает к приему олицетворения. Черемуха у него «спит в белой накидке»,  тополя — шепчут, вербы — плачут,  «пригорюнились девушки-ели», «словно белою косынкой подвязалася сосна», «клененочек маленький матке  зеленое вымя сосет»,  «туча кружево  в роще  связала»,   «заря окликает другую»…     А как выразительны есенинские  эпитеты:

     Синий туман. Снеговое раздолье,
     Тонкий лимонный лунный свет.
     .....
     Гаснут красные крылья заката,
     Тихо дремлют в тумане плетни.
     …..
     Золотою лягушкой луна
     Распласталась на тихой воде!

     Любимые цвета Сергея Есенина — синий и голубой. Именно эти цветовые тона усиливают ощущение необъятности и величия просторов России.  «Заметался пожар голубой», «Вечером лунным, вечером синим», «только синь сосет глаза», «голубая кофта, синие глаза», «солнца струганые драники загораживают синь» и т.д.
     Тема родины и природы в  есенинской поэзии тесно взаимосвязаны, потому что,  воспевая родину, поэт не может быть равнодушным к ее полям, лугам и рекам.  Описывая же природу, он тем самым описывает и родину, так как природа  — ее неотъемлемая часть.  Природную  чистоту и боль надлома, горечь падения и глубину отчаяния —  все можно найти в стихах Сергея Есенина. Ведь только огромная любовь к России дала ему право  заявить на весь мир:

     Я буду воспевать всем существом в поэте,
     Шестую часть земли, с названьем кратким Русь.

     А Русь — это русский народ, это история страны, это ее неповторимая природа.  Поэзия Есенина близка и дорога многим народам. Она интернациональна по духу, его стихи звучат на многих языках планеты.  Язык поэта прост и доступен, сравнения подобраны с профессиональной точностью, образы красочны и многолики.  Его произведения затрагивают наиболее важные аспекты жизни.
     Именно русская земля стала колыбелью  поэзии Сергея Есенина.  Ее песни,  грустные и раздольные,  отразились в его ярком и многоцветном творчестве. Поэт любил жизнь, он радовался ей в любых ее проявлениях.  Это главное качество он воплощал в своих стихах. Одним словом, Есенин — это гордость и совесть России.


ДО СВИДАНЬЯ, ДРУГ МОЙ,  ДО СВИДАНЬЯ!

     В тот злополучный декабрьский день 1925 года Сергей Есенин внешне был в добром расположении духа. Он только что возвратился из Москвы в Ленинград, его голова была полна творческих планов.  Поэт снял приличный номер в уже знакомой ему гостинице «Англетер». На следующее утро у него  были запланированы встречи с друзьями. Однако утро для  Сергея Есенина не наступило.  Встревоженная администрация отеля обнаружила поэта повесившимся на  веревке от чемодана. Рядом с телом лежало письмо, написанное кровью: «До свиданья, друг мой. До свиданья».
     Литературный мир содрогнулся от страшного известия. Газеты и радио тут же разнесли сокрушительную весть по всему свету. Еще бы! Такой жареный факт — известный поэт закончил жизнь самоубийством!
     Вот только что на самом деле случилось с Есениным? Покончил ли он со своей жизнью, или его уход носит криминальный характер?
     Известно, что поэт был набожным человеком. А наложить на себя руки для христианина  — это страшный грех.   Вот только  еще в  начале своей московской жизни Сергей Есенин уже подумывал о самоубийстве.   «Я не знаю, что  делать с собой. Подавить все чувства? Убить тоску в распутном веселии? Что-нибудь сделать с собой такое неприятное? Или — жить, или — не жить? И так становится больно-больно, что даже можно рискнуть на существование на земле, и так презрительно сказать самому себе: зачем тебе жить, ненужный, слабый и слепой червяк? Что твоя жизнь?» (Письмо М.П. Бальзамовой, 1912г.// ЕСЖ.Т.3.С.9). 
     В последний год своей жизни,  в связи с угнетенным состоянием, поэта посещали мистические мысли о потустороннем мире, он как бы чувствовал свою скорую смерть…

     Я знаю, знаю. Скоро, скоро,
     Ни по моей, ни чьей вине
     Под низким траурным забором
     Лежать придется также мне.

    Но многие его современники считали, что у поэта не  было причин сведения счетов с жизнью.  Они утверждали, что,  несмотря на физическую усталость, он был полон  сил и оптимизма. И с властями у Есенина тоже не было больших конфликтов, если не считать  случаев привода в  милицию,  да и то по пьяному делу.  Была озвучена версия, что он кому-то мешал.  А ведь травля поэта при  его жизни принимала весьма организованный характер. Есенина обвиняли в антисемитизме, дело даже  рассматривалось в товарищеском суде. Критики упрекали его в несоответствии современным литературным задачам.       Все это подрывало здоровье поэта.  В своем письме к Кусикову от 7 февраля 1923 года Сергей Есенин писал: «Как вспомню про Россию и вспомню, что там ждет меня, так и возвращаться не хочется… Тошно мне, законному сыну российскому, в своем государстве пасынком быть», «Не могу, ей-Богу, не могу! Хоть караул кричи или бери нож да становись на большую дорогу".    
     Доброхот Марк Родкин, еврей, подслушав в столовой–пивной разговор Есенина с друзьями, в ноябре 1923 года сигналил в 46-ое города Москвы: «… когда они с неслыханной наглостью и цинизмом позволили оскорбить вождей русской революции, я понял, что это такие интеллигенты и «литераторы», которые сознательно стараются при удобном случае дискредитировать и подорвать авторитет советской власти  ее вождей»… (цит.по кн.: Сидорина Н.Златоглавый: Тайны жизни и гибели Сергея Есенина. М., 1995).
     Блюмкин  — чекист, авантюрист, в 1924 году чуть не убил Есенина.  Однажды в Баку он пытался разрядить в него свой револьвер, но поэту удалось бежать и вооружиться для самозащиты.
     Именно двое лидеров партии Троцкий и Бухарин, два ярых революционера ненавидели Есенина, и  возможно кто-то из них дал команду к травле, возможно устранению и убийству поэта.  А сколько еще таких врагов было у Есенина!
     Возможен и вариант, что смерть Сергея Есенина была случайной на допросе в соседнем с «Англетером» здании ГПУ.  К тому же гостиница и ГПУ соединялись общими подвальными переходами.
     Версий много… Тем не менее, следствие по факту гибели закончилось, виновных не нашли, а уголовное дело положили в архив. Советским властям не хотелось оставлять криминального следа в этой истории, поэтому сарафанное радио разнесло по миру сформировавшееся на тот момент общественное мнение: поэт ушел из жизни добровольно в связи с психической болезнью.
     После смерти великого поэта советские власти пытались стереть его имя из народной памяти. Если в типографиях и печатались сборники стихов Есенина,  то они выходили мизерными тиражами. Ни в магазинах, ни в массовых библиотеках его книг  было не достать.  Почти тридцать лет творчество поэта было  запрещено школьной программой, существовала даже 58-я статья, по которой  люди, читающие его стихи,  могли лишиться свободы. Новым поколениям советских людей с детских лет внушалось, что Сергей Есенин — это матерщина, это грязь и разврат. Что он хулиган, хронический алкоголик, висельник, психически больной человек. Вот так была осквернена  память о великом русском поэте… Но стихи Сергея Есенина читались. Их читали подпольно,  бережно передавая из рук в руки.

     Вместо эпилога.

     Прошло свыше девяноста лет  со дня гибели Сергея  Есенина, а на Ваганьковское кладбище, где он нашел свой последний приют, не зарастает народная тропа.  Его могила утопает в свежих цветах. Не гаснет к народному певцу людская любовь.  И он заслужил ее всем сердцем….
     Вот и подошла к концу моя прогулка с великим поэтом.  Дождь все еще моросил. Капли лениво мазали по стеклам очков. Я вновь раскрыл на некоторое время убранный зонт и обтер стекла носовым платком. Еще раз окинул взглядом величественный памятник поэту. Поэт словно и не сходил с него. Как быстро он водрузился на пьедестал, я и не заметил. Иллюзия есть иллюзия! А в чудеса и в  мистику надо верить обязательно,  иначе будет скучно жить…
     Немножко усталый от длительной прогулки по заповеднику, но довольный от полученных впечатлений, спускаюсь по узкой тропе к Оке и кидаю в воду три маленьких камешка, загадывая желание.  Бытует такое поверье,  будто один раз в столетье на земле должен рождаться человек, который  своим ярким талантом навеки  впишет свое доброе имя в мировую историю.  Мне остро захотелось,  чтобы на рязанской земле появился новый светоч, который подхватит эстафету и высоко поднимет знамя высокой отечественной поэзии.

     P.S.:   Так уж вышло, что тайну своей смерти Сергей Есенин унес с собой в могилу. Однако остались  архивы, свидетельства очевидцев, профессиональные выводы экспертов.  Лично мне не верится, что поэт, остро и ярко любящий жизнь,  воспевающий ее в своих стихах, в самом расцвете лет мог переступить черту и сделать  шаг в никуда.   Хотелось бы, чтобы пресловутая тайна  двадцатого века наконец-то была раскрыта.  Но прошло столько времени,  и откроем ли мы ее,  чтобы оставить своим потомкам,пока неизвестно…


    г. Кельн, Германия,  июнь, 2016г.